… Н-да. Как ни крути, а завершить круг, как надеялся ведун, прямо сейчас не получится. По его совету я больше молчала и слушала, когда меня в ненавязчивом сопровождении конвоя доставили пред светлые очи Князя Фадомира – и многое действительно успела понять.

Утрата, которую понес княжеский род, была поистине невосполнима, и расплатиться за нее можно было только жизнью. И если не моей – то чьей-то еще. И теперь я знала - чьей. Это знание сомкнуло мои уста крепче обета молчания служителей Духов Воздуха. Как и предрекал старик: за такое я корила бы себя всю оставшуюся жизнь. Не смотря на то, что чувствовала смертельную обиду за предательство. А это значило, что объяснения мне все-таки не суждено услышать. Потому что придется умереть.

Смерти я не боялась, но в первые мгновения осознания этого факта во мне проснулся дух противоречия. Быть может, существует другой выход, который под давлением чувств просто остался незамеченным? Конечно, сесть и спокойно подумать в княжеских палатах мне бы никто не позволил – поэтому я просто развернулась и выбежала оттуда. Странным образом меня никто не останавливал. Только в спину провожал насмешливый взгляд таких родных и таких незнакомых глаз. Скорее всего, Фад дал знак своим людям не препятствовать мне, играя словно кот с мышкой. Действительно – а куда бежать, когда вокруг любой доложит о моем местонахождении или чего хуже – попытается учинить народную расправу, не дожидаясь княжеского приговора?

А подумать было много о чем. Потому я и постаралась забиться в такое место, где искать станут в последнюю очередь. Но ничего не придумалось.

Взбалтывая кислое вино в кубке, и любуясь огненными бликами, отражающимися на его поверхности, я снова и снова приходила к выводу, что другого выхода нет.

А Фадомир сейчас в другом заведении разрушал последнее доброе отношение в умах единственных оставшихся в целом мире дорогих мне людей.

И тут стукнула входная дверь – легок на помине, в зал вошел Тимофей, придерживая на боку резные ножны с саблей и щурясь в полумраке после яркого дневного света.

Какие Огненные Духи его принесли?!

Я неподвижно застыла на высоком стуле, надеясь сойти за предмет обстановки и остаться незамеченной. Зря надеялась – проморгавшись, он быстро отыскал меня взглядом и сразу направился к стойке. Рассеяно кивнул хозяину и показал один палец, заказывая порцию местного пойла. После чего, с невозмутимым видом, расселся на соседнем стуле, словно и не по мою душу сюда явился, а просто мечтал однажды оказаться в этом хлеву.

Незаметно скосив на него взгляд, я мысленно помянула духов, припомнив, что и сама неоднократно выбирала похожее поведение, когда не хотела казаться навязчивой. Боги – неужели и выглядела при этом так же глупо?! Что же ему надо? Хочет, как и другие выказать свое презрение?

Устав играть в молчанку я демонстративно повернулась к товарищу, вонзив в него угрюмый взгляд. Тимофей не стал делать вид, что не заметил этого, и тоже повернулся ко мне.

– Сказала бы сразу, что такие места тебе больше по нраву. - Насмешливо прогудел он, обведя жестом сумрачный зал. – А мы-то тебя в «Бочке» битых два часа дожидаемся. Сразу бы и пошли сюда!

- Какая разница? В «Бочке» он меня убьет так же верно, как и в этой дыре. – Мрачно отозвалась я.

Улыбка сползла с лица друга. – Послушай Тианна – я знаю тебя с самого детства и просто уверен – тут произошло какое-то недоразумение. То, как он говорит о тебе…. он заблуждается! Может вам стоит объясниться?

- Не станет он меня слушать, Тим. – Проворчала я, продолжая крутить в руках кружку. – Хорошо если сразу не прибьет! Но итог все равно один – это предрешено.

