Дед

 

Он жизнь-то толком не узнал,

Он в ней едва лишь оперился:

В июне свадьбу он сыграл,

А сын у мертвого родился.

 

Он написать едва успел

Одно письмо супруге с фронта,

Но со стены на нас смотрел

Всегда, после любых ремонтов.

 

Он форму не успел обмять

Для снимка: мешковата слишком…

Так странно дедом называть

Его – совсем еще мальчишку.

 

Он слишком юн был для того,

Чтобы героем притворяться…

Я старше деда своего,

А мне всего лишь девятнадцать.

 

20.07.41

 

Месяц рвался блицкриг на восток,

Наглый, сытый: откушал Европами.

Пали Витебск, Смоленск, Городок –

Белорусский завязан мешок…

Окруженцы, не чувствуя ног,

Еле шли полуночными тропами.

 

А на самой границе, у берега Буга,

В старой крепости каменной, загнанный в угол,

Стиснув злым кулаком окровавленный уголь,

Кто-то пишет слова – не родным и не другу –

А для тех, кто придут, кто придут, кто придут…

Ждать умеют и камни. И камни все ждут…

 

Подмосковье, Смоленск, Беларусь –

Сколько трудных дорог было пройдено,

Чтобы знал весь огромный Союз

Те слова на стене наизусть:

«Умираю, но не сдаюсь.

Прощай, Родина».

 

Утром двадцать второго

 

Мы три года с излишком

Шли от бед до побед:

В сорок первом мальчишка,

А сейчас – уже дед.

 

Помнишь ад летней бани?

«Мессер» бреет овраг,

А у нас до Кубани –

Только в небо кулак.

 

И от пыли седые,

Не могли мы вдохнуть,

Зарываясь России

В материнскую грудь…

 

Да ведь кто, кроме нас-то?

Тот январь сохраню:

Сталинградского наста

Мы ломали броню.

 

И на запад сметая

Паутину траншей,

Шла фронтов цепь литая,

Только раны зашей!

 

Шрамы Родины долго

Не сходили с лица:

Обожженная Волга,

Беспризорный пацан.

 

Потому так сурово

В предрассветную даль

Утром двадцать второго

Смотрит мой календарь.

 

Вспышка магния

 

Говорят, остается на фото частичка души.

Хорошо, если б так… Видел прадеда я лишь на фото:

Опьяняющий запах сирени в объятьях душил

Одного, кто дошел до Победы из маршевой роты.

 

Он смотрел в объектив, как до этого тысячу раз

Он заглядывал смерти в свинцово-пустые глазницы,

Когда прочь ее гнал от испуганных девичьих глаз

По изрытой металлом земле через три госграницы.

 

Эта девочка станет когда-нибудь бабушкой мне,

Но об этом мой прадед уже никогда не узнает.

Для меня он навечно остался в берлинской весне –

Вспышкой магния вырванном миге победного мая.

 

Он глядит на меня: ну-ка, правнук, ровнее дыши!

Дескать, всюду протопает матушка наша пехота…

Говорят, остается на фото частичка души –

Хорошо, если б так. Ну, хотя бы для этого фото…

 

Наполовину был убит

 

Я дважды шел землицей нашей:

Шел на восход и на закат.

Шагал вдвоем с моим «папашей»

Тому, что жив еще, был рад…

 

… Прошла война, но грудь щемит…

Ведь я, согласно строгим сводкам

Статистики по одногодкам,

Наполовину был убит…

 

Фронтовик

 

Отрезав будто речь о том,

Чья здесь вина,

Пустой рукав запавшим ртом

Сказал: «Война».

 

Был год послевоенный лих:

Разор, расстрой.

Пришлось ворочать за двоих

Одной рукой.

 

Твердела мышцами рука,

Росла в кости,

И мало кто фронтовика

Мог обойти.

 

Жену он крепко обнимал,

Жил в полный рост,

И сына с дочкой поднимал

До самых звезд.

 

Безымянный солдат

 

Ранив листья навылет в парке,

Греет солнце граненый камень

Письменами – как те, без марки

Доходившие даже в пламя.

 

Здесь и в смокинги, и в фуфайки,

Те, кто рядом стоят, одеты,

Пробегают детишек стайки,

И невесты кладут букеты.

 

Память с временем – бой неравный,

Сколько будут цветы живыми?

Безымянный солдат… Неправда!

Ведь Солдат – это тоже Имя!

 

Тень журавлиных крыльев

 

Словно медали деда,

Солнечный диск надраен:

Небо на День Победы –

Как небеса над раем.

 

Реки людские в мае

Вверх устремляют русло:

Лестницей на Мамаев,

Тропами Приэльбрусья.

 

Там шли в атаку роты,

Вязли в тягучих глинах...

Павшими за высоты

Кладбищ полны низины...

 

Тем, кто навек уснули,

Белый журавль – попутчик.

Ветры свистят как пули,

Гонят седые тучи.

 

Тучи плывут, не зная,

Что под небесной крышей

С каждым девятым мая

Линия фронта – выше.

 

Гром отгрохочет медный,

Ливень все слезы выльет.

Горечь на дне победы –

Тень журавлиных крыльев.

 

Последний ветеран

 

Как вынуть нам осколки те и пули,

Что плоть живую жгут с сороковых?

… Дошли они до сердца, не свернули.

Застыли годы в скорбном карауле:

Он демобилизован из живых.

 

Последний ветеран, кому свое ты

Дежурство боевое передашь?

Шагают вверх неотвратимо роты,

Шагают вверх невозвратимо роты,

На белый цвет меняя камуфляж.

 

Гранитный генерал

 

Генерал с лицом темнее гранита –

Въелся дым, впечатал в память зарубы –

Скорбно замер с головой непокрытой:

Не разжать ему недвижные губы,

 

Не назвать своих бойцов поименно,

Прямо с марша уходивших в былину.

Сколько в землю полегло батальонов

На пути от Сталинграда к Берлину?

 

И ни мрамора, ни бронзы не хватит,

Чтобы каждому воздать по заслугам…

Но взгляни: в могилах спящие рати

Прорастают зеленеющим лугом!

 

Жизнь всегда, в итоге, смерти сильнее –

Тихий сквер облюбовали мамаши:

Вечерами здесь, пока не стемнеет,

Дети бегают, ручонками машут.

 

В центре шумной озорной переклички

Генерал следит, как дедушка строгий,

Чтоб стихали мимолетные стычки,

Чтоб смотрели непоседы под ноги.

 

Улыбается гранитною складкой,

Мягче взгляд, что был в бою тверже стали:

«Из таких же, как вот эти ребятки,

И мои богатыри вырастали...»

 

Ведь солдаты не за то умирают,

Что им памятников мы понастроим...

Рядом с памятником дети играют –

Это лучшая награда героям.

 

© Павел Великжанин

 

#СтихиПавлаВеликжанина #poetry@pvelikzhanin #poetry@stihipavla

#СтихиОВеликойОтечественнойВойне #СтихиОВойне #StixiOVoine@pvelikzhanin #StihiIstoria@pvelikzhanin #СтихиКоДнюПобеды #ДеньПобеды #ВОВ