Что хочет автор. Литературные конкурсы

А что касается непосредственно Великого князя, то его вполне можно было бы назвать коллекционером. Коллекционеры, как Вы знаете, это те, кто что-нибудь собирают: одни марки, другие – монеты. Самые заядлые коллекционеры денежных знаков вкладывают их не в кляссеры, а сразу на счета в банках. У нас такие собиратели называются олигархами. И все они очень похожи на декабристов.

Почему на декабристов? Да потому что, во-первых, так же страшно далеки они от народа; а во-вторых, тоже норовят уехать в Сибирь и постоянно там чего-то ищут.

И если декабристы, допустим, искали смысл жизни и справедливость, то, спрашивается, олигархи-то что там ищут?

А кто что. Кто нефть и газ в Тюмени, кто – цветные металлы в Норильске и Красноярске, кто – сталь и уголь в Кузбассе, а кто – алмазы и золото в Якутии. Один так вообще сам себя сослал на Чукотку и заделался там главным шаманом с английско-футбольным уклоном… Стоп! Мы, кажется, отвлеклись. Давайте, вернемся к Ивану Ш.

Так что же все-таки собирал Великий князь? А любил Иван Васильевич собирать земли русские вокруг Москвы в единую державу. И к концу жизни набрал довольно-таки приличную по тем временам территориальную коллекцию: от Великого Новгорода и Пскова на Западе до Перми уральской на Востоке. При этом здорово колотил ливонцев и шведов, мешавших ему заниматься своим хобби. Кстати сказать, при Иване Ш и Двуглавый орел, позаимствованный у Византии, взлетел на Российский герб, как символ державности.

И все же самым большим и значительным достижением Ивана Ш, достойным быть занесенным в Книгу рекордов Гиннесса, явилось свержение многовекового монголо-татарского ига, причем сделал он это, как говориться, без единого выстрела. А началось все с того, что однажды Великий князь отказался платить Золотой Орде дань за текущий 1480-й финансовый год. А у «пахана» Большой Орды хана Ахмата в то время в «общаке», то есть в казне, денег, видать, было – кот наплакал. Вот и решил хан Ахмат, что русский Иван ( он же Великий князь Всея Руси Иоанн Ш ) поступает не только не по законам, но и не по понятиям. И послал ему последнее 1115-е угрожающее монголо-татарское предупреждение. Плати, мол! Но Васильич даже не удосужился ответить. Тогда Орда пошла войной.

Но войны-то и не случилось. Свержение монголо-татарского ига произошло во времена княжения Иоанна Ш при помощи… татар. Великому князю удалось так поссорить хана Большой Орды Ахмата и Крымского хана Менгли-Гирея, что они друг о друге и слышать не могли.

Иван (Менгли-Гирею): Знаешь ли ты, Менгли-Гирей, какой слух распускает про тебя хан Большой Орды Ахмат?

М.-Г.: Не знаю. Говори.

Иван: Он говорит, что ты в молодости в Ялте лихо играл в наперстки и шибко обирал московских отдыхающих.

М.-Г.: Я – в наперстки?!… Я ему покажу, какой я крымский наперсточник. Трубите войну!

Иван (Ахмату): Хан Ахмат…

Ахмат: Заткнись, злостный неплательщик налогов! Видеть тебя не желаю.

Иван: Да погоди, хан, ты разве не слыхал, что говорит про тебя твой крымский коллега, Менгли-Гирей?

Ахмат: Не слыхал. А что он про меня говорит?

Иван: Он говорит, что ты кладешь в продаваемый тобой кумыс толченый мел и таким образом обвешиваешь на рынке покупателей; а еще уверяет, что вообще твой дом – тюрьма!

Ахмат: У меня кумыс с мелом?! Я всех обвешиваю?! Орда, вперед!!!

Долго искали противники реку. В те стародавние времена был обычай воевать только на берегах рек. И вот нашли они, наконец, подходящую речку Угру ( левый приток Оки ) и стали по ее сторонам. Менгли-Гирей с русскими на одном берегу, а Ахмат – на другом.

Ахмат (грозно): А ну-ка, Менгли-Гиреюшка, пожалуй сюда! Я тебе дам “турму”!

М.-Г.: Ага, боишься, Ахматушка, переправиться! Милости прошу. Я тебе покажу московских отдыхающих!

Ахмат: Так я тебя!

М.-Г.: Это я тебя так-растак! ( Ивану Ш ) А ты чего стоишь молчишь, не ругаешься?

