- Мама, мама дай маляка, - услышала я сквозь сон. И машинально пробурчала в ответ: «с..счас, с..чась».

- Мам, смотри, как я написаля: вот деда, вот баушка, а ето ти на неби. Какая ти каси-ивая!

- А что это я делаю на небе?- хотела спросить я, но не успела.

- Я тебе лучики наисовала. Ти - солнышко. Мамичка, я ни-каа-да не видела солнышку.

- Смешная моя, малыша, да почему ж ты не видела солнышко? Мы же всегда с тобой гуляем и смотрим на солнышко, листики, травку - муравку, - проворковала я, потягиваясь в постели.

- Ни-и! Ми гуляем только с баушкой и только, когда куглая луна. А баушка Поля казяла, что солнышка лучше. Оно, када светит, игушки делаются синий… касный. Касиивые!

Мамичка, у тебя вседа игушки касивые. Ты солнышко, да, мамичка?

- Да, моя лапочка. Конечно же, я солнышко и то мое солнышко, мой аленький цветочек!

- Ни-и. Два солнышки не бываит.

Моя маленькая дочурка проснулась, как всегда раньше меня и уже во всю громыхала игрушками в своей комнатке.

- Ой, Машунь, какая ты у меня деловая! Я тобой так горжусь!

- Да! Я дилявая, так баушка всегда говоит. Я умею считать: яаз, ва, тэи, четыэ, шесть, пять. А вот говою плехо. Баушка казяла, это ты меня напугаля.

- Да ну?! Когда ж это я тебя напугала? Ты что малыш сочиняешь.

- Я ни знаю. Тяк баушка Поля казяла.

- И никакая не Поля. Давно пора запомнить, твою бабушку зовут Галя. Ну, да ладно, ты играй. А я пойду тебе молочка принесу.

- Ни, ни, мамичка, ни Галя, Поля, баушка Поля. Она вчера плякаля, она казяла, ты нас совсем забыля. Мамичка, а ти павда меня забыля?

Я вышла из кухни с розовой бутылочкой молока. Моей дочурке, Машуньке, скоро уже будет три годика, но с бутыльком она никак не хотела расставаться.

- Бабушка Поля на небе, ты же знаешь, малыш. Я зашла в детскую, вернее влетела, споткнувшись о кубики, но Машуньки там не было.

- Ни-и-и, - донеслось уже из зала, - ни, мамичка, это ти – на неби. А я с баушкой. Она меня Ангелочком зовет.

- Ой, постреленок, сказочница ты моя, сейчас я тебя поймаю, ты куда спряталась. Ку-ку! Малыш, ты где? Машенька, ну хватит прятаться, мама молочко принесла. Твое любимое, ка-Ак мороженное!

Я обошла зал, спальню, детскую, ванную, кухню, в общем, все-все, заглянула и под кровати и в шкафы.

- Машунь, ну это уже слишком! Ну-ка, быстро выходи, - я вскрикнула так громко, что вздрогнула даже утренняя пыль, летающая в солнечном луче.

А в ответ никого.… И ничего...

Так-так, оригинально, - буркнула я сама себе, кажется, я гоню. Угнетающая тишина за спиной была со мной согласна и щедро подкидывала подтверждения тому. Казалось, вдоль стен зашевелились и зашептали какие-то полупрозрачные существа.

Что же это такое? Спокойно, спокойно, раз Машуньки нет, значит, папочка отвел ее в садик, вот сейчас пойду, покурю, чтобы немного успокоиться, и звякну ему.

Я побрела на кухню. Нелепая бутылка теплого молока в руках, которую не сотрешь, не выкинешь, просто издевалась надо мной. А ну все к черту! Тяпну я лучше сто грамм, и все станет на свои места. Чтобы разогнать густеющее пространство за спиной, я выпила сразу две рюмки водки, отчего кухня медленно потекла. Высоко задрав подбородок и прикрыв глаза, словно на них надвинута кепка с длинным козырьком, я потопала обратно в спальню. Лучше лечь, спрятаться под одеялом, я, наверное, просто не выспалась, а там пойму, что это было. Но, плюхнувшись на такую долгожданную и спасительную кровать, я вздрогнула, как ошпаренная и завопила на всю квартиру. «Тело, тело, теплое тело, я упала на чье-то тело», - со скоростью света пронеслись мысли. И мы встретились с ним глазами. О, ужас!!! Я упала на себя.

 

От собственного сумасшедшего крика я проснулась и резко села на кровати.

Так это был сон. О, боже мой, какое счастье, что это только сон! Как странно все… Хоть бы с Машунькой ничего не случилось. Я вспомнила, что еще вчера ее к себе с ночевкой забрала бабушка. Похолодевшими руками я схватила телефон, мысленно повторяя: «Боже, боже, хоть бы ничего не случилось!»

