Что хочет автор. Литературные конкурсы

телефонных и электро¬линий повалены ветром , и если они не разлетелись, по степи , как спички , то только потому , что запутались в собственных проводах .

Выдержат ли железо и бетон высоковольтной линии ?

Бригаду Максима Кудрина и прислали сюда , чтобы , электрики-монтажники вовремя увидели опасность , не¬ упустили момент , когда многометровая и

многотонная опора с коричневыми блюдечками изоляторов начнет

«уставать» — металл тоже устает! — и «кланяться земле»…

Участок для бригады выделили небольшой. Но если взять волшебную

подзорную трубу - представим , что есть такая , да направить всевидящее око вдоль много километровой трассы увидишь тысячи людей …

А разговор с ними мог быть таким:

- Эй ! У Симферополя ! Кто такие ?

- Из Криворожья и Донецка мы .

- А кто рядом с вами ?

- Харьковчане!

- Мы думали , вы из-под Полтавы .

- Из-пид Полтавы - мы ! Ну и погодка у вас в Крыму !..

Око подзорной трубы направляется в сторону Ка¬ховки.

- Эй ! У Чаплынки ! Слышите нас?

- Слы – ы – ши – и - м !

- Откуда-а-а?

- Из Киева ! ..

Когда в Крым поступил угрожающий прогноз и стали думать , чью бригадупослать на Перекоп , Илья Матвеевич Пастухов - управляющий отделением

« Крымэнерго » - сразу сказал:

- Поедет Кудрин .

Я , конечно, поинтересовался: « А почему именно Ку¬чаев? »

Управляющий пояснил:

- Максим Кудрин для нас просто клад . Бывают срочные командировки - кого послать ? Иванова ? Заранее знаю , отыщет Иванов «объективную» причину, дескать, «тёща себя плоховато чувствует, и я не имею права покидать родное существо в трудную минуту»... Петрова? У того — «в пояснице стреляет, спасу нет!» Сидорова? «Что я, рыжий? Почему Иванова с Петровым не посылают?» Как перевалит человеку за тридцать-сорок, то все меньше и меньше ему хочется мотаться за тридевять земель и есть овсяную кашу , приправленную дымом... А Кудрин - как пионер: всегда готов! А с ним и Иванов, и Петров, и сам « не рыжий» Сидоров поедет!..

Вызвали Кудрина к управляющему.

- Готовься , Максим , в командировку.

- Когда выезжать?

- Сегодня.

Пастухов подошел к карте Крыма и ткнул в нее пальцем . Палец накрылсразу Армянск и Красноперекопск .

- Будешь работать у Турецкого вала . Не забудь захватить с собой помощника.

- Жору?

- Для кого - Жора , а для кого и Георгий Петрович Лукьяненко , - усмехнулся Пастухов . - Берешь?

- Беру…

+++

Почти двое суток бригада Кудрина на линии . Выдержать бы ей еще хоть до утра - синоптики обещают потепление , « разрушение антициклона и ослабление ветра » .

Дай им Бог здоровья за теплые слова!

Сквозь ветер и темь Кудрин пробирается к анкерной опоре , стоящей в самом центре рисового чека . Риса , конечно, давно нет , убрали вовремя , но почва здесь перепахана и поэтому особенно вязкая .

У самой опоры Кудрин окликает Лукьяненко . Увидел Жора своего

бригадира , махнул фонарем.

- Ползи сюда , Максим .

Все правильно , по этой жиже не то что ползти , плыть надо .

- Как тут у вас, ребята?

- По-ря-док ,— отвечает Лукьяненко. - Видите , Гриша химичит?

Гриша Савченко сваривает железо даже в такую погоду . Гриша варит, а Лукьяненко загораживает щитом газовую горелку . Не будь этого щита, не только огненную дугу перебило бы ветром , но и самого щупленького Гришу унесло бы в Сиваш .

- Что с пятнадцатой опорой ? - интересуется Кудрин .

- Мы ее на растяжки взяли . Стоит и не шелохнется . Гриша говорит...

- Это хорошо , что Гриша говорит. Очень хорошо .

- Плюньте три раза через плечо , - советует Лукьяненко , - сглазите!

И - точно , сглазил Кудрин : плюй не плюй ! Спотыкаясь и падая , бежит шофер телевышки Николай Митин . Не доходя до опоры, остановился , не зная , с какого боку обойти лужу-озеро . Так и не решился , размахивая ру¬ками , закричал. Но слова , разорванные ветром, не долетают, слышно только :

« О-о-о! У-у-у! А-а-а ! »

Лукьяненко бросился к нему навстречу.

- Ну чего раскудахтался ?!

- Звонил дежурный с « Перекопа ». Линия ... основная гавкнула .

На линии - коротыш . Приборы указывают на наш участок . Велено искать ...

+++

Львиную долю электрической энергии даёт Крыму прославленная

Каховка через вот эту линию электропередачи . Значит, ураган все-таки исполнил свой сольный номер , захлестнул где-то провода . Попробуй , отыщи короткое замыкание в такую темень!

- Митин ! - кричит Кудрин . - Выносная фара есть ?

- У Митина всё есть!

- Крепи на « корзину » телевышки и дуй вдоль трас¬сы .

