Вместо предисловия.

- - - - - - - - -

Вечер. Небо усыпано звёздами. В маленькое оконце нашей сакли заглядывает луна.

Мой старый дед, высоко подняв свою седую голову с невидящими глазами, тихо покручивает гончарный круг.

Много интересного рассказывают о нём в нашем селе. То он один ночью в лесу сражается с исполинами, побеждает их и спасает похищенную ими самую красивую девушку нашего села; то он бросается в стремительный поток горного

ручья за упавшим ребенком; то поднимается на горную кручу, спасая выпавшего из гнезда орлёнка.

А ещё говорят, что юношей он исходил весь мир, поднимался на Крышу Мира, переходил пустыню смерчей – Маркан-су, бывал и в Китае, и в Индии. Оттого и игрушки, которые он делает, диковинные: то это снежный барс, подкрадывающийся к добыче, то слоны, поедающие молодые побеги деревьев, то возникающий из тумана оазис в пустыне.

Но более всего удивительны его сказки. В них переплетаются и возможное и невозможное, и правда, и вымысел. ,И всегда добро побеждает зло, и становится от этих сказок светло и тепло, и очищается сердце от обид и оскорблений.

Много сказок рассказывал мне дед, и те, которые я запомнил, передаю вам.

* * *

 

Сказка о гончаре и его сыне.

- - - - - - - - - - -

Совсем ещё юным, любил я слушать своего седого, как лунь деда. Рассказывал он, тихо покручивая гончарный круг и высоко подняв голову с постоянно закрытыми, ничего невидящими глазами. Руки его живые и сильные лепили в это время глиняные свистки и игрушки.

Рассказывал дед, что очень давно жил в нашем селе гончар. И славился этот гончар не только своими кувшинами и чашами, сосудами для воды и вина. Хотя не было в округе второго гончара, способного делать такую посуду – лёгкую и изящную, ласкающую взор своей простой и красотой. Но уважали люди гончара ещё за добросердечие и справедливость, гостеприимство и милосердие. И был бы счастлив гончар, но одна мысль не давала ему покоя: не было у него сына, которому он передал бы своё дело, не было наследника, которого он посвятил бы в тайны своего искусства. Было это или не было, но рассказывал дед, что однажды поздним вечером, когда за окнами свистел ветер и лил дождь, постучался к гончару старый дервиш* с просьбой согреться и обсушиться. Хозяин впустил странника, предложил ему сухую одежду и ужин. И когда отдохнувший дервиш спросил гончара о печали, то рассказал ему о том, что не дал ему Б-г сына, который бы радовал его сердце. И сказал дервиш: “ Будет у тебя сын. И превзойдёт он тебя в мастерстве гончарном. Но зависть людская горе принесёт в твой счастливый дом..." И ушёл дервиш в тёмную ночь, в ветер и дождь. Не прошло и года, и родился у гончара мальчик. И радовался счастливый отец, глядя на сына. Очень подвижный и весёлый малыш проявлял завидные сметку и усердие, помогая отцу. Уже к шести годам мальчик сам изготавливал глиняные игрушки и незатейливую посуду. Но больше всего любил мальчик рисовать, и были его рисунки забавными и смешными: вот невиданные разноцветные птицы летят над полем; вот медведь, разоривший муравейник, улепётывает от разозлённых насекомых.

Шло время. Мальчик кропотливо учился, перенимая у отца всё, что тот знал и умел. Уже к 15-ти годам из-под его рук выходили не только искусно сделанная посуда, но и причудливые дворцы с башнями, мечети** и минареты***. Изменились и его рисунки – это были уже целые истории из жизни животных и людей. И радовался гончар сыну, превзошедшему отца в мастерстве. И радовались вместе с ним сельчане, глядя на работу и рисунки юного мастера: ведь приумножилась слава их села с этим мальчиком. Но всегда найдутся злобные люди, завидующие чужому счастью. Нашлись такие и у гончара. И если раньше они только тайно завидовали его славе, то теперь...

