Т

ОБМОРОЖЕННЫЙ

 

- Правильно надо писать: оТмороженный, а не оБмороженный, - недовольно буркнул хирург. Даже ручка в его руке раздраженно скрипнула, подчеркивая не понравившееся в статье слово. – И чему вас, журналистов, только учат на ваших факультетах…

Я кивнул. Чего спорить? Наверное, доктор в чем-то прав. Он же на обмороженных руках и ногах собаку съел. Он их столько видел: черных, синюшных, гниющих, с лопающимися волдырями! Столько раз отрезал и выбрасывал в железное ведро эти самые - обмороженные конечности, что Фредди Крюгер, по сравнению с ним, добрая фея пубертатного возраста.

 

- Сэр? – возник в проеме каюты Вистинг.

- Что на завтрак? – на всякий случай спросил Руал.

- Как всегда, сэр, - с достоинством отсвечивал цинготной улыбкой кок. – Пингвины и чайки, – И добавил. – В сметанном соусе…

Вслед Вистингу полетел меховый ботинок. Но повар уже исчез.

Амундсен вышел на палубу «Йоа», скача на одной ноге, пытаясь натянуть тот самый ботинок. Единственная мачта корабля нелепо смотрелась среди белого безмолвия. Пейзаж не радовал разнообразием. Кругом льды, торосы и снег. Много снега. Было тепло – минус тридцать. Слепило солнце. Вокруг «Йоа» расположились эскимосские хижины. Маленькие черные аборигены меняли у членов команды шкурки песцов на что-нибудь деревянное. Белых людей они никогда в своей жизни не видели и почитали за богов, а дерево здесь в Антарктике ценилось выше человеческой жизни.

Амундсен спустился на землю. К нему степенно подошел эскимосский вождь Тхукан.

- Приветствую тебя, белый человек! – он с достоинством прижал правую руку к сердцу.

- Здравствуй, вождь! – ответил Амундсен и с надеждой спросил. – Есть что-то для меня?

Тхукан молча и неторопливо сунул руку внутрь своих бесчисленных одежд, долго ковырялся там. Затем вытащил ее. На грязной узловатой ладони лежал маленький мешочек, туго перевязанный бечевкой.

- Вот!

- Что ты за это хочешь? – радостно спросил Амундсен.

Вождь спрятал мешочек за спину, посмотрел на своих торгующихся соплеменников, и на плохом норвежском сказал, – Пять длинных деревянных палок, которые хранятся на корабле.

- Многовато будет, - покачал головой Руал. – Дам только три.

- Как хочешь, - равнодушно зевнул Тхукан, делая вид, что хочет спрятать драгоценный мешочек поближе к телу. – Трудно доставать. Сам попробуй!

- Погоди, - остановил его полярник. – Черт с тобой. Согласен!

- Это не все, - сказал вождь.

- Что еще, - уже злился Руал.

- К моей младшей жене не приставай. Я ее больше остальных люблю…

Амундсен готов был согласиться на что угодно.

- Хорошо, хорошо. Договорились, - от нетерпения он даже подпрыгивал.

Получив вожделенный мешочек, он вернулся в каюту. Сел у иллюминатора, достал папиросную бумагу, осторожно, стараясь не просыпать, отсыпал на нее из мешочка зелено-серой крошки. Каюта сразу наполнилась неземным ароматом. Пахло новогодней елкой, как дома в Борге, предчувствием чего-то хорошего, такого домашнего, и невысказанным желанием. Тщательно скрутил самокрутку, зажег спичку, раскурил. Сделал глубокую затяжку и долго держал дым в легких. Затем потихоньку стал его выпускать в воздух. Закрыл глаза.

« Северо-Западный проход, Северо-Западный проход, - устало думал Амундсен. – Скитаюсь на самом краю света, одичал, сплю с немытыми туземками, ем всякую дрянь…Ради чего, спрашивается?»

В голове приятно шумело и плыло перед глазами. Руал стал хихикать. Ему показалось смешным, что, как только уйдет на охоту Тхукан, к нему в каюту опять придет карликовая эскимоска с узкими глазами на луноподобном лице. И Амундсен без слов разденет ее и быстро трахнет. Раком. Он стал смеяться. Да пошел этот вождь! Если надо, шесть человек Амундсена выстрелами за две минуты разгонят это свору. Эскимосы боятся белого человека. Хотя их тут человек двести…

«А травка классная, - восхищался Амундсен. – Как же она здесь растет? Надо с собой в Норвегию набрать»

Он забил новый «косячок».

«А, может, ну его на фиг - этот Северо-Западный проход? Как только льды отступят, поплывем назад. А на заседании Королевского Географического общества скажу, что все-таки открыл этот проход, будь он хоть задним!»

И знаменитый полярник, ученый и исследователь Роальд Руал Амундсен стал хохотать во весь голос. Зимовка у южного берега Земли Короля Уильяма продолжалась второй год…

 

Вот моего соседа Петруху вполне можно назвать отмороженным человеком. Несколько лет назад он пошел выносить мусорное ведро в старых трениках с пузырями на коленях и дырявых тапочках на босу ногу. До мусорки – метров семьдесят. Через неделю он позвонил домой: «Мама, не волнуйся! Я с друзьями в Румынии. Скоро вернусь!»

Вернулся Петруха примерно через месяц. Загорелый. В новой одежде и с сотней «баксов» в кармане. Правда, без мусорного ведра.

 

Конопля приполярная – самое морозоустойчивое растение. Появилось оно задолго до эпохи голоцена (ее побеги встречаются в желудках мамонтов), и в конце третьего ледникового периода уже было верным спутником человека. Имеет тонкие листья, в клетках которых функция фотосинтеза заменена функциями спиртового брожения, что позволяет растению развиваться при отрицательных температурах. Конопля приполярная впервые описана Амундсеном. (Из «Ботанической энциклопедии).

 

Конечно, ничего в статье я изменять не стал. Хотя, повторяю, спец по обморожениям был в чем-то прав. У нас отмороженных людей намного больше, чем обмороженных. И даже хирургическим путем их поголовье вряд ли удастся уменьшить.

 

Спустя тридцать лет челюскинцы сильно удивлялись, когда видели эскимоссов, с раскосыми, но голубыми глазами. Грязных, чумазых, зато блондинистых. А Руала Амундсена, кстати, чуть позже все-таки вышвырнули из членов Лондонского Королевского географического общества в Лондоне. За что, история умалчивает…