- Есть!

- В кузов посади ...

Кудрин подумал: кого бы посадить в кузов ? Кто меньше замёрз ?

Но додумать не успел , на машину уже карабкались Лукьяненко и

Савченко.

- Мы - глазастые , шеф !

Заурчал двигатель , и свет фар полоснул по проводам . Кудрин засёк

время - 0 часов 17 минут . Пошел в палатку , чтобы отметить время в

рабочем наряде и сообщить о начале работы на подстанцию

« Перекоп » .

Ребятам повезло : неисправность обнаружили сразу же. На одной из

опор ветром согнуло траверзу , гирлянды изоляторов , столкнувшись

« лбами », рассыпались на мелкие кусочки , и траверза замкнула собою

две фазы . Короткое замыкание!

Работа в общем-то несложная . Знакомая . Заменить траверзу и

подцепить новые подвески изоляторов - дело голой техники.

Изоляторы с собою прихватили , а вот траверзу... Траверзы не было.

Такой вариант не предусматривался даже теоретически .

Исключительный случай . Можно было траверзу прогреть газовой

горелкой и выпрямить кувалдой , но при таком ветре ничего не

получится.

Савченко покрутился у опоры , махнул Митину рукой .

- Сюда ! А вы , - он повернулся к монтажникам , - за лопаты !

« Для чего лопаты? При чем здесь лопаты? Работать-то придется наверху! » - подумал Кучаев , взяв лопату.

- Копайте здесь ! - командовал Савченко . - Глубина - метр . Уклон в сторону опоры .

Лукьяненко не выдержал . Полюбопытствовал :

- Не проясните ли обстановку , сэр ? Для чего копать ?

Савченко крутанул носом и понюхал зачем-то воздух - вылитый

Пастухов по повадкам ! - хмыкнул .

+++

И идеальной тишины не требуется , чтобы уснуть . Нисколько не мешают приборы , которыми напичкана подстанция : пусть они себе на здоровье трещат, хлопают, подают сирены и звонки ... Не мешает и голос дежурного по подстанции «Перекоп» Резо Бакуриани .

А голос у Бакуриани а хриплый , надорванный . Никогда ему не приходилось выдавать без перерыва столько слов - он сейчас заменяет всех дежурных, остальные - на трассе.

Резо н осторожно тронул Кудрина за плечо .

- Вставайте , сейчас светать начнёт.

Кудрин трет глаза , не может сообразить , где находится . Поглядел

сонными глазами на спящих ребят - скользят по лицам отблески

красных полос от сигнальных ламп . Тревожный перезвон аварийных

сирен привел его в чувство . Вскочил .

- Как линия?

- Держит. Пока . Несколько раз отключалась. Введено ограничение

потребления энергии для всего Крыма .

- А... погода?

Бакуриани пожал плечами.

Понятно ! Обещают что-нибудь хорошее?

- Обещают ...

Бакуриани хотел еще что-то добавить, но зазвонил прямой телефон - связь с диспетчером энергосистемы.

- Держишься , Резо ?

- Держусь . Здесь тепло , светло и мухи не кусают ! А вы , со своей

стороны , чем порадуете рабочий класс?

Радио донесло вздох диспетчера энергосистемы.

- Пока ничем . Докладывай , что у вас?

Савушкин перелистывает оперативный журнал . По сообщению

диспетчера Белоснежко , на подстанции 35 киловольт « Армянск »

в 00 часов 16 минут взорвалась изоляция на разъединителях ввода .

По распоряжению диспетчера Кузьменко включил масляный

выключатель 220 киловольт второго трансформатора.

- И - держит ?

- Держит . Только стреляет малость . Огонь красного цвета на

всех трёх фазах и на разрядниках . На всякий случай , собрал схему

шестого фидера ... Вы так и не ответили , чем порадуете рабочий класс? Что обещают синоптики?

Радио , соединенное с телефонным аппаратом , снова принесло вздох диспетчера , который сменили частые-гудки - на том конце провода положили трубку.

Кудрин знал , что на потребление электроэнергии введено ограничение , но только сейчас полностью осознал , что это такое.

Беспрерывно звонят телефоны , и дежурный Резо Бакуриани усталым осипшим голосом , стараясь не сорваться на крик , отвечает .

- Хорошо ... Постараемся ... Учтём ... Не знаю... Сообщим ... Принято... Не знаю... Записываю... Учтем при распределении ...

- Алло ! Подстанция ? Кто вам позволил отключать - роддом ? Сейчас

же включите ! Если через пять минут... Да , да буду жаловаться...

- Алло ! Подстанция ? Остановились станки. Теряем валюту...

- Алло! Подстанция? Что вы там чудите?.. За чей счёт прикажете

отнести убыток ?.. Дядя заплатит ?..

Что видно невооруженным глазом ? Сотни тёмных окон близлежащих

домов . А здесь , на подстанции «Перекоп», ощущалось тревожное

дыхание сёл и поселков Крыма . Здесь сложные электрические приборы

фиксируют энергетический пульс степного Крыма. Сейчас пульс

сигнализировал о болезни.

- Алло ! Подстанция ? У нас , понимаете , поточный

метод производства . Продукция на конвейере!..

- Подстанция? Что прикажете делать с фаршем? Да, да, свиным!