Иван: А зачем ругаться, когда можно и так постоять. Над нами не каплет.

Но тут начало капать – наступила осень. Обе армии продолжали стоять. Затем пошли морозы – обе армии продолжали стоять.

Ахмат: Еще посмотрим, кто кого перестоит.

М.-Г.: Нет, это мы посмотрим.

Иван: Все, ребята, шабаш – река стала!

Ахмат: Караул! А вдруг этот Менгли-Гирей переправится по льду? Он же разобьет меня! Орда, атас! (Ахмат и его войско убегают )

М.-Г.: Полундра! А что если этот Ахмат переправится по льду и разобьет меня? Надо тикать! Ребята, делаем ноги!( Менгли.-Гирей и его войско убегают)

Примерно так и произошло свержение ига, при этом обошлось без кровопролития и почти без участия русских войск. В истории этот факт носит название “Стояние на реке Угре”. А о подробностях данного события, если вам это интересно, можете прочитать в учебниках по истории России.

На Руси издавна повелось присваивать князьям и царям прозвища, отмечавшие либо черты их характера, либо ратные подвиги монархов. Вспомним Ярослава Мудрого и Юрия Долгорукого, Александра Невского и Дмитрия Донского. А, надо сказать, нрав у Ивана Ш был довольно противоречивым: добрый и жестокий, хитрый и доверчивый, справедливый и упрямый… В общем – целая гамма, в зависимости от настроения и текущего момента. И тем не менее было прозвище и у Великого князя Всея Руси, правда, в последнее время о нем практически нигде не упоминается. …

За дубовым столом сидят Дьячок-фискал и Дружинник княжеского войска за доброй чаркой медовухи. Оба уже заметно во хмелю.

Фискал (подливая Дружиннику): Пей-гуляй, княжий воин ты мой любимый! Ох, и славная тут нынче медовуха…

( Дружинник медленно, смачно потягивает из чарки, а Фискал, незаметно для него, достает из-под рясы портативный диктофон и, пристроив его на коленке, изготовился записывать)

Фискал: А скажи ты мне, мил-друг, как у вас в дружине кличут нашего князя Ивана? Прозвище-то ему, небось, придумали?

Дружинник (уклончиво): Да по-разному величают.

Фискал: А сам-то, как полагаешь – каков он наш князь?

Дружинник: Ты это об чём?

Фискал (снова подливая Дружиннику): Ну, по натуре своей каков он человек? Я тебе честно скажу свое мнение – жестокий он! Родного брата Андрейку в тюрьму упек, где тот и сгинул.

Дружинник: Никакой он не жестокий наш княже.

Фискал (поддразнивая): Ага, добрый, значит?

Дружинник: И не добрый, но грозный по отношению к врагам своим и строптивым ослушникам. Андрейка-то, брат его, сперва к литовскому Казимиру сбежал, а потом видишь ли и вернулся, не понравилось ему, дескать, на чужбине. Вот князь его за государственную измену и засадил. И сие справедливо!

Фискал (как бы соглашаясь): Ну-да, ну-да… И ведь, главное дело, храбрый какой – никого не боится: ни шведов, ни ливонцев… (переходя на шепот) Да вот только с татарами-то, небось, в драку не полез. Неужто испужался? Тогда выходит – робкий он.

Дружинник: Никого князь не испужался. Просто перехитрил татар и все. Почто было понапрасну кровушку русскую проливать, ежели и без того своего добился. Где нынче иго? И-го-го! Нет его. Так что княже наш хитрый, но не робкий.

Фискал (едва скрывая недовольство): Добро, согласен. Тогда объясни ты мне, почто князь немецких ганзейских купцов-то разогнал? Всю нашу внешнюю торговлю, можно сказать, коту под хвост. Ну, осердчал на них дюже, так зачем же сук, который сам вырастил и на котором крепко сидел, своими же руками рубить? Упрямый наш Иван Васильевич – вот что я тебе доложу.

Дружинник (в запале): Да ну их к лешему, этих купцов германских! Наглые, как тараканы-прусаки. Правильно сделал, что разогнал. Будь моя воля, я бы их вообще всех на кол пересажал!..

Фискал (в азарте забывшись, подносит диктофон прямо ко рту Дружинника): Молодец! Давай, лепи правду-матку!..

