И ВНОВЬ - КУРИЛОВ.

 

- Так на чём мы с тобою остановились , брат Максимайло , ах да , привирать я малость любил ... А , если по-честному, то в пределах нормы. А Мюнхгауен - объясняется просто: в третьем классе моей тетрадкой по арифметике была книга " Приключения барона Мюнхгаузена" - всю долгую зиму я решал задачки между печатных строк этой книжки. Отсюда и кличка . Но я не только выводил в книжке цифири , но и читал её. Читал я , насколько себя помню, всегда. Даже тогда, когда пастушил . Великий грех совершал - читал!

- Грех?

- Пастухи выговаривали мне: "Хочешь читать - езжай в Черский . Оленевод должен читать оленьи следы , а не книги . По следам оленевод должен определить : голодные или сытые олени ! Куда путь держат олешки-дикари!.. Книги приходилось читать тайком. Зато , брат , писал много!

Максим Кучаев обрадовался, словно обнаружил истоки куриловского мастерства – вот , оказывается откуда всё пошло !

- С чего начинал , коллега , - в Кучаеве проснулся журналист , - с маленьких рассказов , со стихов или сразу к крупному жанру потянуло ?

Курилов расхохотался . До чего же красивым становится лицо , когда он так заразительно смеётся ! И это румяное чудо природы прикидывается больным ? Или Семён на мне проигрывает жизнь своего будущего героя ?

- К крупному жанру !? Отчёты писал , как человек грамотный ! В те годы отчётность была совершенно дикая ! Какая-то неведомая бюрократическая машина требовала от полуграмотных оленеводов Колымы , столько бессмысленной писанины , что диву даёшься.

- Бюрократии и сейчас навалом !

- Это ты верно подметил , Максим . Но вернёмся к нашим баранам , то бишь - к олешкам! Так вот, волк задрал оленя - составляется акт. Подробнейший акт.

- В общем, это правильно, - заметил Кучаев , - а ты бы хотел вообще без бумажек обходится ? Социализм - это учёт ! - как заметил великий человек. Просто , Семён , в тебе всегда жил писатель , который сожалеет , что отчёты да акты в литературных журналах не напечатают ? и собрание сочинений из них не составишь!

- Однако , ты не прав : акт акту – рознь . Некоторые сами просятся в литературу . В большую ! Акт составлялся так: указывалось , что у оленя имеется четыре ноги , одна шкура , две почки , одна печень , один язык ... Если забивали сотню оленей , то в приёмном акте фиксировалось : четыреста ног, сто шкур , двести почек , сто языков ...

- Абсурд !

- Не знаю , не знаю , что-то о таком течении в литературе я тогда не слыхал!

- Абсурду всегда есть место в литературе !

- Может ты и прав, коллега ... Так вот, насчёт ног и языков! Олени-то ещё живёхонькие стоят на своих четырёх ногах , внутри их сердца , печени и почки жизнь перетирают, а тут ... Боялись , а вдруг какой-нибудь чудак у живого оленя изымет сердце и когда всё стадо прибудет на место отстрела , одного сердца будет недоставать !?. Или - тридцати пяти ног!?. А если десяток олешек поменяет слепую кишку на зрячую !? Как это отразишь заранее в акте !?

- Действительно – как ?

- А очень просто. При сдаче непосредственно , перед , прости господи, убиением , пишешь второй акт и прикрепляешь его скрепочкой к первому.

- Начинаю понимать , что ничего не понимаю!

- То-то же! Это тебе не ананасы с рябчиками жевать , тут думать надо, Максим ! Олень , допустим , захромал в дороге и камус подпортился , так эта нога сразу становится третьесортной , другая , менее повреждённая - второго сорта , и лишь две идут первым ! Из оборотной ведомости исключаешь вторые и третьи сортные ноги , и в итоге пишешь акт: "Сто оленей. Триста восемьдесять три ноги..." Да , забыл сообщить , прокушенные языки вообще вычёркивались из акта , будто их и в природе не существовало ! На сто оленей иногда только пятьдесят языков приходилось !

- Так что ж ты, Семён Николаевич , не напишешь об этом!?