Злоба и зависть людская ослепили юношу. И горе пришло в некогда счастливый дом гончара. И чёрной ночью стал светлый день, и белыми стали чёрные волосы отца. И умолкла в их доме весёлая песня гончарного круга... Осень сменила лето. И снова ветер свистел в печной трубе, и дождь барабанил по крыше. И снова, как некогда, постучался к гончару старый дервиш. Обогрел и накормил его хозяин. И поведал ему своё горе. Выслушав, дервиш сказал:" Отпусти сына, пусть походит со мной по свету, узнает как и чем живут отдельные люди и целые народы. Пусть найдёт свой удел". Но не согласился гончар, не хотел лишаться на старости лет последней утехи. И стал просить юноша отца отпустить его и разрешить ему пойти со старым дервишем. И так горячо просил он, что отпустил его старый гончар, благословив их дорогу.

И говорил дед, что больше никто никогда не видел сына гончара. Но, проходившие через их село странники рассказывали, что где-то ходит по свету слепой юноша и там, где он останавливается, появляются новые сказки о диковинных дворцах с башнями, мечетями и минаретами, о причудливых животных и птицах, о людях добрых и злых. И расходятся эти сказки по всему свету. И не одну из них рассказывал мне мой седоволосый слепой дед. Но более всего запомнилась мне сказка о гончаре и его сыне.

----------------------

* дервиш - странник; человек путешествующий пешком (вост.)

**мечеть - церковь; молельный дом (ислам.)

***минарет - башня, с которой объявляют начало молитвы (ислам.)

* * *

 

 

Волшебная нить.

- - - - - - - -

 

"Помнишь, ты рассказывал о том, что очень скучал по нашей сакле, по аулу, по своим друзьям, когда на несколько дней ездил с отцом в город. А знаешь ли ты, почему скучал, что тебя тянуло домой в горы? Слушай", – так начал свою новую сказку мой дед, усаживаясь за гончарный круг и разминая руками неподатливый ком глины». - “Очень давно высоко в горах в старой покосившейся от времени сакле жила вдова. Муж её погиб в горах во время обвала, оставив после себя малолетнего мальчика. Женщина, бережно храня память о муже, сама воспитывала сына, работая для этого от зари до зари. Утром сельчане видели её копающейся на клочке земли рядом с саклей, днём она убирала дом местного богача, вечером собирала хворост и кизяк для растопки, ночью же, когда весь аул засыпал, она стирала бельё, зарабатывая этим гроши. Никто в ауле никогда не слышал от бедной вдовы жалоб на усталость и болезни. Напротив, старая сакля, казалось, освещалась не керосиновой лампой, а её улыбкой и приветливыми лучистыми глазами. Любой прохожий мог найти в её доме, земляной пол которого был застелен старыми, но чистыми циновками, радушный приём, кусок свежего лаваша и пиалу кипятка, настоянного на травах. Под стать матери был и её шестилетний сын. Трудолюбивый мальчуган, по мере сил помогавший матери, старался поддерживать их скудное хозяйство в надлежащем состоянии. Это его старанием был обновлён забор вокруг сакли.

Целыми днями слышались песни и смех малыша, выполнявшего всю работу по дому. И радовались сельчане, глядя на вдову и её сына. И удивлялись. Удивлялись терпению и трудолюбию женщины, которые она в полной мере передала сыну. Удивлялись радушию матери, готовой прийти на помощь каждому, хотя сама едва сводила концы с концами. Удивлялись веселью и жизнерадостности мальчика, обращавшего в шутку всякие невзгоды и смеявшегося там, где его сверстники и даже ребята постарше хмурились и прятали слёзы. Но более всего удивлялись соседи связи существовавшей между матерью и сыном. Ибо удивительна и непонятна связь, в силу которой во всякий момент, когда одному из них становилось невмоготу, сразу же появлялся другой, поддерживая оступившегося и уставшего.