Дружинник (переходя на официальный тон интервьюируемого): А ты, дьячок, не поспешай, прорубим еще, Бог даст, «окно в Европу» – всякому овощу свое время. А вот за то, что князь земли русские вокруг Москвы собрал от Пскова до Перми уральской, мы все должны ему низко в пояс поклониться, да и потомкам сие завещать. Одно слово – великий он человек!.. (поднимаясь из-за стола) Ладно, пойду я, недосуг мне тут с тобой лясы точить. Служба государева ждет! (икает, покачиваясь уходит, напевая: «Круто я попал на Tи-Ви”)

Фискал: Сорвалось, блин. Не прокололся гад, вывернулся (прячет диктофон под рясу) Ничего, пойду ремесленничков потрясу, авось, выведаю, как мастеровые нашего князя за глаза обзывают.

Так вот, то, что не смог выведать дьячок, удалось разузнать мне: как называли в народе Ивана Ш… В «Истории государства Российского» Николая Карамзина сказано, что Иоанну Ш первому дали в России имя Грозного, но в похвальном смысле: грозного для врагов и строптивых ослушников. Не будучи тираном, подобно своему внуку, Иоанну Васильевичу IY, он без сомнения имел природную жестокость во нраве, умеряемую в нем силою разума. Так что знавала Русь не одного, а сразу двух Иванов Грозных.

И еще была у Ивана Ш одна, «но пламенная страсть». Он страсть как любил строить. А так как он был не только главой Российского государства, но и Великим Князем Московским..., то есть мэром, по-нашему, типа Лужков. Поэтому и отстраивал он в основном Москву.

Москва, конечно, не сразу строилась, но при Иване Ш здорово «продвинулась» и в размерах, и в архитектуре. В городе появлялись новые «спальные районы» и ремесленные «промзоны», воздвигались величественные храмы. Реализовывать свои градостроительные проекты Князь призвал псковских мастеров-каменщиков, учеников немцев.

Только, пожалуйста, не надо путать псковских каменщиков с европейскими масонами. Те были «вольными каменщиками», а наши – очень даже подневольными, я бы даже сказал – крепостными. Кстати, крепостное право в России было введено и законодательно утверждено именно «Судебником» все того же Ивана Ш в 1497 году.

А что касается московских новостроек, то вы и сами знаете, что ежели наших мужиков, хоть крепостных, хоть колхозных, хоть свободных фермеров, сколотить в строительную артель на шабашку, но оставить одних, без хозяйского глаза… То они все равно первым делом будут думать не о том: что строить и как строить? А начнут «репу чесать» да сооброжать – кому бежать за водкой, на какие шиши и сколько этой водки брать.

Но Князь Иван хорошо знал о такой корпоративной черте характера российских строителей, а потому решил пригласить на Русь, в качестве прорабов, итальянских наемных гастарбайтеров, причем повелел сыскать самых талантливых, лучших из лучших, и приказал величать их впредь великими итальянскими зодчими. Под их чутким руководством Первопрестольная становилась все более Белокаменной и еще более Златоглавой.

Причем, эти любители спагетти с Апеннин подвизались не только на ударных «комсомольских» стройках Москвы, но и помогли Ивану Ш в укреплении ВПК

(военно-промышленного комплекса), а также в подъеме металлургической промышленности, наладке работы Монетного двора и многого другого. Глядите сами.

У кремлевской стены прогуливается Иван Ш, навстречу ему появляется зодчий Ридольфо.

Ридольфо (поклонившись в пояс князю): Нужно бы тебе, княже, пушки да бомбарды отливать. От них толк превеликий будет.

Иван: Так ведь есть у меня пушки-то, Ридольфо.

Ридольфо: Нет, сии, с железа кованые, дюже здоровы да тяжелы будут. А я могу пушки отливать из купрума, по-вашему – из меди, значит. Они и полегче и в деле надежнее, нежели твои. И ядра к ним не с камня да обрезков железных сработать надобно, а с чугуна да из плюмбума, свинцовые то есть.

Иван: Это ты, конечно, верно говоришь, Ридольфушка. Ежели сие дело наладить, то и в деле осадном зело крепки да сильны станем. Только неужто ты, строительных дел мастер, и в пушкарском ремесле разумеешь?

Ридольфо: Да буде на то воля твоя, дозволишь мне помощником твоим в этом стать, так я тебе зараз артиллерию смастерю, да колоколов церковных отолью и монет серебряных начеканю. Я ведь не только в зодчестве, но и в литейном деле кое-что смыслю.