Курилов внимательно посмотрел на Кучаева , произнёс жёстко , как о давно решённом:

- Об этом напишешь ты , - у меня другие задачи.

- Поэтому ты и затеял со мною этот разговор?

- Не только потому . Скорее , вовсе не об этом веду с тобою ночные беседы , наберись терпения – поймёшь ! Так на чём я остановился ? Привычка у тебя, Максим, перебивать начальство! - усмехнулся Курилов.

- Есть такое .

- В пылу деловитости некоторые бригадиры даже в мелких актах умудрялись указывать даже место проишествия , дату , часы , минуты и ... не поверишь , Максим ! - секунды.

- Зачем ?

- Вот и я интересовался - " зачем ? " Отвечали: " А мы почём знаем! Нынче все так пишут ! " Верно , все так писали , - указание же шло от полуграмотных партийных работников! - и я так писал . Понял главное : мой почерк - моё спасение , моя грамота - моя жизнь . Грамота и почерк делали меня более значимым в своих собственных глазах . Но высокое начальство плохо разбиралось в моём юкагирском или якутском языках , и я мал-по-малу , стал приобщаться к русскому.

Семён неожиданно расхохотался , вспомнив что-то весёлое.

- Что ты ржёшь, мой конь ретивый ?

- Осёл приветливо спросил , - подхватил шутку Семён , - недавно в бумагах матери обнаружил акт о гибели больного взрослого оленя и одиннадцати истощённых телят, написанный мною по-русски - читать смешно ! Общее количество поначалу указано цифрой " 12 ", а потом та же цифра повторена прописью , но уже по схеме якутского языка "десять два" . А ведь бюрократизм , Максим , хорошая штука! Когда-нибудь , - мечтательно произнёс Курилов, - я напишу оду бюрократизму . Тому самому , который мы с тобой , Максимушка сейчас освистали .

- Ну , Сэмэн , за твоей мыслью не угонишься ! Парадоксально!

- Ни каких парадоксов! Бюрократизм научил меня усидчивости , возне с тысячами бумажек , а это так необходимо , когда пишешь крупную историческую вещь! Считай, Максим , от этих бюрократических бумажек и берёт начало моя писательская работа . Бюрократия плюс почерк.

- У всех писателей - почерк барахлянский , - заметил Кучаев , - лично я пишу так , что через пару дней сам себя разобрать не могу .

 

И в мыслях не держал Кучаев , что через много, много лет он очутится в Израиле и , разбирая письма Семёна Курилова , написанные от руки юкагирским писателем , - да и свои каракули тоже ! - перенесёт их на компьютер , стерилизующий все почерки.

 

- И у меня таким же становится . Но в молодые годы почерк у меня был мировой . Каллиграфический ! И мой уникальный почерк требовал : стань писателем ! Стань писателем ! Стань !

Шутит или на полном серьёзе говорит Курилов - ничего нельзя прочесть на его беспристрастном лице.

- По снежной целине, - этот нестандартный белый лист ни в какую пишмашинку не вставишь ! - я выводил буковка к буковке целые возвания. Лозунги писал разные.

- Широкой плакатной кистью ?

- Тальником по снегу писал !..

 

Светилась настольная лампа на редакторском столе, освещая допитые коньячные бутылки , пепельницу , доверху наполненную серебристым пеплом и окурками , ломти хлеба и оленьей колбасы билибинского изготовления ... За окном завывал ветер , напоминая Максиму, что за окном не просто мороз , а арктический мороз! Постанывала лестница , ведущая к «Колымке , вдали выли собаки и по небу блуждала желтоватая луна .

Семён подошёл к окну и запел. Тихо , протяжно , тоскливо . Кучаев вслушивался в непонятные слова, пытаясь проникнуть за языковой барьер.

 

- О чём плачешь, Семён?

- Это хорошая песня , Максим. Она и по-русски поётся . Её перевёл мой тульский друг Саша Лаврик.

 

С горных круч,

где льды сверкают,

На цветущие поляны

Мчатся волны Ярхаданы .

С горных круч, где льды

сверкают.