Это же тонны мяса придется выбросить на помойку. Тонны ! ..

- По причине острой нехватки электроэнергии оста¬навливаем

бромзавод !..

На подстанцию «Перекоп» поступает только самая малая часть жалоб.

Можно лишь представить себе, в каком невероятно трудном положении находится диспет¬чер всей энергосистемы ! С жалобами обращаются во все инстанции : в обком , в горком , на все подстанции .. Даже в жилищно-коммунальные конторы звонят.

Действительно , кто будет отвечать за остановку заводов , за убытки на мясокомбинатах , за отмену спектаклей? Кто?

Мы . Мы виноваты в том, что не нашли еще способа вырвать бороду

проклятому Ветродую ! Не нашли общего языка с повелителем Стихий!

Что может сделать дежурный Резо Бакуриани для всех звонивших на подстанцию ? Чем помочь , если в его распоряжении считанные

киловатты ? Да и теми киловат¬тами распоряжается главный диспетчер.

Ему с высоты области виднее, кому дать электроэнергию , кому - нет.

За свои действия каждый отдающий приказ несет персональную

ответственность…

- Бакуриани у телефона!

- Примите распоряжение диспетчера энергорайона: немедленно отключите масляный выключатель 35 кило¬вольт фидера « Первомайск » и включите масляный вы¬ключатель 35 киловольт фидера « Воинка »...

Справедливое решение: именно в Воинке в эту минуту на операционном

столе лежит человек . Пусть лучше стоит конвейер ...

- Алло ! Подстанция ? Бакуриани ? Что ж ты, братец , меня-то

отключил ?.. Я и без тебя знаю, что введено ограничение. Но старших

уважать принято. Принято , товарищ Бакуриани ?

- Ничего не могу поделать .

- А если я тебя попрошу? Если я тебя очень попрошу ?

- Не могу , - дежурный разводит руками , как будто этот жест увидят на том конце провода . - Никак не могу.

- Я займусь тобой , Бакуриани , - загромыхал голос по радио. –

По какому праву отключена улица Толбухина ... Да , да , маршала

Толбухина . Отвечай ! На утро намечено провести

заседание . Ты сорвешь это заседание и будешь нести персональную

ответственность.

Резо вздыхает . Можно , конечно , сейчас сослаться на диспетчера , дескать , если мне прикажут выше ... Но дело в том , что решение в городском масштабе принимает сам Резо Бакуриани - диспетчер оперирует более крупными

величинами .

Тихим голосом, как маленькому мальчику, Резо пытается

объяснить ситуацию:

- У нас создалось сложное положение ... Мы вынуждены ...

- А почему на соседней улице есть свет ?!

- Я же объясняю: введено ог-ра-ни-че-ние. На вашей улице нет

лечебных заведений, на вашей улице нет...

Савушкина перебили.

— Немедленно включите улицу Толбухина! И прежде чем принимать какое-то решение, нужно согласовывать. Головой нужно думать, товарищ , головой!

Резо вдруг рассмеялся, будто упоминание о его голове доставило ему особую радость. Повернулся к Кудрину. Микрофон прикрыл ладонью.

- Он у меня сейчас попрыгает, Максим !

- Не ввязывайся. Дай я ему все объясню, и поймет человек,—предлагает

свои услуги Кудрин.

- Не поймет. Я эту шишку на ровном месте давно знаю.

- Тогда пошли его к чертовой бабушке,— предлагает Кудрин ,— и не

надо нянчиться с ним.

- Мы поступим по-другому, мы поступим интелли¬гентно,— устало улыбается

Резо и снимает ладонь с микрофона.

- Ну, приняли решение, товарищ Бакуриани ?

— Так точно! По вашему личному распоряжению немедленно отключаю больницы и включаю улицу Толбухина, на которой находится ваш дом.

- Не передергивайте, товарищ Бакуриани . Меня не интересует, что

вы будете делать , каждый должен соответствовать своему месту !

— Понятно! Включаю немедленно. Но прошу учесть:

при аварийных ситуациях мы включаем магнитофон и все указания

записываются на пленку. Потом запись прослушивается, чтобы установить правильность действий ответственных лиц в аварийной обстановке. Ваши указания тоже записаны. Вы слышите меня?

На том конце провода долго молчали, потом послышалось сопение и голос, сразу ставший на нолтона ниже:

- Вы , товарищ Бакуриани , считаетн, что для нормализации дела необходимо отключить центр?.. И... и улицу Толбухина?

— Да. Я так считаю.

- Что ж , вы специалист, Бакуриани. Тебе, как говорится, и карты в руки. Действуй согласно инструкции.

Послышался отбой. Кудрин засмеялся.

Подошел Лукьяненко. Восхитился:

— С магнитофоном — это ты здорово его звезданул!

— Зачем так говоришь , Жора ! Нэ надо – придумал ! - Бакуриани

мягко улыбнулся н открыл дверь свободной ячейки,— вот он крутится ,

родимый. При аварийных ситуациях магнитофон работает без отдыха.

+++

На подстанции бригада Кудрина пробыла не больше пяти часов. А когда

возвратились на «природу», то и местности не узнали. Уж не перенеслись ли они во сне к Северному полюсу?

