АРХИПЕЛАГ-ФИЛФАК Отчасти абсурдная литературно-музыкальная пьеса в пяти действиях с очень печальным концом. Все события и персонажи пьесы идентичны натуральным, но авторы снимают с себя всякую ответственность за их схожесть с реальными лицами и событиями, так как пьеса оправдывает себя своей актуальностью и злободневностью. Изобилие скрытых и откровенных намеков придает пьесе слегка иронический характер. Действующие лица: Оратор – громкоголосый, несколько высокопарный пафосный индивид с ярко выраженным критическим мировоззрением, амбициями и паранойей, старомоден, но не консервативен; Скептик – амбициозный саркастический тип, имеющий трезвый взгляд на жизнь, испытывает вечное недовольство и несогласие по поводу Оратора, страдает от «звездной» болезни, придирчив, но непредсказуем; Говорящий Кусок Говна – без комментариев; Глухонемой и Глупый Барабанщик – грозный и угрюмый человек, ни с кем не разговаривает и ничего не понимает. Вместо эпиграфа: Когда я закончу труды и забавы, И встану над белой рекой, И ангел укажет мне переправу Пернатой своей рукой, И спросит меня чей-то голос усталый, Что делал я в жизни земной, Тогда я отвечу: - Не так уж и мало! Я просто всегда умел смеяться над собой! (Песенка из какой-то телепередачи) Действие I. (В круге первом) Оратор: Объявляю наше секретное заседание открытым… Скептик: Да пошел ты! Каждая собака знает о твоем заседании! Оратор: Господа диссиденты… Скептик: Никакие мы не диссиденты! Оратор: Прошло ровно пять лет… Скептик: Четыре года и семь месяцев! Оратор: С нашего добровольного заключения в эти стены! Да, у нас была альтернатива… Скептик: У нас не было альтернативы! Оратор: Мы могли стать гениальными полководцами и… Скептик: Духами мы бы стали! Оратор: И искоренять зло на этой планете силой оружия! Но мы выбрали иной путь… Скептик: Я не выбирал! Меня заставили! Обстоятельства! Оратор: Путь разума, путь знаний, путь слова… Скептик: Двоечник! Какие у тебя знания и разум!? Одни слова! Оратор: Гремят набаты! Наш час пробил… Скептик: Это мой мобильник! ГКГ: Может, выпьем?.. Оратор: Мы долго молчали… Скептик: Пока ты молчал, у нас не было проблем! Оратор: Да здравствует революция! Скептик: К черту твою революцию! Сиди уже тихо, скоро срок выйдет, а там хоть оборись! Оратор: Жестокость и строгость надзирателей… Скептик: Я бы назвал это милосердием и поблажками! Оратор: Бесчеловечность режима… Скептик: Вздор! Свобода перемещения - делай что хочешь! Оратор: А мы сквозь пальцы смотрим, как… Скептик: Это на тебя тут сквозь пальцы смотрят! Оратор: Начальство бесчинствует и эксплуатирует наш труд… Скептик: Тебя бы давно расстреляли, если бы у нас было такое начальство, о котором ты разглагольствуешь! ГКГ: Может, выпьем?.. Оратор: Ленивые трусы и презренные глупцы! Восстаньте, рабы стереотипов, предрассудков и химер бюрократии! Проснитесь и сорвите оковы лицемерия и эгоизма! Не верьте призрачным фуриям Фемиды и фантомам советской власти! Тут нет справедливости и порядка! Тут один закон – хватай и беги, а если поймали, притворяйся дураком! Скептик: Красиво сказано. Только тебе притворяться не надо! А мне здесь нравится! Оратор: Ты наивен и простодушен! Скептик: Я прозорлив и корыстен! Оратор: И что тебе здесь может нравиться? Скептик: Мне нравится протопоп Лосев! ГКГ: Может, выпьем? Оратор: Так давай споем про него песню и дадим ему что-нибудь ненужное! Чтобы его слово всегда несло частицу веры в наше безбожное существование! Скептик: Аллилуйя! Наконец-то ты предложил что-то дельное! ГКГ: Ура! Скептик: Три, четыре! Песенка про Лосева: Действие II. (В круге втором) Оратор: На чем я остановился? Скептик: Полистай сценарий, там все