- Темните вы что-то… - протянул Тимофей, проницательно вглядываясь в мое лицо. - Ну не верим мы в твою вину! – решительно произнес друг. – Не может быть, чтобы человек, которому столько раз доверяли спины, вдруг в одночасье оказаться подлецом.

От этих слов на сердце немного потеплело.

- Как бы там ни было, а мы останемся при своем мнении – все-таки не один пуд соли вместе съели. Другие пусть думают, что хотят! … – тут он немного помялся, словно не решаясь продолжить. - Давай уедем, пока не поздно – давно ведь собирались в новые земли перебраться? Работа для нас везде найдется.

Сбежать? Забыть обо всем, как о страшном сне и начать жить заново?

Признаться - в теперешнем состоянии это было сильным искушением! Но уйти сейчас – значит убежать от вины? Признать слабость? И потом жить с осознанием этого? Нет – долги надо оплачивать.

Я решительно поднялась со стула, кинув трактирщику мелкую монету:

– Нет, Тим. Он чего-то ждет от меня. Какой-то расплаты. Так пусть выскажется – а потом будь что будет!

 

 

В Варежеке меня уже не помнили, хоть девчонкой я часто тут бывала.

Ну и к счастью, наверное - по крайней мере, никто не станет таращиться, и пальцем за спиной не будут тыкать. Хотя шанс встретить знакомых все равно был велик – а мне сейчас и одного вполне хватит. Поэтому, до самой «Бочки» я шла быстро, не поднимая взгляд от земли.

На улицах было пустовато – солнце жарило немилосердно, прогнав все живое в спасительный тенек. Совсем плохо. Значит, большинство здешних мужиков прячется по питейным заведениям, и свидетелями моего позора будут очень многие.

Ноги отяжелели. Шаги сами собой замедлились. Может убежать, пока еще есть возможность?

Ну, нет! Все это мы уже проходили. Просто снова одна - как всегда одна - против кучи мужиков, что с удовольствием присоединятся к обламыванию зарвавшейся девчонки.

И как обычно - хрен им с маслом!

Я решительно утерла испарину, выступившую на лбу и быстро подойдя к двери трактира, толкнула ее ногой. Что бы ни случилось, а я буду вести себя достойно. Пусть сначала еще попробуют со мной совладать!

При звуке открывшейся двери, лица посетителей привычно повернулись в сторону входа. Разговоры на миг затихли. Ой, мама – сколько народу!

Я вошла и остановилась посреди зала, гордо выпрямив спину. И заметила, как тут же с лавок поднялись несколько молодых мужчин, в кольчужных сетках поверх длинных рубах с синим орнаментом - расцветкой дружины Князя – и, волками окружив меня со всех сторон, выжидающе замерли.

Фадомир стоял у стойки, прислонившись к ней спиной, и скрестив на груди руки.

Глядя на него, я всегда невольно начинала верить в существование былинных витязей, в одиночку выходивших на ратное поле против целой армии врагов. Как и все мужчины в его семье, он был потрясающе огромного роста. И по-прежнему носил воинские косички на затылке – только теперь его черные волосы были гораздо гуще, а косы свисали почти до пояса. Одним своим видом он способен был наводить страх и ужас на окружающих, и при взгляде на него ни у кого не возникало вопроса, почему именно этот человек предводитель своей дружины. Лишь немногим избранным дано было знать, какой веселый нрав живет в этом громадном теле. А ведь когда-то этот нрав распространялся и на меня! Тем больнее было сейчас видеть его отчужденность.

– Я знал, что ты все-таки придешь, - холодная улыбка играла на его лице, а голос был полон насмешливой издевки. - Наемница по прозвищу Разруха, гроза и ужас неприятелей!

В ответ я вежливо склонила голову – не так низко, как полагалось в подобных случаях, почти на грани оскорбления:

– Мой господин Фадомир.