Я сравнил бы облик милой

не с холодной Ярхаданой

С тёплым солнцем над поляной

Я сравнил бы облик милый ....

 

Кучаев знал : одну из трех дочерей Курилов назвал Ярхаданой . Три дочери - два цветка и жаворонок : Окся , Ярхадана и Чэнди . Мал-мала-меньше ! Как он только управляется с ними - матери-то нет!

Кучаев подумал: " Уместно ли спросить о жене ? " Знал он о семейной жизни Семена Курилова немногое: бывшая жена – русская . Завербовалась на Север . Встретились . Полюбили друг друга . Полюбили ли ? Поженились. Нажили троих детей. Разлюбила. Любила ли ? Уехала на материк - мало кто из русских женщин выносит. испытание Севером . Тут уж должна быть большая любовь . Двухсторонняя . Но любви у этой пришлой женщины не было . Ни к мужу , ни к детям .

Семену бы свою, юкагирку ! Юкагиры – однолюбы . Но где ее сыщешь? Если весь юкагирский народ наперечет!?

Максим Кучаев прочитал в рукописи Семена Курилова :

 

" Все одиннадцать юкагирских родов неимоверно переплелись сложными линиями родственных связей. А закон был строг и суров : запрещалась не только повторная связь , запрещалось соединение родственных линий даже через пятое и шестое поколения . Найти жениху свободную линию было делом трудным и страшно запутанным . Юкагиры в разное время и в разных местах породнились с ламутами , чукчами , якутами и даже с русскими. Попробуй-ка - отыщи в этой неразберихе свободный конец !.. "

 

В своем новом романе Семен Курилов напишет:

 

"...Случалось всякое . Рискнул брат Нявала ... отправился на Гижигу , нашел жену , привез , обласкал . А потом задушился . Далекими , но встречными оказались их линии.

Опозоренной и несчастной , с ребенком от мужа-родственника покинула женщина стойбище ..."

 

Нет, не стоит сейчас интересоваться этим нелегким вопросом! - решил Кучаев.

 

Семен Курилов подошел к столу , отодвинул пепельницу и склонился над листом газетной полосы - завтрашнего номера "Колымской правды ".

- Ты, Максим , писал? - он ткнул в корреспонденцию , правленную и переправленную редактором - не любил Редактор , как он сам говорил , архитектурных излишеств и лирических соплей!

- Я . Но тебе читать не стоит ...

 

Семен читал медленно, вслух, отделяя паузами слово от слова:

 

"В целях повышения культуры производства и, выполняя решения прошедшего Пленума ЦК КПСС , необходимо обеспечить бригаду оленеводов нижеследующими предметами ..."

 

- Это не изящная словесность , Семен. Жизнь и редактор потребовали такой материал . Между прочим , Сенечка , это просили опубликовать в газете андрюшкинцы . Андрюшкино - твоя родина, Семён !

- Да, там я родился , там сейчас живет моя матушка и брат Колька . Так что потребовали от общества мои земляки-пастухи ?

 

"Срочно обеспечить бригаду нижеследующими предметами:

Приемник "Меридиан" или "Геолог".

Бинокль.

Фонари карманные с батарейками и батареи для радиостанции.

Лыжи. Три пары с адидасовскими креплениями .

Шахматы , домино и прочие настольные игры.

Художественная литература на якутском и русском языках .

Журналы: "Новый мир", "Сельская жизнь", "Наука и религия", "Моды", "Юность", "Искусство кино", "Хотугу улус".

Портфель для бригадира.

Со слов членов бригады записал корреспондент газеты "Колымская правда" К. Максимов.

Алазейская тундра. Озеро Прасковья ".

 

- Озеро Прасковья... Озеро Прасковья... Это шесть часов ходу от Андрюшкино ?

- Шесть часов минута в минуту! - подтвердил Кучаев.

- Так что ж ты , К. Максимов , промотавшись шесть часов на нартах , не сподобился какую-нибудь зарисовку выдать ? Читабельную ?

Максим пожал плечами.

- Выполнял социальный заказ! - Максим опять пожал плечами.

