Первое впечатление от прочтения всех конкурсных пьес – устал… По человечески устал от общения с сотнями разнообразнейших личностей-персонажей. Каждый старался сказать что-то свое и делал это по мере моего чтения. Теперь осталось отдохнуть немного, чтобы стихли многочисленные голоса в голове и разобраться, а что же сказали кукловоды – авторы пьес.

Темы самые разные – от примитивной плотской любви до поисков Бога. И способы раскрытия этих тем тоже разные – от пародии до трагедии. Но есть одно объединяющее начало – жанр.

Поговорим о жанре. Не все, что написано в виде монолога, диалога с указанием действующих лиц и авторскими ремарками есть пьеса. Казалось бы, все очень просто, но прочитанные произведения убеждают в том, что не все авторы усвоили самые первые уроки драматургии.

Пьеса – один из сложнейших жанров литературы, несмотря на кажущуюся простоту. Это-то простота и толкает автора написать пьесу одним махом, как, скажем, миниатюру или небольшой рассказ. Из этого, причем абсолютно закономерно, ничего не получается.

Пьеса, как жанр, формирует особый стиль, свой язык, специфичную форму построения диалога и так далее. Здесь все свое. Незнание и несоблюдение всех правил этого жанра обычно ведет к неудачам.

Мы часто говорим о драматургии того или иного произведения, то есть определяем, как оно построено, какие законы использованы, как автор приходит к тому или иному заключению. Но в романе или повести построение сюжета, развитие фабулы , хоть и имеют важное значение, но все же могут быть оттеснены на второй план языком, манерой изложения, нетривиальным способом подачи… .А в пьесе драматургия – главное и основное качество. Здесь, как ни в одном другом жанре, требуется тщательно выстроенный сюжет и строго выверенная фабула. Причем неважно, написана ли она в традиционной манере или будет она абсолютно абсурдистской. Значения это не имеет

Авторы иногда забывают, что пьеса – заготовка для будущего спектакля, она лишь его начало. Один их режиссеров правильно заметил, что для спектакля он может обойтись и без пьесы, во всяком случае, без текста пьесы и он абсолютно прав. Спектакль шире, глубже пьесы, а театр более открытая система, нежели литература. И в то же время, театр более примитивен, так как на сцене всегда должно происходить ДЕЙСТВИЕ. При этом актеры могут молчать, даже не двигаться. Я никогда не забуду товстоноговский спектакль «Идиот» по Достоевскому. В течение нескольких минут на сцене лишь сидящий спиной к залу князь Мышкин (И.Смоктуновский) с трагической, свисающей, словно мертвой рукой… Ни единого движения, ни единого слова, но – образ! Однако родился-то он не на пустом месте, он – следствие драматургии, порождении автора и режиссера. Вот об этой составляющей пьесы – внешней и внутренней драматургии и забыли большинство авторов пьес, хотя большей частью внешние каноны соблюдены.

Второе, что хотелось бы заметить, это то, что авторы подавляющего большинства конкурсных пьес забыли, что пишут не для читателя, а для зрителя. Причастные и деепричастные обороты, сложно-подчиненные предложения, инверсии (трудно даже перечислить) и прочие литературные формы языка начисто убивают речь героев. Для того, чтобы в этом убедиться, автору достаточно было бы хоть однажды прочесть свое творение вслух про себя, а лучше – хоть одному слушателю, а затем взглянуть на речь своих героев с одной простецкой точки зрения – а понятно ли я излагаю?

Понятность самого сложного текста – еще одна особенность любой пьесы. У театрального зрителя нет возможности еще и еще раз перечитать фразу, реплику или отмотать назад пленку в магнитофоне. Не понял – проехали, далее везде… Поэтому к языку, точнее к стилю изложения, в пьесе предъявляются особые требования. В качестве примера могу сослаться на очень мне понравившиеся пьесы А.Плохова. В них есть почти все, что надо хорошей пьесе, но страдает язык. Точнее, не стиль, а манера, способ выражения мыслей.