Именно так было, когда малыша, поправлявшего саманный курятник, завалило стеной. Мать появилась неожиданно, придя как по наитию, хотя никто из соседей не слышал ни шума завалившейся стены, ни криков мальчика. Именно так было, когда малыш, взявшийся неизвестно откуда, помог матери, набиравшей воду из реки и оступившейся на пологом склоне.

На любопытные вопросы об этом, женщина отвечала, что они связаны с ним нитью и улыбалась, глядя на малыша. Было ли это правда и существовала ли такая нить или нет, но связь между матерью и сыном была бесспорной и очевидной.

Шли годы. Мальчику исполнилось двенадцать лет, возраст когда ребят определяют на учёбу. Не по годам сильный и рослый, сын вдовы хотел стать кузнецом. Но для этого нужно было пойти в соседний аул за перевалом, так как своей кузницы в селе не было.

Мать проводила сына до околицы, поцеловала его и, грустно улыбаясь, напомнила: “ Не забывай, сынок, о нити. Правда сейчас она становится тоньше и длиннее, но ты всё же помни".

- "Не волнуйся, мама, никогда не забуду", - сын, улыбаясь, приветливо махнул, матери рукой и широко зашагал по дороге.

Как горный поток, несётся время. И для матери, ждущей возвращения сына, женщины трудолюбивой, оно мчится ещё быстрее. Но удивлялись соседи, замечая, что вдова, вдруг улыбнётся и тихим голосом молвит: “Не волнуйся, сынок, я здорова", - и озирались по сторонам: с кем это она. Но однажды утром вдова не вышла покормить кур, и сельчане, обеспокоенные этим, застали её в постели. Женщина застудилась, полоская накануне бельё в реке.

Сердобольная соседка, вскипятив воду и напоив больную чаем, спросила:"Может послать за сыном?". И услышав: “Нет, он сам придёт",- ушла к себе, зная об удивительной связи матери с сыном. Когда к обеду она пришла навестить больную, то была сильно удивлена, застав повзрослевшего и возмужавшего сына вдовы, хотя никто в селе не видел, когда он пришёл.

Через несколько дней женщина, окруженная заботой сына, поправилась. Но юноша уже никуда не уходил. Он остался в родном ауле работать кузнецом. И говорят, хорошим был мастером".

Дед замолчал, вытирая руки о фартук. Я с нетерпением ждал. - “Знаешь. Говорят, что они подарили людям ту волшебную нить. Нить, которая связывает нас с близкими, с домом, с тем местом, где мы родились и где похоронены наши предки.

Волшебную нить, которая никогда не рвётся, как бы тонка она ни была".

В тот вечер, засыпая, я видел старую саклю, женщину у калитки, уходящую вдаль дорогу, на которой стоял приветливо поднявший руку юноша. Наверное, тогда я в первый раз понял, почему Родину называют матерью и почему мы всегда возвращаемся, когда бы и куда не уходили.

* * *

 

 

Сказка о прекрасном юноше и полётах во сне и наяву.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

 

"Было это очень давно. Ещё дед моего прадеда рассказывал, что высоко в горах был аул. Сакли аула прижались к отвесной скале и, казалось, приросли к ней, а кривые узкие окна смотрели в воду быстрой горной реки, бегущей по дну глубокого ущелья..." – так начал мой старый дед свой рассказ.

Высоко подняв седую голову, устремив куда-то вдаль взгляд ничего не видящих глаз и разминая сильными руками ком глины, сидит он за гончарным кругом и лепит свою новую сказку.

"Жил в этом ауле юноша. Высокий и сильный, он выглядел старше своих ровесников. Удивительно красив был этот юноша. Его умные одухотворённые глаза горели каким-то непонятным блеском. Его лицо, всегда спокойное и безмятежное, казалось, было высечено из благородного горного мрамора. Но ещё удивительней были рассказы юноши. Его истории о диковинных дворцах с башнями, о чёрных людях, о жизни зверей и птиц, о разных неизвестных землях аульские мальчишки слушали, затаив дыхание, и, воодушевлённый таким

вниманием, он рассказывал ещё и ещё... Но на вопрос, откуда он знает это, юноша почему-то отвечал, что видел всё сам и, обиженный недоверием, уходил в горы.