Да . Кучаев выполнял заказ , но в блокноте был записан и другой рассказ, который он и опубликует потом...

 

ИЗ БЛОКНОТА МАКСИМА КУЧАЕВА

 

Варианты названий: "А кругом тундра белая...", "Оленей погонять надо!",

" Над тундрой ветер перемен "...

 

Алексей Ягловский посмотрел на меня, облаченного в кукашку и меховые шаровары , на надвинутый чуть ли не на глаза двойной малахай и , усмехнувшись, заметил:

- Шевелиться-то можешь?

- Могу,- ответил , плохо соображая , как мне это удастся сделать. Но тут же подумал, что для сидения на нартах сил у меня хватит.

У Алексея Николаевича Ягловского на этот счет было свое мнение :

- Однако , ехать шесть часов . И управлять олешками надо .- Но тут же еще раз усмехнулся и добавил: - Впрочем, подвяжем твоих оленей к другой упряжке.

- То , что управляющий Андрюшкинским отделением совхоза "Нижнеколымский" Алексей Николаевич Ягловский наделен острым и саркастическим умом , я заметил сразу. Но не сразу уловил , когда он шутит, а когда говорит всерьез. И то , и другое он умеет произносить без улыбки.

Но на сей раз он не шутил , « моих » оленей действительно привязали к нартам Евдокии Спиридоновны Слепцовой . Она пенсионерка , но изъявила желание поработать несколько месяцев в стаде.

Тронулись ...

Не ради праздного любопытства ехал я сейчас в Алазейскую тундру. Как корреспондент "Колымской правды" , должен был дать репортаж о смене пастухов-оленеводов . О первой на Колыме смене...

 

Из разговоров оленеводов:

 

Костя Клепечин : " Что я в тундре должен ишачить с утра до ночи и из месяца в месяц !? "

 

Алексей Жарков :

" В поселке кино крутят... Несогласный я быть все время в тундре . Месяц там - месяц тут - это куда ни шло!"

 

Алексей Ягловский :

" Это раньше в тундру загоняли на всю жизнь . Всю жизнь пастух кочевал по тундре и выходил оттуда только умирать . А я сам не хочу так работать и другим не дам ! Пока меня не сняли , конечно ! "

 

Андрюшкинцы первыми перешли на сменно-звеньевой выпас . И это естественно . Еще много лет тому назад они пытались провести такой эксперимент, но при переброске людей сделали ставку на самолет - это оказалось слишком дорого. ( А. Н. Ягловсккй за этот эксперимент получил строгий выговор по партийной линии с занесением в учетную карточку , и с последующим снятием с работы за авантюризм! ) Но сама мысль о работе по-новому не давала покоя. И вот через много лет снова вернулись к этой идее .

Опыт у Алексея Ягловского уже был и он сразу отказался от "самолетного варианта". Решил смены производить на оленях...

 

Тронулись...

Захотелось запеть недавно услышанную песню:

 

А кругом тундра белая ,

От мороза звенит ,

И олени несмелые

Смотрят косо в зенит ...

 

Действительно, вокруг была тундра белая , и звенела она от мороза (мы выехали при – 41 по Цельсию ) , но что касается оленей , то не заметил их косого взгляда , да ещё - в зенит. Ради рифмы, что ли ?..

 

Замечу сразу , петь расхотелось через минуту : езда на оленях оказалась трудной и утомительной . Какой там сон , запланированный мною раньше! На первой же кочке - а кочек в тундре считать не пересчитать! - нарты резко наклонились , и я , как мешок неуправляемый , - как будто есть управляемые мешки!? - вывалился в снег. "Олений поезд" остановился, и управляющий поглядел на меня тревожно :

- Ушибся ?

- Нет .

- Однако , ты в следующий раз , как вывалишься, сразу кричи, а то потеряем в тундре.

- Как кричать?

- А-а-а-а ...- подсказал управляющий.

И опять я не понял, смеется Алексей Ягловский или говорит серьезно. Но про себя решил: кричать не буду.

А Евдокия Спиридоновна , пыхнув на меня беломорным дымком , добавила:

- Оленей погонять надо ...