есть. Оратор: Я потерял нужный мне лист. Было что-то про советскую власть… Ах, да! Братья и сестры! Мы пришли к тому, с чего начали! Да мы даже никуда и не ходили! Кругом ложь! Демократия – ложь, федеративно-республиканское правительство – ложь! Скептик: Чш-ш-ш! Тихо! Ты разве не понимаешь, кто может сидеть сейчас в зале? Оратор: Я что, опять вышел за рамки сценария, политических интересов и настроения масс, общественным мнением которых является ненавязчиво навязанная свыше идеология? Скептик: Заткнись, дурак, а то всех запалишь! Ты вышел за рамки дозволенной тебе порции свободы слова и мироощущения! Тебе же ответственная за культмассовые мероприятия ясно сказала: ни слова о политике и реальном положении вещей! Ты что, забыл: мы готовим студенческий капустник! К-а-п-у-с-т-н-и-к! Дешевая пафосная неумелая самодеятельность! Песни-пляски, шутки-прибаутки на тему замечательности и непредвзятости всего и вся! Оратор: Но ведь у меня роль рупора общественного сознания, скованного… Скептик: Никто никем и ничем не скован – помни об этом и о том, что везение не безгранично! Твоя роль четко прописана в сценарии, одобренном комитетом! Никаких импровизаций, они, видишь ли, административно наказуемы! Оратор: Да, нам есть что терять, но пришло время срывать маски с искусных паяцев государственного аппарата! Время обрезать нити, которыми мы повязаны с безумным прошлым наших кукловодов! Люди должны знать, думать самостоятельно… Скептик: Никто никому ничего не должен! Где твой сценарий? Потерял? Возьми мой! Оратор: Да, действительно… вот, тут я говорю: «А вы знаете, почему раньше бездомных собак возле наших ворот было восемь, а теперь только одна? А все потому, что в нашей столовой появились беляши», и дальше ремарка: «Выдержать паузу, так как смех в зале». Но ведь это же нелепо, пошло, старо… Скептик: Так ты говоришь, паек дороговат? Ты так ведь говоришь? Да!? Да!!? Я тебя спрашиваю: ты говоришь, что дороговат паек, совсем как на странице номер четыре, третья строка сверху!!? Оратор: Да, господа революционеры… Скептик: Мы не революционеры! ГКГ: Может, выпьем? Оратор: И куда, спрашивается, утекают наши капиталы? Скептик: Наши? Капиталы? Не смеши меня! Пожалел пятьдесят рублей на униформу для конвойных! Оратор: Я ни о чем не жалею! Скептик: Так чего тебе не нравится? Оратор: Мне все нравится! Скептик: А что тебе нравится особенно? Оратор: Мне особенно нравится казначей Нина Леонидовна! ГКГ: Может, выпьем? Скептик: Так давай споем про нее песню и подарим что-нибудь ненужное! Чтобы она учила нас правильно расходовать средства существования, а количество нулей ее банковского счета постоянно росло! Оратор: Да будет так, сокамерник! ГКГ: Ура! Скептик: Три, четыре! Песенка про Нину Леонидовну: Действие III. (В круге третьем) Оратор: Я уже касался религиозной тематики? Скептик: Да. Когда мы пели о нашем игумене. Но ты атеист, насколько я знаю. Оратор: А ситуации в экономике? Скептик: Мало того, что атеист, так ты еще полная бездарность в финансовых вопросах! Лучше оставь их на попечительство Нинки-ростовщицы! Оратор: Сограждане! Коррупция в религиозных кругах достигла апогея! Церковная верхушка… Скептик: Тебя придадут анафеме! Давно пора, чертов грешник! Оратор: Волна отчуждения докатилась уже и до наших дверей! Хаос и беззаконие! Никакой эстетики… Скептик: Кто это тут распелся об эстетике? Прелюбодей! Оратор: Это чудовищно! Вы представляете, я видел вчера мавра! Сарацин! Скептик: Пьяница, пить надо меньше! Сам хотел полной свободы, вот и получай! Ты, кстати, кто по дедушке-то будешь? Оратор: Мордух Мордухович! Скептик: И кто, я тебя спрашиваю, во всем виноват? ГКГ: Иудеи! Оратор: ГКГ, не выходите