Иван: Это хорошо, что ты и в ратном деле кумекаешь, и деньги делать умеешь. Скоро брать иду Великий Новгород, вот твои пушечки, да чеканные рублики-то, глядишь, и пригодятся… Только, друг ситный, чем о баталиях со мной задушевно балякать, ответь мне лучше, доколь за храм Успения в Кремле в должниках моих ходить-то будешь? Давно уж строишь, а все никак не достроишь.

Ридольфо: О том не беспокойся, княже. Дай срок – будет тебе храм других не плоше, а может еще и покраше. (с глубоким поклоном уходит)

Кто же этот таинственный итальянский архитектор Ридольфо, знаменитый не только тем, что восстановил разрушившийся Успенский Кафедральный собор в Московском Кремле, но и литьем пушек и колоколов да чеканкой серебряных монет?

Пьетро Антонио Солари, Марко Руффо, Паоло Дебосис, Антон Фрязин, Алевис Фрязин или кто другой? Тогда на Руси работало множество мастеров из Италии.

Так вот, этим загадочным мастером на все руки был уроженец итальянского города Болонья, известный архитектор Ридольфо Фиораванти, за свое умение, опыт и знания прозванный в России Аристотелем, в честь знаменитого древнегреческого ученого и, соответственно, известен нам по учебникам под именем Аристотеля Фиораванти.

ФРАГМЕНТ ВТОРОЙ

ПЕРИОД ПРАВЛЕНИЯ ПЕТРА I

А теперь поговорим о конце XVII – начале XVIII веков, периоде правления первого Российского императора, извиняюсь за тавтологию, Петра Первого…Великого. Вообще-то в начале он был простым русским царем. Но потом подумал-подумал, прикинул масштабы подвластной ему державы и понял, что царей-королей в Европе, а тем более во всем мире - до фига и больше, а императоров-то – с гулькин нос, единицы. А посему, дабы не затеряться в толпе царственных особ, провозгласил себя Петр Алексеевич Императором Всея Руси.

Много всего понаделал царь-император Петр на земле Русской нерусского.

То есть перенял и воплотил в жизнь в своей державе передовой опыт англичан, немцев, голландцев и других европейцев в вопросах государственного устройства. Например, обрил бороды всем боярам, дабы лики их соответствовали европейским стандартам. Еще хорошо, что не знал он тогда голливудских 90х60х90. Вот была бы потешная Всероссийская массовая кампания по обязательному похуданию боярских дочек.

Да Бог с ними с бородами и голливудами. Для управления такой огромной страной как Россия Петр I создал колоссальный государственный аппарат, охватывавший различными министериями и коллегиями практически все сферы общественной жизни, политики, религии, хозяйствования и даже бытового уклада. Были в этой структуре и весьма экзотические службы. Глядите сами:

Александр Данилович Меншиков и сын его Сашка в апартаментах светлейшего князя. Сашка постоянно быстро что-то записывает как под диктовку.

МЕНШИКОВ: Ты, Сашка, оболтус! Я тебе тысячу раз говорил: учиться, учиться и учиться – вот главный лозунг русского дворянства! А ты что делаешь?

СЫН: Я учусь, тятенька.

МЕНШИКОВ: Я тебе поучусь!..Тьфу!.. То есть мало учишься. Все бы тебе в менуэтах тощей задницей вертеть, да с дружками водку пьянствовать. Ты на рожу-то свою погляди. Когда последний раз был у цирюльника? Нам государь наш повелел ежеденно морду лица в гладком аккурате содержать. А у тебя во-на какая щетина, как у борова.

СЫН: Сейчас это модно, тятенька, - «трехсуточная небритость» обзывается, последний европейский писк. Так нынче не только простые смертные аристократы ходят, но даже популярные лабухи из ассамблейных оркестров.

МЕНШИКОВ: Трехсуточными бывают только щи прокисшие. А я тебе такую моду покажу – пискнуть не успеешь. И вообще, что ты все пишешь, когда с тобой не то что отец, а сам светлейший князь Александр Данилович Меншиков воспитательные разговоры разговаривает?

СЫН: Так я ваш текст слов и конспектирую, дабы затем на досуге еще глубже проникнуть в сии глубокомысленные мысли.

МЕНШИКОВ: А ну покажи, что ты там конс... контрацептируешь?..

СЫН: Конспектирую.

МЕНШИКОВ(берет со стола листок, тупо смотрит в него, наполняясь яростью, и тут же оплеухой сбивает с головы Сашки парик ): Ты что, щучий сын, издеваешься?! Я тебя, понимаешь, уму-разуму учу, а ты тут какие-то крючочки, завиточки да чертиков рисуешь!

СЫН: Это, тятенька, наука такая – стенографией называется.

