Modern Russian poetry and prose. Nesteroff Andry.

 

 

«КАК Я ПРОВЁЛ ДЕТСТВО»

 

из записок

Неустроева Алексея (1966 – 2004)

 

 

 

Вот так всегда, хочешь что – нибудь написать и ручка не пишет… Пришлось взять с зелёными чернилами.

О своём детстве я пробовал писать несколько раз, но дело оканчивалось краткими воспоминаниями 10 – летнего периода, в смысле возраста.

На память приходят фрагменты без начала и конца, без соблюдения хронологии.

Помню, ещё до школы, я не любил ходить в детский сад, меня от него просто тошнило. Я не любил коллектив, я был индивидуалистом. Значит, меня надо было воспитывать, так взрослые и делали.

Дошкольником меня кутали в платок и надевали сверху шапку. Я ненавидел этот платок. Я считал, что в платке я похож на девчонку, а это было самое позорное и ужасное.

Я не любил ходить к врачам, особенно к тем, кто сверлил зубы, делал уколы и брал кровь из пальца.

До школы я был добродушным и наивным. Меня однажды чуть не увела какая - то тётка, когда я ждал маму возле мебельного магазина.

В те времена я ходил в шортах, клетчатой рубахе и сетчатой кепке с твёрдым козырьком. Я мечтал о педальной машине и ужасно завидовал тем, кто её имел.

Однажды я с родителями гулял в Филёвском парке. Мне в прокате взяли самокат и я гонял по асфальтовой дорожке с горки, пока не упал. При этом разорвал штаны на коленке. Этот пиджак и штаны, такие крохотные, словно сшитые на гнома потом ещё долго валялись в шкафу.

Наверное, в то же время меня водили в зоопарк и сфотографировали на бронзовой пантере. Этот слайд, запечатанный в пластмассовый шар, до сих хранится у меня дома где – то в буфете, рядом с посудой.

Да, там я ещё испугался сесть на пони, такой фотографии не получилось.

Ещё я, да и все одногодки в моём дворе боялись хулигана по прозвищу «Зелёнка». Трудно сказать, почему его так прозвали, история этого факта не сохранила. «Зеленка» нас постоянно отлавливал и отбирал какие – то детские погремушки. Был ещё один хулиган по прозвищу «Скрипка», кажется фамилия его была Скрипкин. Ходили слухи, что он мучил и убивал голубей. Я тогда удивлялся отчего его не посадят в тюрьму. Позднее, я узнал, что он закончил железнодорожный институт и стал большим начальником.

Одно время я сидел с нянькой. Это была бабулька с пятого этажа. Как её звали я уже не помню. А вот помню, что она жила вместе со своей дочерью Надеждой.

У меня был пластмассовый конь на колёсах, который когда поворачивал голову норовил прищемить мне пальцы.

Я всегда играл в войну. В полутёмной комнате на раздвинутом диване я строил из подушек крепость и самоотверженно отражал нападение неприятеля. Иногда меня убивали, но смерть всегда была геройской. Я что – то взрывал, в кого – то стрелял, но чаще всего я рубил в капусту всех врагов.

Ещё моей страстью были оловянные солдатики, хотя на самом деле их делали из цинка. Я разыгрывал баталии на полу, на столе, даже в ванне, где они отважно шли на дно. Из кусков пенопласта я собирал корабли и устраивал 10 – бальный шторм.

В классе 4 – ом я научился плести из проволоки человечков, моду на это занятие завёл Валерик Жиров. Он переехал из другого района и стал ходить в нашу 591 - ю школу.

Вот где было буйство фантазии. Поначалу человечки выходили с короткими руками или ногами, короче рождались уродцами. Но потом я наловчился и они приобрели правильные пропорции. Из иголок и булавок я делал им мечи и кинжалы. Получилась целая армия штук 70. Но у Валерика была самая большая коллекция где - то около 150 бойцов. Иногда мы устраивали совместные сражения, но из – за того, что никто не хотел проигрывать они быстро прекратились. Проволоку для человечков мне приносил отец, он тогда работал на телефонном узле. Часто мы сами тырили её, от огромных катушек с телефонным кабелем пытались ножами отрубить по куску на брата. Иногда нас ловили, отбирали добычу и гнали в шею.

Где - то в первом классе мне особенно нравились герои писателя Носова Винтик и Шпунтик. Они были очень деловые, всё время что – то мастерили. Я нашёл дома похожую на их головные уборы шапку, очки – консервы без стёкол, одевал рабочий халат, брал в руки пассатижи и пытался развинтить стул.