за рамки! ГКГ: Ясно. Может, выпьем? Скептик: Шалом, господин Оратор! Что ты думаешь о нашем ренегате земли обетованной? Оратор: Историограф Гиленсон? Он мне нравится! ГКГ: Может, выпьем? Скептик: Так давай споем про него песню и дадим ему что-нибудь ненужное! Чтобы женщины Хемингуэя и мужчины Калипсо никогда не покидали библиотечных полок! Оратор: Славу, о люди, споем Гиленсону, адамову сыну! ГКГ: Ура! Скептик: Три, четыре! Песенка про Гиленсона: Действие IV. (В круге четвертом) Скептик: Ты помнишь, что мы должны были уложиться в пять действий? Оратор: И что нам теперь делать? ГКГ: Может, выпьем? Скептик: Срочно придумай, кто тебе еще здесь нравится! Оратор: С учетом политического контекста или без него? Скептик: Вне политики и конкуренции! Оратор: Старший надсмотрщик Коханова! Она жалостлива к страждущим! Скептик: Подхалим! А ты знаешь о ее тайной лаборатории? Оратор: Целый кабинет волшебных ящиков с проводами и кнопочками, где проводятся эксперименты по манипуляции сознаниями подростков? Индустриализация, технический прогресс, взлет новых технологий системы образования – так она это называет! Психотропное воздействие яркими картинками и короткими лаконичными фразами-программами непосредственно на подсознание! Вычислительные машины, которые шагнули дальше тиранов и генетиков с их политикой устрашения и мутантными генами абсолютной покорности и раболепия! Не знаю я ни о какой лаборатории! Все это выдумки! ГКГ: Может, выпьем? Скептик: Так давай споем про нее песню и подарим что-нибудь ненужное! Да здравствует прогресс и старший надсмотрщик Коханова! Оратор: Да здравствует прогресс и старший надсмотрщик Коханова! ГКГ: Ура! Скептик: Три, четыре! Песенка про Коханову: Оратор: Делайте выводы, господин Скептик! Скептик: И какие же я должен сделать выводы? И из чего мне их делать, господин Оратор? Оратор: Из контекста. Скептик: Из чего? Оратор: Контекст. То, что сказано между строк. Если вы поняли, о чем там шла речь. Скептик: Да я и по строкам-то ничего не понял. А что, был еще и контекст? Оратор: Контекст всегда есть. Бывает даже контекст эпохи. ГКГ: Может, выпьем? Скептик: Контекст эпохи? Оратор: Контекст эпохи. Допустим, в контексте данной, нашей, эпохи сказано, что, имея права и свободу, мы не имеем права ими воспользоваться, ограниченные все теми же правами. То есть понятие свободы для нас существует в заранее искаженном виде. Мы как бы виртуально свободны, а реально – рабы. Свобода - иллюзия, фикция. Наличие законов должно упрочнять и подчеркивать красоту понятия свободы, но наши законы лишь упрочняют наши цепи и подчеркивают нашу кажущуюся фантасмагорическую утопию. Скептик: То есть, ты хочешь сказать, что мы только изображаем общество свободных людей? ГКГ: Может, выпьем? Оратор: Более того, мы обязаны, по нашим законам, изображать покорность. Скептик: Но с какой целью? Оратор: С воспитательной. Свободное общество должно воспитывать человека подчиняющегося. Скептик: Но если не будет законов, наступит анархия! Оратор: Она уже наступила, благодаря этим законам, только называется по-другому: рост преступности, терроризм, экономическая нестабильность, низкая рождаемость, упадок образования, народ ударяется в пьянство и сектантство, новые извращения, войны, заболевания, всеобщее неуважение, даже любовь стала расчетливой спекулянткой. В мире есть идеальный закон свободных людей, но никто не хочет его исполнять, все его забыли. Это десять заповедей. ГКГ: Может, выпьем? Скептик: Ну, ты загнул! Ничего не понимаю! Воспитание, подчинение… Ты думаешь о том же, о ком и я? Оратор: Именно о нем! Скептик: Главный воспитатель Кременцов! Оратор: Как же он мне нравится! ГКГ: