«Тунисское чудовище»

1.

– Вы знаете Кристину? Вы должны её знать. Ну, Кристина. Дергач её фамилия. Она тут училась…

 

Кристина Дергач. Мой сокурсник Виктор прозвал её чудовищем, потому что она нагло домогалась к нему в бассейне с бурлящей водой, потому что у неё были норкатически синие глаза. Их история смахивает на курортный роман, с тем только отличаем, что романа, собственно, совершенно никак не было.

Виктор любил другую, т.е. совсем не Кристину (или только думал, что любил, как представляется всё это ему теперь). Эта Вика с богатыми русыми волосами, прямоугольным (фамильным) носом и полосатыми гетрами училась с ним до переезда в другой район Москвы. Он – Виктор, она – Виктория, быть бы им вместе! Белочка и заяц. Оба картавят, но не грассируют. Виктория на лето отправилась к бабушке в Крым. Старая женщина выращивала абрикосы близ города Саки. Виктор разрабатывал план последовать за «Викусей» (прозвище для особо приближенных лиц, к коим он смел себя относить), но затея вся сводилась к поиску меганеизвестного дома в городе чуждого и – что уж там скрывать – презираемого им государства. Виктору мнилось, что безвозмездная и неограниченная помощь госпожи Фортуны – содействие улыбчивой ведьмы, – не будет его сторониться, и Вика вдруг попадётся на пути, и она обрадуется ему, и она... (Далее по схеме любой любовной мечты).

Вика уехала седьмого июня. За день до этого они вместе ездили в «Олимпийский», чтобы выбрать подарок ко дню рождения её тамошнего приятеля. Была куплена какая-то бредятина от издательства «София». Потом ещё сидели в закусочной с неаппетитной музыкой, ели толстые бутерброды. Виктор так и не решился подарить ей маленькую плюшевую собаку и, когда на следующее утро Вика уже отбыла, повесил это пародийное чучело на гвоздик у её двери. Он не поехал в Крым, потому что сумасбродство всегда безнадёжно; в Тунисе же предполагалось купить нечто экзотическое для Вики, жертвенный дар богине. Или это лишь отговорка, а Витюша?

Никакой Кристины пока не было и в проекте.

После беглого пролистывания страниц цветастого туристического журнала, были отброшены турецкий и болгарский варианты, – там не было экскурсий, а без экскурсий ничего мало-мальски интересного не достать. Просто развлекаться в отеле для Виктора было бы болезненно острой скукой. После мучительных перекидок и перетаскиваний была выбрана эта африканская республика. Тунис заинтересовал разборчивого Виктора перипетиями Пунических войн, историческим отношением к Франции и исламом.

2.

Чёрные точки оказались оливковыми деревьями, когда самолёт приземлился в Монастире, и первое, что заметил Виктор – это месяц на флаге Туниса, обращенный в улыбчивого циклопа. Светлая страна! Здесь никогда не бывало хмурое московское солнце! Пальмы и иностранные литеры навевали какую-то карибскую романтику: южная колония, и вот – небритая пиратская физиономия Виктора – тут. Быстро разобравшись с формальностями аэропорта, русская делегация погрузилась в красный автобус и мимо серого завода с большими трубами, мимо старой части города Суса, магазинов, заправок с монополисткой эмблемой раковины и одного казино (запоминаются лишь твёрдые пигменты) преодолела расстояние северо-восточного побережья страны. Райский глоток апельсинового сока оживил туристов, развалившихся на диванах входной залы отеля «Medi see» после нелёгкого автобусного марш-броска. Поскольку Виктор не успел познакомиться ни с кем из ровесников, ему пришлось заселиться в номер к двум «шпендикам» (12-14 лет), которые принадлежали к семьям более упитанного социально-экономического класса (светленький оказался совсем избалован, а черноволосый был ловелас и на второй день переехал в девичий номер). Окно номера, где так неохотно обосновался Виктор, выходило к востоку и маленькому белому забору из камня, который не достигал второго этажа, открывая пустынное поле.

Дядюшка Вальдемар, отвечающий за всех русских в отеле, учил Виктора плавать. Сначала на доске синего цвета, потом как неуклюжий бегемотик. Когда же этот загорелый до алой корочки дедок отсутствовал, Витя мирно наслаждался гейзерами в крытом бассейне. Просто великан в Ниагаре! Кругом пучина морская, волны грядут под него, и он утопает, но не тонет. Лёгкий массаж струй, нежность воды, «ласки а-ля H2O», как называл всё это Виктор – сын двух химиков. И ему было плевать на других отдыхающих, но эти самые отдыхающие не могли забыть про одинокого юношу и сами обратили на него внимание. Именно так нарушила его покой одиночества внучка Вальдемара – Ксения. Угостила конфетой.

Но вот настал час, когда появилась Кристина. Барахтаясь и воображая, что плавает, Виктор не заметил её сразу. Их была стая. Девочки-стервочки. И вот, значит, начали преставать к нему. Точнее одна преставала. Зелёный купальник, синяя радужка глаз. Морская дева. Нимфа-русалка. Водная Эсмеральда. Её ладони водили по его широким плечам. Глаза развратно сверкали.