Однажды дети, сговорившись между собой, стали допытываться, как юноша мог всё это видеть, если он никогда не уходил из аула. И тогда юноша сказал, что умеет летать.

Услышав это, дети стали громко смеяться, а женщины перешёптываться – мол, у мальчика не всё в порядке с головой. С той поры юноша редко выходил из дому, видимо, боясь насмешек сверстников и косых жалеющих взглядов взрослых. Лишь изредка по ночам кто-нибудь из аульчан видел юношу стоящим на краю пропасти с широко распростёртыми руками".

Дед замолчал, вытирая руки о фартук. Перед ним на доске расположился аул, прижавшийся к горам, глубокая пропасть и юноша, стоящий на краю пропасти с широко раскрытыми руками.

"... Пересуды в селе приобретали всё большую силу. Кто-то говорил, что юноша вовсе потерял рассудок и готов броситься в пропасть; другие – что он своими фантазиями портит детей. Самые злые утверждали:"Он оборотень, надо изгнать его из аула." Так продолжалось долго, и однажды...

Юноша возвращался домой с речной водой, когда группа детей, издали завидев его, стала смеяться, называя его обманщиком и фантазёром. Неизвестно кем брошенный камень попал юноше в лицо и рассёк до крови бровь. На шум детей собрались взрослые и с бранью накинулись на юношу. Никто не слышал, да и не хотел слышать слов юноши, что он ни в чём не виноват. Всем хотелось только одного – изгнать несчастного, изгнать оборотня.

И тогда юноша подошёл к краю пропасти, широко раскрыл руки и... взлетел.

Толпа негодующих застыла в оцепенении, видя, как юноша парит в небе. А он летал над домом, в котором родился и жил, над аулом, из которого его изгнали глупые люди, над родными горами и пропастью. Потом поднялся высоко в небо, приветливо махнул рукой и исчез. Только алые цветы, появившиеся там, куда упали капли его крови, напоминали людям о нём. И ещё...

С той поры каждый мальчишка, хотя бы однажды, летает во сне, летает как птица, широко раскинув руки–крылья, летает над горами и равнинами, над морями и реками, над городами и сёлами".

Помню, что долго я сидел, прижавшись к деду. Помню также, что и я летал по ночам, летал над горами и лесами, над старой крепостью, стоящей одиноко на скале где-то посреди моря. И ещё помню, что на мои рассказы об этом дед

загадочно улыбался и говорил: “ Это ты растёшь, сынок".

* * *

 

 

Свеча и мотылёк.

- - - - - - - - -

 

- Ты знаешь, почему мотылёк летит на огонь? А почему со

свечи, когда она горит, воск стекает каплями? – спросил меня дед, раскручивая старый гончарный круг. Я поспешил поудобнее устроиться возле своего деда и приготовился слушать новую сказку.

"Давным – давно жила свеча. Стояла она на узорном, ручной работы, столике в красивом серебряном подсвечнике.

Спокойным ровным светом она освещала небольшое пространство вокруг себя. По вечерам собиралась возле неё вся семья; дети затевали нешумные игры, отец читал газету

а мать садилась со штопкой или рукоделием. Так было и, казалось, так будет. Но однажды залетел в открытое окно мотылёк. Летал вокруг свечи и смеялся.

"Что ты смеёшься?"- спросила свеча.

"Потому и смеюсь, что ты слепа и не видишь ничего".

"Да, но я даю свет".

"Свет? Да разве это свет? Ты сама ничего не видишь в этом свете. Ты даже не знаешь что в комнате есть ещё большой деревянный стол со стульями, стеклянный шкаф с красивой посудой и массивный резной комод для белья. А ты говоришь – свет",- мотылёк снова засмеялся.

