Сестра обещала быть в пятницу...

А пятница – это такой замечательный день, когда пыльный город без сожаления можно променять на домик в деревне.

Обременённая сумками, сестра перешагнула порог:

- Уф-ф, устала,четыре часа автобусом, по такой жаре! Я думала, у вас прохладнее, деревня всё-таки.

- Ты что, Тань?! У нас не жарко – всего-то тридцать два.

- Сейчас в баньку сходим, попаримся! – вставил слово супруг. – А потом и по рюмашке – не грех!

- Издеваетесь? – сестра устало опустилась на стул. Лицо её, румяное от природы, ещё больше раскраснелось. – Я и так как будто после бани.

Была Татьяна женщиной крупной, кровь с молоком. А в молодости – удивительной красавицей, с тонкой талией и длинными смоляными волосами.

- Баня всю усталость как рукой снимет! Мы и веничек свежий заготовили, - уговаривал муж гостью.

Мы с сестрой, прихватив полотенца и кувшин с квасом, отправились в баню.

Топилась банька по-чёрному, иную муж не признавал.

 

На улице стояла невыносимая июльская жара.

На клумбах полыхали пожаром ноготки и бархотки, куст бузины заманчиво краснел ягодой.

Баня, вросшая первым венцом в суглинок, стояла на отшибе, позади грядок с луком.

Неподалёку, в овражке, благоденствовали кусты крапивы. Не ведая жажды, вымахали они в метр высотой. В прохладе этого крапивного царства прятались жирные жабы и рогатые улитки.

Мы с Татьяной открыли ссохшуюся, щербатую дверь предбанника.

Неспешно обнажили тела...

 

Не решаясь войти внутрь, в горячую преисподнюю, посидели немного на кособокой лавочке.

- Ой, страшновато мне как-то! Помню, как вы баню топите – пока тазы пластмассовые в гармошку не свернутся.

Татьяна повела белыми округлыми плечами и поёжилась.

- Да ладно тебе! – я беспечно махнула рукой. – Мы сильно жАру поддавать не будем, не боись!

И мы шагнули в неведомую черноту, где тускло мерцала одна-единственная закопчённая лампочка…

 

- Ой, мамочки! – взвизгнула сестра и прямо возле порога шлёпнулась на пол.

- Да-а, - протянула я, - перебор!

Волосы на моей голове, обдуваемые жаром, зашевелились.

Жар был такой силы, что реально валил с ног.

В печи, весело нам подмигивая, тлели красные угольки.

- Тань, ты пока не шевелись, ладно? Тут ведь такое дело, привыкнуть надо!

- Господи, да как к ТАКОМУ можно привыкнуть?!

Сестра так и сидела, словно белое изваяние, боясь пошевелиться.

Я на карачках взобралась на полок.

- Может быть, дверь чуть-чуть приоткрыть, а? – с надеждой на спасение спросила сестра.

- Ты что, Тань! Жар уйдёт, а муж холодную баню не любит.

- Поня-а-атно…

Татьяна и в детстве меня слушалась – я была старше её на целых два года.

В детстве разница в два года – это огромная пропасть, которая с возрастом совершенно стирается.

Не знаю, хорошо это или плохо…

 

Я ошпарила кипятком берёзовый веник. Без веника баня – не баня!

Обливаясь потом, сестра чуть слышно пролепетала:

- Слушай, я последнее время что-то совсем расклеилась. Суставы начали беспокоить.

- Так это не проблема! Я рецепт хороший знаю. Это такой рецепт отличный! Ещё бабушка моя ноги таким методом лечила.

- Ну и как, помогало?

- Ещё как!

- Правда?

- Клянусь! Надо крапивой ноги попарить – и всю хворь, как рукой, снимет.

- Да? А где крапиву взять?

- Тань, ты что? Ты же в деревне! Крапивы - полным-полно, - и я махнула рукой в сторону овражка, - там, за баней…

Не успела я договорить, как сестра резво поднялась и со словами "я сейчас, мигом!" выскочила за дверь.