Всюду, куда только доставал взгляд, расстилалось белесое пространство.

Многострадальная линия 220 киловольт, маячившая вдалеке от дороги, словно поседела за ночь. И — сугробы!

Характер у погоды!.. Час назад ветер издевался, выкаблучивался, силу свою показывал, а потом враз присмирел и, словно котенок, улегся возле ног — знай урчит ласково.

И Главный Синоптик — парень, по-видимому, очень осторожный,— пошептавшись с самим Ветродуем , сказал: «...усиления ветра не ожидается...»

И на этом спасибо!

Монтажникам предложили отдых в Красноперекопске. Там строители сдали в эксплуатацию гостиницу, и ее временно превратили в общежитие. Но Кудрин отказался: ночь можно провести и в землянке. На переездах только время теряешь — не забыл, как добирались сюда!

И потом - Жорка Лукьяненко в двух ведрах умудрился сварить такой обед,

что - Кудрин был уверен! — ни один ресторан не предложит такого!..

Солнце исчезло так же быстро, как появилось. Впе¬чатление такое, будто кто-то прикрыл в небе глазок , через который светило посматривало на землю . Сильного ветра не было — несчастные три-четыре балла не воспринимались всерьез .

Разве это ветер ?!

Но тут, словно для того, чтобы коэффициент трудности оставался постоянным , резко похолодало . Полушубки задубели, а на тросах, проводах, арматуре, на металлических опорах появилась легкая изморозь. И мороз продолжал набирать силу: провода «поседели», стали пушистыми, словно их обернули ватой. « Вата »

стала смерзаться, и .ветерок, который на высоте намного сильнее, чем внизу, придал ей гребнеобразную форму. Провода стали тяжелеть и провисать , застонали в зажимах, подавая сигнал бедствия.

При порывах ветра происходят сильные колебания, создаются колоссальные динамические нагрузки, которые способны порвать отяжелевшие провода и поломать многотонные железные опоры.

Лица у монтажников серьезные. Только сейчас, глядя на солнышко, улыбались, шутили, теперь понимают — поспешили!

— Ну, братцы, что делать будем? — задает Кудрин риторический вопрос.

— Сами знаете,— вздыхает Лукьяненко.

— Командуйте,— добавляет Савченко,— мы сделаем все, что необходимо.

Кудрин и не сомневается в своих ребятах, но он как раз и сам не знает, что предпринять. Вернее, не имеет права что-либо предпринимать — линия-то под напряжением!

Мелькает спасительная мысль: «Возможно, обледенение только на нашем участке? Какое-нибудь местное вторжение арктического воздуха?..»

Кудрин оседлал телефон.

— Алло! Алло! Харьковчане!

В трубке послышался кашель, и простуженный бас ответил:

— Харьков на проводе!

— Севастополь беспокоит. Как на вашем участке^

— Полное обледенение. А у вас?

— То же самое. До свидания!

— Алло! Одесситов мне!

— Одесса на проводе!

— Привет ! Не проясните ли обстановку на участке.

— Обстановку? Провода провисли до самой земли.

Нарост льда — в кулак.

- Что собираетесь предпринимать?

Трубка донесла вздох.

— Будем просить отключения.

— Как?! Погасить линию собственными руками?

— А что остается делать? Может, вы посове¬туете?..

Осторожно положил трубку на продолговатый ящик полевого телефона — предложить, действительно, нече¬го... Снова поднял трубку.

— Алло! Алло! Подстанцию «Перекоп»!..

Резо Бакуриани нисколько не удивился звонку Кудрина . Выслушал , вздохнул.

— Если б только на вашем участке было обледенение. Хуже .всего в районе Чаплынки ... Не отходите от телефона. Ждите!

Через минуту — приказ по телефонной связи:

— Вниманию всех бригад! Решение штаба по борьбе со стихийным бедствием: линия электропередачи 220 киловольт отключается ровно

на два часа. Удаление нароста льда производить вручную. Сверим часы...

Подтвердите прием!

— Донецк принял!

— Харьков принял!

— Севастополь принял!

— Одесса приняла!..

«Принял... приняла... приняли...» — понеслось вдоль трассы.

...Пока велись переговоры, пока принималось реше¬ние об отключении линии,

провода — не провода, а прямо-таки трубы в асбоцементной изоляции! —

провисли чуть ли не до земли. Во всяком случае, не поднимая вышки,

их можно потрогать прямо с кузова машины. И эти провода нужно выбить из ледяного панциря.

Сейчас, когда люди нуждаются в отдыхе и не в минутном перекуре, а в многодневном,-—такая работа из просто тяжелой превращается в адский труд.

— Митин! Подгоняй машину под линию! Разбирай шесты, ребята!

Шесты увесистые, с утолщением на конце.

— Начинай!

На бедные провода посыпался град ударов. Куски льда, снежные полосы устилали путь продвижения ма¬шины... Пять минут прошло, десять, полчаса... Пройден всего один пролет, а руки уже отказываются повино¬ваться. Полушубки давно сброшены, но и в фуфайках жарко.

Кучаев видит, как тяжело дышит Лукьяненко, как дрожат руки у Савченко... Да и сам он только усилием воли заставляет себя наносить удары.

