Осень. Мы бежим, бежим, скорей. Домой. Плохо, холодно, ледяной ветер

да мокрый снег. Прежнее, привычное расстояние до заветных дверей

становится длиной с шёлковый путь. И желания, назойливо и ежедневно

мучавшие нас, собираются в одну точку, в одну плотно

сконцентрированную мысль – ТЕПЛО. Глаза не различают привычный

набор предметов, который лишь романтик назовёт пейзажем. Мы лишь

ощущаем себя людьми, мы - судорожные тени, мы не видим неба, машин,

домов, мы не видим ничего. Только вожделенное тепло маячит перед

глазами, зовёт, обещает и ускоряет шаги.

Тепло. Оно там, за этими квадратиками окон, за спасительными, уже

заклеенными окнами. Теми самыми окнами, в которые мы любим смотреть,

когда погода не так сильно терзает нас, не изводит своими капризами. И

некогда подумать - от чего ж так тянут к себе эти окна? От чего нам

кажется, что за ними хорошо? Возможно, мы туда прячем всё

недополученное тепло, всю не вкушённую ласку и любовь. Возможно, как

знать. Ладно, подумаем завтра, успеем, главное горячая чашка чая в

руках, домашние тапочки и мерцание экрана перед глазами.

Случится ещё погожий день, будет лёгкое настроение, налетит непонятная

грусть, и не спеша прогуливаясь по улицам, мы будем смотреть в окошки

чужой жизни. Осколки осеннего солнца всколыхнут упавшее настроение и

нам покажется, что там уютно, там счастье, там так хорошо… Ох, да там

настоящая волшебная сказка. Мечтаем… хорошо… Там непременно должно

быть хорошо.

А почему?

Хм. Не дай бог хоть кто-нибудь заглянет в наши окна!

 

Выбираю квадратик. Форточка открыта. Странно – в такую-то погоду. Но

свет горит. Ох, этот свет, как уютно от него становится на душе.

Девочка. Спит. Свернулась калачиком на диване, укуталась в одеяло, даже

дыхания не слышно. Тихо. В такой тишине обычно слышно тиканье часов,

но их нет, остался только след на обоях. Комната большая, хорошая, ещё

бы – старый фонд. Только вот холодно здесь. Старый круглый стол

посередине. В углу буфет. Между окнами комод. Мебель старая ветхая,

зато везде неизменные кружевные салфетки. Ближе к выходу кровать,

многие знают такую – с никелированными шариками. На ней спит бабушка.

Отвернулась к стенке и спит.

А девочка вот пошевелилась немного. Улыбнулась. Это ей опять

привиделось, как она раздаёт леденцы. Знаете, есть такие замечательные

разноцветные леденцы: зелёные – так словно яблоко надкусил; красные,

те как клубника; жёлтенькие, будто долька апельсина, словом разные там

все конфетки. А какая вкуснее, так и не скажешь, все хороши, одна лучше

другой. Ей такие леденцы однажды подарили на День Рождения. Давно это

было, тогда ещё мама с ними жила. Хорошо было, весело.

Стоит девочка посреди комнаты счастливая с пакетиком конфеток. Целый

пакетик! Столько конфет сразу у неё больше никогда не было. Тогда ещё

Мама по голове гладила и говорила: «Расти, Иришка, умницей. Лучше меня

расти». - Да только, как же лучше Мамы можно быть? Вот что не понятно.

Ну разве кто-то может быть лучше Мамы?! Даже, наверное, Бабушка не

может, хотя она очень хорошая. Она такая, лучше не бывает. – удивлялась

девочка. Она хорошо запомнила тот вечер и часто потом вспоминала.

Спит Иришка, улыбается. Снится, как она пересыпает в чью-то протянутую

ладошку конфетки, а они вдруг становятся разноцветными шариками.

Летят они вверх, разбрасывая вокруг волшебные огоньки: красные,

зелёные, фиолетовые, синие. Вокруг звучит смех, хочется бегать и играть.

Снится иногда, что с этим пакетиком она идёт по городу, а конфетки сами

выскакивают и летят к прохожим. И каждый, кто съест леденец, начинает

смеяться и играть с другими в пятнашки. И все дома украшены бантиками,

небо оранжевое, а стёкла в домах сливаются в радугу.

 

Вдруг девочка открывает глаза. – Жаль, что сейчас нет ни одной конфетки,

- думает она, - а то с Бабушкой можно было бы устроить праздник.

