Иван Васильевич с детства хотел летать. Уметь летать, если точнее. То есть вот так захотел - и пролетел какое-то расстояние, а потом опять пошел по земле, как все добрые люди. Приближая к реальности свою мечту, он уже в возрасте семи лет смастерил из старой картонной коробки некое подобие биплана, и с этими картонками в руках спрыгнул с пожарной лестницы. Ничего кроме сильного ушиба и подвернутой ноги не получилось. И он тогда догадался, что самый верный путь в небо не на каких-то там подпорках, а прямо так - естественным для человека образом.

 

В небе во всю шмыгали железные самолеты и даже вертолеты. Дети прыгали и кричали «Самолет, самолет, прокати меня в полет, а в полете пусто – выросла капуста!» Была в этой капусте какая-то разочаровывающая правда жизни, о которой упорно помалкивали все взрослые. Говорили, что где-то на Байконуре (где это ?) летчики тяжелым трудом становились летчиками-космонавтами. Потом на своих ревущих ракетах, прожигая чистое и доброе небо, превращая в горящую пыль попутных птиц, они рвались в небо, и даже дальше – за небо. И еще потом их за это награждали и показывали по телевизору. Ване это не очень нравилось. Неправильное, ненастоящее это все было какое-то. В десять лет он твердо сказал себе, что хороший поэт полетит «по-настоящему» раньше, чем любой заслуженный летчик. Куда летчику без своей машины! Только падать с парашютом. Смешно это и несерьезно. А поэт... совсем другое дело. И Ваня стал искать книжки, где написано, как вообще-то человеку научиться летать. Искал инструкцию. То что летать можно – он почему-то не сомневался.

 

Вы, наверное, думаете, что к моменту окончания школы он образумился, и стал готовиться в какой-нибудь авиационный институт ? Ничего подобного. Он пошел учиться на бухгалтера, и в положенный пятилетний срок стал им. Однако, мысль о полетах жила и не уходила. Он уже прочитал десятки книг о левитации, о Францизске Ассизском и Терезе Авильской, о йогах с труднопроизносимыми именами, о нуль-переходях, о нетрадиционной медицине, и психофизике, и о всяком таком загадочном прочем. Видел по телевизору полеты американского фокусника, который парил с прекрасной дамой на руках, скользя по каким-то невидимым нитям. А в это время в небе самолеты меняли свои конструкции, становясь мощнее, дороже и элегантнее. На земле же Иван Васильевич все готовился к настоящим полетам. Ни с кем особенно своей мечтой он никогда не делился, поскольку был разумным человеком. Как Леонардо да Винчи.

 

Опыт его знакомых показывал, что летать трудно. Например, Сергей, друг его студенческих лет, так сильно влюбился в свою одногруппницу, что запросто прыгнул на спор с балкона. Надеялся на крылья любви. Поскольку это был девятый этаж, Сергея не стало. И потом его девушка вышла замуж за другого, за живого. Крылья любви оказались слишком ненадежными для настоящих полетов. Другой его знакомый упал вместе дельтопланом с десятиметровой высоты – попал в нисходяший поток или еще там куда-то, но остался жить. Дельтоплан вот сильно поломался. Потом Иван Васильевич долго рассматривал дельтоплан, трогал шарниры и раму. Вся конструкция оказалось очень тяжелой и похожей на воздушную байдарку. Это было тоже не для настоящих полетов. Какой-то полусамолет-полураскладушка. Несерьезно. Летает по воздуху. В студенчестве Иван Васильевич занимался каратэ, которое любил именно за возможность подпрыгнуть, и хоть немного – чуть-чуть - пролететь в воздухе. Как во сне. Первый похожий прыжок у него получился после десяти лет занятий. После этого прыжка Иван Васильевич еще больше убедился, что человек может и должен летать! Просто нужно найти правильный подход.

 

Работая бухгалтером в НИИ и имея доступ к Интернету, он перечитал много разной литературы. Там просто все поголовно летали – пришельцы из космоса, Бэтмэны, ведьмы, святые, йоги, отшельники, люди в состоянии транса, болгарские девушки, и просто случайные прохожие, а то и вовсе никому непонятные небожители – ходили по облакам, подлетывали, воспаряли и перемещались. При этом все летающие опирались явно не на воздух, а на эфир (не кефир, а именно эфир), или «энергию» (какую именно энергию ?), или скользили по невидимым космическим вакуумным трубкам (почему именно по трубкам ?). Ничего подобного в реальной жизни, окружающей Ивана Васильевича, пока не наблюдалось. Он понял, что надо искать людей, котрые уже УМЕЮТ летать. И вот после работы Иван Васильевич стал посещать школу трансцендентальной медитации.

 

Вел занятия русский йог Александр Петрович, которого за глаза ученики звали просто - Петрович. Ходить нужно было три раза в неделю. С шести до восьми. Пять рублей занятие. Умел ли сам Петрович летать – неизвестно, но про него рассказывали разное удивительное, и даже писали о нем в какой-то межрегиональной газете. Спрашивать его прямо в глаза – Умеете ли вы летать ? - было как-то неудобно. В школу Петровича ходили странные замороченные люди с ковриками, свернутыми в трубочку. Через год таких занятий Ивану Васильевичу показалось, что он воспарил над полом. Он медленно открыл глаза – его босые ноги нормально покоились на коврике, коврик лежал на полу, а Петрович что-то громко читал по-тибетски. Иван Васильевич свернул свой коврик в трубочку и неторопясь вышел из зала. Насовсем. Другой бы на его месте плюнул на это темное дело, и уделил бы больше времени семье. Но Иван Васильевич продолжал искать и ставить опыты. И потратил на это еще много лет и здоровья. Нельзя сказать, что результатов не было совсем – какие-то были - но он все еще НЕ умел летать.