Казалось бы, нехитрая штука держать в руках дубинку и колотить ею по

проводам... Но не тут-то было! Хоть и говорится в пословице насчет ума и

силы, но ум необходим и в такой работе, потому что в каждом деле своя тайна имеется .

Вот Гриша Савченко. Нанесет удар шестом и тотчас тянет дубинку на

себя, старается быстрее ударить еще раз. Все вроде бы правильно — от

частоты ударов зависит успех дела! Но... не всегда торопливость помощник.

Ударил — и лови момент, когда провод спружинит и сам подбросит шест вверх...

Кудрин вздыхает; на ходу не подскажешь, тайнам тоже надо учиться не

спеша.

— Гришуня! Как с коленками? Дрожат?

Но Савченко не отвечает, видно, силы на пределе. Замечает это и

Лукьяненко.

— Максим ! — шепчет Жора в ухо бригадиру.— Необходим перекур. Иначе, сэр, я ничего не гарантирую .

Кудрин кивнул головой.

— Перекур, братцы! Всем отдыхать!

Дополнительной команды не потребовалось.

- Жора!

— Ну?

- Ты бы развеселил ребят. Надо им немного встряхнуться.

— Это в наших силах, сэр,— устало отвечает Лукьяненко,—это нам ничего не стоит. Мы — артисты — можем выступать в любых человеческих и античеловеческих условиях.

«Мы — артисты»...

В свое время Жору Лукьяненко навязали Кудрину. «Чтоб мне из этого

тунеядца человека сделали!» — сказал Пастухов.

Лукьяненко был не сахар, но с монтажниками сошелся быстро, хотя и заявил:

— Я тут у вас человек временный. Я Для вас все равно что отрезанный ломоть. Я, джентльмены, артист...

Действительно, артист! .

Надо заметить, что работать вдали от поселка или города в общем-то скучновато: после работы и податься некуда. А Жора развлекал всех. Он разыгрывал пьесы Шекспира один во всех лицах. Что и говорить, артисти¬ческий дар был у него от природы.

И решили монтажники, что нужно парню ехать в Москву и поступать в театральный институт. А Жорка и не возражал — об этом он мечтал со школьной скамьи.

— Ребята, раз вы настаиваете, поеду...

Было сочинено трогательное письмо ректору института, под которым сам Пастухов подписался, и Жорка поехал в Москву. Но в институт не попал, хотя в сопроводительном письме и было написано, что «норму пере¬выполняет систематически, в среднем на 121%». Не прошел Жора по конкурсу. По творческому.

Вернулся молчаливый и... поступил на курсы повышения квалификации электромонтажников. Окончил их на отлично и на следующий год... снова поехал сдавать экзамены в театральный институт.

Не поступил Жора и на этот раз. Не прошел все по тому же проклятому творческому конкурсу. Не прошел и... исчез на много месяцев: устроился в геологическую партию рабочим. Потом снова объявился в Севастополе. Пришел к монтажникам.

— Примете обратно, джентльмены?

— Что за вопрос! Ты — наш.

Действительно, чего не принять? Ведь не пыль с пряников собирается сдувать Жорка Лукьяненко, а работать! И никто не знал, что произошло там, в Москве, обо всем монтажники узнали значительно позже. А дело обстояло так ...

Пробиться к дверям, за которыми идут приемные экзамены, не так-то легко. Жора все же продирается ... Из аудитории выбегает парень.

- Зарезали! Тот... седобородый! Он еще...

Но его уже не слушают, из уст в уста передается:

— Седобородый! Режет всех без разбора. А я его в фильмах видел — добреньких играет!..

Из-за двери раздалось дзеньканье колокольчика.

— Попросите , пожалуйста , Белову !

Белову вталкивают в аудиторию. Девчушка волнуется. Ей, наверное, лет шестнадцать. Прямо со школь¬ной парты и под строгие очи экзаменаторов.

— Инна Белова?.. Очень хорошо. Что вы нам покажете?.. Чехова? Любите Чехова?

— Очень! — и, боясь, что могут не поверить, торопливо перечислила: — и «Вишневый сад», и «Дядю Ваню», и «Трех сестер»...

- Хорошо, очень хорошо! Покажите нам отрывок из «Сестер». Помните ту сцену ...

Девушка заглатывает воздух и произносит монолог...

Если бы Белова Инна могла заглянуть в листок, который держал перед собой седобородый, она бы увидела напротив своей фамилии слово «Искренно!!!» С тремя восклицательными знаками.

— Вы в школе как учились, Инна?.. На отлично? Умница. Считайте себя зачисленной... Попросите , пожалуйста, следующего.

Следующим был Лукьяненко Жора.

— Ну, что вы можете, молодой человек? Показывайте!

Жора выбрал соответствующую позу и хорошо поставленным голосом произнес:

— Уильям Шекспир. «Гамлет». Можно начинать?

— Волнуетесь?

— Нисколечко.

— А я всегда волнуюсь перед выходом на сцену,— усмехнулся седобородый.— Ну, показывайте.

Жора действительно не волновался. Чего волноваться? Роль заучена, выбор темы говорит о вкусе, а остальное зависит от судьбы...

Быть или не быть, вот в чем вопрос...

