Нужно только подкрасться сзади и, положа ей руки на плечи, тихо сказать:

- И ничего мой голос не дребезжащий. Придется позвонить с другого телефона. А твою загадочную страну я разгадал!

Видимость неожиданности или сама неожиданность, или желание подыграть сразу захватывают ее. Поэтому, не поворачиваясь, только склонив голову набок и, коснувшись моей руки, она говорит:

- А вот и дребезжащий, – и сразу развернувшись вдруг быстро, запрокинув чуть голову, бросив взгляд наугад и точно попав, дразня уже приоткрытыми губами, - да, Рига... Только согласись, ты мог бы и побыстрее.

Наверное, мог. Загадка была на внимательность. А внимательности тогда, как раз и недоставало. С ней - недоставало. «Забияка, - думал я, - глядя на ее губы в плавающей улыбке и чуть прищуренные карие глаза, - теперь от моего голоса не отстанет, пока не заставит его быть покорным… кому?»

Почему-то хотелось оправдываться. И почему-то обязательно голосом с хрипотцой. Фехтование на улыбках начиналось.

- Это у меня мобильный телефон создает такой эффект. Сейчас же никакой хрипотцы? – говорю, перемещая медленно руки на ее плечи, и уже обнимая, продолжаю, - обидела ты мой голос! Теперь он обидится.

Кажется, отпусти ее сейчас, не держи ее за плечи, и она упадет назад. Так уверена, что не отпущу?

- Как ты думаешь, твой голос сможет меня простить? – фехтует она. - Аха, он-он... такой скрипучий.

Теперь только или отпустить ее... или...

- Голос сможет простить. Он – не я, - мои руки двигаются вниз по ее рукам, опускаются на талию и она приоткрывает уже почти закрытые глаза. – А ты знаешь, голос мой тебя простит, а вот я свой мобильный телефон вряд ли!

Быстро достаю из внутреннего кармана пальто телефон, старый неисправный уже два месяца как... (я давно уже купил новый, а этот хотел сегодня отдать в сервис, но...) и, широко размахнувшись, выкидываю его куда-то ей за спину. Слышится шорох касания им веток деревьев при пролете, явный хлопок и скрежет разлетающихся частей бывшего телефона. Видно попал в ствол.

Не оглянулась, не посмотрела назад. Видно было, что сначала думала, что шучу, потом, когда звуки догнали ассоциативную картинку - явное огорчение. Потом... уже просчитав, додумав ситуацию под себя, опять улыбнулась.

- Выбросил? А карточку хоть вытащил?

- Завтра возьму другой телефон.

- Что? Это будет телефон с подкоррекцией? Уже и такие выпускают?

- Лукавая, ты думаешь, что тебе удастся перекраситься?

- А ты... опасаешься рыжего цвета?

- Нисколько. Тасую оттенки.

- Только ты не тасуй уж там так яростно.

Молчу. Все, что скажу, будет казаться не к месту. Переживаю ощущение отсутствия своего голоса молча.

Следующие слова она выдохнула, а не сказала:

- Каждый миг женщина - это не она...

уже не она.

Она - другая.

Это не сбой на банальность.

Я, правда, так считаю...

Если она - женщина... конечно.

Фехтование продолжалось, но без яростных атак. Тактически грамотно, без особых потерь мы заканчивали первый раунд.

- Все. Перерыв! – Она вдруг взъерошила мне волосы сначала одной рукой, потом на помощь пришла вторая. - Пошла обедать. Не плачь без меня. Не будешь?

И заглядывая в глаза:

- Я имела в виду - сильно не плачь.

- ... – молчать было хорошо.

- Бе-бе-бе, своим скрЫпучим, - еще ближе ее губы.

- ... – молчать было здорово.

- В голос уж не плачь... пожалуйста, - еще ближе ее руки.

- ... – не вспугнуть бы.

- Ладно, не бурчи, в свой нескрипучий голос... – сдается она, и остается только поймать сближение, поймать эти губы и не отпускать их сколь возможно долго!

Тихо. Почему-то расстегнутые наши пальто и наши руки в них. Застыли, забравшись в тепло. Губы не улыбаются. Глаза спрятались. И я шепчу ей.

- Я соглашусь с тобой...

- ... – теперь она молчит. Обратное молчание.

- Каждый миг... женщина - это не она, если она чувствует себя женщиной...

- ... – если она молчит, то ей именно сейчас хорошо молчать, и я не ищу ни ее глаза, ни ее руки, ни ее губы. Они там, где им хорошо.

 

***

 

- Ну, ты и обедать! – Почти восторгаюсь я.

Она идет навстречу: за очками спрятаны глаза, в перчатках – руки, за улыбкой, ее все скрывающей улыбкой – губы. Она готова к фехтованию. И...

- Наплакался, признавайся? – подходя, спрашивает она, одновременно ловким движением откидывая со лба челку.

- Внутренне. Только внутренне. Жалко мне тебя стало. Тяжело маленькой?