Мужской организм Виктора отреагировал на возбуждение. И это было заметно. И это только раззадорило Кристину. Похотливо глазела, шепталась с подружками, хихикая. Ему было и стыдно и мучительно сладко. «А ты – девственник?» Вопрос смутил юношу.«А вы, что уже нет?»

– А мы уже, знаешь, с пяти лет, – ехидно ответила Кристина.

Вдруг Виктору некстати захотелось в уборную, а когда он вернулся, – эротиды пропали. Случай, однако, дал пищу бурным и похотливым фантазиям, и пока он возвращался мокрым зябликом в номер, его чуть не совратили бабки-уборщицы, заметя на его мужское возбуждение, лаская его. А еще мусульманки! Да и он тогда мечтал о вульгарной горничной, которая, зайдя ко мне, обнаружит нагого юношу и не устоит… «Только не эта лавинообразная карга, – была-была там и молоденькая!» Чернявая девчина в отличие от невысокой блондинки Кристины. Так он страдал весь день этим неуемным зудом. Всё до мелима отдаст Виктор. «Щедрый Виктор готов заплатить за щедрости неуёмных ласк, но не оскорбит ли моё предложение? Засудят по законам Шариата. Да и в разговорнике нет нужных слов».

Рой похотливых мыслей слепой сладостной властью в свету томного дня заставлял страдать самую тёмную тучку души, боль гиперсексуальности, зной жажды в пустыне целомудрия. Весь трепет перед мощью злого разврата отравил сиянье востока. Отравленная улыбка зари. Лазоревый наркотик глаз.

Вспоминается вся масса компьютерного чернушного видео. Дурные ассоциации, бурные животные эмоции.

Это звериная часть человека по Толстому. Животный человек, ищущий блага только для себя занял сознание Виктора. Маленький синеокий демон – синоним более действенного и действительного прототипа – развалил всю нравственную конституцию.

Всему виною Кристина-антихрист. Чудовище!

Солнце как на старых картинах утонуло в заливе. Лёгкие сумерки покрасили небеса. Виктор насилу успокоился. Бродил и ловил отъевшихся на обильных харчах чёрных тараканов, каких уже не встретишь в России. Скоро бросил. Побрёл мимо площадка для игры в бучу, на которой валяются тяжелые шарики, потом было сено для стрельбы из лука (надень перья индейца и только потом стреляй), а далее всё корты, корты. Дорожка из жёлтого кирпича. Не плитки, а шестиугольники. На ужине был чудесный мясной сюрприз в фольге. Специи. «А не сыграть ли в bingo…»

– Витя! – выкрикнула Кристина из-за плотной свиты, расположившейся на шезлонгах

около второго бассейна. – Иди к нам!

Виктор устремился к девушкам как ручной шпиц. Опять это чудовище. Кри-сти-и-на. Озорная греческая красотка. Небрежные губки.

Присел через столик от королевы.

Как именно Кристина предложила Виктору это, он уже не помнит, – что-то задорное или забористое, если не заборное. «Хочешь меня?» – если применять цензуру. Второй раз смутили Виктора.

– Тебе не будет больно, – продолжала улыбчивая бестия, – это мне в первый раз было больно…

Закатила глаза к небу.

– А ты веришь в НЛО? – перевела тему Кристина, – мы, знаешь, тут инопланетянки, веришь, нет? Мы похищаем таких как ты и увозим на свою планету.

Виктор помотал головой. Прошли иностранцы. Виктор просто молчал, скромно сидя на краешке лежака, чувствуя себя немножечко лишним. «Ихт лебедихт!» – кричали российские девчонки немецким мужчинам, что-то забывшим во тьме. Виктор совсем перестал их интересовать. Не хочет Виктор оставаться одиноким, поэтому и вливается в любую компанию, которая его приглашает. В таких компаниях он служит неким развлечением, над ним могут смеяться. Хотя долго он в такой компании не останется. Что именно хотел от него лидер этой компании: помочь или подчинить? Кристина уже хотела отвязаться от Виктора, рассказала, что родилась в Риге, что любит украинские песни, и напоследок предложила ему «приходить ночью в 102-ой номер», и ретировалась вместе с подружками. Виктора, полного надежд, опять оставили в смиренном одиночестве. Идти или не идти? От этих барышень из 102-ого всего можно ожидать.

Вечер возвёл над отелем полумесяц – получилась всеобъемлющая мечеть. Крупные очи звёзд напомнили Виктору про инопланетное происхождение Кристины. Он плотно ужинал, ожидая, что и его потенциальная пассия придёт насладиться, например, вот этой рыжей дынькой, но ни её, ни подружек почему-то не было. Началось представление аниматоров. Сначала исполнялись танцы народов мира. Был там и русский «Казачек» на мотив «Катюши», но как-то странно было видеть негров в сарафанах. Потом была похабная комедия, долгожданная и ежевечерняя. Немцы гоготали от смеха за первыми столиками. Женщина, роль которой исполнял любимец публики Колоча, взяла застенчивого мужичка на руки и понесла к кровати. Элемент комизма был, но какой-то пошлый.