Так звучало общее приветствие для любого высокородного человека. Но не так принято приветствовать своего властелина - я должна была сказать «мой Князь», ведь родилась на принадлежащих ему землях и фактически была его собственностью. И своими словами сейчас буквально отказала ему в праве владеть моей жизнью.

Получай, наглый, презренный предатель!

Посетители так и не вернулись к прерванным разговорам, продолжая тихо следить за происходящим.

Фадомир сузил глаза в прищуре. Я догадывалась, что он пытается разглядеть во мне девчонку-подростка, с по-детски пухлыми лицом и фигурой, с каштановой косой и смешными, сросшимися на переносице бровями – говорящими о восточной крови, когда-то затесавшейся в нашем роду, после очередного набега.

Но сейчас перед ним была совершенно другая девушка: на десять лет старше, в черном мужском костюме, обтягивающем стройную, натренированную фигуру, с обрезанными по плечи волосами, выкрашенными в светлый цвет порошком, которым скорняки отбеливают мех. И с ровно выщипанными бровями – фокус, которому меня однажды научили городские модницы. Он видел взрослую, уверенную в себе женщину.

Перемена была через чур разительная. Я стала ему совершенно незнакомым человеком, и это только увеличивало полосу отчуждения между нами, мешая ему вспомнить девчонку сорванца, лучшего друга, с которым не в одной переделке побывали вместе.

- А может, ты хочешь получить клеймо беглой, на свое прелестное личико? – яростно сверкнув глазами, вкрадчиво поинтересовался Князь, среагировав на мою провокацию. Люди алчно подались вперед – словно надеялись прямо сейчас стать свидетелями такого захватывающего зрелища. – По какому праву ты покинула пределы деревни?

Я безразлично пожала плечами и спокойно ответила:

– Мне разрешили.

Десять лет большой срок и вряд ли он помнит тот день, когда после празднованья Начала Лета, я уезжала в Кажух, на ежегодные Испытания.

- И какой же наглец осмелился дать тебе такое разрешение? – Насмешливо полюбопытствовал Фадомир, тоном своих слов откровенно намекая на мою лживость.

Какое-то время я молчала, давая ему, возможность вспомнить - но он, похоже, принял эту паузу за попытку придумать оправдание и победно улыбнулся. Тогда я равнодушно ответила, не отводя от него открытого прямого взгляда:

- Ты.

На пару мгновений он опешил, вероятно, прокручивая в голове те далекие события, и забыл даже возмутиться панибратскому «ты». Не то чтобы я очень боялась клейма – в теперешней ситуации оно мало, что изменит в моей судьбе – я и так уже стала парией для всех дорогих людей - а остальные мне безразличны. И все же я надеялась на его врожденное чувство справедливости, которое не позволит ради развлечения толпы покалечить неповинного человека.

- Ах, ну да! Пресловутые Испытания, на которых ты так хотела доказать, что не уступаешь в силе ни одному мужчине! – наконец насмешливо воскликнул Князь, оторвавшись от стойки и направившись в мою сторону мягкими неторопливыми шагами. Его слова ударили меня словно плетью. – Помниться я даже одолжил тебе свои метательные кинжалы. Но после того как тебя освистают, ты должна была вернуться обратно, но ты сбежала!

- Ах, вот как? - я почувствовала, что теряю контроль над собой. Это было опасное состояние. В такие минуты я могла наговорить все что угодно, а его больные места были мне слишком хорошо известны. – А я помню, как кто-то хвалил мои успехи и клятвенно заверял, что я обойду всех конкурентов. И даже подарил мне кинжалы, в знак своей полной уверенности и как первое достойное оружие будущему славному воину. Но может быть, это был не ты? – я вонзила в него злобный взгляд, понимая, что перехожу последнюю черту. – Или правдивость слов Князя уже ничего не значит?

И он сорвался.

Преодолев оставшееся между нами расстояние одним прыжком, схватил меня за горло и, подняв на высоту своих глаз, с разбегу припечатал к стене, возле входной двери.