МЕНШИКОВ: Ты мне мозги не крути. Я же вижу, что эта абракадабра на бумаге, а не на стене нацарапана.

СЫН: Стенография в переводе с греческого «скоростное письмо» означает, то бишь специальную систему знаков и сокращений слов, даже целых словосочетаний для быстрой записи устной речи. Меня этому придворный стенограф обучил. Их там у вас при государевой канцелярии цельная компания подвизалась. Вот я и застенографировал все ваши мудрые изречения, дабы ни одного драгоценного отеческого слова не упустить.

МЕНШИКОВ: Не врешь?

СЫН: Ей-богу не вру.

МЕНШИКОВ: Попробуй-ка повторить по этим каракулям то, чему я тебя учил давеча. И чтоб мне слово в слово, а не-то враз выпорю.

СЫН(берет листок обратно, читает с нескрываемым ехидством и удовольствием): «Ты, Сашка, оболтус! Я тебе тысячу раз говорил: учиться, учиться и учиться – вот главный лозунг русского дворянства!..»

МЕНШИКОВ: Цыц! Хватит тут чужие глупости смаковать, ишь, дорвался. Пошел вон! (Сашка убегает) Вроде все правильно пересказал, подлец. Господи, до чего же мы докатились, чтобы понятные русские буквы на крючкотворство променять. Ну не дурдом?!..

Да, так вот, при Петре I даже у простых стенографистов был свой вроде как департамент… Причем, были они все мужики-секретари, а не какие-нибудь там барышни-секретутки… И как вы думаете мог назывться сей департамент? Наверное, что-нибудь типа «Товарищество крючкотворов» или «Группа борзописцев»? Нет, но не менее по нашим временам прикольно. Эта группа стенографистов при канцелярии Петра I носила название – «Компания писак». Во как!..

А когда же царь Петр императором-то стал? Ведь не сразу же, как взошел на трон? Нет. Царем Всея Руси Петр I де-юре стал в 1682 году. Но так как в то время он был еще отроком 10-ти лет от роду, да бояре со стрельцами колобродили, заговоры всякие затевали, подковерная борьба за власть и т.д. и т.п., короче, де-факто он начал царствовать только с 1689 года. А уж императорский титул принял аж только в 1721 году. Но создание Российской империи, как, впрочем, любые кардинальные реформы и по сей день, вызвало тогда в обществе неоднозначное отношение. Судите сами:

Меншиков и Митрополит беседуют возле стены храма.

МИТРОПОЛИТ(ворчит): И почто сдалось государю нашему это императорство? Что он, японец какой? Тоже мне, «караоке по-русски». (ностальгически) Ах, как было славно: царь-батюшка Всея Руси!

МЕНШИКОВ: При чем тут японцы-то, Владыко-митрополит, когда императоры пошли из Древнего Рима, стало быть, из Европы.

МИТРОПОЛИТ: А Европа твоя, Александр Данилыч, уж давно с ума сошла. Они там все кто ни попадя мнят себя королями да императорами. Напьется какой-нибудь барон захудалый, благо что не цыганский, а германский своего глинтвейну без меры, а назавтра, глядь, он себя с бодуна-то уж и императором называет. Нет, царский сан исконно нашенский, православный.

МЕНШИКОВ: Ну, не скажи, Владыко. Какой же он православный, коли происходит от сокращения латинского слова «цезарь» или «кесарь». Так что, Ваше преподобие, не суйтесь Вы в то, в чем ни рожна не смыслите. Как говориться: кесарю – кесарево, а слесарю – слесарево.

МИТРОПОЛИТ: Я может и не смыслю в делах слесаря или фрезеровщика, а только насчет происхождения слова «царь» на Руси ты, Данилыч, не прав. Еще Изяслав, внук Володимира Мономаха, и Димитрий Донской называли себя царями, ибо имя сие, как почетное титло сана великокняжеского, издавна употреблялось у нас. И пришло оно из восточных языков, а не от латинян, и сделалось известно у славянских народов издревле в переводах святой Библии. Давалось оно монархам православным византийским.

МЕНШИКОВ: Да? И какой же смысл, по-вашему, имеет слово «царь» в восточных языках?

МИТРОПОЛИТ: Означает оно – трон, то бишь власть верховную!

МЕНШИКОВ: И все же, Владыко, Империи Российской быть! Потому что император – это звучит гордо! А царь – так, тьфу: «царь-царевич, король-королевич, сапожник-портной…»

( Меншиков, напевая, уходит, Митрополит, укоризненно глядя ему вслед, крестится).