Подошел Костя Клепечин . Тот самый , который говорил , что он ни за какие коврижки не поедет в тундру надолго , погладил моих оленей и тихонько проговорил :

- Погоняй не погоняй - не поможет! Здесь совершенно другой подход нужен.

- Какой, Костя?

- Словами это не объяснить. Каждый олень имеет свой характер.

- И человек имеет свой характер , Костя , но что из того ?

- А то , что вы с олешкой не сошлись характерами .

- Погонять чаще надо ,- упрямо твердила Евдокия Спиридоновна ,- и покрикивать.

Ничего ей на это не ответил Костя Клепечин , но по нему я понял : вчера демобилизованный солдат остался при своем особом мнении.

Костя Клепечин - звеньевой стада 4-го Андрюшкинского отделения , а бригадир - Михаил Иванович Клепечин в течение двух месяцев возглавлял звено , и сейчас должен был временно передать стадо Константину Клепечину - сыну. Происходит не только смена пастухов , но и поколений . Отцу скоро на пенсию , и все думают , что сын возглавит не только звено , но и всю бригаду ...

Но эти дела решает Семён Николаевич по своему усмотрению... А то через чур много советчиков всегда находится !

- Однако, Максим Леонидович , зализывайте раны и поехали ,- усмехнулся Ягловский.

Вновь тронулись в путь.

Я погонял оленей , а они не шли , тормозя нарты Слепцовой . Я шептал олешкам ласковые слова , пытаясь сойтись характерами , но они никак не реагировали , я бранился, - ругался матом , коему был обучен ещё со времён проживания в Карелии , но и это на оленей не действовало .

Евдокия Спиридоновна то и дело оборачивалась в мою сторону и зло произносила одно единственное слово: "Погоняй!"

Так в мученьях прошло несколько часов ... Остановились подкормить оленей . Ко мне подошел Ягловский.

- Ну как ?

Руки-ноги у меня еле шевелились, тело отказывалось повиноваться. Есть такое выражение: "свинцовая усталость", так вот эта усталость и наполняла каждую клеточку.

- Порядок,- ответил я , с трудом ворочая языком ,- вот только олени почему-то не хотят тянуть.

Слепцова что-то стала ему говорить. Я хоть и не понимал по-якутски , но догадался - жалобы идут по моему адресу.

Ягловский усмехнулся. Ох , уж эта усмешечка Ягловского ! Небось не один выговор он схлопотал за нее ! Не одного крупного начальника сделал своим врагом ...

- Олешка , говоришь , не тянет ? А может , управлять им не можешь?

- Великое искусство ! - возмутился я , хоть и не начальник я , но насмешка и меня раздражала !- У вас , Алексей Николаевич , они тоже не потянут . Костя Клепечин сказал: " Оленей не только погонять нужно, но и характерами с ними сойтись".

- Это у меня-то не потянут?! - уставился на меня Ягловский .- Это почему же ?

- А потому, что вы давно стали кабинетным работником. А олени - Костя сказал - животные умные , они сразу распознают интеллигента . Вы же типичный представитель бюрократической интеллигенции ,- решил я разговаривать с управляющим в его же ключе.

- Я – интеллигент ?! Да я же бывший рабочий человек !

- Бывших олени тоже не признают, Костя сказал...

Ягловский вспыхнул :

- Много твой Костя понимает! Я - якут, во мне течет кровь тысячелетий!

- А олени родились в наше время .

- Вот что ,- сказал Ягловский ,-- еду на вашем олешке , а вы - самостоятельно. Са-мо-сто-ятель-но... На моём. Идет?

- Идет...

Но "мой олешка" под руководством управляющего Алексея Ягловского тоже не торопился ставить рекорды . Конечно, будем справедливы , олень лапчатый , несколько увеличил скорость , но этого было недостаточно , чтобы следовать "ноздря в ноздрю" - выражение Кости - за нашим, быстро удаляющимся "оленьим поездом" . Зато я на олене управляющего , выбился на второе место - даже про усталость забыл ! - а когда двигались по озеру, то и первым шел , Недолго , правда, думаю, это Костя мне подыграл ?..