"А что, бывает свет, который может осветить всё сразу?»- удивлённо спросила свеча. И добавила - "Как – будто ты сам можешь дать такой свет".

Мотылёк застыл в воздухе. И вдруг...

Яркая вспышка света, осветившая и стол, и шкаф, и комод в дальнем углу комнаты, ослепила всех. Неожиданно насту пила темнота.

После небольшой заминки удалось зажечь светильник. И все увидели... ...Мотылька нигде не было, свеча погасла.

И только на самом краю подсвечника застыла капелька воска.

Дед замолчал, вытирая руки о фартук. Перед ним на доске застыли стол, шкаф, комод, расположенные в большой комнате, небольшой узорный столик с подсвечником, на котором застыла слезинка воска.

Много лет прошло с тех пор. Никто не знает что лучше – короткая яркая вспышка или пусть тусклый, но ровный свет. Или может...

Но до сих пор свеча плачет, и свет её дрожит от слёз, а мотылёк летит на огонь и сгорает в нём, вспыхивая ярким светом.

* * *

 

 

Волшебное озеро или Ещё одна сказка о любви.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

 

Тихо поскрипывает гончарный круг. Снова сижу возле своего деда, затаив дыхание.

"Ты, наверное, знаешь речку за околицей села",- так начал дед свою новую сказку, - “А знаешь ли ты, что начало своё эта речка берет из небольшого озера, которое питает родник? А слышал ли ты, что рассказывают об этом озере? Так слушай".

В старые, стародавние времена высоко в горах в небольшом селе жили люди. Жили, как везде живут: мужчины охотились, а женщины растили детей и занимались домашним хозяйством. Казалось бы, ничего особенного, но говорят... На краю села было небольшое озеро. Вода в нём - всегда такая прозрачная, что было видно, как на дне озера бьёт родник. Обыкновенное озеро, каких много в горах. Но старики говорили, что если искупаться в нём в самую короткую ночь в году, то к человеку возвращаются молодость и красота.

Шли годы и, как утренняя звезда, засияла своей красотой юная Рахель.

Весёлая хохотунья любила музыку и танцы, шутки и веселье. На всё село был слышен её смех, подобный говору сбегающей с гор реки. Целыми днями она танцевала с подругами на лугу за селом.

И стали заглядываться на девушку молодые охотники. Но только отважному Шуму, одному из лучших охотников, отдала своё предпочтение прекрасная Рахель. Часто их видели вдвоём на берегу озера. И... весёлая была свадьба. Всё село танцевало на этой свадьбе. Но больше всех радовалась и веселилась невеста.

Неумолимо движется время. Нет такой силы, которая могла бы остановить его. Родился у Шума и Рахель сын. И всё реже стала появляться на лугу Рахель, и всё чаще на призывные крики подруг отвечала отказом. И скучала она без песен и танцев. Но сын был её отрадой. И глядя на подрастающего малыша, радовалась она своему счастью. Но не напрасно говорят в народе, что счастье с несчастьем рядом идут. И в доселе счастливый дом

красавицы Рахель пришла беда.

В тот день, когда свои первые шаги сделал ее сын, в тот же день не вернулся с охоты Шум. Только через три дня нашли его сельчане высоко в горах рядом с убитым им барсом.

Много слёз пролила по мужу Рахель, и в слезах ушла её красота. И поседели от горя волосы. И ничто уже не радовало её сердца. И даже сын не приносил утешения.

Только песни и танцы по–прежнему тянули её к себе. Но стеснялась она седых волос и морщин, которые почему–то доставляли радость её сыну, любившему мать.

Всё чаще и чаще вспоминала Рахель предание об озере за селом. Всё чаще и чаще спрашивала у сына – хотел бы он, чтобы мама снова стала красивой. А мальчик, не понимая, с радостью отвечал, что его мама самая лучшая на свете...