А действительно, с какого языка восточного пришло к нам слово «царь»? Пришло время открыть карты и по данному вопросу. Как писал великий русский историк Николай Карамзин: «Имя царя, как почетное титло великокняжеского сана… давалось монархам византийским, имея на языке персидском смысл трона или верховной власти».

Следует еще и упомянуть о том, что Петр I был не только супер-монархом и супер-менеджером в политических и экономических делах, но и супер-полководцем… Под его началом русская армия, которую он, собственно и создал, как регулярную, одержала немало славных побед на суше и на море: Северная война, Азовские походы, взятие Шлиссельбурга, крепкого шведского Орешка, знаменитая Полтава и многие другие выигранные сражения прорубили то самое легендарное «окно в Европу», заставив считаться с нами весь цивилизованный мир. А еще Петр I прославился как создатель Российского флота. Причем, рождение флота начиналось еще задолго до построения огромных морских боевых кораблей на беломорских верфях под Архангельском в 1696 году … В 80-х годах XVII-го века с создал Петр I так называемую «потешную флотилию» на Переяславском озере. Вот как это событие оценивали современники Петра Великого:

Три мужичка: Иван, Петр и Сидор, выходят на берег озера, по которому вдали плывет маленькое старинное судно.

ИВАН: Робяты, глядико-сь, что это там плывет по озеру?

СИДОР: Это, Ваня, не иначе как корыто.

ИВАН: Корыто? А для чего оно, Сидор?

СИДОР: В таких корытах наши пра-пра, извиняюсь, матери купали своих новорожденных мальцов. Народ в те поры был крупный – богатыри, не вы! Каждый грудной ребенок росту был, вон с нашего Петьку (смеясь, хлопает коротышку-Петра по плечу).

ПЕТР: Врет он все, Вань. Не корыто это, а наше новое водоплавающее оружие, обзываемое «дедушкой Российского флоту». И правит им не иначе как сам государь, тезка мой Петр Ляксеич. А в Воронеже сейчас строится целая флотилия такая, потешная.

ИВАН: Я и говорю, что потеха. Виданное ли дело русскому человеку плавать. Земли у нас мало, что ли. Зачем еще и вода-то нам понадобилась. Разве что только с берега рыбу удить.

ПЕТР: А англичане ведь плавают.

ИВАН: Так то англичане. У их, поди, земли-то всего два аршина на островах . Вот они и залезли в море по самое некуда. А нам-то на кой ляд? Русскому мужику итак, как напьется – любое море по колено!

СИДОР: Правильно, Ваня! Вода нам Всевышним для питья да для бани дадена. А плавать по ей на каких-то там ковчегах и корытах – грех. (кивает в сторону озера) Одно слово – антихристы! (Иван и Сидор уходят)

ПЕТР(в сердцах): Тьфу, дуболомы! (медленно плетется за ними).

А назовите-ка вы мне, какого типа было судно, прозванное впоследствии «дедушкой Российского флота», и на котором плавал по озеру царь Петр?

Бригантина?

Холодно.

Каравелла?

Холодно.

Швертбот?

Тепло.

Вельбот?

Еще теплее.

Просто бот?

Горячо!

Правильно! Это знаменитый английский ботик Петра, найденный будущим императором завалявшимся в амбаре деда, Никиты Ивановича Романова..

Бот до сих пор хранится в Петропавловской крепости Санкт-Петербурга – города, основанного в 1703 году все тем же Петром I и ставшего впоследствии столицей Российской империи. Виват Петр!…

В эпоху проведения петровских реформ было принято огромное количество самых разнообразных царских, а позднее и императорских указов, коренным образом изменивших, сложившийся к тому времени боярский уклад жизни и общественные отношения в России.

О массовом придворном брадобрействе я уже говорил, кроме того, государственным мужам вменялось в обязанность носить раскудрявые парики, а долгополые боярские кафтаны сменили на европейского фасона камзолы и сюртуки…

Или, к примеру, был еще такой Петров Указ:

Зима. Появляется Петр, несущий на плече небольшую елочку. Он уже гладко выбрит, одет в европейский наряд того времени и сапоги. Навстречу ему идет Иван с бородой-лопатой, в длинном до земли тулупе и валенках. За поясами у обоих топоры.

ИВАН: Ты чтой-то, Петя, мало нынче дров нарубил.Где это видано, чтобы с лесного промыслу с одной-то хилой елкой возвращаться. Я дак сейчас намахаю дровишек вязаночку, во какую!