Через час пути - "олешки ягеля требуют!" - Ягловский смущенно почесал голову через два малахая , и признал , хоть и косвенно, мою правоту:

- Однако , олени и вправду того , неприспособленные...

Тут уж возмутился Костя Клепечин:

- Это ж мой рогатый !.. Вот что , Алексей Николаевич, я поеду на своём !

- В тебе тоже течет кровь тысячелетий ? - попытался я подковырнуть Костю.

Но он на мои слова ноль внимания...

Эх, Костя, Костя, ты совсем не дипломат! Ну что тебе стоило ехать помедленнее, отстать хоть чуть-чуть, чтобы и мы, постепенно отвыкшие от физических нагрузок, почувствовали себя "покорителями" тундры.

Но Костя Клепечин на " наших " оленях вырвался вперед и ни разу не отстал. Олени чувствовали каждое движение молодого пастуха , каждый его молодецкий выкрик.

Когда меня выбросило в очередной сугроб , ко мне подъехал управляющий и , улыбаясь, сказал:

- Однако , обставил нас молодой... Хороший бригадир.

- Однако , не бригадир , а звеньевой,- поправил я его.

- Бригадир ,- твердо сказал Ягловский ,- как Михаил Клепечин выйдет на пенсию , сразу же утверждаю его бригадиром. Я об этом давно думал, а теперь окончательно утвердился в этом... Однако , вылезай из сугроба , поехали...

 

А , ещё через несколько часов пути , когда я был весь , как загнанный жеребец , весь в мыле , когда я приготовися к бесславному поражению , взвилась к небо сигнальная ракета , освещая огромное заснеженное пространство , и на белом фоне показалась черная точка - тордох четвертого стада. Полчаса пути - и мы у цели... Смена приехала.

 

Сменно-звеньевой выпас ... Все, что сейчас происходит ,- впервые на Колыме! Пройдет время , и сменно-звеньевсй выпас завоюет себе место под солнцем , молодые , да и старые оленеводы голосуют за него двумя руками . Со временем подытожат опыт сгодняшнего дня , выявят все плюсы и минусы , и он обретет более точную , выверенную форму . Тогда за работу возьмутся любознательные краеведы: они обязательно захотят установить , кто был первым из первых. Облегчим им эту задачу и сообщим имена тех, кто стоял у истоков. Это бригадир Михаил Иванович Клепечин – эвен , пастухи Алексей Романович Слепцов - якут, Алексей Семенович Татаев - эвен, санинструктор Анна Ивановна Клепечина - эвенка.

Меняет их комсомольско-молодежное звено: звеньевой Константин Михайлович Клепечин – эвен , пастухи Спиридон Алексеевич Слепцов – юкагир , Гавриил Прокопьевич Татаев – эвен , Федор Ильич Жирков – юкагир , санинструктор Евдокия Спиридоновна Слепцова-юкагирка.

Будем помнить, что история делается нашими современниками сегодня, будущее в их руках...

 

Это из блокнота Максима Кучаева , но Семен Курилов не заглядывал в него, а видел только то, что на газетной полосе.

 

- Портфель для бригадира ... Портфель для бригадира..,- Курилов отложил полосу , подсел к Кучаеву на диван, обнял за плечи .

- Дорогой, Максим ... Будь моим другом , Максим!.. Если б я умел плакать, я бы сейчас заплакал. Но у меня давно нет слез, все выплакал в детстве и юности . Портфель для бригадира ... Если б ты заехал сейчас в мое прошлое и спросил: "Что ты желаешь, мальчик?"

Я бы ответил дребезжащим щенячьим голосом : "Хлебушка дай! Хлебушка!"... Ты меня как-то спросил, почему я редко залетаю в гнездо своих предков? Я отмахнулся тогда , Максим , а сейчас... сейчас скажу. Тебе одному скажу. Нет, нет , я не пьян и не схожу с ума , не смотри на меня так !.. Нет , смотришь!.. Так вот , я убит тундрой, я боюсь тундры. Для меня каждый выезд – напоминание , для меня каждый выезд в тундру – мучение .

