Обещанную свободу Шэн не получил и по истечении недели. Нома приводил с собой все новых врачей, желающих послушать невероятную историю Яна Ли. Через неделю раны больного зажили и с него окончательно сняли повязки. Однако выздоровление не принесло ему свободы.

− Если я поправился, почему меня все еще держат тут? – спросил юноша у доктора Чуна.

− Этого я не могу сказать.

− Почему?

− Я не практикуюсь в области психиатрии. Спроси лучше доктора Нома.

− Так, значит, это по его вине я торчу здесь.

− Его вины здесь нет. Как только результаты исследования покажут, что ты здоров, тебя освободят.

− Но ведь я здоров, здоров, здоров!!! – яростно закричал юноша, пытаясь высвободиться из ремней.

− Прости, Ян, но не мне решать это…

В тот же день Нома привел с собой еще двух людей, один из них был историк, другой же известный психиатр. Вместо тихого и покладистого юноши им предстал буйный и агрессивный больной.

− Вы достаточно поспрашивали меня, а теперь я требую, чтобы меня освободили! – в неистовстве крикнул Шэн.

− Сожалею, но это невозможно, - отказал врач. – Пока мы все не выясним о тебе, ни о каком уходе и речи быть не может.

− Но ведь вы обещали…

− Я сказал это прежде, чем узнал, кто ты на самом деле.

Шэн подумал, что его держат узником из-за бунта его семьи, потом он вспомнил о падении империи, обо всем, что довелось ему увидеть в этой полной странностей больнице и все его мысли окончательно перепутались.

− Что вы имеете в виду? – попытался юноша уточнить слова Нома.

− Если наши догадки верны, ты представляешь большую ценность для науки.

− Ценность? Вы намереваетесь требовать с меня выкуп?

− Нет, мы намереваемся лишь исследовать тебя.

− Если я позволю вам сделать это, вы отпустите меня?

− Конечно! – вмешался в разговор профессор Эйн. – И не стоит так тревожиться из-за пустяков. Мы только зададим тебе несколько вопросов, только и всего!

− Что же еще вы хотите узнать? Я рассказал все о себе и не единожды.

− Думаю, ты должен будешь повторить сказанное еще много раз, - заметил Ин Шао, и профессор подарил ему укоризненный взгляд.

Профессор Юн Эйн был лет пятидесяти, худощавым и низкорослым, с не-примечательными чертами лица. Несмотря на свою заурядную внешность, он был незаурядной личностью. Он работал области психиатрии более двадцати пяти лет, славился как один из лучших психиатров страны.

Историк Ин Шао, в отличие от уравновешенных и спокойных медиков, был более энергичным и нетерпеливым человеком. Его маленькие живые глаза так и сверлили окружающих, словно пытаясь выведать у них самые потайные мыс-ли. Он был симпатичным, подтянутым и намного выше ростом профессора Эй-на. Перед тем, как войти в палату больного, поверх строгого и модного костю-ма Шао накинул белый халат, и показался пациенту одним из медиков.

Поразмыслив, Ян сделал вывод, что из рук медиков без хитрости ему не спастись.

− Хорошо, я расскажу вам все, что вы пожелаете, если только вы пообещаете выполнить мои требования.

Он высказал два пожелания: вернуть ему одежду и развязать руки. Доктор Нома принял его условия, дав слово выполнить их на следующий день.

− А теперь ответь, видел ли ты когда-нибудь эти предметы?

Нома положил на стул дипломат и, достав оттуда зеркало, обрамленное в белую пластмассу, преподнес его к пациенту. Никогда не видя прежде своего отражения в зеркале, тот вздрогнул и зажмурил глаза. Его реакция изумила присутствующих!

− Ян, открой глаза.

− Нет!

− Тебе ничего ни грозит. Это всего лишь твое отражение.

Юноша не сразу открыл глаза, боясь, что все это было проделками злого ду-ха. Когда наконец первое волнение прошло и он посмотрел в зеркало, все тре-воги остались позади. Доктор еще много чего показал Шэну на картинках в книге. Некоторые предметы были знакомы ему, о других же он не имел ни ма-лейшего представления. Историк записывал слова Яна на диктофон, скрытый во внутреннем кармане пиджака, планируя заняться более глубоким исследова-нием.

Посетители покинули палату, и Ян после стольких переживаний забылся сном.

На следующий день Шэн ожидал исполнения своих требований, однако Нома придумал очередную отговорку, дабы не выполнить их. И тогда он решил претворить в жизнь свой изначальный план – побег!

В его палату ежедневно приходили медсестра Кумико, санитар Ван и незнакомцы, сопровождаемые лечащим врачом. Шэн знал обычное время их прихода и рассчитывал осуществить побег во время посещения санитара Вана. Нет, этот молодой человек не собирался помочь Яну бежать, ему нужна была лишь уни-форма работника больницы. Главной проблемой было освободиться от рем-ней…

Медсестра накормила подопечного и удалилась, вслед за ней должен был прийти санитар, и у Шэна было всего-навсего несколько минут, чтобы разо-рвать ремни.