ПЕТР: Да не дрова это, Вань, а Новый Год собираюсь встречать, как полагается по обычаям. А что елочка хилая, так это из экологических соображений. Она больная, все одно пропадет, так пусть хоть на празднике украшением послужит. Но здоровое дерево для забавы рубить негоже.

ИВАН: Совсем ты с ума спятил. Новый Год давно прошел, теперь уж Рождество Христово на носу.

ПЕТР: Это не я, а ты спятил. Не слыхал что ли об царском Указе о введении нового летоисчисления и переносе Нового Года на 1 января?

ИВАН: Пить меньше надо, друг любезный. Тады и указы несуществующие во сне не привидятся.

(Из леса появляется Сидор. Он без бороды, но с обвисшими крестьянскими усами; в долгополом армяке, но в сапогах, а не в валенках. Тоже тащит елку).

СИДОР: Здорово, мужики, с Новым Годом!

ПЕТР: Во! Видал?!

ИВАН (Сидору): И ты, Сидор туда же. Да мы же с тобой вместе этот Новый Год еще когда встречали.

СИДОР: Ну, встречали.

ПЕТР: А про Указ государя нашего Петра Ляксеича на этот счет ты тоже ничего не слыхал?

СИДОР: Ну, слыхал.

ИВАН: Так что же ты мне тогда-то ничего про него не сказывал, а только брагу мою пил да целоваться лез?

СИДОР: Так я думал, что ты про Указ и сам знаешь. А от гулянки дармовой кто ж откажется. Вот я и встречал его с тобой… на всякий случай. Указы эти то издаются, то отменяются. Кто ж их там разберет. А два раза справить – все вернее будет.

ИВАН: Ладно, леший с вами, дураками образованными. Пойду тоже себе елку постатнее выберу. (направляется в лес)

СИДОР (семеня следом): Погодь, Вань! Я тебе подсоблю в выборе.

ИВАН: Но на бражку халявную теперь и не надейся. (оба уходят)

ПЕТР: Тьфу, дуболомы! (уходит в другую сторону)

Так какого же числа встречал в России Новый Год до введения Указа Петра I о новом летоисчислении, то есть до 1 января 1700 года?

Если вы еще этого не знаете, а узнать жуть как хочется, читайте дальше…

Новый Год, господа, в допетровские времена отмечался на Руси 1 сентября.

Следовательно, ура! Теперь Новый Год можно праздновать аж три раза в год: допетровский – 1 сентября, современный – 1 января и родной Старый Новый Год – 14 января. Гуляй – не хочу!

На этом, собственно, мои рассказы о княжения Ивана Ш и императорстве Петра I и закругляются. Ищите ответы на свои исторические вопросы в книгах да обрящете и смотрите на все, что делалось раньше и происходит сейчас с определенной долей иронии и юмора, и все у вас будет хорошо! Удачи вам! До новых встреч на исторических вехах!

Стебайтесь, не стесняйтесь и все будет путём. Пока-пока!

P.S.: ФРАГМЕНТ ТРЕТИЙ (дополнительный)

Будни уголовного розыска XIV века

(перевод новгородских берестяных грамот)

При археологических раскопках в Великом Новгороде было найдено (да и по сей день находят) огромное количество сохранившихся берестяных грамот. Они поведали нам много интереснейших фактов из жизни, быта и нравов новгородцев XII-XV веков. Среди них попадались и записи, касавшиеся, как мы говорим теперь, судебных, криминальных дел и случаев. Такие своеобразные первые русские детективчики.

Позвольте предложить вашему вниманию несколько вольный перевод записей из будней уголовного розыска Господина Великого Новгорода образца XIV века.

В просторной светлой комнате судебных хором за столом сидит боярин-судья. Думу думает. Вдруг, без стука, ни «зрасьте вам», ни «разрешите войти?», вламывается ошалелый бирич (следователь, по-нашему) с берестяным свитком в руке и с порога орет благим матом.

- Боярин! Ужасть! Срочное донесение о преступлении.

- Ты, бирич, отдышись сперва, хлебни кваску и спокойно докладай: с чувством, с толком, с расстановкой. Не надо только паники, понял? Паники не надо!

Бирич сделал, как было велено вышестоящим начальством, уселся за стол напротив боярина, так сказать, визави, развернул грамоту и стал читать донесение:

«на софонтее во дворе голову убиле а и кхе бе взвесте неть а живот взяле как осподине поцалуеше». Вот!