- Тебе тяжело , Семен , не надо , не воспоминаний . В другой раз ... Никогда не надо письма паши старые читать , - есть такой городской романс . В нём не только о письмах , Сенечка .

- Надо , Максим , надо , если я не буду вспоминать , если я начну беречь свои нервы , то какой я к чёрту писатель ! А ?.. Может быть , я так долго пишу свой роман , потому что у меня появилась теплая уборная и горячая вода ?.. Поберечь себя ... Ты в моем последнем рассказе уловил "тоскующий нерв", ты сказал мне тогда , что я смешливо дурачусь сквозь слезы ... Верно подметил ...

 

Рассказ был о щенке по кличке Кучу-кучу . О маленьком веселом щеночке. По утрам он лизал мальчишеское лицо своим теплым шершавым языком ...

Мальчишка любил всё маленькое: оленят , голых мышат . Но собаки растут намного быстрее людей , - мальчонка еще оставался маленьким , а щенок превратился в огромного лохматого пса . И единственное , что еще притягивало мальчика к собаке , так это то , что несмотря на свой рост , оставался Кучу-кучу по-прежнему доброй и ласковой псиной.

Однажды мальчонка подобрал в тундре птичку , выпавшую из гнезда. Розовато-белое тельце её , не покрытое перьями , дрожало на ладони. Мальчонка протянул птичку Кучу-кучу .

- Лизни , псинка , ее своим теплым языком . Отогрей .

Не понял Кучу-кучу мальчика , потянулся мордой к маленькой ладошке, миг и... съел Кучу-кучу птичьего детеныша . Большой съел маленького !

Вильнула псина хвостом : " Ты этого хотел , малыш? "

Озлился мальчишка.

- Пошла вон , вонючая псина ! Чтоб ты сдохла и песцы обглодали твои кости !- и пнул в бок , ничего не понимающего пса , вся вина которого состояла в том , что он еще плохо знал коварный человеческий язык .

А однажды отец сказал мальчонке , что Кучу-кучу собирается в дальнюю дорогу . Навсегда . Мальчишка уже знал , что такое - навсегда! Многие люди и животные тундры ушли из его короткой памяти навсегда . И нет от них оттуда ни весточки !

- Вот и хорошо! - обрадовался мальчишка.- Пусть уходит злой Кучу-кучу - пожиратель детёнышей! – навсегда .

А мать сказала , дав мальчишке кусок мяса :

- Отнеси собаке , пусть порадуется перед длинной дорогой ...

Мальчик не отдал собаке ее последнее мясо , показал дразня , съел сам и на прощанье пнул ногою удивлённого пса...

Потом он увидел шкуру Кучу-кучу. Гладкую, аккуратно расчесанную шкуру с блестящим , как снег под лучами уходящего на зимовку солнца , искрящимся мехом ...

Мальчишка еще многого не понимал , но тут он вдруг осознал главное : он совершил кощунство - обидел перед смертью своего доверчивого друга . И только сейчас до него дошел истинный смысл такого простого слова "навсегда". Навсегда - это... Это , когда и захотел бы , но уже не у кого просить прощения! Навсегда - это и значит навсегда .

 

Мальчишка станет взрослым , повидает много смертей на своем веку, но Кучу-кучу не уйдет из памяти.

 

"Много с той поры в тундре выпало и растаяло снегов . Жизнь не раз испытывала меня на человечность , то даря , то отнимая радость истинной дружбы. И я не раз утверждался в том , что в мире человеческих отношений нет большей ценности и утраты, чем доверие ."

 

- Не надо, Сенечка ,- повторил Кучаев,- ты устал , вот уж скоро утро , расслабся. Давай говорить о женщинах , Семён. О женщинах всегда приятно говорить . Говорят, татарочка одна на тебя заглядывается ...

- У неё есть муж, Максим . И - дочь.

- Дочь !? Первый раз слышу !

- Вначале дочь жила у родителей Насимы в Казани , а недавно - большая уже девочка! - переехала в Черский . Но , хватит об этом , сам не знаю , что из этого выйдет!.. Однако , Максим , тебе надо было стать врачом , а не писателем ! Компрессики прикладываешь к моему сердцу .