От столкновения со стеной перед глазами заплясали звезды. Ощутив силу его огромных ладоней, я поняла, что ему даже оружие не нужно доставать, чтобы прикончить меня в ту же секунду – достаточно просто сделать одно движение рукой и шейные позвонки сломаются. Но все же, мне хотелось верить, что на моем лице не отразилось ни страха, ни боли.

Я ощущала тяжелое дыхание на своей коже и чувствовала, как его нос почти касается моего. И знала, что когда открою глаза, встречусь с его ненавидящим взглядом. Сделав над собой усилие, я все-таки открыла их - и тут же утонула в двух карих провалах, будто ведущих прямо в его душу. И там, словно соединив прошлое и настоящее, отражались все чувства: любовь и надежда, разочарование и чудовищная боль! Этот взгляд предназначался только для меня – потому Князь и склонился ко мне так близко.

Что же мы сделали со своей жизнью? Как докатились до такой нелепой ситуации? Ведь я была точно уверена, что абсолютно то же самое он увидел и в моих глазах.

- Тварь! – прошипел он. – Как осмелилась ты разевать рот, после всего что сделала? Убью!

А мне вдруг все стало безразлично.

«Ну убей! – сказала я взглядом, потому что другой возможности не имела – воздух давно перестал поступать в легкие и я уже чувствовала, как начинаю постепенно терять сознание. – Ты - кто был дороже всех на свете, кому доверяла больше чем родной матери, ради кого отдала бы свою жизнь, не задумываясь. Ты - мой воздух, моя плоть и кровь. Мой друг и брат, моя единственная любовь!»

И тут его взгляд случайно упал на длинный тонкий шрам, рассекающий мою нижнюю губу. Брови Князя едва заметно дрогнули, а выражение глаз неуловимо изменилось, став непроницаемым.

 

Лезвие, тускло блеснув, взрезало кожу. Алая капля скатилась на подбородок.

- Почему так?

- Так братаются воины на полях сражений. Это древний обычай. Будешь мне настоящей кровной сестрой! – лукавая усмешка на губах.

А поцелуй, смешавший кровь, совсем не братский. Единственный поцелуй.

 

Он вдруг навалился на меня всем телом, придерживая на весу, и ослабил хватку рук, позволяя вздохнуть. – Ты уже умерла, Тианна. Тебя нет. Ничто не в силах отменить смертный приговор, за гибель одного из Княжеского рода! Но я дам тебе последний шанс: жизнь за жизнь. Через три луны я должен был встретиться с посланцем в трактире «Под сосной». Воспользуйся своими хвалеными способностями наемницы, и да помогут тебе боги, если ты сможешь выполнить поручение и останешься жива! – тогда искупишь вину и умрешь с чистой совестью!

Он резко отшагнул от меня, и безразлично отвернувшись, вышел за дверь. А я мешком свалилась на пол, с хрипом хватая ртом воздух.

Вот так.

Все снова на тех же местах, что и было – только я получила такую необходимую сейчас отсрочку.

Но мы еще встретимся, после того, как я выполню твое дурацкое поручение – а я его обязательно выполню! И вот тогда будет видно – кто, в чем виноват, и кто, кому что должен!

Дружинники еще какое-то время нерешительно мялись и переглядывались неподалеку, а потом, бряцая кольчугами, выбежали вслед за своим Князем.

Поняв, что больше ничего интересного уже не случится, посетители безразлично отвернулись от меня, вернувшись, наконец, к своим разговорам. Какое кому дело до неизвестной наглой девчонки, осмелившейся дерзить господину? Получила свое – и правильно!

Ну и Духи с ними! Так даже лучше - никто не лезет ни помогать, ни свое мнение высказывать.

Я с трудом села, потирая шею и пытаясь восстановить дыхание. В душном полумраке зала, словно нитями прошитом солнечными лучиками, пробивающимися сквозь прорехи в ставнях – вдруг мелькнула светлая хламида.

Ведун.