Кипяток хорошо конфеткой запивать, вкусно. – Иришка горестно вздыхает

– жаль леденцы. Но Мишку, соседского мальчишку, она угостила. Но он

почему-то не стал весёлым просто, съел конфету и всё. Тут же из рук

Иришки вырвал вторую, запихал в рот. По губам потекла слюна. Он

показал девочке язык, ущипнул и быстро убежал в свою комнату.

Иришка тогда ещё долго стояла в коридоре, ждала. А вдруг потолок всё же

станет оранжевым. Вдруг эти страшные, едва освещённые тусклой

лампочкой стены вспыхнут всеми цветами радуги. Выбегут из своих комнат

соседи, начнут смеяться и всем будет хорошо.

- Ты чего здесь?! – грозно спросила Фимка, так соседи звали Мишкину

маму. Иришке стало страшно. Ей всегда было страшно, когда появлялась

эта огромная женщина.

- Я тут…

- Что-о-о?!!!

Иришка подумала, что стоит рассказать про шарики. Может тогда Тёте

Фиме станет радостно, она улыбнётся и будет хорошей. – Я тут шарики

ждала. Вдруг появятся. И чтобы вместо обоев радуга. – Не поднимая

головы, робко произнесла девочка.

- Не, ты точно ненормальная! Вы слыхали?! Шариков она ждёт! Идиотка!

Иди отсюда! – Фимка хлопнула Иришку по затылку грязным полотенцем. –

Что хлюпаешь?! Марш домой! – Девочка, еле сдерживая слезы, убежала в

свою комнату.

 

Дождь. За окном дождь. – Слышишь, как он стучит? – спрашивает Иришка

куклу. – Там, за стеклом, есть такая железка, это по ней дождь стучит.

Кукла молчит в ответ. Иришка тихонько вздыхает, и вновь кукле говорит. –

Бабушка не сможет дождь увидеть. Да ты знаешь. Она давно ничего не

может увидеть. Жаль. Она такая хорошая.

Кукла падает из рук девочки. Иришка не стала поднимать куклу - на это

нет сил. Она поворачивается лицом к стене. Кладёт маленькую подушку на

живот и зажимает коленями. Так Бабушка учила, это когда совсем

невмоготу, это когда уже совсем кушать хочется. Потом надо уснуть, во сне

все всегда сыты - так Бабушка говорит. Иногда помогает, но чаще от

голода просыпаешься. Главное не пить воды, Иришка давно это поняла, от

воды сильнее есть хочется.

Иришке удалось ненадолго задремать. Но проснулась она на этот раз не от

голода, а от запаха, очень противного, от него тошнило. Можно было бы

спросить у Бабушки, что это за запах? Но она давно спит. Дня три,

наверное. Иришка не хочет её беспокоить. - Пусть спит. Она очень

старенькая, у неё тоже нет сил подняться. Жаль, с ней так хорошо. Она

добрая. И ангел со мной согласился. Он сказал, что тоже Бабушку любит.

Меня он тоже любит. Он не говорил, но я знаю. С ангелом так просто – он

всё понимает и добрый. Только вот не может ничего. Я просила, чтобы он

дал бабушке хлеба, а он не смог. Бабушка ангела не видит, она вообще

ничего не видит.

 

Всё же девочка засыпает. Уже новый сон, там есть бабушка, Мама,

конечно, есть лес, цветочки, летают бабочки и можно купаться. Там такое

большое озеро, вода тёплая и никто не выключит свет.

 

Сановна обычно выключает свет, когда Иришка моется в ванной. И кричит

– Любишь бабку то свою?! Вот и давай, как она! Авось лучше понимать её

станешь. – И смеется, только смеётся она очень странно, от этого смеха

становится Иришке страшно, и обидно. Только не оттого, что без света

сидит, то ладно, немного неудобно, да ну и пусть. А за Бабушку обидно. -

Ну что поделаешь, если у неё глазки не видят, совсем-совсем не видят.

 

Иришка заходит в озеро. Осторожно вначале, но потом, набравшись духу,

смело окунается с головой. Глядит на себя, а тело становится прозрачным,

словно теперь оно из воды. Только же всё видно, что внутри, все, о чём

мечтает Иришка, какие желания загадывает, и что про людей думает. И эти

мечты, мысли и желания, как диковинные яркие цветы. Красиво, дух

захватывает. Иришка смеётся, захлёбывается от восторга, зовёт Бабушку -

Иди сюда, скорей, смотри как красиво!