- Однако , ты много говоришь , Семён .

- Ага . Значит тебе тоже показалось , что я много говорю? Северный человек и ... много, много говорит ?.. Ты прав , Максим , я сегодня очень много говорю. Но у меня в оправдание есть две уважительных причины. Две , а не одна!

- Давай первую!

- Кажется , заканчиваю первый роман из задуманной трилогии "Ханидо и Халерха ".

- Что ж ты сразу не сказал,- обрадовался Кучаев ,- есть оправдание нашему ночному бдению! О чем роман ,Семен? Ах, чего это я спрашиваю ! Конечно, о Севере!

- Я назвал его " Люди , купцы , шаманы ".

- Экзотично.

- Какая уж там экзотика . Это роман о тех временах , когда юкагиры и ламуты , чукчи и якуты жили в беспросветности , когда будущее их было темным , как долгая полярная ночь , когда народ северный был зол и дик , как песец... Но я не о романе хочу говорить сейчас с тобою , Максим .

- О чем же?.. Напиши я роман , так до потолка бы прыгал от радости ! А мы с тобою глушим уж какую ночь коньячную сивуху , а ты говоришь обо всем на свете , но только не о главном ! Я же представляю себе, что значит поднять этакую романную глыбу !

- Не о том речь , Максим ! Хочу говорить с тобою долго-долго, как южный человек .

- Вторая уважительная причина?

- Да.

Что-то странное было во взгляде Семена Курилова . Впечатление такое, будто в форточку , вместе с морозным ветром , влетела птица-старость и тенью своего крыла накрыла моложавое лицо юкагирского писателя . Прав Семен , арктический год смело можно умножить на два. А то , - и на три !

- Давай вторую уважительную!

- Максим! Может такое случится , что первый мой роман окажется и последним.

- Думаешь , не напечатают?

- Думаю, напечатают. Я не в том смысле , в прямом.

- Однако , мы устали ,- попытался перевести разговор в шутку Кучаев , но осекся , увидев устремленный на себя взгляд: трезвый , режущий , колючий .

- Я не привык никого обманывать , Максим Леонидович , тем более , себя. Я держусь в жизни на одном самолюбии . Я хочу , чтобы после моего физического ухода навсегда , знали мою биографию. Понятно я говорю? Хорошо ли прочищены твои уши , чтобы услышать то , что я говорю?

Кучаев оторопел: до него еще не дошел глубинный смысл сказанного . Как воспринимать слова юкагирского писателя ? Может быть, у северных народностей они имеют второй , потаенный , иносказательный смысл ?.. А , может , это так мрачно шутит Семен Курилов ?

Ответил осторожно, подбирая слова . Так разговаривают с больными.

- Так напиши свою биографию , Семен , сам. Кто лучше тебя это сделает?.. Каждый день по листочку , по одному листочку и через год - биографический роман в триста шестьдесят пять страниц . А если год високосный , то на одну страничку больше. Ты усекаешь мою мысль?

Курилов улыбнулся.

- Доктор , доктор и ест ь. Но , во-первых , коллега , мне еще рано писать печатные автобиографии - редакторы не так поймут ! Во-вторых , я же тебе сказал: "Люди, купцы, шаманы" только первый роман из трех. Мне надо торопиться , Максим , - мне отпущено жизни еще на два романа ...

 

Успокоилась было за ночь метель за окном , а к утру вновь принялась за свою работу, стала раскачивать электрические фонари на столбах и воротах, пробовать крепость рекламных плакатов и крыш , вгонять дымы в печные трубы и пугать людей , подвывая то волком , то , впадающим в транс шаманом...

 

- Для запева, Максим, я рассказал тебе о своем детстве . Детство - очаровательная пора человечества ! Так, по крайней мере, утверждает пишущая наша братия . Но если б мне предложили вновь стать ребенком , начать жизнь сначала , с белого листа, я бы не согласился. Я бы хотел начать отсчет времени с того момента , когда вывел первое слово в своем первом осмысленном рассказе . Но из песни слова не выкинешь, а из жизни - детство. Было и у меня детство ...