И пришла ночь, самая короткая ночь в году. Осторожно, стараясь не разбудить сына, вышла Рахель из сакли и побежала к озеру. На берегу, она остановилась, подумав со страхом, что совершает, наверное, непоправимое. Но голоса подруг, кружащихся в танце на лугу, прогнали

её страх. И...

Снова радовалась и веселилась Рахель, ставшая такой же прекрасной, как прежде.

И радовались вместе с ней подруги и танцевали.

Утром счастливая Рахель вернулась к сыну. Но тот не узнал матери.

"Это же я – твоя мама, ты видишь - я снова стала красивой, как ты хотел",- убеждала она сына.

Но тот не понимал, всё время, повторяя, что его мама и так была самая лучшая, что у неё были красивые белые волосы и, что ему всегда нравились мамины морщинки у глаз. - “Ты не моя мама, моя мама самая красивая",- проливая слёзы, повторял мальчик.

И оставила его Рахель, видя тщетность своих слов. Ушла к подругам на луг. Позабыв о сыне, повязавшись косынкой, целый день танцевала она на лугу. А сын ходил заплаканный по селу в поисках своей самой лучшей и самой красивой мамы. И молчали сельчане, не отвечая мальчику, пряча глаза и покачивая головой.

И пришёл он на луг. Но нигде не было его мамы.

Голодный и уставший опустился мальчик на землю и

уснул, положив голову на камень.

Увидела Рахель сына заплаканного и грязного.

И дрогнуло её сердце, и... Бросилась она к озеру, говоря,- "Зачем мне молодость и красота, если ты отняло у меня сына. Верни мне моего сына"...

И унесла вода девичью косынку некогда прекрасной

Рахель. И радовался сын, целуя мать и играя её белыми волосами. И радовались сельчане.

Но говорят старики, что озеро потеряло свою волшебную силу, хотя всякий искупавшийся в нём навсегда забывает о своих болезнях и чувствует себя сильнее и моложе".

* * *

 

 

 

Дороги судьбы или Старая сказка.

- - - - - - - - - - - - - - -

 

Слушая поскрипывание гончарного круга, сижу я возле своего старого деда. Рассказывая, он тихо покручивает круг, на котором из-под его сильных рук появляются то великолепные дворцы, то убогие сакли; невиданные звери и птицы, цветы и деревья. Вслушиваясь в негромкий голос деда, и, вглядываясь в возникающие на доске знакомые, а чаще незнакомые картины, переносишься в другой мир, в мир сказок седоволосого старца с устремлённым вдаль ничего

невидящим взглядом.

"Говорят, что очень давно, жил в нашем селе человек. Был он честным и добрым, справедливым и милосердным, И в награду за это, дал ему Б-г прекрасного сына. Этого юношу с чистыми и умными глазами, почитавшего старших и помогавшего младшим, любили в селе. Никто никогда не слышал от него ни бранного слова, ни крика, ни ругани.

Только улыбка освещала лицо юноши.

Шли годы. Человек умер, оставив сыну старый, но крепкий дом и пожелание быть всегда добрым и снисходительным к людям и строгим к самому себе, приходить на помощь каждому просящему и нуждающемуся.

Похоронив отца, юноша остался в селе, выполняя отцовский завет. Но сомнения одолевали его – правильно ли он поступил, оставшись в селе, может ему стоило уйти и найти свою дорогу в жизни? Всё чаще думал он об этом, и однажды... Приведя в порядок дом, оставив не запертой

дверь – вдруг пригодится какому путнику, оставшемуся без ночлега, юноша ранним утром покинул село.

Много дней шёл юноша, останавливаясь только на короткий отдых и ночлег, и пришёл однажды на распутье. Четыре дороги расходились в разные стороны. И ничего удивительного не было бы в этом, если бы...

