«Эх, хороша Манька! Груди-то под платьем какие выпуклые! Как мячики! А ножки, ножки просто прелесть! И личиком бог не обидел. Да-а, хороша, сла-аденькая! Вот только как бы к ней подъехать?» Так думал Сашка, десятиклассник Першинской средней школы, когда тайком разглядывал из-за поленницы соседку Маньку Пузырёву.

Манька сидела на верхней ступеньке крыльца дома с широко расставленными ногами и щёлкала семечки. Сашку она, разумеется, не видела, поэтому чувствовала себя раскованно. Глядела поверх забора на другую сторону улицы да изредка шлёпала пухлой рукой по голым коленям, убивая комаров.

Про Маньку судачили много и разное. Всё за глаза.

Она не была замужем. Но судачили, что в свои двадцать четыре года Манька знала уже достаточно мужчин, и вообще, по сплетням женщин, была, как говорится, слаба на передок. Полускрытно, хотя сомнительно, что на селе утаишь, жила с Семёном Подмёткой – местным сапожником, но и других мужиков особо не чуралась. Щедро дарила свою любовь. За что, бывало, получала от ревнивого Семёна хорошего тумака. Иногда от подвыпивших мужичков Сашка слышал про Маньку удивительно заманчивые вещи, что ещё больше разжигало интерес и желание к ней.

– Вот это пирожок! – зачарованно прошептал Сашка, жадно изучая откровенную позу молодой соседки, и решил перебраться чуть левее, чтобы выпрямить затёкшую ногу. Но неосторожно двинул коленом и зацепил за сучковатое полено, которое тут же с шумом скатилось вниз.

Сашка замер, но было уже поздно. Манька заметила его, сдвинула ноги и вправила платье между колен.

– Ты чего там зыришь? – неприветливо окликнула она.

Рассекреченному Сашке пришлось вылезти на верхушку поленницы.

– Привет, Маня! – начал он заигрывающе и бодро.

– Чего там зырил, спрашиваю?

– На тебя глядел.

– Я тебе не картина.

– А может, Манечка, ты как раз картина и есть, – эту фразу Сашка проговорил заискивающе и с долей вожделения.

– О-ой-ха-ха-ха-ха! – залилась она дробным смехом. – Он меня Манечкой назвал! Ма-анечкой! Ты чего сегодня такой ласковый, а?

Сашка решил действовать напрямую, будь, что будет:

– Пирожка твоего хочу.

Манька опешила:

– Какого ещё пирожка?

– А сама-то не догадываешься? – Сашка глядел на неё масляными глазами.

Пузырёва пренебрежительно вскинулась:

– Хэ-э! Иди-ка! Чего захотел! Больно прыткий!

– Ну Ма-ань! Ну по-соседски! Никто и не узнает! – игриво настаивал Сашка.

– Сопляк ты ещё! – выдала Манька с презрительной усмешкой, встала и спешно вошла в дом.

Сашка только досадно вздохнул и слез с поленницы.

«М-да, сорвалось. Ну, ничего, измором возьму!» – мысленно утешил он себя и прицокнул языком.

Следующий день для Сашки прошёл безрезультатно. Кроме язвительных насмешек Маньки, он ничего не добился. Правда, некий намёк, который бросила напоследок Пузырёва, вселил в него уверенность, что не всё потеряно. Она сказала:

– Со мной, Сашенька, без пряников вообще не стоит заигрывать.

Утром Сашка наскоро позавтракал и побежал в магазин. Купил там плитку шоколада, коробочку леденцов и направился к Маньке.

Пузырёва снова сидела на крыльце. В ведёрко, которое стояло ступенькой ниже, чистила картошку. Когда завидела входящего во двор Сашку, то оторвалась от работы и сама себе хохотком возвестила

– Кавалер пожаловал!

– Ага, – взбодрился Сашка. – С «пряниками».

– Да ну! – она снова рассмеялась.

– А как же!.. – Сашка немного замялся. – А у тебя что – традыция, на крыльце-то сидеть?

– Трады-ыция, – передразнивая, согласилась Пузырёва.

– Ишь ты!

– Зачем пришёл-то?

– Да всё за тем же.

– Насты-ы-ырный!

– Ну дак, – парировал Сашка. Потом сплюнул сквозь зубы на траву и уселся рядом с Манькой. Достал шоколад, леденцы. Нарочито галантно преподнёс Пузырёвой. Та с лёгкой усмешкой взяла подарок.

– Спасибо, ухажёр.

Сашка принял эту благодарность как прямое разрешение к более конкретным действиям и приобнял Маньку. Пузырёва моментально стряхнула его руку.

– Не лапай! Не хозяин! Вся улица видит.

– Пошли в дом, Мань. А?

Пузырёва промолчала. Стала снова чистить картошку, тихонько напевая, чтобы больше раззадорить Сашку. Этого она добилась.

– Ну так что? – нетерпеливо спросил Сашка.

– Что? – как будто не понимая, переспросила Манька и хитро, лишь уголком рта улыбнулась.

Тут Сашка решительно взял Манькину руку, тряхнул, чтобы выпал нож, и стремительно приложил к своему «крепышу», которого уже еле сдерживал плотно сжатыми бёдрами.

– Чуешь?

Манька не отдёрнула руку, а наоборот охватила сильнее. Тихо, с изумлением произнесла:

– Ишь ты, товар какой! Даже не думала!

Сашка гордо усмехнулся.

– Значит, «пирожка» моего хочешь? А не боишься, что укусит?