Если продолжить разговор о языке, опять же применительно к способу изложения мыслей персонажей, то, пожалуй, главный недостаток это малая информативность, заболтанность, обилие ненужностей, просто треп иногда. Все это мило для разговора за бутылкой пива, но абсолютно недопустимо на сцене. Многословие персонажей, затянутые монологи, пустая болтовня затемняют зрителю восприятие идеи, мысли, движения.

Вот теперь настала и очередь движения. Жанр требует безостановочного движения на сцене, будь то перемещение декораций или развитие отношений. Без движения пьеса мертва, с таким же успехом можно было бы поставить голые декорации и предложить зрителям два часа созерцать их. Оттого в пьесе (еще раз подчеркиваю) так важна внутренняя драматургия, в ней нет возможности останавливаться во времени. Только развитие дает пьесе жизнь и удерживает зрителя в зале. Казалось бы, опять я говорю вещи, понятные, однако, в конкурсных пьесах зачастую это движение где начинается, там же и заканчивается, несмотря на обилие слов.

И, наконец, любой автор пьесы должен подумать об актере. О режиссере ему думать не надо, ибо каждый режиссер увидит в пьесе свое, только ему заметное и сделает это зримым и понятным зрителям. А вот об актере автор пьесы просто обязан думать. И не надо при этом загадывать или диктовать условия игры актера, писать многословные ремарки, это уже другое дело. Но думать, что же может и должен сыграть актер, автор обязан. И здесь снова приходится обратиться к насыщенности текста, его информативности и многоплановости. Чем больше подтекста, тем ярче образ и автор постоянно должен об этом помнить. Любое отступление и образ превращается в одномерную ходячую по сцене собственную карикатуру. В большинстве прочитанных мною пьес с сожалением должен заметить, что актерам в них делать нечего. Их с успехом могут заменить магнитофоны, стоящие на сцене.

Я не буду останавливаться на каждом авторе и каждой пьесе в отдельности, если кто-то захочет поговорить подробнее, это возможно в будущем. Я лишь рассказал коротко об основных приоритетах при написании пьесы, и, к сожалению, по каждому их положений вынужден констатировать, что ни в одной из конкурсных пьес, которые я прочел (весьма внимательно), есть нарушения этих весьма строгих правил.

Конечно, на такие мои утверждения у авторов может быть заготовлен ответ – что вы все про классические традиции, про замшелые правила, нынче на дворе уже новый век, новые правила, новые тенденции и так далее. Надо вырываться их этих традиций, ломать устоявшиеся формы и тоже так далее…

Согласен и на новый век, и на новые формы, и на новый язык… Только вот в драматургии ничего нового не бывает. Все уже было. И пьеса от древних греков до сегодняшнего дня пребывает в одной и той же форме. Даже тематика не очень изменилось. Это как раз тот жанр, который по определению требует своего строгого соответствия самому себе, этакая вещь в себе. Но самое интересное, что во всех самых суперсовременных, модернистских и прочих новациях эти законы строго соблюдены. Только не все этого замечают, увы…

Поиск неожиданных форм иногда сводится к появлению не совсем ординарных персонажей. Например, У К.Тупиковой в «Чердачном натюрморте» действуют неодушевленные предметы, точнее, разговаривают, у Бр.Балагановых («Одинокий человек и его мысли») человеку являются Антидепрессанты и Счастливые мысли, у автора со странным псевдонимом Чек – оживают марки, и, конечное же, во многих пьесах появляются ангелы, бесы, боги и так далее. Все это имеет место быть и право жить. Если бы не одно но… Все эти герои или персонажи (кому как нравится) появляются не ради жизни на сцене, а лишь для разъяснения мысли автора, они даже не разъясняют, а объясняют зрителю, что автор хотел сказать. Еще одно подтверждение твердости традиций пьесы, как жанра. Вспомним греческий хор. Теперь он видоизменился, однако суть ода и та же – объяснение. Согласен, что диалог между, скажем, персонажем и его внутренним «я» выписать очень сложно, но стоит ли в таком случае вводить несколько персонажей, чтобы показать то же самое? Да, так проще, но вот интереснее ли? А на сколько хватит зрительского интереса к разговорам Вешалки с Тростью? Думаю, минут на десять, и то, потому, что зритель будет ждать какого-то развития действия или мысли. Не дождавшись, он уйдет.