- Ало, - мне ответил сонный и немного сердитый мамин голос.

- Але, мам, это я. Как вы там, у вас все нормально?

- Привет. Машенька еще спит, - мама говорила шепотом, - не хочу ее будить, вчера набегалась с соседскими девчатами. Ой, золотуська, так сладко спит, аж, слюнки на подушку текут.

- Да… да.… Ну, слава богу. Значит у вас все нормально, - вздохнула я. Ну, тогда давайте поспите еще, потом позвоню вам.

С облегчением я положила трубку. Наводя марафет в квартире и приводя в порядок себя, я старалась не думать о своем странном сне, мало ли какая чепуха может присниться. Впереди ожидало мое любимое занятие, так называемая «шопинг терапия». Я собиралась купить что-нибудь интересненькое себе и Машуньке. Но когда я вышла на улицу, меня снова коснулось то же странное ощущение. Как будто вокруг меня танцуют полупрозрачные существа, а одно их них дышит мне прямо в лицо и ждет…ждет… «Фу ты, боже мой, это же просто ветер и…весна».

И тут меня осенило! Бабушка Поля! Она же умерла четыре года назад. Просто пора помянуть ее.

 

Я всегда любила свою бабушку, мы были с ней ближе, чем с мамой. Бабушке рассказывалось о первом поцелуе, о вредной Ирке, которая увела у меня парня и еще много, много чего. Я улыбнулась, вспоминая свою бабульку. Она была такая модница, с длиннющей сигаретой и крашеными волосами в какой-то удивительный цвет, который получался только на ее волосах. Такой сказочно бронзовый каштан. В голове закружилось: «В парке Чаир распускаются розы»… и перед глазами моя Поли, в своей любимой ажурной шали с сигаретой в одной руке и пышущей блином сковородкой в другой. Я улыбнулась. На душе, наконец, то становилось уютно и светло.

 

После двухчасовой пробежки по рынку, я зашла в ближайшее кафе, отдохнуть и подумать, в какой бы еще рвануть магазин. Воспоминание о бабушке пробудило во мне непреодолимое желание купить себе что-нибудь такое же ажурное, как ее шаль. А может какой-нибудь блузон в стиле ретро, отделанный вышивкой крестом. Всю дорогу вспоминала турецкий костюм, который видела здесь в прошлый раз. Он был красного цвета. Топик и юбочка в крупную дырку, через которые светился еще более алый шелковый подклад. Но ничего такого мне так и не встретилось. Зато детских вещей накупила уйму. Машуньке досталось даже ажурное пончо с кисточками и капюшоном. Умиротворенная, полная сил и желания пробежать еще кучу магазинов, я сидела в кафе и потягивала горячий кофе, прикусывая сырной булочкой.

- Мамочка, смотри какое солнышко, - услышала я вдруг за спиной. А это я. А цветочек это ты.

Оглянувшись, я увидела маленькую девочку, сидевшую с мамой за соседним столиком. Она рассматривала книжку с картинками и, хлопая пальчиком по картинкам, приговаривала: «Это я тебя нарисовала». Отхлебнутое кофе разлилось по венам непонятной тоской и снова вспомнился странный утренний сон. Мне показалось, что тоска эта связана с моей бабушкой Поли. И тут я вспомнила, что одна обида действительно у моей бабушки осталась на меня. Незадолго до ее смерти, месяца за три, я прервала беременность. В общем-то, срок был очень маленьким. Я и не считала себя беременной, так покололась, попила что-то там. Но моя бабушка очень переживала, плакала и даже молилась за меня, прося прощения у бога. Когда она узнала, что этот малыш у нас с мужем все-таки не появится, то совсем загрустила. Все приговаривала: «Не нужна я вам, не нужна. Думала хоть малышку на старости лет покачаю. Ангелиночкой назовем. Эх, да истекло видно мое время». Я тогда ее еще утешала: «Ну, конечно же, бабуль, покачаешь, и непременно Ангелиночкой назовем. Только я сначала поработаю годик, другой. Ты же знаешь, как мне это место доставалось. А родить то я всегда успею».

 

«….Ми гуляем с баушкой и только, когда куглая луна. А баушка Поля казяла, что солнышка лучше. Оно, када светит, игушки делаются синий… касный. Касиивые!

Мамочка, у тебя вседа игушки касивые. Ты солнышко, да, мамочка?!»

 

…………..В кофе закапали нежданные слезы…………..

 

 

Я шла по улице, машинально передвигая ноги. Обрывки фраз накрывали меня тоннельным эхом:

- Давно пора запомнить, твою бабушку зовут Галя…….. Бабушка Поля на небе, ты же знаешь, малыш.

- Ни, ни, мамичка, ни Галя, Поля, баушка Поля. Она вчера плякаля, она казяла, ты нас совсем забыля…….