Члены комиссии опустили головы. Видно, устали. Сегодня они слушали уже восьмого Гамлета ...

— Завалили тебя! — горевали монтажники задним числом.

Но Жора, обычно клевавший на лесть , как рыба на червяка, неожиданно сказал:

— Да кому это надо, ребята?.. Просто не прошел по творческому конкурсу. Вы бы посмотрели на Белову ... Я считаю, если видишь, что кто-то в жизни срабаты¬вает лучше, чем ты , - не мешай ему ...

А розовая мечта детства?!

Можно быть электриком и одновременно артистом. Можно .выступать в Народном театре и заслужить апло¬дисменты, равные по силе тем, которые получают в Большом театре. Лукьяненко стал электриком-профес¬сионалом и на сцене, честное слово, выступает как профессиональный артист. Скажем, не мирового класса, но... В городской театр он получал уже не одно пригла¬шение...

++++

Давай, Жора, давай!..

Лукьяненко приподымается. Из горла вылетают хрип¬лые слова:

Быть или не быть,

вот в чем вопрос.

мириться под ударами

судьбы

Иль надо оказать

сопротнвленье...

— Оказать сопротивленье! — говорит кто-то из монтажников и размазывает рукавицей грязь по физиономии.

А Лукьяненко продолжает:

...И в смертной схватке

с целым морем бед

Покончить с ними?

Умереть. Забыться...

Не кончив монолога, прерывает сам себя.

— Не получается — горло простудил. А меня за этот монолог чуть было лауреатом не сделали.

— Это когда ты в театральный институт поступал?

— Ага,—улыбается Лукьяненко и хрипит (купание в канаве-арыке дает себя знать).— Тогда, тогда, дорогие товарищи!

Неизвестно, долго ли еще Лукьяненко изнурял бы свое простуженное горло, если б не команда Кучаева . Бригадир взглянул на часы — прошло аж целых десять минут, тихонько произнес:

— Пора , ребята ...

И снова . томительная боль сковывает мускулы, и снова нечем дышать от усталости... На исходе второй час работы, а конца ей не предвидится: мороз крепчает, и на проводах уже не снег прессованный, а чистый лед.

Из землянки выскакивает дежурный.

— Ку-у-дрин! Бри-га-дир! К телефону!

Бригадир скатывается по валу, вбегает в землянку.

- Кудрин слушает!

— Резо говорит. Людей с линии снять и отвести в безопасное место.

— Есть снять!

— Пусть держатся подальше от проводов — поднимаем по всей линии токовую нагрузку...

Кучаев представляет себе, как «загрубляют» сейчас масляные выключатели, чтобы те не обесточили линию.

.Ведь эти «часовые» рассчитаны на определенный ток, и стоит нагрузке подняться выше нормы, линия отключается. А тут при бешеном токе линия не имеет права отключаться — насилуют саму природу масляного вы¬ключателя. Но иного выхода нет.

...Открыты настежь двери землянки, глаза внимательно следят за линией высокого напряжения.

Сколько прошло времени? Полчаса? Час? Наслоения на проводах стали буреть, на огромных участках отваливаются куски льда, бухаются на промерзшую землю. Так весною, подрезанные солнцем, срываются сосульки с крыш...

— Резо Бакуриани говорит! Как там на вашем участке,

Кудрин?

— Падает, будь он неладен, этот лед!

— И слава Богу,— вздыхает Резо ,— так и доложу диспетчеру. А я уж думал, схему придется разбирать. Падает, говоришь? Так и доложу.

— Так и доложи.

Действительно, обошлось. Даже выпрямительные установки на подстанции запускать не пришлось, чтобы жечь лед постоянным током…

Но тут – новая беда !

Прибыли вездеходы. Бывшие зеленые, а сейчас серые, заляпанные грязью, измученные машины. Остановились неподалеку от Турецкого вала. Зарычали недовольно двигателями, засигналили клаксонами и светом.

— Эге-ге-гей! Люди! —закричал водитель.

— Не вопи — мотор заглохнет!

— Устали?

— Немножко.

— Отоспитесь в Красноперекопске. Там для вас постели и обед приготовили... Устраивает такой распорядок дня?

— Вполне,— улыбнулся Кудрин .

...Грязные, промокшие, усталые, вваливаются монтажники в общежитие.

Кровати, десятки кроватей. А на них, белее любого снега, простыни.

— Двое суток буду отсыпаться и попрошу не будить! — говорит

Лукьяненко.— Имею на это полное право.

— Имеешь, имеешь, Жора,— ласково смотрит на не¬го Кудрин.— Но вначале — под душ! Обед! И тогда

спи. . .

До утра проспали спокойно, а утром раздался заливистый телефонный звонок. Кучаев вскочил, схватил трубку и, кося одним глазом в окно, подумал: «Опять светопреставление?!»

Но за окном было удивительно хорошо. Наступаю¬щий день высвечивал чистое небо, жухлая трава, прибитая ураганом и морозом, выпрямилась и сейчас свои¬ми пиками тянулась туда, откуда по ее расчетам долж¬но было выглянуть солнце.

«Неужели позади ураганные дни и ночи? Неужели выстояли и ЛЭП Каховка—Симферополь в полной безопасности?»

В трубке послышался знакомый голос. Да это же Илья Матвеевич Пастухов!