Казалось бы, простой и расхожий сюжет (почти «Фауст») в пьесе А.Светлова «Нимб, рога и крылья», но столько сказано ненужных слов, что докопаться до сути практически невозможно и зритель поймет это очень скоро, ему просто станет скучно. То же самое происходит в пьесе В.Тетерина «НБП». Наверно, у каждого автора есть свои политические пристрастия и антипатии, но вот так вывалить на головы ни в чем не повинного зрителя водопад политических сентенций! Этого самый политизированный зритель ни в жизнь не выдержит.

В конкурсе аж две попытки переписать Пушкина. Дважды встречаются Моцарт и Сальери, однако ничего нового не происходит, все напоминает придумывание очередного финала к уже известному анекдоту. Нет и не может быть никакого табу на римейки, но если нет ничего нового в работе, зачем ее делать? Разве что для себя. Согласен. Для себя и следовало оставить. Как опыт, как упражнение, наконец, Но не более.

Один из авторов честно предупредил – пьесы не для постановки, но другие авторы этого не сделали, хотя и непонятно, зачем они избрали для своих произведений жанр пьесы? Могли бы получиться неплохие рассказы, даже небольшие повести или просто анекдоты, но формат пьесы для них явно не нужен. Не берусь гадать, почему авторы это сделали, наверно, у них были на это причины.

Самыми интересными, на мой взгляд, явились две работы – упоминавшегося ранее А.Плохова, - «Печать Каина» и «На ощупь небо». С оговоренными выше недостатками, это настоящие пьесы для сцены, однако, как ни банально и пошло это звучит, над ними еще надо поработать. Но потенциал автора мне кажется серьезным, так что это вполне возможно. Если, конечно, он сам не считает их законченными шедеврами…

Несколько пьес я даже не рассматривал, как соответствующими жанру, это просто (мне так кажется) обыкновенные приколы и шутки. Может, я и ошибаюсь, и авторы думают иначе, но что тут поделать, воспринял их я именно так.

Я не пытаюсь разобрать на составляющие все пьесы или, хотя бы, мне понравившиеся, это дело сложное и кропотливое, его в простеньком обзоре и пытаться делать не стоит, как не стоит и полагаться на этот обзор, как на некое познание и определение истины. Я почему-то думаю, что мое мнение не повлияет (или почти не повлияет) на убежденности авторов в своей правоте на новизну формы, оригинальность содержания, свежесть мысли и так далее, потому и писал обзор лишь в некой надежде напомнить о некоторых закономерностях создания пьес, их особенностей. Возможно, для кого-то эти рассуждения давно знакомы, а для других, опять-таки возможно, окажутся полезными.

Соглашусь, что мнение профессионала может показаться кому-то резким или даже обидным, но представьте себя хоть на минутку (можно же помечтать!), что вы присутствуете на заседании худсовета театра, где зубры, корифеи и прочие театральные монстры рассматривают вашу пьесу буквально под микроскопом, придираются к каждому слову, каждой мелочи и вы поймете, насколько я благодушный и добрый человек.

Всем – новых пьес, новых удач и побольше сомнений.

 

P.S. Признаюсь, заголовок обзора - не мой!. Его подсказал известный театральный и кинорежиссер Александр Карпов-младший, заглянувший ко мне на огонек и прочитавший этот обзор. Special thanks!