ВАСИЛИЙ КИСЕЛЁВ

 

ВСЕ ПО ЗАКОНУ

 

В половину девятого утра Город подобен огромному муравейнику. Проспекты и улицы заполнены народом. Все спешат, создавая невообразимое броуновское движение, толчею и суматоху. На первый взгляд неорганизованные толпы, незаметно превращаются в направленные потоки, которые, словно реки втекают в проходные предприятий и учреждений. Эта бурлящая людская каша будет вариться недолго. Всего через полчаса Город опустеет. Ровно в 9.00 завоет мощная сирена, и на улицах не останется ни одного человека, кроме полицейских патрулей. В Городе наступит рабочий день. В силу вступит Закон о пребывании граждан в период рабочего времени. Он гласит:

Все граждане Города в период с 09.00 до 18.00 часов ежедневно обязаны находиться:

1. Трудоспособные – на своих рабочих местах;

2. Больные – в стационарах;

3. Дети и подростки – в садах, школах и прочих учебных заведениях;

4. Старики – в пансионатах.

Пребывание на улицах Города и в личных квартирах в этот период времени строго воспрещен. Все, задержанные полицейскими нарядами, граждане подлежат аресту и передаются в Трибунал, который, после рассмотрения дела, выносит по каждому случаю свое решение. Приговор Трибунала окончательный, обжалованию не подлежит и в течение суток приводится в исполнение.

Все РАБОТОСПОСОБНЫЕ граждане в РАБОЧЕЕ время обязаны РАБОТАТЬ, ВО ИМЯ ПРОЦВЕТАНИЯ НАШЕГО ГОРОДА!

 

Сегодня Рой едва не опоздал на свою стройку, где работал плиточником. Но оказалось, что отделывать стены было нечем. Материал не завезли.

Пришел прораб Сиб, старый его приятель.

- Здорово, Рой! Фуру с плиткой задержала дорожная полиция еще вчера в 17.55 на подъезде к Городу. Водителя обвинили в незаконном провозе пассажира, не имевшего права в это время находиться в кабине его машины. Оба отправлены в Трибунал, груз арестован.

- И что теперь? – спросил Рой.

- А ничего. Балдей до 6 часов. К вечеру плитку, надеюсь, довезут. Завтра наверстаешь. Отпустить тебя домой, сам понимаешь – не могу… Эх, пяти минут ребятам не хватило, - вздохнул Сиб и ушел командовать дальше.

- Чем же заняться? – думал Рой, - Ни книги, ни газет. Сиди тут в пустой комнате восемь с лишним часов.

Но, в сущности, не это беспокоило Роя. Он думал о Солли – своей любимой девушке, своей невесте. Сегодня она ночевала у него. Незабываемой была эта бурная ночь любви и мечтаний! А мечтали они о том, что когда-нибудь, очень-очень скоро вырвутся из этого Города туда, где можно быть хозяином себе самому не с 6-ти вечера до 9-ти утра, а все 24 часа в сутки. Где есть выходные дни и отпуска. Где нормальные люди не боятся, а уважают полицейских. Где нет дважды в день этой ужасно завывающей сирены. Где никто и ничто не будет мешать их любви. Они мечтали о свободе, о том, как поселятся в каком-нибудь спокойном, маленьком южном городке на берегу теплого моря и проживут там счастливо много-много лет… А утром, за час до выхода из дома, у Солли произошел очередной приступ эпилепсии – главная причина, мешавшая их браку. Рой относился к ее болезни терпимо и с пониманием, но сама Солли, после каждого такого припадка, категорически отказывалась выходить за него замуж, чтобы не ломать ему жизнь. И вот это случилось вновь – в самый неподходящий момент. Рой, конечно, мог вызвать «скорую помощь», которая забрала бы ее в стационар, где она и жила. Но тогда он точно не успевал бы добраться до работы к 9.00 , со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Когда приступ утих, и Солли немного успокоилась, Рой предложил ей остаться в его квартире и отлежаться. В стационаре ее не должны были хватиться, потому что, так называемые дискретно-кризисные больные, к каковым она и относилась, могли выходить на какую-либо временную работу для приработка – это было в порядке вещей. Поцеловав на прощание подругу, Рой пулей вылетел из дома и помчался на свою стройплощадку, благо, она была недалеко, в каких-нибудь пяти минутах бега.

Теперь его мучило волнение за Солли. Как она там?

Снова заглянул прораб.

- Сиб, дай мне какую-нибудь другую работу, – попросил Рой.

- Ничего нет. Сиди и не вякай, – попытался отшутиться тот.

- Тогда извини, но я смотаюсь отсюда.

- С ума сошел? Вокруг стройки сплошные полицейские кордоны. Да и куда ты попрешься?

- Домой. Я же здесь живу рядом. Мелкими перебежками, по-пластунски, осторожненько. Ни одна собака не заметит. Мне очень надо, Сиб.