Странные указатели были у дорог. У одной дороги было – Богатство, у другой – Слава, у третьей – Счастье. У четвёртой дороги не было никакого указателя. Сел юноша на камень на распутье и задумался".

Дед замолчал. Перед ним на гончарной доске появились четыре дороги со странными указателями и юноша, который задумавшись сидел на камне у этих дорог.

"О чём думаешь, сынок?",- старый дервиш стоял возле юноши. Усадив странника, поделившись с ним куском высохшего чурека и ключевой водой, юноша спросил, что означают эти странные указатели и почему нет указателя у четвёртой дороги.

"Ничего странного, сынок. Люди называют эти дороги дорогами судьбы. Тот кто пойдет по первой дороге, будет одним из богатейших людей; тот, кто пойдет по второй – прославится на многие годы; кто пойдет по третьей – найдёт своё счастье.

" А четвёртая?"- нетерпеливо спросил юноша.

" Четвёртая?"...- дервиш задумался. "Четвёртая дорога – это дорога в неизведанное, дорога в никуда. По этой, самой трудной из дорог, идут очень немногие. Только тот, кто хочет найти самого себя, кто хочет понять смысл жизни - тот

идёт по этой дороге".

Попрощавшись, дервиш ушёл. Недолго оставался юноша на распутье. Подумав, он решительно зашагал по дороге, у которой не было указателя.

Говорят, что в селе юноша больше не появлялся. Но прохожие люди сказывают, что ходит где-то по дорогам старый дервиш с чистыми и умными глазами. И рассказывает дервиш людям о том, что все мы ходим по дорогам жизни и что каждый когда-нибудь приходит на перекрёсток четырёх дорог, на перекрёсток судеб. И каждый, хотя бы однажды, делает свой выбор".

Прошло много лет. Давно уже нет моего деда. Но в дни трудных и важных решений, я вспоминаю старую сказку и ясно вижу перед собой юношу, который задумавшись сидит на распутье у четырех дорог.

* * *

 

 

 

Сказка о простом и вечном.

- - - - - - - - - - - - -

 

Усаживаясь рядом с дедом, я слушаю, как поскрипывает старый гончарный круг, и смотрю, как живые и сильные руки моего деда разминают неподатливый кусок глины.

Затаив дыхание, я вижу как на доске появляется редкой красоты замок с высокими, узорными окнами и воротами. Рядом с замком вырастает большой парк с невиданными зверями и птицами.

Высоко подняв седую голову и глядя куда-то вдаль

своими невидящими глазами, начал дед новую сказку.

"Слышал я, что жил когда-то человек и было у него три сына. Трудолюбию и доброте, милосердию и уважению к людям учил человек своих сыновей. И внимали отцу дети и росли, помогая ему во всём.

Но короток человеческий век... Отдав отцу последний сыновний долг, задумались братья, как жить дальше, чем заняться.

Однажды услышали они, от идущего через их село

дервиша, что каждый мужчина должен построить дом,

посадить дерево и вырастить сына. Только тогда,- добавлял дервиш, - он может считать свою жизнь ненапрасной. И решил тогда старший брат: построю дом, какого ещё не было на свете, пусть будет он такой красоты, чтобы любовались им люди сотни лет.

Средний брат сказал: «А я посажу парк, и пусть будут в нём птицы и звери, и пусть люди приходят отдыхать в этот парк многие годы».

А младший брат решил: воспитаю сына, чтобы было мне, кем гордиться в зрелые годы и на кого опереться в старости.

Стремительно несёт свои воды река по имени Жизнь. И вырос в селе удивительный дом. Комнаты дома были просторными и светлыми, потолки украшала узорная лепка, картинами из жизни людей были расписаны стены. Сельчане любовались красотой дома и удивлялись таланту мастера.

