У меня никогда не было хобби. Ну вот как у остальных: собирать кораблики в стеклянных бутылках, забытые кем-то книги на лавочках городских парков, пожелтевшие по краям ноты Моцарта, оставшиеся от пра-пра...

Возможно, просто никогда ничто не интересовало всерьез. Хотя я, разумеется, предпочитаю не думать об этом, ведь когда не интересуешься - это само собой означает, что ты человек недалекий. Кому же хочется быть недалеким человеком?!

 

Сегодня я проснулась от стегающего окна осеннего ливня. Кстати, у нас очень поздно наступает осень... До середины ноября держатся на ветках закручивающиеся коричнево-желтые листья, а если как следует рассмотреть те, что уже опали, то под верхним слоем легко проглядывается россыпь симпатичных дружных поганок. Они здорово пахнут! Честное слово.

 

Так вот, сегодня я проснулась от шума дождя. Лежала, смотрела в окно на монотонное темное небо и чувствовала - надо бы к ней сходить. Давно не виделись.

Положа руку на сердце: часто ли вы навещаете людей, от которых вам ничего не нужно? Часто ли встаете утром и думаете: "А зайду-ка я!.."

 

А потом зазвенел комар. Перепутал времена года. Он бился о стенку где-то неподалеку и, казалось, жаловался, причитал, искал выход из комнаты и поесть его не интересовало.

 

Я попыталась было найти щекой прохладный кусочек подушки, чтобы отвернуться от комара с его безнадежной грустью, от холодной стенки и тревожного сна, который мне наверняка снился до того, как постучал дождь, закрыть глаза и представить себе что-нибудь хорошее - например, маму или купленный на завтра кусочек торта - однако сон уже бился о стену вместе с испуганным комаром, пытаясь вырваться, и мне было слишком лениво вставать и ловить их обоих в темноте.

 

Так всегда. Абсолютно, бесперспективно, чудовищно <i>всегда</i>. Неинтересно. Чем старше становишься, тем меньше комаров желают тебя откушать.

 

* * *

 

Утром я встала, набросила свой клетчатый дождевик, взъерошила волосы и вышла в день, призрачно дрожавший в стекающих с крыш струях.

 

Итак, о хобби. Я, конечно, пробовала делать корабли из пенопласта и ниток, как дядя Виталика. Ну там, знаете, воткнуть по периметру гвозди, обмотать их, мачту приладить... Только получалось убожество, километры ниток тратились впустую, а папа не могу понять, куда девались гвозди из Волшебной Банки со всяким Барахлом.

Потом я пыталась лепить чертей из глины, как дядя Сергея. Но получались лишь колбаски...

 

Я думала обо всем этом, идя по мокрому перелеску. Вокруг было тихо и сказочно. Иначе и быть не могло, учитывая ту, что жила там.

Оранжевые деревья, продрогшие после ночного дождя, стояли неподвижно. И еще ощутимо пахло зимой.

 

По дороге я видела большую паутину, на которой, нанизанные, сверкали капли и сидел страшно рассерженный голодный паук.

 

Наконец, я выкатилась, дыша, как паровоз (пора заняться спортом!), на берег круглого озерца. В него убегали мостки, где-то там (я знала) стоит выцветший таз. Мимо, как по льду, проскользила водомерка, потерявшаяся во времени, как утренний комар. Если собрать всех, кто живет не в том месте и не в то время, появляется вечно не в том сезоне, говорит не с теми людьми - то можно написать большой интересный рассказ. Для которого у меня точно не хватит воображения.

 

Из домика шел дымок. Пытаясь отдышаться, я смотрела на него, облокотившись мокрым плечом о дерево. Она была там, точно-точно. Хлопотала по хозяйству. Наливала в цветастое блюдечко молоко для кошки, которой не было. Пекла блины для гостей, которые не заходили. Пыхтел чайник, просыпалась на окне герань в голубых горшках; высовывалась из ходиков кукушка, оглядываясь удивленно, будто никогда тут раньше не была, замирала на миг и вдруг, захлебываясь, начинала куковать.

 

Кузькина Мать!

 

Волшебная, чудесная, добрая, мечтательная - Кузькина Мать! Совершенно в своем мире, в своих мыслях. И - со своим хобби.

 

- ... Слушай, ну тебе же скучно тут одной, да? - спросила, надкусывая ажурный блинчик.

- Одной?! - она аж задохнулась от возмущения. - Я не одна! А кошка?

В углу стояло блюдечко... в общем, как обычно, я же говорила.

- Ну да, кошка. Точно.

 

Ее глаза смеялись, будто говорили: "Давай, давай! Веришь?"

За окном поднимался сырой туман и медленно тянулся на север.

Она вдруг сорвалась с места:

- Ветер!

 

Ага. Давно следовало рассказать... Это все хобби. Странные хобби странных людей.

Словом, она собирала ветер. Десятки прозрачных пакетов с самым разным ветром, отсортированные по направлениям: юго-восточный, западный, какой там еще.. Целый амбар, заваленный пакетами с сомнительным содержимым. С наивоздушнейшим содержимым на свете.

Пока я медленно соображала, она уже вошла в двери, помахивая шуршащим кульком, раскрасневшаяся от радости.

- Первосортный! Осенний туман, северное направление.

Почему каждый раз в этом доме у меня возникает ощущение, что я схожу с ума?

 

Мы помолчали. Она надписала пакет и сунула его за печку. Мне показалось, что с печи недовольно спрыгнула потревоженная кошка. Пора было трогаться обратно, осенью так рано темнеет.

 

- Ну зачем тебе это, зачем? - вдруг спросила я. Признаться, это давно уже мучило. Хотя скажу тоже - неразгаданная тайна века!

- А я.. - она перевела глаза на герань. - Я делаю оттепели, вот! Чтоб распускались подснежники! И заморозки осенью, чтоб засыпали ландыши. Кстати, ты знаешь, что я люблю цветы?

- Эта-а-а.. - промычала я тупо.

- Что значит "это"? Просто открываю пакеты с нужным ветром, он вырывается на свободу и - раз!

- С ветром одинакового... ыы... направления?

Ее глаза снова смеялись. Она наклонилась ко мне и прошептала:

- А тебя никогда не интересовало, как могли бы иначе помещаться все эти ветра в моем амбаре?

 

Ну конечно. Все верно. Ветра в амбаре. Ничего чудесного, в конце-то концов.

Перед уходом она сунула мне в руку пакет без подписи. Подмигнула: дома, мол, поймешь.

 

... А уже в городе, проходя через притихший парк, ожидающий чего-то важного, я вдруг увидела на скамейке позабытую кем-то книгу. Первый раз в жизни, между прочим.

 

- Странно, - сказала мама, пришедшая вечером с работы, - на улице падает первый снег, а дома весна и пахнет фиалками.

- Действительно странно, - ответила я, переворачивая страницу.