- А если попадешься? Трибунал же…

- Мне очень надо! – повторил Рой. – Если что, скажешь – с утра дал мне задание и больше меня не видел, замотался по другим объектам. А я пошел. Господи, как же мне все это обрыдло!

- Ну, потерпи до обеда. – Все еще пытался урезонить друга Сиб. - В перерыве час пройдет незаметно, и останется всего четыре. А я тебе попозже что-нибудь подыщу. Не делай глупости, Рой, прошу тебя.

- Не могу. Мне очень надо! – тупо, как заклинание, повторил Рой и подошел к окну.

Он внимательно оглядел окрестности. Копов в поле зрения не было. Второй этаж, спрыгнуть – чепуха. До границы стройплощадки было метров 10, дальше шел заросший высокой травой пустырь, который примыкал к крайнему дому жилого квартала. Работы на самой стройке велись в основном во дворе и в помещениях с обратной стороны. Шанс, что никто из своих не заметит побега был велик. Рой встал на подоконник и обернулся к Сибу.

- До завтра!

Прораб стоял в углу комнаты оцепеневший. Его лоб покрыла испарина.

Рой прыгнул в бурьян, встал на ноги и прогулялся вдоль дома по территории стройки, зорко осматриваясь по сторонам. Затем медленно подобрался к невысокому штакетнику, окружавшему по периметру всю стройплощадку. Вдруг из-за дома, который он наметил себе, как первое укрытие, выехал мотоцикл с коляской, на котором сидели трое полицейских, и, не сбавляя скорости, помчался вдоль забора, но только патруль скрылся за поворотом, Рой перемахнул через штакетник, упал в траву и, интенсивно работая всеми четырьмя конечностями, пополз. Преодолев с полпути, он оглянулся на стройку и увидел, стоящего в оконном проеме Сиба, который, жестами показывал, что пока все спокойно. Рой пополз дальше.

Уже когда до спасительного дома оставалось совсем чуть-чуть, снова донесся рев мотоцикла. Наряд возвращался. Слава Богу, рядом оказалась канава, в которую Рой свалился и замер. Рокот мотора протарахтел над самой головой и стал удаляться.

Рой высунулся из травы и огляделся. Вокруг никого не было. Сиба в окне - тоже. Тогда он вскочил и бросился к спасительному дому, забежал во двор и, укрывшись за мусорным контейнером, перевел дух.

Но только он высунулся, чтобы продолжить путь, как начала открываться дверь подъезда напротив. Рой быстро шмыгнул обратно. К контейнеру приближался уборщик с полным целлофановым мешком мусора.

Уборщики территорий – это была вторая, после полицейских, каста людей, имевших право днем находится в жилых кварталах, так как, собственно, там и было их рабочее место. И все они были на внештатной службе в полиции. Так что встреча с ними не предвещала Рою ничего хорошего.

Тень уборщика, увеличенная огромным мешком в его руках надвигалась на залегшего за контейнером Роя, словно грозовая туча.

- Придется его убить, - подумал Рой. – А тело бросить в контейнер и завалить мусором. Главное, не дать ему схватиться за свисток и вовремя заткнуть рот, чтобы не заорал…

Но мусорщик, свалив свою ношу, тут же развернулся и направился в обратном направлении. Рой услышал удаляющиеся шаги и хлопок двери подъезда. Пронесло.

Он быстро вскочил на ноги и стремглав понесся от этого опасного дома. Так, совершая мелкие перебежки, прячась за помойки, выступы домов, постройки на детских площадках, часто и подолгу пережидая и внимательно осматривая зияющие окна пустых квартир, Рой, наконец, благополучно добрался до своего дома.

Теперь возникла другая проблема – как войти в квартиру. Через дверь нельзя. Лишь только ее откроешь, моментально сработает дверной датчик, и через пять минут появятся полицейские. Шанс был один, рискованный, но сказал «А» – говори «Б». Квартира Роя находилась на последнем седьмом этаже. Козырек крыши свисал прямо над его балконом. Оставалось подняться по лестнице на чердак (лифты в 9.00 отключаются), вылезти на крышу и спрыгнуть с нее на балкон. Балконную дверь Рой предусмотрительно никогда не запирал.

Еще раз внимательно осмотревшись, Рой добежал до подъезда и скрылся внутри дома. На площадке между вторым и третьим этажами, он взглянул в окно и увидел, въезжающий во двор полицейский «джип».

- Неужели засекли?.. Не похоже, едут спокойно. Видимо, выборочная проверка квартир. Надеюсь, не моей. – подумал Рой и стремглав помчался по лестнице.

Внизу послышались голоса полицейских и топот шагов.

Рой добавил прыти и, на одном дыхании взбежав на последний этаж, застыл у своей двери. Шаги приближались. Тогда Рой на цыпочках поднялся еще на пол-этажа, залег под чердачный люк и затих.