— Здравствуйте, Илья Матвеевич! Хорошо, что вы здесь, вместе домой поедем.

— А я не думал, Максим , что ты такая язва,— заметил Пастухов.—

Ну ладно, пусть это останется на твоей совести, пересмешник. Но уезжать,

Максимушка , рано: влажность воздуха — шестьдесят.

— Не смертельно.

— Ветер — 14—15 метров в секунду.

— Не смертельно.

— Через несколько часов обещают влажность девяносто, ветер без изменений.

— Девяносто?! Вы понимаете, что говорите?! Это же сейчас страшнее урагана!

Что ж, для полного набора метеонесчастий только этого недоставало.

Де-вя-нос-то! Вначале ураганный ветер поднял с Сиваша всю химическую таблицу элемен¬тов Менделеева, забил этой химией изоляторы, а теперь при влажности воздуха девяносто соли растворятся, изоляция опустится до нуля , и произойдет полное перекрытие. Крым прочно и надолго сядет на голодную электрическую диету. И произойти это может в любую минуту.

С ненавистью смотрит Кудрин на телефон, будто он единственный виновник

всех бед.

— Илья Матвеевич! Илья Матвеевич!

— Спокойно, Максим , передаю трубку дежурному.

— Кто у телефона? — строго спрашивает Резо Бакуриани , - Кудрин ? Срочно с

бригадой прибыть на подстанцию «Перекоп»!

— Надвигаются серьезные события ?

— Серьезней не бывает. Только что отключилась основная линия.

— Не может быть!..

— Защита отказывается держать. Полное перекрытие. Ты слышишь меня , Максим ?

—- Не может быть...

Но эти слова вылетают уже по инерции. Кудрин давно понял, что так оно

и есть, как сообщил Резо …

Чтобы вновь ввести линию в действие, нужно вымыть все изоляторы, все гирлянды. Это все равно, что мыть тарелки, которые не мылись несколько лет. А тарелок — сотни тысяч!

Мыть — это полдела: многие изоляторы разбиты, и их придется менять. Если на линиях более низкого на¬пряжения гирлянды можно менять со стойки опоры или с траверзы, то на 220-киловольтной ЛЭП это сделать не¬возможно: необходимо вместе с проводом опускать на землю. Работы неожиданно — для монтажников неожиданно — прибавилось столько, что даже трудно себе представить! И если Крым будет сидеть на жестком лимите еще месяца три, то в этом не будет ничего особенного.

Монтажникам обиднее всего то, что они выстояли в жесточайший ураган, выдержали гололед, а несчастная и безобидная с виду оттепель и влажность перечеркнули все труды...

— Неужели ничего нельзя придумать? — Лукьяненко с надеждой смотрит на Гришу Савченко .

Савченко смущенно отворачивается, будто и в самом деле можно что-то придумать, а он не хочет.

Чего там инженеры о кирпичи чухаются!..

Но как все-таки недалеко видно с собственной колокольни! Пока Лукьяненко чертыхался, пока монтажники мыли изоляторы и выращивали цыпки на руках, в обкоме партии заседал совет инженеров и партийных работников. Вызвали на тот совет и нашего Илью Матвеевича. И пришел большой совет к мудрому решению.

Да, да, к мудрому! Не надо бояться этого слова. Разве не назовешь решение мудрым, если оно сохраняет государству сотни миллионов рублей?!

Решение простое и дерзкое: поставить под нагрузку линию 330 киловольт. Линия эта строилась давно и через несколько месяцев должна была вступать в строй. Должна была, да ураган помешал. В нескольких местах эта линия пересекает «просоленную» 220-киловольтную магистраль. И инженеры решили перемычкой соединить две линии, предварительно обрезав провода на тех участках, где изоляторы побиты. За несколько дней...

Эта идея Ильи Матвеевича Пастухова.

Кудрин как услышал об идее, которую он должен воплощать в жизнь, сказал сразу:

— За несколько дней не удастся. Чтобы соединить две линии, требуется

установка промежуточной опоры.

Одну только опору поставить на фундамент — это минимум десять дней !

Да и ветерок не даст. Эх, Илья Матве¬евич, будем гореть мы с вами, как

шведы под Полтавой!

Пастухов -вздохнул.

— Консультанты то же самое говорят: при пятнадцатибалльном ветре

— опору не поставишь. Зови... Гришу Савченко!

— Тут и Савченко не поможет. Положит нас Ветродуй на обе лопатки. А выговор за и-де-ю считайте у вас в кармане...

Нет, нет, Кучаев вовсе не хотел оказаться правым, ему просто хотелось

подчеркнуть, что, выдвигая идею, надо немножко считаться и с возможностями...

— Собирай бригаду, Кудрин!

Когда монтажники собрались в кузове машины, закрытой со всех сторон тентом, Пастухов сказал:

— Друзья, давайте считать деньги. По приблизительным и явно заниженным

— расчетам, каждые сутки' простой линии электропередачи обходятся

— государству в пять миллионов рублей. И я хочу, чтобы вы знали,

— каждая минута нашего бездействия...

— Бездействия! — фыркнул Лукьяненко.— А гирлянды кто за нас моет?!

