Где-то на другом берегу мелкие тусклые огни прорезали темноту.

Воздух щедро залезал в легкие. Холодно.

Она шагала вперед, по бездомной темноте холодного вечера, по песчаной дороге провинциального городка.

Маленькие камешки хрустели под кроссовками, а некоторые отлетали в сторону и разрезали пронзительную тишь на множество никому не нужных кусочков. Где-то совсем далеко виднелись фонари городского массива, а здесь, слева и справа, ютились темные деревенские домики. В них давно погас свет. Здесь рано ложатся спать. Здесь поднимаются с рассветом. Здесь держат кур и гусей, здесь грязно , но беззлобно ругаются матом, здесь спорят о будущем урожае и напиваются каждые выходные. Здесь все друг друга знают, и сплетни здесь приобретают насыщенный вкус. Здесь собираются по вечерам на лавочках и обсуждают надои молока в ближайшем поселке. Здесь мужья бьют своих жен. И каждая жена принимает это как данное, и каждый праздник идет искать мужа до ближайшей канавы. В магазине почти нет ничего кроме водки, портвейна и самогона под прилавком. Хлеб привозят по четным дням. На прилавке с консервами и крупой иногда попадает шоколадный батончик Марс или Сникерс, который потом лежит там месяцами скорее как экспонат нежели продукт. Деревянные ступеньки магазина давно уже прогнили, краска потерлась и облезла.

Здесь в каждом дворе живет какой-нибудь Рекс или Бим, которые постоянно по поводу и без повода поднимают лай на всю округу, и иногда даже слышно, что где-то в соседнем поселке эхом надрывается такой же хвостатый друг. Отчего они лаят? Для чего?

Наверно, чтобы показать, что они нужны. Думаете, для охраны? Врятли. Даже собаки поняли, что воровать здесь давным-давно нечего. Просто если бы они замолкли, наступила бы такая тишина, что все бы наверно сошли с ума. Она бы просто задушила. Такая тишина, как сейчас.

И если бы не гравий, весело вылетающий из-под кроссовок, было бы просто жутко от окружающей тишины. Сегодня собаки молчали.

Переутомились. Зато где-то неподалеку надрывался хор лягушек. Но странное дело, тишина съедала и этот звук.

На другом берегу, вдоль леса, есть шоссе. И отсюда видно, как по нему едет машина. Такая малюсенькая светлая точка. Жжжжжжж…..наверно она там так едет. А в ней сидит водитель и очень хочет домой. Просто домой.

Она шагала по этой песчаной дороге, вдоль угрюмых, покосившихся от старости избушек, мурашки елозили под футболкой, ветер срывал прядь волос из-за уха, а она думала о том, что так хочется быть кому-то нужной. Просто необходимой. Чтобы кто-то встречал ее у поворота, чтобы кто-то брал ее за руку. И они потом шли вдоль шоссе к дому, а этот кто-то ей что-то долго и надрывно рассказывал. А она сначала слушала, отвечала, а потом этот монотонный голос сливался для нее в шум ветра….И мысли уносили совсем другие. А потом этот кто-то спрашивал: Ведь правда? И она, как будто проснувшись, но, вовремя сообразив, отвечала, улыбаясь: Конечно, правда. И крепче сжимала его руку. Любя его не за какие-то черты характера, не за какие-то особые качества. И вообще любя не так, как любят мужа. Она будет любить его просто за то, что он идет рядом, любить за этот скучный монотонный рассказ, за ненужные вопросы, за теплую руку. За весь этот вечер, который ровно принадлежит обоим и одновременно не принадлежит никому.

Она придет домой, взбежит на крыльцо . Скрипнет, открываясь дверь. Зажгется свет на террасе. И станет так уютно. Так хорошо на душе. И ни на что на свете не променяешь этот миг, когда после долгой надрывной прогулки, снимаешь колючий свитер или любимую футболку, скидываешь джинсы , бросаешь это все на кресло, не расправляя, а прямо в таком виде, как было только что снято.

И все комната наполняется родным беспорядком. И приходит она. Госпожа усталость. Она откидывает одеяло и делает подушку невероятно мягкой, а пастель –воздушной. И все проблемы утекают прочь сквозь щель в форточке.

И где-то в дали…совсем далеко…..идет поезд. Тух-тух, тух-тух….

И представляешь себе желтый свет вагонов….

И проваливаешься в сон.