Бабушкины цветы не такие яркие, но тоже красивые. А один совсем не

хорош, тёмно-зелёный, но от воды он становится чище и ярче. Скоро и все

Бабушкины цветы засияли как у внучки, теперь она тоже смеётся и

радостно плещется. Хотели они и Маму к себе позвать, но она исчезла

вдруг. Жалко то как.

 

Иришка просыпается от жажды. Очень хочется пить. Воды нет даже в

кувшине на столе. До кухни не дойти. Да и до стола дойти тоже сил не

хватит. Сильно болит животик. – Бабушка. – ели слышно шепчет девочка.

Конечно Бабушка не слышит. Она спит. - Что-то совсем долго она спит.

Грустно без неё. Как хорошо было, когда она вставала и они устраивали

праздники. Знаете сколько можно устроить праздников, ух! Бабушка умеет

их делать из всего. Праздник понедельника – это когда понедельник, и ему

просто радуешься. Или праздник хлеба – это когда хлеб есть. А уж какой

праздник они устроили, когда Мамочка сунула Иришке бумажку, денежкой

называется.

Это было ещё летом. Иришка вышла в квартиру, потому что было их

дежурство, надо мыть полы в квартире и ещё ведро мусорное выносить.

Девочка набрала воды и стала старательно тереть пол. - Тряпка тяжёлая,

но ничего, главное Бабушке помочь, ей вот уж точно тяжело, да и не может

она.

Иришка уже заканчивала мытьё, когда из своей комнаты вышла тётя Света.

Сановна за глаза её Светкой звала, а почему не понятно. Тётя Света

говорит – Ты хорошо моешь, кто научил?

- Мама. – гордо отвечает девочка.

Тётя Света хохочет в ответ. – Мама?! Ха, да твоя мама только хвостом

вертеть умеет. Убила бы я такую маму! Что надулась?!

- Моя Мама хорошая! Она всё умеет!

- Хорошая?! А ну давай заканчивай и дуй одеваться, я тебе покажу какая

твоя мама! Потом ещё и спасибо скажешь.

Иришка очень обиделась на тётю Свету, но тут же простила, ведь они

пойдут к Мамочке. - Ах, что может быть лучше всего на свете! – думала

девочка, одеваясь – Мама, моя самая лучшая на свете Мама! Она тихонько

надела пальто, это чтобы Бабушку не разбудить, ведь вечер, поздно уже, и

неслышно пробралась в коридор, где её уже поджидала тётя Света. – Ага,

уже собралась, ну пошли тогда. Увидишь свою мамочку во всей красе.

Они шли долго, во всяком случае так казалось. Прошли несколько улиц и

остановились у красивого дома перед большими прозрачными окнами на

первом этаже. За ними было очень светло, ярко и празднично. Было много

людей в красивых одеждах. И тут Иришка увидела Маму. От счастья она

затаила дыхание. – Какая моя Мамочка красивая! – только и смогла

выдохнуть от восторга девочка. Мама сидела за столом с каким-то

мужчиной, ела что-то вкусное и непрестанно смеялась. На столе стояли

цветы и много разной еды. Мужчина ей что-то наливал, говорил, от чего

Мама смеялась ещё и ещё.

Наконец тётя Света потянула её за рукав – Пошли, хватит зырить! Видала,

ни стыда, ни совести – дочь у неё с голоду подыхает, а она гуляет по

ресторанам! Шлюха! – И тётя Света громко захохотала. Иришка опять

обиделась – Ну как же так можно про Маму?! Ведь ей хорошо и весело?! У

неё же праздник! Это очень хорошо, что у неё есть еда, очень хорошо, что

она весёлая… Тётя Света опять потянула за рукав. – Ну пошли, кому

сказала.

- Тётя Света, подождите. Хотя бы минуточку. Ну пожалуйста.

- Хорошо. Минуту, не больше. – И она опять расхохоталась.

Иришка посмотрела опять в большое окно, но Мамы за столом уже не было,

не было и мужчины, с которым она кушала. И вдруг Иришка услышала за

спиной самый лучший на свете голос. Она обернулась. Мамочка, её

Мамочка выходила из дверей этого очень красивого дома!

Девочка заплакала от счастья, и помимо её воли вырывался крик:

«Мама!», а ноги сами понесли навстречу самому дорогому человеку на

земле.

Девочку остановил резкий рывок, то тётя Света схватила её за воротник.

Иришке слёзы закрыли глаза, и она запомнила только слова.

- Это что, твоя дочь? Ты же говорила…

- Нет, нет. Девочка обозналась.

- Нормально. Мужик, проваливай, я её тётка. Мать у неё другая, всяко

получше твоей прошмандовки.