Судейское лицо медленно стало краснеть, наливаясь злобой, и буквально через минуту к нему уже можно было обращаться не «Ваша честь», а «Синьор Помидор».

- Я тебя сейчас «поцалуеше»… во все места! What is Russian for? – зарычал он.

- Чаво? – спросил неврубившийся с перепуга бирич.

- Нет, это я тебя, дурья башка, спрашиваю – чаво? Чаво ты мне тут наплел, нормально не можешь растолковать?

- Да я же тебе на чистом новгородском языке доложил, - забормотал бирич, - о головничестве на Софонтьеве дворе. Ты у нас по судейской части, вот и разбирайся.

И подвинул бересту прямо под нос незадачливого судьи.

- А я тебя, болван, на чистом русском языке в последний раз спрашиваю: что там произошло на этом чертовом дворе? Какое головничество?

- Говорю же: «голову убиле… а живот взяле…». Уразумел?

- Нет!!!

- Ладно, перевожу специально для бестолковых: головничество – это есть у-бий-ст-во. А в грамоте написано буквально следующее: «На Софонтьеве дворе обнаружен неопознанный ограбленный труп». Дошло?

- Так какого лешего мы сидим? Пошли скорей разбираться. Опять же «глухарь» повиснет. Нас самих тогда Посадник убьет.

Оба, схватив шапки, убегают…

Никого они, понятное дело, не нашли, «глухарь» повис, но никто их не наказал и квартальной премии не лишил. Потому как не до угро было. Администрация города в это время во всю занималась подготовкой и проведением Всенародного Новгородского Вече.

В той же пустой комнате судебных хором за столом сидит бирич. Он скребет по бересте костяным заточенным скребком (эдакий новгородский «паркер» XIV века). Лицо задумчивое. Творит чегой-то.

Появляется судья.

- Ты чего тут, бирич, баклуши бьешь, а не ловишь бедовый люд?

- Так ведь тихо пока все, боярин.

- Что так?

- Да преступнички все бастуют – вот и тихо.

- С какого же это они бодуна заленились?

- Третьего дня на Всенародном Вече новый городской бюджет утвердили?

- Слава Богу, утвердили.

- Вот! А умники-думники посадские, которые сей бюджет составляли, забыли внести в него одну статью…

- Это какую-такую статью? Ты на что намекаешь?

- А расходную, по бюджетному финансированию новгородских разбойничков. А Вече на это даже внимания не обратило и единогласно проголосовало за урезанный бюджет. Преступнички-головнички и обиделись. Никакого уважения к авторитетам. Поэтому они объявили забастовку с голодовкой аж на целых две недели.

- Ну да ничего с ними не станется. Авось, не помрут. А похудание, лекари говорят, даже пользительно. Вон моя дура, дочка старшая, чтобы скорей замуж выскочить, на диету села - уж какой день одни яблоки жрет. А все одно в двери едва пролазит. Так что и наши подопечные побастуют маленько, да и начнут изыскивать себе внебюджетные средства. Вот тогда мы с тобой, голубчик, покрутимся, как угри на сковородке… Да и Бог с ними грешными. Ты-то чем тут на досуге занимаешься? Все, гляжу, пишешь – летописец ты наш.

- Послание к потомкам сочиняю.

- Чего?

- Письмо к будущим поколениям пишу. Положу его в дубовый коробок и закопаю в огороде. А лет через 100 или даже 500 откопает его кто-нибудь из «светлого далёка», прочтет и удивится.

- Ишь-ты. Дай-ка глянуть, что ты там в «прекрасное далёко» нацарапал.

- Да я начало-то придумал, а вот чем закончить, никак в толк не возьму.

Судья взял берестяной листок и прочитал: «невежа писа недума каза а хто се цита…»

Но тут раздался набат вечевого колокола.

- Никак случилось что. Поспешим, потом свое послание закончишь.

Но бирич так и не дописал свое письмо к потомкам. Может, погиб от разбойничьего кистеня (ведь не зря звонил колокол), может, просто плюнул на эту затею с той самой вечевой колокольни. Сие нам неизвестно. Дословно этот текст переводится, как «Невежа писал, недумающий показал, а кто это читает…».

Но как бы там ни было, по уверениям Н.В.Гоголя и Н.Г.Помяловского среди школяров XIX века была очень популярна одна поговорка, дошедшая до наших дней. И звучит она так: «Кто писал, не знаю, а я, дурак, читаю»…

ДАТА ПУБЛИКАЦИИ:

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.