Рядом с домом раскинулся такой же удивительный парк. Доселе не виданные деревья, на ветвях которых распевали свои песни птицы, украшали парк. Белки свободно перепрыгивали с ветки на ветку, а пугливые зайцы перебегали тропинки, по которым гуляли люди. Часто приходили сельчане отдохнуть в тени парка и полюбоваться красотой дома. Но чаще других приходил сюда юноша, с такими же живыми и смышлёными глазами, как

у младшего из братьев. Именно ему передавал отец то, чему когда-то научился у своего отца; именно его учил младший из братьев любви к людям, готовности при первой же просьбе, а чаще и без просьбы, помочь страждущему и нуждающемуся".

Дед надолго замолчал. Я, прижавшись к нему, ждал. Дед вздохнул.

"Шли годы. Люди, обременённые заботами, всё реже

приходили в парк, и только шум и возгласы играющих детей были изредка слышны возле дома.

Со временем дом перестал казаться таким красивым, как прежде - картины на стенах поблекли, с потолков свисала паутина, узорная лепка потрескалась и осыпалась.

Да и парк казался опустевшим и запущенным – дорожки, некогда посыпанные песком, заросли, не было слышно птиц и зверей.

Неумолимо движется время. И вот уже непроходимый лес полностью скрыл от людских глаз полуразвалившийся, некогда прекрасный, дом. И новые поколения забыли имена двух старших братьев. И давно уже умер младший брат.

Но, говорят, живет в селе старик с живыми и умными глазами, который рассказывает внукам о братьях, когда-то живших в селе и о людях простых и хороших.

И ещё, каждую весну у надгробного камня, на котором высечены три имени, расцветают алые маки, напоминая людям о смысле жизни, о простом и вечном".

* * *

 

 

 

Дороги, которые мы выбираем (размышления на тему...).

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

 

Снова крутится старый гончарный круг. Мой седоволосый дед, устремив вдаль взгляд своих невидящих глаз, разминает сильными руками ком неподатливой глины.

Я усаживаюсь рядом и терпеливо жду. И вот на гончарной доске начинается новая сказка.

"Давным-давно высоко в горах жил юноша. Целыми днями работал он на скудном клочке земли, доставшемся ему от отца, а по вечерам по мере сил старался сохранить в старой сакле тепло и уют, оставленные ему матерью.

Однажды, поздно вечером, заглянул в саклю дервиш и попросил приюта. Юноша с радостью разделил ужин с гостем. Предложив ему после еды крепкого чаю, он внимательно слушал рассказы странника о других людях, их жизни и обычаях, об удивительных событиях, очевидцем которых был старый дервиш. Всю ночь проговорили они, а под-утро юноша спросил странника, почему он покинул свой дом и чего ищет. Помедлив, дервиш сказал, что ещё совсем юным стал задумываться, для чего мы приходим в этот мир, и что должны оставить в нём после себя. И именно поэтому он покинул свой дом и странствует по свету, встречается с людьми молодыми и старыми и ищет многие годы, ищет в жизни свою дорогу". Дед замолчал. На гончарной доске вырос лес, и потекла река. Между ними змеилась дорога, по которой шагал человек. - “Знаешь, через много лет я понял: все дороги начинаются у отчего порога. И ещё... Напрасно говорят, что у каждого своя дорога. Нет. Все мы ходим по одной дороге, по дороге с названием Жизнь. Но каждый из нас оставляет на этой дороге свои следы. И следы эти зависят от того, как мы относимся к людям, с которыми встречаемся – делимся с ними теплом души или проходим мимо, спрятав взгляд; протягиваем руку помощи тем, кто устал и ослаб, или сталкиваем их со своего пути"...

Давно заросла тропа, по которой ушёл старый дервиш.

И много лет нет моего деда.

Но часто я вспоминаю широкую улицу, сильные руки отца, который идёт рядом и что-то рассказывает о людях плохих и хороших.

Потом настал день, и я шёл рядом с сыном и говорил ему о смысле жизни, о добре и зле.

Знаю, придёт день, и мой внук будет идти рядом со своим отцом и слушать его рассказы о любви и дружбе, и о дорогах, которые мы выбираем.

* * *