– Не укусит.

– Ишь ты! Всё-то знает! Я, выходит, у тебя не первой буду, да?

– Третьей.

– Интересно, кто же те две рыбки, а? – попыталась выведать Манька.

– История о том умалчивает, – кичливой шуткой парировал Сашка.

После этого Пузырёва легко встала и с удовольствием потянулась, выпятила вперёд ядрёные груди. Осмотрелась кругом. Поблизости никого не было.

– Ну, пошли в дом, соседушка! – пригласила она, то и дело откровенно поглядывая на рельефный холмик, выпирающий из тесных трико Сашки. Глаза её заблестели.

– Так уж и быть, покормлю твоего зверька! – Пузырёва игриво хохотнула, и они оба вошли в сени.

Примерно через час на крыльце показался довольный, как кот, который только что наелся сметаны, Сашка. На его шее сбоку красовался лиловый, с трёхкопеечную монету, засос. Губы тоже были припухшие, и Сашка то и дело их облизывал.

«Эх, хороша Манька!» – восторженно подумал он, сел на верхнюю ступеньку, достал сигарету и закурил. Зажмурился от не угаснувшего ещё чувства приятного онемения внизу живота.

Сзади приоткрылась дверь, и выглянула Пузырёва. Громко зашептала:

– Санька, ты чего ещё здесь? Иди быстрее! Мало мне старых сплетен. Вдруг увидит кто!

Сашка понятливо кивнул, заговорщически улыбнулся Маньке и пошёл к себе во двор.

С крыльца приглушённо донеслось:

– Потом ещё приходи! Как-нибудь! Ты мне понравился!

Сашка согласно махнул рукой.

Но на следующий день в село вернулся Подмётка, который до этого четыре дня рыбачил с приятелями на озёрах. Понятное дело, что теперь он поначалу денно и нощно будет пропадать у Маньки. Сашке оставалось только локти кусать и ждать.

Но и это оказалось не последнее несчастье. В селе ведь редко, что удаётся скрыть. Наверно, всё-таки кто-то видел, что Сашка был у Маньки, и с пересудами эта новость дошла дня через два до Подмётки.

Сашка беспечно шёл из пекарни со свежим хлебом, когда из-за поворота улицы неожиданно вышел Подмётка.

– А ну-ка, Шурик, притормози.

Тон его голоса не предвещал Сашке ничего хорошего.

– Что-то люди много о тебе говорить стали, а?

– Обо мне? Не слышал.

– Хм, а зря. Не ходил бы так спокойно по улицам.

– А что?

– Слышал ли ты, Шурик, что чистосердечное признание снимает часть вины?

– Ну… А я-то тут причём? – глухо пролепетал Сашка, хотя уже догадался, о чём идёт речь.

– Признавайся: был с Маней? – грозно спросил Подмётка и надвинулся на Сашку.

– Нет! – почти крикнул Сашка и отступил назад. – С чего ты взял!

– А это ты откуда взял? Чей подарок, а?

При этих словах сапожник ткнул толстым пальцем в синяк Манькиного засоса.

Сашка подавленно молчал. Куда денешься от улики! И как это он забыл! Ноги у него задрожали.

– Значит, правда, – зловеще выговорил Подмётка.

Он уже хотел ухватить Сашку за ворот рубашки, но тот вывернулся, отскочил и припустил, что было силы, прочь. В ответ донеслись грязные ругательства Подмётки. Отбежав на безопасное расстояние, Сашка остановился и оглянулся. Погони не было. Только тогда растёр ладонью ушибленную ногу (Подмётка успел-таки пнуть сапожищем) и окольным путём вернулся домой.

Когда он проходил двором, то услышал, как в соседском доме визжит Манька и низким голосом ругается Подмётка.

Сашка досадно скривился и пнул носком кеда подвернувшийся сухой комок глины. «Побил бы того, кто донёс!» Весь остаток дня он провёл в напряжении, как загнанный волк, всё думал, что заявится Подмётка.

Но вечером Сашка увидел, что к Семёну пришли приятели по недавней рыбалке и позвали на бутылочку. Когда они ушли, Сашка наконец-то вышел из дома и притаился на старом месте за поленницей. Стал ждать Маньку. Что-то она скажет?

Долго ждать не пришлось. Манька вскоре вышла с помойным ведром в руке. Её левый глаз совсем заплыл и был синим.

– Господи, что он с ней сделал! – выдохнул Сашка со злобой.

Манька брезгливо вылила помои в яму и пошла обратно.

– Маня! – осторожно позвал Сашка.

Пузырёва обернулась, нашла взглядом здорового глаза Сашку. Он попробовал улыбнуться.

– Проваливай отсюда! – процедила она сквозь зубы. – Из-за тебя разукрасили. Шиш ты больше меня увидишь! – и она демонстративно показала Сашке фигу.

– Ну Маня!.. Постой!..

Та даже не остановилась и не откликнулась. Поднялась на крыльцо и хлопнула дверью.

«Это – всё! – сам себе сказал Сашка. – Не видать мне больше Манькиных прелестей. А как с ней было хорошо!»

Впрочем, горевать Сашке пришлось не так уж и долго. Встретился он однажды на клубных танцах с Леной Чаплыгиной, молоденькой практиканткой из медицинского училища, и вскружила она Сашке голову. Зазывно подмигнула чуть раскосым глазом, повела кокетливо в его сторону круглым плечиком, послала воздушный поцелуй… и открылись перед Сашкой «новые горизонты».