Ченг, старший брат Яна, некогда учил его разрывать путы, и у него это не-плохо получалось. Однако разорвать веревки было гораздо легче, чем кожаные ремни. За время своего заключения Ян детально изучил расположение пут – они окольцовывали железные трубы койки и закреплялись застежками на запястьях.

Юноша сосредоточился, намереваясь освободить сперва правую руку. Со-брался с силами и резко дернул руку вверх, однако кожаные путы оказались слишком плотными. Он повторил свою попытку несколько раз, но ничего не вышло. Раздосадовавшись, юноша заметался в постели, потом внезапно притих, словно услышав возле себя голос старшего брата.

"Ты слишком торопишься, - вспомнил он слова, некогда сказанные Ченгом. – Расслабься… сосредоточься, и соберись не только с силами, но и с мудростью…"

Ян глубоко вздохнул, успокоил расшатавшиеся нервы, сконцентрировал свое внимание на ремне и сделал рывок…

Больничная койка, не устояв на роликах от сильного скачка, грохнулась на пол. Матрац, подушка и одеяло – все упало с койки. Придя в себя после падения, Шэн обнаружил, что рука его высвободилась. Торопливо развязав все рем-ни, он поднялся на ноги и вернул кровати прежнее положение. Подправил матрац и прикрыл подушку одеялом, имитировав свое присутствие в постели. По-дошел к двери и стал дожидаться прихода санитара. Тот, как и полагал Шэн,

явился спустя несколько минут.

− Ян, ты уже спишь? Тебе пора… - санитар умолк, завидев отсутствие больного в постели, кинулся к выходу, чтобы сообщить о побеге, и встретился визави с пациентом.

− Ян, клянусь, все, что я говорил, было лишь шуткой, не больше, - в паническом страхе затараторил Ван.

Он с первого дня неуважительно относился к больному, потешался над ним и бросался колкостями, что мучительно сказывалось на самолюбии юноши.

Шэн злорадно улыбнулся. Присел на корточки, вытянул ногу и, перекру-тившись в таком положении, сбил санитара с ног. Тот, шмякнувшись на пол, жалобно захныкал. Прильнув к поверженному, Ян стиснул его сонную артерию – и тот отключился. Затем он переоделся в униформу санитара и выбрался из палаты. В коридоре в это время суток было тихо и безлюдно. В приемной на этом этаже дежурная медсестра клевала носом, а в конце коридора один из са-нитаров расчищал пол. Из палат, временами нарушая тишину, доносились сто-ны и истерический смех все еще бодрствующих душевнобольных.

Ян прошел дозорный пункт и, дойдя до пожарного выхода, побежал по лестнице. Выбежал в фойе и, умерив темп шага, направился к парадным дверям. Охрана ничего не заподозрила. Встретить здесь санитара в синих просторных брюках и тенниске было обычным делом. Их не спрашивали, куда и зачем они направлялись.

Пройдя мимо охранников, Ян вышел наружу. После двухнедельного заточения было приятно ощутить свободу, однако она не принесла ему ожидаемой радости. Мир, в который он попал, привел его в трепет, скорее даже в ужас.

Современный, динамичный, быстрый, непредсказуемый, тесный, высокий, красочный, светлый, колоритный, головокружительный – вот таким предстал Яну Ли город Гонконг, и увиденное глубоко потрясло его.

Пребывая в лечебнице, он предполагал, что мир снаружи значительно изме-нился, однако не мог себе представить насколько.

С одной стороны широкой улицы, выложенной мраморными плитами, воз-вышались гигантские, стекольно-мраморные постройки, светящиеся в темноте всеми цветами радуги. Небоскребы, тянувшиеся все выше и выше, были самых разных конструкций: закругленные, прямоугольные, разумной толщины и тоненькие, будто в них не было ничего, кроме лифта. По другой стороне той же самой улицы тянулась автомагистраль со сплошным потоком машин различной окраски, конфигураций и марок. Улицы были освещены фонарями и, несмотря на ночное время, здесь было немыслимое скопление людей, разодетых в самые невероятные одежды всевозможных цветов и фасонов. Рестораны и забегаловки манили прохожих аппетитными запахами, а из ночных клубов и диско-баров звучная музыка вырывалась наружу. Сверкающие неоновые огни аттракционов и витрин магазинов приводили в веселое ошеломление и приковывали к себе внимание людей, прогуливавшихся по знаменитой торговой улице Гонконга – Натан Роуд.

Глаза Ян Ли разбегались по сторонам, не успев разглядеть новую диковинку, он переключал внимание на другую. Он пробыл всего лишь час на улицах Гонконга, а голова его уже пошла кругом от всего увиденного. На мгновенье он да-же пожалел о побеге из тихой и мирной больницы, но быстро подавив нахлынувшие на него чувства, стал продумывать свои дальнейшие шаги.