Может, выпьем? Скептик: Так давай споем про него песню и дадим ему что-нибудь ненужное! Чтобы мы всегда были воспитаны, общественнополезны и умны! Оратор: Разрази меня гром, если это не так! ГКГ: Ура! Скептик: Три, четыре! Песенка про Кременцова: Скептик: Мораль, этика – скукотища! Какой же ты занудный тип! Смени тему, рупор общественного сознания, если хочешь завладеть вниманием электората! Оратор: А как же насущность? Скептик: Тебе не все равно, что людям на уши вешать? Насущность, ненасущность, думаешь, кто-нибудь понимает, о чем ты толкуешь? Тем более в контексте эпохи? Главное болтать о чем-нибудь простом, доступном, играй на примитивных стимулах: секс, пища, удовлетворение нужд, только вставляй в нужных местах красивые слова. Для солидности. Вот и говори о чем-нибудь насущном: о высоких чувствах, эмпирических идеях, о полете разума! Только не так меланхолично, а то ГКГ уснет! Приблизься, так сказать, к гению! ГКГ: Может, выпьем? Оратор: Куда, говоришь, приблизиться? Скептик: Ты тянешь время, или действительно еще не догадался? Оратор: Неужели к нашему задорному архивариусу Ауэру? Скептик: Мне всегда нравился его жизнеутверждающий подход! ГКГ: Может, выпьем? Оратор: Так давай споем про него песню и дадим ему что-нибудь ненужное! Чтобы когда гений не приближается к нам, мы сами приближались к гению! Скептик: Аминь! ГКГ: Ура! Скептик: Три, четыре! Песенка про Ауэра: Оратор: Господа однополчане! Скептик: Ну вот, опять за старое! Оратор: Мне кажется, я прозрел! Скептик: Давно пора! Ты видишь свет в конце тоннеля? Скажи, что это так! Это светлое будущее, о незабвенный реформатор! Спеши на огонек! Оратор: К чему тратить слова! Скептик: Верно, господа однополчане! Не пора ли нам заткнуться! ГКГ: Может, выпьем? Оратор: Я знал, что рано или поздно увижу в вас преданного союзника! Скептик: Сходи к окулисту! Твое прозрение не пошло на пользу твоей сетчатке! Оратор: Время приступать к активным действиям! Скептик: У меня нет слов! Скажу одно: я вражеский лазутчик и перебежчик, тайный агент большевиков, сдам вас при первой возможности, меня нельзя включать в списки добровольцев! Оратор: Вы скромны и неподкупны! Вы скрываете свои революционные инстинкты! Скептик: Я отвратителен и нагл! И я не скрываю своей похоти! Если ты сейчас скажешь: «заграница нам поможет», я обзову тебя дешевым плагиатчиком и плюну в твое лицо! Оратор: Нам никто не поможет! Мы сами… ГКГ: Ять! Оратор: Господин ГКГ, я попрошу вас столь банальным образом выражать свои эмоции в месте, менее насыщенном культурными людьми! Скептик: Ты сам-то понимаешь, что говоришь, культурный человек? ГКГ: Ять! Оратор: Здесь явно чувствуется какой-то подвох! Заговор «красных», шифровка из Багдада? Скептик: Кому ты нужен, еще шпионов к тебе засылать! Дело в другом. Видимо, какая-то психологическая травма. У ГКГ их много. ГКГ: Ять! Оратор: Господин ГКГ, позвольте узнать у вас, что за безжалостная и бессовестная мегера учинила над вами столь шокировавшее вас дьявольское действо, от которого вы не смогли до сей поры оправиться? ГКГ: Ять! Оратор: Видимо, ветер дует не отсюда… Скептик: Тоже мне, психоаналитик! ГКГ пытается что-то нам сказать. Слушай, ГКГ, что за ассоциации вызывает у тебя этот древнерусский символ… ГКГ: Ять! Скептик: Да, именно этот! ГКГ: Ять! Оратор: Видимо, корни следует искать в глубоком прошлом… Скептик: А специалист по глубокому прошлому… Вот, что хотел сказать нам ГКГ! Оратор: Патологоанатом Григорьев! Скептик: Кто как не он! Тебе он нравится? Оратор: А как же! ГКГ: Может, выпьем? Скептик: Тогда давай споем про него песню и подарим что-нибудь ненужное! Чтобы ять как ятем был, так ятем и оставался! Оратор: Здрав