 

И вот однажды... году этак в 198... Это всегда случается только однажды. Иван Васильевич возвращался из гостей и оказался в полночь на перекрестке трех дорог под старым дубом. Каких еще дорог ? – строго спросите вы. Нормальных, асфальтированных, с очень редкими в этот час машинами. Почему именно в полночь ? Засиделся в гостях, и автобусы из того района уже никуда не ходили, а своей машины у него тогда не было. Откуда там взялся дуб ? Срубить, наверное, забыли. Так вот, на этом перекрестке (три-крестке) в полном одиночестве стоял Иван Васильевич под дубом и соображал как ему отсюда добраться домой. Он очень хотел домой, потому что был голоден, хотел спать, а сверху накрапывал противный дождик. Когда перевалило чуть заполночь к Ивану Васильевичу твердым милицейским шагом подошел прохожий высокого роста, в плаще, и спросил у него что-то совсем непонятное. Иван Васильевич сделал вид, что это не к нему, и вообще отвернулся, встав полубоком. Мало ли... Тогда прохожий бросил к ногам Иван Васильевича старую потертую красную сумку с надписью «СССР» и таким же твердым уверенным шагом удалился. Свернул куда-то за древонасаждения.

 

Иван Васильевич слегка пнул суммку ногой. Там что-то было. Сверток. Он открыл сумку и обнаружил сверху круг полукопченой колбасы и буханку черного хлеба. Все съестное казалось свежим и было очень кстати. Он начал жевать, и одновременно потихоньку пошел по самой освещенной дороге с сумкой в руке. Минут через сорок сзади показалось такси, и Иван Васильевич благополучно уехал на нем домой. Не знаю, стоит ли специально уточнять, что по приезде домой и при дальнейшем осмотре сумки, в ней оказались свернутые крылья. А что еще там могло быть ? Иван Васильевич очень взволнованный, но смертельно уставший, лег спать.

 

На следующий день была суббота, и на работу идти было не надо. Очень рано утром он тихо вышел из дому, держа свернутые крылья в руке. Он отошел довольно далеко от дома, прежде чем решился рассмотреть их получше. Присев на скамейку, он развернул одно крыло и обнаружил, что оно сделано в натуральный размер - то есть под человека среднего роста и веса – сделано очень тщательно, очевидно, каким-то сложным кустарным способом. Снаружи было нечто вроде оперения, сделанного из чешуйчатого пластика. Крыло было очень красивое - тонкое, легкое и многослойное, а основа крыла сделана из металлизированной ткани с вшитыми тончайшими – с волосок - ребрами жесткости и аккуратно впаянными едва заметными цветными проводками. Источника питания в этой конструкции видно не было. В общем, если бы Иван Васильевич решил себе сделать «настоящие» крылья, он сделал бы примерно такие же. Даже нет, в точности такие же. Больше всего его взволновал тот факт, что крылья были явно не новые, а прилично поношенные. А вы знаете как носят крылья ? На них летают !

 

Иван Васильевич пошел быстрым шагом в поисках ближайщего пустыря. Ближайщим пустырем оказалось небольшое монастырское картофельное поле. Оно было отвоевано прямо в черте города. Картофель еще не сажали, и поле было засеяно кормовыми травами для монастырских коров. Было около шести часов утра. Иван Васильевич аккуратно развернул крылья и пристегнул легкие постромки маленькими скользящими застежками. Раскрывшись, крылья весили не больше бумаги, причем каким-то образом легко и сразу приобрели упругую правильную форму и сами держались на весу (нет, не на ветру, ветра в то утро не было) безо всякого усилия со стороны Ивана Васильевича. В них чувствовалась какая-то тихая внутренняя искусственная жизнь. На еще бледном солнце крылья казались полупрозрачными, с многочисленными прожилками – очевидно, очень трудоемкая и очень непонятная вещь. Иван Васильевич читал, что существуют несколько чудаков, разрабатывающих подобные вещи. Как правило, дальше безграмотных чертежей, или кипящих чайников, проходящих сквозь стену кухни, дело у них не шло. А тут – совсем другое дело – воплощенная в материале детская мечта !

 

Сердце Иван Васильевича громко стучало. Он старался хотя бы успокоить дыхание. Стоя посреди монастырского поля, он начал медленно поворачиваться и ловить – что ? – поток эфира ? – гребень космической волны ? – струю праны ? Он и сам не знал, как это назвать. Но вот ОНО плавно и мягко подтолкнуло его от земли снизу вверх, и он легко полетел по восходящей наклонной – сам ! А крылья, слегка прогнувшись, лишь придали ему немного больше уверенности и завершенности образа, если вам угодно. В это утро он летал долго-долго, потом по широкому кругу плавно опустился на землю. Он сложил крылья и счастливый пошел домой. Он теперь умел летать и твердо решил летать до конца жизни. Сначала с крыльями, а потом, возможно, и без них. Каждый день !

 

Auckland, New Zealand, 2003