Я лежу и знаю, как мое тело превращается в пыль.

Пальцы посерели и по крупицам оседают на кровать. Они слишком много помнили эти лицо и шею, оставляя гаснущий щекочущий след прикосновения. Вот и все. Теперь на вопрос «Как дела?» я могу сунуть в чье-то лицо огрызок своей руки с торчащим в сторону большим пальцем и почти прокричать: «Отлично!». Хотя, его уже тоже не стало.

Рассыпаются ноги, забирая за собою сегодняшнюю прогулку:

«Я иду рядом с ней.

Я не должен ее обнимать (теперь пылью стали и мои руки. И если я буду падать вниз, то это будет вечно, потому что мне нечем схватиться за выступы и даже за чьи-то протянутые мне ладони…), сейчас у нее маленький кокон, где никого не должно быть. Особенно меня - потому что я иду рядом и потому что не могу протянуть за ней руку.

Все кажется чужим. Когда она рядом - она основа моего мира. А сейчас ее нет, она не здесь, хоть я и вижу ее и могу (не могу!) обнять. (Руки, ноги, обнять, идти - все уже пыль. Нет ничего! Хватит!)

Когда землю видишь - но не чувствуешь и болтаешься в бессмысленности своего положения…

Если бы я был один, я бы не то, что шел, я бы жил и думал иначе. А сейчас в моей прогулке не хватает почти всего, потому что не сам (потому что сам!). И я говорю ей это так, словно вслух разговариваю с самим собой. (Когда рассыпалось сердце, вдруг стало очень тихо. Оказывается его стук - это неотъемлемая часть моей тишины. Перестал шуршать ветер в легких. Тишина звенит).

- А ты не думал, что это моя прогулка? - отвечает она и как-то по-новому за сегодня смотрит в глаза.

Нет.

Не думал.

(Шея превратилась в пыль мгновенно).

- Моя прогулка. Хоть раз! - продолжает она.

А мне скучно в ее мире. Потому что меня здесь тоже нет. Я не могу объяснить этого даже себе, но чувство оказывается настолько сильным, что я просто и безотлагательно ему верю.

(Глаза словно бы наполнились песком, потом остекленели - пришлось их закрыть).

Даже листья каштанов показались мне пожухлыми. Даже у распятой бабочки заката было злое лицо…»

(Исчезли нос, губы, язык…)

Я теперь пыль в темноте.

…

Небо ничем не отличалось от всего остального и серого. Наверное, было и солнце, но - неразличимо. Да и земля здесь - тоже небо. И все пыль. Ветер носит ее стайками по равнине. На их фоне можно увидеть силуэты: люди, звери вещи… Каждая мысль, каждое чувство…

Ничто не уходит бесследно. Все уходит сюда.

«Почему-то каждый раз я достигаю любви, которую забрал кто-то до меня. И даже при мне…» - услышал я над ухом. Обернулся - никого. С ветром пронесся сквозь зыбкие силуэты деревьев, упал, рассыпался. Прилетели три птицы, склевали меня, и мы вчетвером отправились дальше.

«Надень на крест тряпку - испугай ворону до смерти», - пришла в голову чужая мысль… Мы лопнули от неожиданности ее появления, и эхом то ли собачьего лая, то ли дождя упали и срезали розу.

«Не заставляй меня быть твоим должником, - сказала она мне, - это еще куда утомительней, чем ты думаешь»…

Мы взялись за руки подошли к ангелу, который стоял к нам спиной и крыльями. Она протянула к нему руку и он, рассыпаясь так же, как и все вокруг, шепчет и забирает ее с собой: «Если вы хотите меня найти, то ищите меня там, где я был раньше»…

…

Просыпаюсь.

Сегодня я дома.

Выпив кофе, беру тряпку и навожу порядок, вытирая себя вчерашнего со стола, полок, подоконника… Рисую на пластмассе принтера улыбающуюся рожицу с глазами-крестиками.

Сегодня нужно дописать программу, обзвонить пару человек, сходить в магазин, купить что-нибудь к ужину и еще по мелочам.

 

18.05.2006