РАССТРОЕННЫЙ КВАРТЕТ ОДНОЙ СТРУНЫ I Хорошо. Бесподобно. Нелепо. Этот гомон в бессмертной тиши. И неотшлифованное небо, за которым ни слов, ни души. Но вы пишете. Пишем. И писем с каждым часом все больше, все злей их теченье, отрывистей. Лисьим нюхом стал обладать соловей. Словопослие тянется белой, белоснежной веревкой. Красив неувитый плющом и омелой стройный ряд напряженных тетив. И чистейшим завидует стрелам загрустивший в безделье анчар. Падал с грохотом якорем белым лист, давно прозевавший причал. Белоснежный, разорванный странной не чужой и не детской рукой. И бескровной невидимой раной не почувствовал буквы разбой. II Гора родила мысль. И лодочкой плывет, и шепчет: “Наклонись” в скале Лазурный грот – как и перу, проросшему щетиной на краешке стола глядящая не вниз белеющая (“Вот Твой смысл, Господь!”) квадратом: “Будь мужчиной”. И ничего не разберешь в татуировках ласки белой кожи. Мысль извлеченная есть ложь. И мысль излеченная тоже. Плохой верлибр толпы. Он различим хранителям историй и истерик. И хочется лупы, чтоб без причин подробней рассмотреть отплывший берег. III У берегов седого Рейна напьюсь-ка ведьминой воды; чтоб где-нибудь, не на Литейном, кому-нибудь шепнуть: “Не ты”. IV Храни меня, мой Гандельсман, Гандлевский и Кенжеев. Когда, покинув стан и сан, сворачиваю шею в попытке оглянуться. Но не я одна в когорте. И каждый держит нож, давно приставленный к аорте. И выглядит как перифраз почти любая строчка. И одинок любой из нас. И он не одиночка. Во дни сомнений и тревог, иначе – постоянно, шепчу: “Прости, прости, мой Бог, придуманные раны”. Но именно они, они убьют без сожаленья. Сорвут непрожитые дни, как воры – ожерелье. Спасибо, что петлей вспороть не смог мне шею, образ. “Вот наша улица, Господь”.* И вьется, словно кобра с * Строка из стихотворения С.Гандлевского | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