Были, конечно, и чёрные дни. Особенно врезался в память случай. Мне было лет 5 или 6. К нам приехала моя бабка по отцу. Её звали бабка Груша. Помню, она была одета в какую – то белую кружевную кофточку с полупрозрачными рукавами. Все взрослые расселись на кухне ели и пили, а меня оставили одного в большой комнате. Не знаю, что мне пришло в голову, я нашёл маленькую железную лопатку, которой я ковырял в песочнице. Затем я прокрался на кухню и похлопал бабку лопаткой по плечу, просто так для смеха. Но смеха не было. Бабка завопила как пожарная сирена. Она стала орать на меня, ругать мою мать, причём нелитературными выражениями. Затем выскочила на лестничную площадку и визжала дурным голосом: «Кох – х – точку испачкал!». Я тогда жутко испугался и залез в большой комнате под стол. Вооружился пружинной пушкой с пластмассовыми ядрами и решил стрелять в безумную бабку если она захочет меня поколотить. Лишь когда бабка уехала мать вытащила меня из – под стола. После этого я ненавидел эту бабку Грушу. Но отец часто возил меня к ней задабривая при этом шоколадками и конфетами. Там у бабки происходили застолья, там ещё участвовал дед Иван, которого я называл дед Диван. Дед любил показывать мне коробку со своими боевыми медалями. Застолья оканчивались тем, что отец напивался, затем нас выпроваживали и мы на троллейбусе ехали до дома. Неприятный осадок от таких поездок сохранился до сей поры, хотя бабки Груши давно уже нет на свете.

В те же годы дед Диван подарил мне игрушечный кортик на ремешке, но лезвие оказалось из алюминия и сразу сломалось. Я был весьма раздосадован.

Отец иногда водил меня в кино, в «Пионер» или «Призыв» или в клуб Горбунова. Особое впечатление конечно же «Неуловимые мстители». Однажды пошли в цирк, что на Ленинских горах, но билетов не было.

Ещё я очень любил Новый год, доставать с антресоли игрушки и наряжать искусственную ёлку. Любил ходить на новогодние представления, получать подарки, мы даже когда были на «ёлке» вместе с моим двоюродным братом Генкой Ждановым. Я дразнил его «куколкой», таким было его детское прозвище.

Летом я больше всего не любил, когда меня вывозили в деревню под Орлом. Там почему – то не было телевизора, а без него я считал времяпрепровождение бесцельным.

Родители вспоминали, что однажды я чуть не утонул в деревенской речке. Мать, отец, бабка Маша, дядя Коля и ещё какие – то родственники перекрывали крышу на старом доме. А я спустился под горку, бродил по берегу наблюдая за лягушками. Что – то привлекло моё внимание я лёг на живот, но не удержался и съехал в воду. Страшно не было. Было неприятно находиться по пояс в воде. Я уцепился за какой - то куст и вылез на берег. Больше всего я боялся родителей, что меня отлупят за мой внешний вид. Наверное, когда я подходил к дому я был похож на пингвина. Неприятно ходить в мокрых штанах. Короче, я оказался в центре внимания все сразу стали осматривать, ощупывать и расспрашивать меня, что случилось. А отец, бросив работу, погнался за моим двоюродным братом Генкой, чтобы отлупить его потому что он не присматривал за мной.

Был ещё один занимательный случай, вместе с Сашкой и Серёгой Ариничевыми, тоже моими двоюродными братьями играли в кукурузе. Кукуруза была высокой метра в два. Серёга и Сашка дрались кукурузными стволами как палками, а я стоял в стороне. И меня как назло укусила пчела прямо в щёку. Я орал как резаный, глаз заплыл и меня дразнили одноглазым. Я тогда очень злился.

Особой радостью было сливочное мороженое за 19 копеек в вафельном стаканчике, с розочкой. Это было нечто потрясающее. Правда, мать мне всегда говорила - ешь мороженое с хлебом. Эту присказку я запомнил на всю сознательную жизнь.

Был у меня ещё огромный металлический грузовик, который исполнял роль бульдозера, танка и тп. Я им утюжил песочные крепости, которые строили ребята помладше. Они ревели, а их родители гнали меня из песочницы вместе с моим железным монстром.

Однажды мне кто – то из моих приятелей швырнул в глаза песком. Ощущение не из приятных, хорошо маман была дома и промыла мне глаза.

Ещё как – то осенью я потерялся, ну в смысле долго гулял, а мама пошла меня искать, я пришёл её - нет. Тогда я пошёл к своему другу Игорю Крылову, мы там сидели у него в комнате и смотрели марки. А мать Игоря звонила мне домой, пока не дозвонилась - моя мать пришла и забрала меня. А потом долго отчитывала, про то, что даже лифтёрши во дворе знают, что я непутёвый ребёнок.

Игорь Крылов через несколько лет вместе с родителями переехал куда – то на Красную Пресню. Больше я его не встречал.

Вымещал свои детские обиды на крапиве, заросли которой обильно устилали склоны Ленинских гор. Я самозабвенно рубил эти многоголовые гидры и чувствовал себя победителем.

Больше ничего не помню, а как вспомню - обязательно напишу.

 

Конец первого обрывка

 

03.08.92.

 

(данное сочинение служит неким прологом к другому рассказу «Воздушный стрелок»).