Три копа поднялись на площадку и направились к двери его квартиры. Раздались страшный грохот ударов и пьяные вопли.

- Откройте, полиция! Мы знаем, что вы дома! Видели вас в оконном проеме… Открывай, тварь, или мы разнесем дверь!

Рой втянулся в самый угол и уже ничего не видел.

Послышался скрип, какая-то возня, и глухие удаляющиеся голоса. Затем все стихло.

- Бедная Солли, как же она так глупо подставилась, - заскулил Рой. – Ведь знала же, что эти шакалы в бинокли просматривают окна.

Он высунулся из-за укрытия. Дверь оставалась распахнутой. Неразборчивый гул голосов стал снова нарастать, переходя в истошный женский крик о помощи.

Этого Рой стерпеть уже не мог. Он вскочил на ноги и, ворвавшись в квартиру, увидел распластанную на полу Солли. Один полицейский, стоя на коленях, держал ее за плечи и затыкал рот. Второй, со спущенными брюками, пытался на нее взгромоздиться, но девушка извивалась, как змея, и брыкалась. Третий – стоял и, осклабившись, смотрел на это. Рой схватил попавшуюся под руку табуретку и опустил ее на голову бесштанному, тут же ногой, обутой в тяжелый рабочий ботинок, вырубил державшего Солли копа, и, не давая выхватить пистолет, вцепился в опешившего от неожиданности третьего. Они упали и покатились по полу. Солли забилась в судорогах – с ней повторился припадок…

 

Прошла неделя.

Рой сидел на каменном полу карцера Трибунала и плакал. Он ждал вынесения приговора. Но слезы катились не из страха перед судейским вердиктом. Сегодня Рой узнал, что Солли умерла. Она захлебнулась слюной во время повторного приступа эпилепсии.

В течение последних семи дней, строго с 9.00 до 18.00 шли непрерывные допросы. Следователь даже не пытался разобраться в случившемся. Он, как попугай, твердил один и тот же вопрос: Как ты посмел сбежать с работы? Сначала Рой пытался объяснять, что причиной было волнение за здоровье любимой девушки, рассказать о произволе полицейского наряда… Но следователь не только не слушал, а даже не протоколировал его слова. В конце концов, Рой перестал вообще что-либо отвечать…

Судья Тос уже пять лет выполнял свои обязанности в Трибунале, с момента начала действия Закона. И если в первый год процессы шли нескончаемой чередой, то потом работы почти не стало. Пьяницы научились пить только по вечерам, бомжей всех извели, случайные беглецы попадались все реже и реже.

- Все научились работать. – думал Тос, перебирая на столе отчет следователя. - Но сегодняшнее дело особое – два трупа (сержант, убитый табуреткой, да больная девчонка) и этот бунтарь. Мало того, что покинул свое рабочее место, так еще посмел поднять руку на власть… Супруга с утра говорила, что на ужин будет жареный гусь с тушеной капустой. Великолепно! - Он поглядел на часы. До конца рабочего времени оставалось 30 минут. – Ничего, успеем разобраться.

Ввели Роя. и посадили на скамью. По бокам встали двое конвойных, в качестве охраны. Больше в кабинете никого не было: ни прокурора, ни адвоката, ни свидетелей!

Тос долго и внимательно стал осматривать подсудимого, пытаясь понять, почему этот молодой парень пошел на преступление. Неужели из-за какой-то смазливой, припадочной девчонки? Да у такого быка их могло быть с десяток – здоровых, сексапильных телок. А тут… Невероятно!..

Потом, задав Рою несколько формальных вопросов, он кликнул «мышкой» по иконке «Печать». Старенький принтер заскрипел и тяжело, как бы нехотя, выдавил из себя лист бумаги. Приговор.

- Подсудимый, встаньте!

Рой устало поднялся со скамьи, а Тос продолжил.

- Вы обвиняетесь в нарушении Городского Закона о пребывании граждан в период рабочего времени, заключающемся в самовольном оставлении вами своего рабочего места, а так же в оказании сопротивления органам городской безопасности, повлекшем за собой героическую гибель сотрудника полиции сержанта Сота. Ваша вина доказана, и потому, вы приговариваетесь Трибуналом к высшей мере наказания – расстрелу. Приговор окончательный, обжалованью не подлежит и будет приведен в исполнение завтра, в период между 9.00 и 18.00 часами. Ваше последнее слово, подсудимый.

- Все по закону, Ваша честь, – промолвил Рой и облегченно вздохнул, подумав: «Наконец-то, все это кончится, и я снова увижу свою любовь, свою Солли».

За окном завыла 6-часовая вечерняя сирена, возвестившая об окончании очередного рабочего дня. Кабинет наполнился шумом людских потоков, которые, вытекая из предприятий и учреждений, устремлялись к пустым домам жилых кварталов.

- Все по закону! – повторил Рой и улыбнулся, впервые за последнюю неделю…