Всемирно известный музыкант Владимир Пиваков родился в степи. Где-то на краю аула, между лебедой и полынью, стояла одинокая бедная юрта его родителей. У них в хозяйстве было всего три барана, одна лошадь и один белый рояль. Потому что его родители тоже были музыкантами. Лауреатами вольных степей. Акынами закатов и восходов. Выразителями больших и малых нужд всех угнетенных народов. Интеллигентами неперспективных деревень, аулов и рабочих поселков. И сам Владимир был туда же. С детства.

 

Когда соседские мальчишки играли в ножички, в футбол или шли охотится на одичавших от бескормицы бродячих кошек, Володя не играл и не шел. То есть, он играл, но совсем в другое. В смысле – на скрипке. Рано утром, часа в четыре ночи, Володя вылезал из своей бедной колыбели. Полз под семейным роялем к выходу из юрты. И тайно от родителей выходил в степь. Вставал лицом по ветру. И пиликал на скрипке что-нибудь из Моцарта. Какую-нибудь незначительную сонатку. Для разминки. Когда пальцы приобретали должную беглость, Володя брался за скрипку уже всерьез. Всем кулаком. И тогда у него получались клавиры Баха для органа с оркестром. А то и что почище. Володя играл и играл, а полынь и лебеда нахально пахли вокруг. И дикие бродячие кошки отрывались на время от ловли степных мышей. И сусликов. Внимая высокой игре Володи. И громко мяукали, вызывая будущего лауреата на «бис».

 

Соседские мальчишки тоже часто вызывали Володю на бис. За аул. На бисе они били его старыми валенками, костями падших лошадей и просто кулаками. Володя плохо уворачивался от побоев. И поэтому всегда ходил в синяках. Эта привычка детства потом сопровождала его всю творческую жизнь. В нем рос будущий филантроп. Мама и папа активно игнорировали синяки Володи и говорили ему:

 

- Играй на скрипочке тщательнее, сынок! В люди выйдешь – вывезешь нас из проклятого аула в город. Желательно – в испанский. В Мадрид, например.

 

И Володя очень скоро выучил абсолютно все ноты. И разработал все десять пальцев. Он свободно играл на скрипке с обеих рук. И с левой, и с правой. И от локтя, и от плеча. Он разбирался в бекарах и диезах много лучше, чем окрестные мальчишки в конском навозе. И за это его все уважали. И били уже всем аулом. Приходили даже из соседских деревень. Городские тоже интересовались. И районные. Все чуяли в нем будущую звезду. И торопились оторваться на нем от всей души. Даже били юного виртуоза ногами.

 

Чтобы было потом, что вспомнить в старости, ставши седыми мудрыми аксакалами.

 

Лаврентий Правыый

for Irish Anarchist