"Какая разница, куда я попал? – шагая по хорошо освещенным улицам, ду-мал он. - Будь это повстанческий лагерь или любое другое место, я не смогу вернуться к прежней жизни… Для меня отныне все потеряно… все кончено… Я не знаю, где я…. мне не вернуть убитых родственников… не отомстить больше жестокому императору… жизнь потеряла всякий смысл… А как же продолже-ние рода Шэн? – спросил он сам себя. – Какая сейчас разница?… Но ведь тебя избрали старейшины… - он горестно рассмеялся из-за собственной непоследо-вательности. – Уж лучше бы меня казнили вместе с остальными, тогда мне не пришлось бы пережить такое унижение…"

Мысли его прервал один из прохожих. Высокий, худощавый незнакомец, на десяток лет старше Яна, был чем-то страшно рассержен и агрессивен. Рядом с ним стояли пятеро парней примерно того же возраста.

В раздумье Шэн не заметил, как добрался до района, где постройки были менее современной конструкции. Этот контраст старого и нового, прошлого и будущего, присущий Гонконгу, вызывал в человеке ощущение, словно бы он попал из фантастического мира в минувшее тысячелетие. Здесь было менее шумно, но отнюдь не спокойно.

Шестеро местных жителей шутливо разговаривали между собой, когда, ос-тупившись о скользкий после дождя тротуар, самый худой среди них рухнул на землю. Его падение и смех Яна над собственной участью попали в один момент, и прохожий воспринял это на свой счет.

− Эй, коротышка, что это так тебя рассмешило?

Шэн оглянулся, не поверив, что обращение было сделано ему.

− Чего уставился? Отвечай, когда тебя спрашивают! Это ты надо мной смеялся?

Ян отрицательно покачал головой.

− А тогда над чем же? – прохожий скрестил руки на груди и принял угрожающую позу.

Юноша усмехнулся, представив себе лица незнакомцев, если бы они узнали, над чем он смеялся. Улыбка Яна еще больше разозлила незнакомца, и шестеро парней мигом окружили его, вознамерившись проучить.

− Посмотрите-ка на его одежду, - тыча пальцем в Шэна, засмеялся самый полнотелый и коренастый из них.

− Может, он сбежал из морга? – подхватил его слова щуплый и костлявый юноша.

− Нет-нет, это одежда санитара! – воскликнул басом самый здоровенный из недругов.

− Вонючий санитар! Небось завяз в дерьме в своей больнице и вышел подышать, - колко бросил худощавый, и остальные дружно заржали.

Шэн поднял руку, призывая их выслушать его, и с достоинством ответил на шпильку:

− Я прощаю тебе твое оскорбительное высказывание, ибо ты не ведаешь, с кем говоришь. Мне не пристало говорить с простолюдином – и посему пошел прочь с моей дороги, - он сделал царственный жест и, легонько толкнув худощавого, продолжил путь.

Однако незнакомец не позволил ему уйти, и воспользовавшись преимуще-ством предательски ударил его в спину. Ян покачнулся, но удержался на ногах. Этот опрометчивый поступок дорого обошелся как худому, так и его дружкам. Оскорбленный и озлобленный прохожий враждебно глянул на неприятелей. Размахнулся ногой и ударил худого в живот. Тот отлетел на тротуар и скорчил-ся от боли. Все произошло настолько молниеносно, что приятели поверженного не успели отреагировать. Самый костлявый и решительный среди них первым набросился на Шэна. Замахнулся, чтобы ударить его по лицу, но Ян оказался проворнее и, увернувшись от удара, сам поддал противнику. Голова костлявого парня откинулась назад, и он, не удержавшись на ногах, распростерся возле своего злополучного друга. После второго удачного отпора остальные четверо дружно напали на противника.

Боевое искусство, которому Ян был обучен старшими братьями, помогло ему отбиться от неприятелей . Он изрядно поколотил их, хотя и ему досталось от здоровяка, который был вдвое выше и сильнее Шэна. Остальные пятеро недругов больше не рисковали приблизиться к драчуну и только со стороны бо-лели за своего приятеля. Здоровяк, несмотря на многочисленные побои, был решительно настроен покорить своего противника.

Где-то вблизи послышался вой сирены, и совсем недавно проявляющие от-вагу уличные хулиганы словно трусливые зайцы пустились наутек. Здоровяк также бросился прочь оттуда, и Шэн остался наедине с полицией. Двое крепких мужчин в форме подбежали к правонарушителю, чтобы задержать его за хули-ганство. Не ведая о профессии мужчин, Ян принял их за дружков недавней шайки. Когда полицейские попытались надеть на него наручники, он накинулся на них с кулаками. Не сумев по-доброму присмирить подростка, они примени-ли дубинки. Осознав, что преимущество было на стороне незнакомцев, Ян решил убежать, но блюстители закона пресекли его попытку. Повалив его на зем-лю, они наконец надели на него наручники и поволокли к патрульной машине. Юноша лягался, извивался и метался из стороны в сторону, но никак не мог вырваться из рук сотрудников полиции. Когда его все же удалось дотащить до машины, задержанный начал сопротивляться еще яростнее. Никогда не видав-ший так близко автомобиля и вообразив его страшно рычащим чудовищем, Ян начал психовать. Полицейские без лишних объяснений использовали свои же-сткие меры и утихомирили его…