Ллюбовь: русские мгновения

 

Дамы и господа! Почтеннейшая публика!

Вашему вниманию предлагается комическая драма из жизни людей, живущих в век мобильной связи, виртуальной реальности и чёткого правительственного курса, но, по понятным причинам, не имеющих к ним никакого отношения...

 

 

Золотая осень. Мелкий дождь царапает пыльные окна. Лучшее время для того, чтобы выпить и поговорить.

Мы сидим с бородатым сторожем за ветхим конторским столом на круглой веранде незапамятного пионерского лагеря “Лучик”, где в годы тоталитаризма по утрам шли заседания редколлегии, по вечерам грохотал электропоп 80-х, а душными летними ночами занимались рукоблудием прыщавые пионервожатые.

Перед нами на засаленном журнале “Кибероргазматрикс” стоит бутылка 43-х градусной водки “Анюта” с голограммой АКМ и лежит пачка сигарет “Локомотив-Глобал” без фильтра. На пачке изображён штурм Минздрава курящими омоновцами.

Мы пьём водку “Анюта” и закусываем сушеными клоунами и чипсами “На Багдад”.

Сторож Геннадий давно и плотно сидит на 1 Фенил- 1 - циклогексил-3-(N-пиперидино) - пропанола-1-гидрохлорид, но недавно его драгдиллер заболел ОРЗ, поэтому сегодня только водка.

Есть ещё две бутылки “Жигулёвского” и вобла с грустными засохшими глазами, но сегодня не тот случай.

Сторож Геннадий закуривает и говорит:

 

 

-Время такое было. Время Надежды и Красоты.

Некоторым уже стало слишком много свободы. Мне даже рассказывали, как один даже пьянчуга, споря с телевизором во время очередного пленума, выбросил ненавистного генерального секретаря, выступавшего на экране в окошко второго этажа. Естественно, вместе с телевизором.

А я тогда стройтрест сторожил. И ко мне приходил Серега. Он тогда девятый класс закончил.

Прикинь, теплая июньская ночь, какая-то музыкалка по Би-Би-Си, мы с ним курим на лавочке махорку (с куревом тогда туго было), сирень над нами, и он мне рассказывает об одной там девчонке, с которой недавно познакомился. Типа, какая она замечательная, и какие у него планы на ближайшее будущее.

А он тогда барабанить учился, собирался деньги копить на установку.

Играл он в какой-то команде “Говорящие помидоры” или “Мочевые пузыри” что ли.

Тогда групп было как раз столько, сколько надо, а не так, как в 95-м, когда в каждой подворотне играли “гражданские обороны”, или, как сейчас, когда каждый, кто дорвался до компьютера уже мнит себя СУПЕРSTARRR.

С Серёгой ещё играл один на губной гармошке, а один - на басу. Басом была швабра с натянутой на неё резинкой от трусов. Гитариста искали, но не очень ретиво.

Тогда каждая команда самоощущалась как Rolling Stones.

Они и концерты играли. Соберуться с друзьями, выпьют и лабают. Правда, зрителей было ненамного больше музыкантов, зато тексты уже обещали многое. Помню:

Целуют ноги её

В лесу боги её...

Ну, чего? Для пятнадцатилетних пацанов неплохо.

И Серёга мне рассказывал, что эта его подружка так рада за него и даже нарисовала обложку для их кассеты: голубые стрелы пронзают золотой ковер. Она ведь в художку собиралась учиться.

А Серёга хотел в литинститут. Понимал, что образование нужно, думал профессионально литературой заниматься.

И вот они мечтали выучиться, купить домик в глухой деревне: она рисует, он стихи пишет, на гастроли ездит.

Тогда искусство казалось самодостаточным.

Они предполагали дожить до глубокой старости, а потом собраться со всеми друзьями на весёлый праздник. Такая встреча поколения Надежды и Красоты. Типа, люди, не попавшие на Вудсток, прожили большую жизнь в любви и гармонии, а, потому, многократно наверстали упущенное.

В каждом тогда был Достоевский - красота спасёт мир.

 

 

А за увлекательным рассказом кончилась у нас 43-х градусная “Анюта”, и Геннадий, взяв в углу серый старомодный зонт и закурив “Локомотив-Глобал”, вышел под дождь, направляясь в сельпо за новой пол-банкой.

А я остался сидеть перед окном, опустошенный осенью, алкоголем, депрессией и нашей серой, как зонт сторожа, неудавшейся нескладной жизнью...

Абсолютное ожидание - это промежуток времени между завершением первой бутылки и началом второй.

И всё же надо мечтать! Мечтать дерзновенно, фантастично, самозабвенно. И плевать мне на этот прагматичный мир, якобы, диктующий мне свои суровые законы выживания.

За мной всегда остаётся право на веру, смерть и алкогольное опъянение, поэтому ... я мировое сообщество, навязывающее мне правила 3 тысячелетия, принципы последних дней...

Скоро обернулся промокший сторож с новой бутылкой “Анюты”. Мы разлили по пластиковым стаканам, и он продолжил:

 

 

-Уж я не знаю: как всё изменилось. Завертелось все, время, как с ума сошло. Я тут на Алтай уехал, а потом весь этот маразм сегодняшний и там начался.

Короче, вернулся через 10 лет. Смотрю, а всё поменялось. Всем так же хреново, а о надежде и красоте вообще говорить не принято, будто это ругательства какие.

И Серёгу я встретил... Осень была, он возле развалившегося стройтреста в луже пьяный валялся. Все, как у людей: пединститут, триппер, безработица, условный срок, суициды и ТОСКА.

Если б не бухло, с ума можно сойти. А так и умирать театральней.

Который на басу играл в этих “Мочевых пузырях” - его в 94-м партнёры по бизнесу “заказали”, а который на губной гармошке - к баптистам подался, а потом сторчался на винте и удавился.

А с бабой той всё в норме: сначала крутилась по комкам, то-сё, кой-какие “бабки” завелись, выучилась на юриста в каком-то техникуме - тогда это модно было - уехала в Питер, там встретила какого-то америкоса черножопого, замуж за него вышла, свалила в Штаты.

Серёге письмо прислала с фотографиями. Сидит дома, воспитывает 3 детей-метисов, сериалы смотрит мексиканские, по субботам - барбекю с соседями, по воскресеньям - церковь мормонская.

Все, как у людей: шейпинг, борьба с лишним весом, пробежки в парке, индейка на День Благодарения. Америка, чего там!

Но в туалете портрет Джима Моррисона, а в домашней фонотеке - “Аквариум”.

Чего там, Россия!

 

 

(Ах, девушки Российской Федерации - последнее разочарование моей гетеросексуальности, сокрушительное поражение моего либидо.)

 

 

Сторож умолк, хрустя чипсами “На Багдад”. А я смотрел в окно, где голубые стрелы осеннего дождя пронзают золотой ковёр опавших листьев...

Золотая осень - лучшее время для того, чтобы выпить и поговорить.

-А вот ещё был случай, - начал бородатый сторож...

 

ЗАНАВЕС

 

24.09.2002.

Пшённикоff.