- Кто это тут маленькая? - И руки уже почти на горле «жертвы», и глаза уже снова прищурены, губы сжимаются, лукавят сами с собой. - Признавайся, ты пошутил??

- ... - опять лучше молчать и защищаться, быть готовым к ответному броску.

- Ты сам-то почувствовал, что ты воображаешь?? Вот только не могу понять чем. С твоим-то, голосом.

Идет, но уже медленнее. Потому, что уже близко?

Стоим напротив друг друга, сковывая дальнейшее движение вперед и не шевелясь, дарим околосуществующим зрителям восхитительно-непонятное зрелище абсурдной нежности и ласковой железобетонной близости.

Я продолжал, уже тихо, смотря ей прямо в глаза и чуть улыбаясь:

- Ты говорила, что глаз у тебя карий... Один? А второй? Боже мой, как представлю... Кстати, по поводу голоса можешь шутить.

- Чем тебе не нравится мой глаз? Как и мой рост. Все мои сантиметры заняты моим внутренним состоянием.

- Всегда? В любой момент времени? Только одним состоянием? Ужас...

- Спасибо, спасибо, спасибо, что позволил мне по поводу чего-то там шутить. А ты позволил? Неужели?

- Нет, на самом деле у тебя хороший рост. А вот изводить его на что-то... Зачем? Маска? Метод тигрицы?

- Метод? Тигрицы? А впрочем...

- Да даже если бы я запретил... ты бы... А ты бы, если бы я запретил... послушалась?

- Конечно, послушалась. Я люблю слушаться. Не всех и не всегда, правда.

Победа женщины всегда в проявлении ее слабости именно в тот момент, когда мужчина ожидает сопротивления, а попадает вдруг в умело выстроенный «улавливающий тупик». Если кто крутился на своем авто по горным дорогам Крыма или Кавказа, тот знает, что это такое. Так вот, надеешься на сопротивление, а оказываешься в «улавливающем тупике». Пока потом развернешься, пока выберешься на главную...

Но, выбрался. Хоть и стояли мы все это время напротив друг друга, хоть и вложила она мне свою ладонь в руку, хоть и прикоснулась всей собой, прильнула.

- А ты признание в любви к себе читала? – говорю, перспективно улыбаясь.

- Чьё, Валер? Надеюсь, не твое?

- Не мое, - улыбаюсь дальше, предвидя ее взгляд.

- А что ты называешь признанием в любви?

Любопытство – главное, на чем может мужчина строить любые свои варианты для вытаскивания себя из «улавливающих тупиков». Только не давайте сразу ответы на ее вопросы. Помучьте, упиваясь хоть и временно, своей полной и безмерной властью над ней. Жаль, что только временно. Как только вы ответите на ее вопрос, власть ваша исчезнет, как «с белых яблонь дым». И не забудьте, что вас ждет еще ее ответная непроизвольная реакция – месть. Поэтому, и только поэтому, убегайте словами в любом направлении смысла, сразу же, как сможете. Не доводите до греха. Месть будет ужасной, хоть и непроизвольной.

- "Перестаньте говорить загадками, вы меня изводите", – абсурдно включаю классика. А теперь апогей абсурда: - Номер скажи?

Отстранилась обернувшись, пронзив ускользающим взглядом.

- Что за номер опять? – Улыбка ухитрилась стать одновременно эротичной, ироничной, беспросветно умной и катастрофически тающей от ожидания. - Мы погрузились в мир цифр?? Сорок второй...

Хорошая возможность отодвинуть следующий шаг и выгнать на ярко-зеленое поле смысла несколько коровок возможной действительности.

- Сорок второй выиграл кепи и зонтик, – произнесла она, осматривая зеленое поле и перебирая коровок. – Это твой номер?

- А ты знаешь, что молчание тоже подчинено ритму?

Захотелось прилечь на этом зеленом поле смысла. И не выбирать. И не тревожить, и не тревожиться. Обернуть себя и обернуть ее в солнечный свет, и только чтобы он был одеждой. Полностью погрузиться в ритм молчания, отдаться ему, уснуть. Потом проснуться и обнаружить...

- И? Ты еще есть? Мы еще здесь? Не хочется открывать глаза... слишком ярко, - опять произнесла она, чувствуя окружающее; но, открыв глаза и не обнаружив коровок, продолжила, - а... если есть... ты меня уже ненавидишь?

- Опять? Тебе не кажется, что ненависть неестественное чувство? Тебя можно ненавидеть? Есть за что? Ты ненавидела? Ненавидели тебя? Или ты боишься...

Ироничное фехтовальное движение по кругу заканчивается задумчивой серьезностью. Но улыбка не за горизонтом, шутка не за порогом, легкая колкость приближения... рядом.

 

***

 

«Интересно, а ежики в фехтовании на улыбках, скорее всего, профессионалы. Или дикобразы, - подумал я, чувствуя, как припекает солнце над зеленым полем смысла».