- Да я тебе!..

- Игорь, успокойся, пошли. Давай, заводи машину, а я сама разберусь.

- Валяй, долго ждать не буду.

- Езжай мужик, - смеясь вдогонку Игорю, кричит тётя Света, - вдоль дороги

таких, как она, целая когорта стоит, да и подешевле они будут.

 

А вот как её поцеловала Мама, Иришка помнит куда лучше. Мама чмокнула

в носик, но обнять себя не разрешила. – Как ты? - спросила она – Как

бабушка?

- Мы очень хорошо. Только скучаем без тебя. Приходи скорее.

- Сейчас не могу, девочка моя, у меня работа. Чуть освобожусь и загляну

обязательно. Держи пока это. – И Мама сунула ей в ладошку конфетку и

бумажку.

Тётя Света тут же подхватила Иришку и увела её домой. А потом и был тот

самый праздник. Очень большой, потому что бумажка, та которая денежка,

оказалась тоже большой. И они с Бабушкой пили настоящий чай, да ещё и

с сахаром. А на столе в вазочке лежало печенье, самое вкусное на свете.

А вот конфетку, что Мама дала, Иришка сохранила. Она и сейчас лежит

под подушкой. Просто это единственный Мамин подарок, нельзя же его

съесть, как те леденцы, ведь ничего не останется.

 

Иришке снится, что она идёт по полю, а рядом Бабушка. Поле большое,

тепло, много света и вокруг сплошь цветы растут, да всё красивые такие,

один другого лучше. А что лучше всего – Бабушка видит. Всё видит вокруг,

и цветы, и солнце, и радугу, что раскинулась над полем вдали.

- Бабушка, а что это за цветы? – Спрашивает девочка.

- Это, внученька, то, что мы после себя оставили.

- Как это?

- Просто, хорошая моя, чтобы ни делал человек, как бы не жил, а завсегда

за собой что-то оставит. Мы вот, красоту эту, цветы разные…

- А что другие оставляют?

- Ты за другими не смотри, - строго отвечает Бабушка, - всегда за собой

смотри, чтобы твоё поле чертополохом да лебедой не поросло. Кто за

другими, внученька смотрит, про себя забывает, потому жизнь у него

пустая, без совести и правды проходит. В чужом глазу он и соринку

увидит, в своём же даже бревна не заметит. Потому всегда ответ держи,

чтобы твои дела красивыми были, от сердца и правды шли. Поняла?

- Поняла. – Неуверенно говорит Иришка. – Сложно Бабушка говорит. Не

понять пока. – Думает девочка. – Но я запомню, пойму потом. Обязательно

пойму, ведь Бабушка такая – она всю правду знает. Вон у неё какие цветы

красивые.

 

Иришка опять просыпается. Вместо солнца в глаза светит лампочка, только

мерцает так странно. Померцала и погасла. Страшно немного. Девочка

сжимается сильнее, пытаясь спрятаться от темноты. – Наверное, Бабушке

тоже страшно, она всегда в темноте. Но ничего, не боится. И я не буду.

Вдруг Иришка вспоминает сон. – И всё же интересно, - рассуждает про

себя она, - что другие после себя оставляют. Вот Сановна, например, или

тётя Света. Неужели у них на поле цветов не будет?! Или вот Володька, что

он оставляет после себя? Он так страшно кричит и ругается. Даже на

почтальона. Она ведь совсем не причём, она приносит Бабушке загадочные

бумажки, пенсия называется. Но он выгоняет почтальона, отнимает

бумажки, потом пьяный ходит по квартире и кричит. Обещал всех убить.

Но зачем же так? Ведь все хорошие. Жалко их, они радугу не видели и

цветочки.

Иришка открыла глаза, почувствовав чьё-то присутствие рядом, и увидела

Ангела.

- Здравствуй, Ангел! Хорошо, что ты пришёл. – Девочка хотела протянуть

ему навстречу руки, но от слабости не смогла. - Ангел, сделай,

пожалуйста, чтобы они радугу видели. Им тогда хорошо станет, а то после

них цветочков не останется.

Но Ангел молчал в ответ. Только по его щекам текли слёзы. Иришка это

заметила.

- Не плачь, Ангел, пожалуйста. Ты хороший, не надо плакать. Я тебе свою

конфету дам. Мама подарила. У меня под подушкой лежит.

Ангел опять ничего не сказал. Он подхватил девочку на руки, бережно

прижал к груди, и по лучу необыкновенного света вознёсся с нею на

небеса.