Вспомнилась весьма необычная, забавная история, рассказанная, развлечения ради, кем-то из

наших приятелей, собравшихся тогда небольшой компанией. Этот рассказ, нашего приятеля, был настолько необычен, что

вызвал у некоторых слушателей в нашей компании, кроме смеха и ухмылок, сомнение в его реальности. Им казалось, что

такое, ну никак не могло иметь место в действительности.

 

С тех пор, прошло много времени. Тогда, это были времена царения «дорогого» Леонида Ильича. Друг или родственник

нашего приятеля, рассказчика этой истории, гулял тогда на какой-то свадьбе вместе со своим приятелем или, может быть,

просто знакомым, неким Зиминым, со стороны жениха или невесты они были приглашены, такие мелочи уже не помнятся.

А свадьба пела и плясала… , было веселье, уже второго дня. Большинство гостей были в норме и держались вполне

прилично. Были и такие, кто сильно перепил и находился в мало вменяемом состоянии. Таким оказался на этой свадьбе тот

самый Зимин, более других выделившийся своей необычной затейливостью. Одурь, что ли, на него нашла с перепоя тогда,

захотелось ему спьяну хорошенько почудить – покуролесить. В его опьяневшую голову накатило вдруг совсем необычное

побуждение к причудливости и озорству. Возможно от того, что спьяну, показалось ему, мало веселья было на свадьбе,

тогда он решил добавить его. Продлить потеху, ещё более развеселить присутствующих на той свадьбе, своей необычной,

озорной выходкой ещё и попугать их, таким образом, повысить градус уже притупившихся чувственных ощущений. Он

оказался из всех иных шутников там, наиболее изобретательный и борзый. Ну, и для того, чтобы, задуманное им, столь

диковинное, неповторимое зрелище, как возможно, более незабываемый след оставило в памяти участников столь важного

в жизни события – свадьбы. Но, вполне возможно, и какой-то другой был умысел, возникший тогда в его опьяневшей

голове.

 

Для этого, уже ближе к вечеру, он отыскал где-то чугун, надел его на голову, и принялся, неизвестно кого, изображать.

Ну, может быть, самим демоном из преисподней хотел казаться веселящимся на свадьбе. Или, всё проще, может быть, –

хотел, всего лишь, скрыть свою наглую морду в чугуне. Ему было возможно только, находясь во мраке чугуна, немного

приподнимать его (чугун), и видеть только то, что у него под ногами. Он, погоняемый будто нечистым, вселившимся в него,

почти на ощупь, мало что, видя перед собой, бегал и ходил среди веселящихся, поющих и пляшущих на свадьбе людей, и

говорил и кричал всякое непотребное сквернословие, сильно искажаемое возникающим гулом под чугуном, – падал,

вставал, рычал и завывал, как дикий зверь. Будто хотел, во что бы то ни стало, заглушить щемящие душу лирические

мелодии играющей на свадьбе гармонии. Конечно не всем гуляющим на этой свадьбе, было так забавно и весело от

проделок этого озорника. А кому-то уже и тревожно было видеть это представление, будто специально для этих целей,

согласно развлекательной программе, был выпущен этот, не то зверь, не то человек, только вместо головы у него какой-то

гудящий и шумящий чугун. Весь вечер этот шутник сумасброд своими столь нелепыми проделками веселил, вперемежку со

звуками уже уставшей гармонии, собравшихся на свадьбе гостей. Были и такие, желавшие унять его, уговаривали снять

чугун с головы, мол, хватит уже дурью «торговать» – опомнись – говорили они ему. В ответ они слышали гул, рычание и

обилие всяких непотребных выражений. Он не обращал внимания на их уговоры и призывы к совести.

 

С наступлением ночи, устав и навеселившись сполна, он попытался снять с головы чугун, но не сумел. И все другие

участники свадебного гуляния, натешившись вволю, прежде чем разойтись на ночной сон, пытались ему в этом помочь, не

веря в невозможность освободить голову. Они с усердием крутили и дёргали чугун, доставляя ему весьма, ощутимую

боль, от чего он, ещё более, матерно ругался и требовал прекратить такие попытки, и дали ему возможность отдохнуть.

Чугун не поддавался никому, ни у кого так и не получилось освободить, засевшую в чугуне, голову этого возмутительного

смутьяна. К этому времени он имел вид беспомощного, уже едва державшегося на ногах, измучившегося человека, чем

ещё больше веселил иных гостей, даже, более чем, когда издавал какие-то пугающие, почти не членораздельные звуки в

чугуне. После неудачных попыток освободить голову, заключённую в чугуне, собравшиеся озадачились, и принялись, и

советы всякие давать, и делать предположения, что делать, как, всё же, освободить злополучную голову из чугуна. Многим

стало уже, и не до смеха, они искренне сочувствовали несчастному, случившейся с ним напастью. Кто-то из не молодых,

сокрушаясь, упрекал его за то, что он своими рукам сотворил над собой такое злополучие. Осмотрительнее надо быть,

назидательно говорили они не то ему, не то меж собой. Голова в чугуне вряд ли могла слышать. Кто-то говорил о

необходимости колоть чугун (это, наверное, так высказывались такие, всё, неуёмные шутники), кто-то говорил, что надо

пилить его, кто-то не сдерживаясь, всё ещё хохотал, были и такие, чьи-то страдания нисколько не трогали их

зачерствевшие сердца и души. Иные, близко к сердцу принявшие страдания этого бедолаги, предлагали, даже, скорую

помощь вызывать. Была уже поздняя, на исходе, ночь, и решили оставить решение этой нелёгкой задачи на утро.

Согласились с тем что, тяжело «невинно» пострадавшему, но до утра доживёт вполне.

 

Стеснённая и измученная за весь вечер и ночь, чугуном голова, никак не позволяла несчастному заснуть, он стонал,

кричал, матерно ругался. Но всё же, несмотря на столь удручающие обстоятельства, перетерпев свалившееся на него

бедствие кое, как он скоротал ночь. А поутру, накрыв его голову в чугуне какой-то материей или лёгким одеялом, чтобы,

столь необычным экзотическим видом, меньше привлекать внимание посторонних людей, на машине, в сопровождении

своего друга, приятеля нашего рассказчика, повезли пострадавшего в поликлинику. В поликлинике, стыдясь собравшихся

там людей, в регистратуре, с помощью приятеля помогавшего изъясняться с работницей регистратуры, (сложно

представить, как бы он изъяснялся без посторонней помощи), ему выдали направление, где было написано. – Больной

Зимин А. И. , 12 июня находясь в сильном алкогольном опьянении, на свадьбе из хулиганских побуждений надел на голову

чугун. Снять не смог. Обратился за помощью 13 июня в поликлинику. Направляется на консультацию к хирургу. Диагноз:

голова в инородном теле. Приятель провёл его, как поводырь слепого в кабинет хирурга и возвратился к свадебному

застолью. Можно себе представить, только, изумление хирурга, увидевшего, наверняка впервые, пациента вошедшего к

нему в кабинет с головой в инородном теле.

 

Как вынимали из чугуна злополучную голову Зимина, наш рассказчик не поведал, сославшись на то, что уже не помнит

за давностью лет.