— Извините,— улыбнулся Пастухов,— бездействия линии, я хотел сказать...

— Так вот, ребята, каждая минута бездействия линии обходится стране в тысячи рублей. Предлагайте,

— друзья, как сжать эти минуты! Н-да, задал Пастухов задачу.

— Если б ветер стих.

— Ветер мне не подчиняется,— вздохнул Пастухов.— Предлагайте даже в порядке

бреда, не стесняйтесь!

Но что можно предложить? Ветер-то действительно не в подчинении

Пастухова. А при таком ветре опору, без которой никак нельзя обойтись, не поставишь.

Когда были предложены десятки вариантов и все были отвергнуты, Савченко заметил;

- Ставить опору нет необходимости.

— Говори, говори, Гриша! — Пастухов так и впился

в него глазами.

Савченко еще только приготовился говорить, управляющий еще не знал, что он предложит, но уже победо¬носно смотрел на Кучаева.

— Говори, говори, Гриша!

— Я нарисую.

Пастухов поспешно подвинул ему свой блокнот. Григорий провел по

глянцевитому листу две прямые линии.

- Это наша 220-киловольтная магистраль.— Пересек провода еще шестью линиями.— А это — новая. Триста тридцать киловольт.

Все верно: по линии 330 киловольт одна фаза подавалась сразу по двум проводам. Расщепленная фаза.

— Ну, ну, продолжай , Гришенька. Объясни, что ты этим хотел сказать?

— Вот я и мыслю: зачем ставить опору? Плашками к верхним проводам подсоединим концы и спустим

вниз. Прямо к нижним проводам.

— Смотри, как просто,— удивился Митин.

Все невольно засмеялись. Все было не так-то просто: во-первых, и этот вариант нельзя было выполнить, пока не утихнет ветер,— положит вышку с автомашиной на землю! Во-вторых, никто и никогда не делает отпайки с центра проводов. В-третьих, прощупывается элемент нарушения техники безопасности...

Но... Сутки простоя — пять миллионов убытка!

Наверх пошли Савченко и Лукьяненко... Добраться до верхушки опоры 330-киловольтной линии было не самым трудным делом. А сорваться еще тяжелее: ветер буквально прижимал монтажников к металлу, и требовались немалые усилия, чтобы «отлепиться» от сварных уголков и сделать к небу очередной шаг.

Хоть и медленно, но добрались до верхотуры, и Жора оседлал расщепленную фазу, обхватив ногами провод. Но сидел он не на проводе, а на сиденье — две сбитых вместе доски с ограничителями по бокам. Трон-тележку тоже изобрел Гриша Савченко, ребята окрес¬тили ее «луноходом».

Ветер было подхватил «луноход» и помчал по проводам, но трос, которым крепилась тележка, и страховочный пояс не дали развить скорость. Да и Савченко с опоры, стравливая трос, руководил пере¬движением.

«Луноход» медленно доехал до центра и остановился; прямо над просоленными проводами магистрали. Лукьяненко прикрепил плашки к проводам и спустил вни? канатик. К канатику привязали восьмиметровый кусок: провода (восемь метров — расстояние между нижним» и верхними проводами), и Жора, вытянув его наверх,, зажал плашками.

— Есть контакт! — закричал он.

Три раза подтягивал его Савченко к опоре и три раза начинал свой путь к центру проводов Георгий Лукьяненко, пока все шесть проводов не были закреплены... А к нижним проводам, к линии 220 киловольт, их прикрепили с телескопической вышки...

Когда последний провод был закреплен, Илья Матвеевич повернулся к Кудрину .

— Ну, что скажем?

А что тут можно было говорить!

Прошло .время, и Кудрин знает: их действия позволили в минимально короткий срок снять ограничение на потребление электроэнергии. Да и документ, -который сейчас лежит перед ним, говорит о том же:

«И января тысяча девятьсот шестьдесят... года. В 23 часа 50 минут в пролете между опорами 351—352 ЛЭП 220 киловольт «Каховка — Красноперекопск» и на опо¬ре 261 ЛЭП «Джанкой — Красноперекопск» установле¬на перемычка между ЛЭП 220 и 330 киловольт. Тем. самым восстановлено энергоснабжение потребителей. г. Джанкоя и Красноперекопска.

12 января. В 23 часа 56 минут была поставлена под, напряжение ЛЭП 220

киловольт «Джанкой — ГРЭС-4»_-На ГРЭС-4 произведена синхронизация с гидрогенера¬тором Каховской ГЭС.

13 января. В 5 часов 20 минут Крымская энергосистема включена в параллельную работу с системой Юга. Ограничение всех потребителей Крыма снято полностью.»

Документ! Официальный!

Да что там — документ! Все происходило на глазах и при личном участии Леонида Кучаева. Но если бы -сейчас, после всех тревожных событий, его бы спросили:

— Что, брат Кудрин , признаешь, что в споре с Пастуховым ты был неправ?

— Признаю и не признаю,— ответил бы Кудрин .

Действительно, Максим Кудрин до сих пор не понимает, как

такое возможно! Как все-таки ухитрились дать ток в такой

еправдоподобный короткий срок? Нет, в несколько дней уложиться нет никакой возможности. Но - уложились !

ДАТА ПУБЛИКАЦИИ:

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.