Мамичка, а ти павда меня забыля?.......

 

Кажется, я даже заглядывая в какие-то магазины, в которых ничего уже не покупала. В общем-то, я не знала куда иду, хотелось просто забыться. В потустороннюю жизнь того, кто даже не родился, я не верила. Купив водки, колбасы и каких-то блинов, я решила рвануть к моей школьной подруге. Танюшка работала заведующей в детском саду, так что мы могли запросто уединиться в ее кабинете.

 

- Ба-а. Какие люди! – Танюха была, как всегда в хорошем настроении, - что это с тобой? То тебя не дозовешься в гости, а тут можно сказать «ни свет, ни заря». Как это ты сегодня так рано, да еще и с покупками?

- Танюх, набухаться хочу, - без вступлений выдала я и начала доставать свои закуски.

- Ну, ты даешь. А что до вечера подождать нельзя. Я вообще-то на работе не употребляю.

Но больше Танюха ничего не сказала, видимо прочитав странное отчаяние в моих глазах. Колбасу и блинчики выложили прямо на стол, без всяких тарелок, на печатные листы.

- Может, за ножом сбегать, колбасу порежем, - предложила Танюшка.

- Не надо, кусать будем.

Мы закрылись в кабинете, молча выпили по рюмке и загрызли это дело колбасой.

Я налила по второй, пробурчав на Танюху, чтобы не половинила. Моя подруга, когда выпьет, мертвого разговорит. А мне сегодня так надо было, чтобы меня кто-нибудь «разговорил».

- Ой, счастливая ты Сашка, все то у тебя есть. Какое это счастье дома сидеть. И правильно, что на работу выходить не спешишь. Ох, как эта работа надоела. Комиссии, проверки, все цепляются и цепляются, нет, чтобы деньжат подкинуть. Зарплату тебе скажу наших девчат, небось, со смеху покатишься. Вот она, вся, в твоей сумке с покупками и лежит. Да ты не дуйся, расскажи, что случилось то у тебя, Сашунь. Твой что ли загулял?

- Да не… Нормально у меня все. Соскучилась просто, - ответила я, все острее понимая, что вряд ли кому-нибудь смогу рассказать о странных событиях сегодняшнего дня.

- Эх, а у меня, - вздохнув, протянула она, - Ну, давай наливай, сейчас поделюсь.

И снова я выпила, а Танюха пригубила, и, покусывая колбасу, неожиданно выдала: «Беременная я».

- Ка-а-ак?! Я аж обомлела. То ли от ее слов, то ли от рюмочек, комната подпрыгнула вверх.

- Как-как. Да вот так! Шутки природы. И спираль ведь у меня крутая стоит. Понимаешь, Сашунь, срок еще маленький, можно чего-нибудь придумать, поколоться, ну на мини на худой конец пойти, так мой же возмущается, аж до потолка. «Роди мне, роди», - и все тут. Я ему: «Куда, мне рожать. Старая уже я у тебя!». А он, вот ведь негодяй, говорит: «Как топики, пялить подростковые, так ты молодая, а как родить, так развалина!». Ну, танком, понимаешь, наезжает, хоть разводись с ним. А куда мне рожать и так вон двое архаровцев нервы мотают. Быстрей бы вырастить их, да поженить.

Танюха все тарахтела и тарахтела, а я слушала ее, быстро-быстро моргая и прихлебывая водочку.

- Так ты что решила? - перебила я ее наконец.

- Сказать честно? – Танюха мечтательно вздохнула, - вот если бы мне сказали точно, что родится девочка… такая беленькая, нежненькая… как ангелочек.… Эх, я бы родила.

И тут меня прорвало. Я ревела минут десять без перерыва. Потом все рассказывала про свое странное утро, про девочку Ангелиночку, солнышко и маму на небе! Танюшка утешала меня, как могла. Мы долго говорили и говорили о потустороннем мире, о мужьях, которые нас мало любят, даже спели пару романсов, вспоминая мою бабушку Поли, и еще много-много о чем. При всей своей разговорчивости, моя подруга принимала важные решения всегда тихо, ни с кем не советуясь. Наверное, поэтому, утешая меня, она старалась не говорить о своей беременности. Но решение уже горело в ее глазах. Когда я уходила, она просто сказала: «Спасибо. Сегодня тебя, наверное, сам бог привел». И мы обе знали, что быть на свете еще одному малышу ангелочку. Наши глаза светились тем удивительным светом, который бывает только в глазах будущих мам.

Прогулявшись вместе до остановки, мы расстались. Я ехала в такси, по радио мурлыкала приятная песня, кажется из какого-то старого французского фильма.

А мне навстречу плыли деревья, сквозь которые подмигивало солнышко. И я чувствовала себя где-то там, рядышком с ним, я была его лучиком... или просто «мамичкой на неби»…