будь, боярин! ГКГ: Ура! Скептик: Три, четыре! Песенка про Григорьева: ГКГ: И все равно – ять! Действие V. (В круге пятом, последнем) Оратор: Уложились? Скептик: В основном, да. Еще три песни. Оратор: А если попросят на бис? Скептик: Скажем, что у ГКГ несварение желудка, нужно срочно сворачиваться. Оратор: Может, теперь-то хоть про любовь и романтику? Скептик: Ага, самому захотелось!? Ан, нетушки! Суровая реальность и только, причем неотделимая от современности и конкретных личностей! Ведь нельзя же выдернуть из контекста конкретной эпохи конкретного субъекта!? ГКГ: Может, выпьем? Оратор: Что-то вроде героя нашего времени? Скептик: Героя нашего времени!? Классное название для песни! Тебе нравится? Оратор: А то! ГКГ: Ура! Скептик: Три, четыре! Песенка про Алдашева: Оратор: Меня настораживает один факт… Скептик: Как на все это безобразие отреагирует администрация? Не парься: можешь смело собирать аппаратуру и свои документы – исходя из твоей красноречивости, я уверен, что они уже подписаны – и шагать в вожделенное тобою свободное будущее, изобилующее коварными волчьими ямами! Останешься в народной памяти как мифический герой, принесший свою бессмысленную жизнь на алтарь бесполезной свободы! После суток беспробудного пьянства легенды о тебе канут в Лету! ГКГ: Может, выпьем? Оратор: Нет, меня настораживает факт наличия в нашей пьесе, если я не ошибаюсь, очень печального конца… Скептик: Так я тебе о том и говорю! Хотя, это кому как… Я, например, не стану проливать скупую мужскую слезу, провожая тебя в последний путь! Но если меня привлекут, как соучастника, гад ты этакий, держись! Буду рыдать как изнасилованная монашка! Оратор: Господа! Конец печален тем, что я вдруг обнаружил, что у нас больше нет ничего ненужного! Нам нечем одарить массы! Скептик: Почему же нет!? У меня как раз завалялась совершенно никому не нужная песня! Оратор: Духовная пища! Это должно понравиться! Думаешь, они это проглотят? ГКГ: Может, выпьем? Скептик: Накормим человечество до отвала! ГКГ: Ура! Скептик: Три, четыре! Песенка про сокурсников: Оратор: Ну, уж теперь-то по законам жанра, должно быть что-нибудь лиричное… Скептик: Законам жанра!? А кто битый час орал о беззаконии и неэстетичности современного бытия!? Оратор: Пьеса отчасти абсурдна. Как-нибудь можно выкрутиться. Скептик: И при этом она актуальна и злободневна! Нет, романтизм умер пару веков назад! Оратор: Но неужели в наше прагматическое время не осталось никаких святых и высоких чувств и материй? Скептик: Не я это придумал, чертов меланхолик! Лучше бы агитировал пролетариат стремиться к лучшему и головой работать! Оратор: Ну, капелька возвышенного никогда не повредит! Для солидности! ГКГ: Может, выпьем? Скептик: Ты на себя посмотри! Кожа да кости! Для солидности… Оратор: Современники! Добровольные заточенцы! Пришло время заканчивать наши высокоморальные дебаты! Скептик: Еще скажи: двухсторонние переговоры, трепло! Наконец-то! Оратор: Подведем итоги! Скептик: Нет, давай с начала все начнем! Оратор: Начнем все с начала? Круг замкнулся… Красиво звучит! Скептик: В контексте эпохи? Оратор: В контексте эпохи! ГКГ: Ура! Скептик: Три, четыре! Песенка про МГПУ: Оратор: И напоследок! Кульминационный момент! Пусть ГКГ скажет речь! Моральные и духовные выводы нашего безумного и правдоподобного шоу! В контексте эпохи! Руби с плеча! Скептик: Крик души! ГКГ, зажигай! ГКГ: Может, выпьем? Барабанная дробь. «Спасибо», - говорят все, и девчонки бросаются им на шеи с цветами и поцелуями. Глухонемой и Глупый Барабанщик хмурит брови и пытается что-то сказать, но его никто не слушает, потому что это: Конец. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