– А хочешь я тебя также? – прошептал чей-то голос Виктору. Разумеется, это была

Кристина.

– Ты не забыл? Приходи! Первое окно, если идти со стороны моря.

Виктор промолчал. А что можно было ответить?

Шоу закончилось всеобщим танцем под латиноамериканские ритмы. Зрители танцевали в шеренге перед сценой, а аниматоры на сцене в полном своём составе: негр Колоча, араб Барни, немка Ребекка. Но Виктор не остался. Побродил под окнами своего корпуса. Он грустил, но не от любви, а оттого, что над ним смеются, что играют на его мужской подростковой похоти. Это не была даже печаль – желчь обиды, так мы это называем. Что ж пора идти.

Корпус состоял из хаотически разбросанных прямоугольников в арабском стиле. В 101-ом жил Вальдемар, рядом необходимые девочки. Не услышит ли дедок наши стоны? Постучал. Открыла незнакомая Виктору, но знавшая его девушка. «Ой, извини, мы переодеваемся, – приходи на дискотеку, мы сейчас туда». Через пятнадцать минут Виктор был на дискотеке. Лёгкие мелодии – хиты того лета – сотрясали тёмную округу. Работали бары, мерцали пятна светомузыки: синие, красные, желтые, синие. Девушки из России особо привлекали внимание. Но Кристины не было. Виктор не стал танцевать. Он не умел. Выпил коктейль и пошёл спать. Оба «шпендика» отсутствовали.

Следующим утром он опять будет плавать, но к нему уже никто не пристанет. На пляже его мысли, неотвязные осьминоги животных эмоций, были подкреплены до сего часа не виданным им явлением обычного для многих порядка, – topless – немецкие бурёнки отдавали себя солнцу, не прикрывая верх. Виктор тупо глазел, счёл это омерзительным и покинул пляжный «Содом». Теперь он стоял на dance-площадке и внимательно следил за Барни, который выкручивал в танце свою завороженную партнёршу. Виктор тоже хотел научиться таким вот движениям, закружить девушку под ритм меренги. Являясь нерадивым учеником по части всего телесно-двигательного, он танцевал и старался запомнить каждое движение, но от этого был по-медвежьи неуклюж. Тут была и Кристина. Но девушки становились в пару с другими девушками, и именно Виктор чаще всего оставался без партнерши, хотя ни единого другого мужчины кроме Барни не было. За всю неделю уроков Кристина ни разу не обратит на него внимания, за всю неделю Виктор запомнит только самые элементарные движения. Венцом её равнодушия был ломаный смех её вульгарно накрашенного лица, когда какой-то соотечественник бросит Виктора прямо в одежде в бассейн. Но эмоции, зажженные столь легко, зажженные в таком человеке, каким был Виктор – люди немножечко лишние, – эмоции не потухают, переходя в различные виды сентиментального чувствования, но не исчезают уже никогда.

 

Что же сегодня не даришь тепла,

Не позовёшь ты себе, не поманишь,

Если однажды к себе позвала?

 

Следующие двое суток Виктор был на экскурсии, но ни долгожданные руины Карфагена, ни музеи города Туниса, ни мечети Кейруана, ни Колизей, затерянный среди дорог, ни солончак, ни пещеры троглодитов, ни пустыня Сахара, ни купания в ручьях, ни обеды, ни гонки по серпантину на джипах – ничего уже не волновало его, было пропущено, было скучно. Да, он хотел лишь телесной услады в объятиях Кристины, но поскольку мы устроены так, что сексуальность есть лишь допустимая природой иллюзия любви, он вспомнил про Вику, и тосковал по ней, обвинял себя в предательстве… и вновь желал лишь Кристины.

Измученный жаждой, он выпьет сразу два литра минеральной воды «Sofia» после изнуряющей поездки по зною сурового африканского солнца. Оставшиеся дни Виктор тосковал по родине, напивая слова путинского гимна по стук копленого барабана. Он купил-таки для Вики подарок; это блестящий браслет ему после жаркого торга уступил торговец, знающий толк в амурных делах. Это было стилизованное под серебро украшение с крапинами синих точек и символом «Рука Фатимы» – открытая ладонь, национальный символ Туниса. Были ещё наручные колечки для мамы. Виктор мог бы подарить одно из них Кристине, но он обвинял её в том, что помела затмить Вику, и уехал в Москву. Уехал и почти забыл Кристину.

Напоследок он узнал про роман светленького «шпендика» и внучки Вальдемара. Он чем-то обидел Ксюшу, и она отмстила: загадила входную дверь номера, где жил в том числе и Виктор, зубной пастой и туалетной бумагой. В день отъезда Витя выбрался пораньше, чтобы не иметь никакого отношения к этому классическому русскому свинству, но нарвался на ту самую горничную, которую хотел соблазнить и которая теперь отсыпала ему проклятия. Прощайте, мадам!

Прощай, Тунис!