 

- Тань, рукавицы возьми! – крикнула я вслед, но сестра меня уже не слышала.

- Отличный повод сбежать из бани, - пробубнила я себе под нос.

Однако, минут через десять Татьяна, как ошпаренная, влетела в парилку.

- Ой-ё-ёй! Руки огнём горят!

Она, причитая, бросила на пол охапку крапивы.

- Ты ошалела, что ли? Кто ж без рукавиц крапиву рвёт? Сунь руку в бочку с холодной водой!

- Ой! – ойкнула Татьяна, округлив глаза.

 

Холодной воды не было и в помине!

Баня была натоплена так, что в котле был крутой кипяток, а в баке с холодной водой – просто горячая вода.

- Я щас, Тань, мигом!

Накинув халат на мокрое тело, я выскочила в огород.

Где-то среди травы должен быть шланг, а в шланге – спасительная холодная вода!

Я носилась по огороду, перепрыгивая через грядки и всматриваясь в траву.

Оказалось, не так-то легко найти серо-зелёный шланг в высокой июльской траве!

Халат мой распахнулся, я летала между грядок, как птица - в поисках дичи.

Краем глаза я видела, как сосед дядя Миша, прищурив глаза, силится рассмотреть то, чего никогда в жизни не видел…

 

А вот и спасительный шланг!

- Тань, выходи! – заорала я на всю улицу.

Сестра, в чём мать родила, выскочила на банное крыльцо.

Подставив под струю холодной воды красные, обожжённые крапивой ладони, она счастливо заулыбалась:

- Хорошо-то как!

Улыбался и дядя Миша, сложив ладонь козырьком и щурясь то ли от солнца, то ли от увиденной неземной красоты.

 

- Ничего, сестрёнка, вот придём домой, я тебе руки жиром смажу, всё пройдёт!

В ответ послышалось недоверчивое «угу».

- Так, а теперь давай-ка твои суставы лечить!

- Может, в другой раз?

- Ты что, зря, что ли, столько мучилась?! Где ты в городе такое лекарство найдёшь?

- Вот уж точно – нигде.

- Ну, вот видишь!

 

Я быстренько ошпарила кипятком крапиву.

- А жечься не будет? – с опаской спросила сестра.

- Не бойся, не будет. Верное средство!

Размахнувшись, я от души прошлась веником по её длинным, крепко сбитым ногам.

- Ма-ма! – заорала Татьяна. – Помогите!

Всю свою любовь к сестрёнке я вложила в проверенное бабушками и временем лечение.

Веник из крапивы смачно приложился к её ляжкам, прошёлся по икрам и коленям.

Ноги Татьяны враз стали пунцовыми.

 

- Хватит! – сестра вырвала у меня из рук крапиву и, забросив в угол, выскочила вон.

- А голову мыть не будешь, Тань?

В ответ на мой вопрос дверь в предбаннике громко хлопнула – Татьяны и след простыл!

На голову мою с потолка посыпалась сажа и глиняная пыль…

 

- Чайку с молоком или без? – спрашивала я сестру, спустя полчаса.

Татьяна - румяная, распаренная - лежала на диване и не подавала никаких признаков жизни.

- Баня, что ли, не понравилась? – тревожно спросил муж. – Как пришла из бани, так и молчит.

- Идите вы к чёрту со своей баней! – взорвалась, наконец, сестра. – И с крапивой своей, и с чаем, и вообще!

Мы с мужем переглянулись и одновременно вздохнули.

 

Спустя пару пару дней мы провожали дорогую гостью домой.

- Приезжайте теперь вы к нам, в город. Обещаю, встретим как положено, – улыбнулась сестрёнка.

- Конечно приедем, Тань.

Сумки были собраны, гостинцы упакованы, до рейсового автобуса оставалось всего – ничего.

Задрав обе брючины, сестра третьи сутки царапала свои ноги наманикюренными ногтями:

- Ёперный театр! Ну, вот как я поеду, а? Что люди в автобусе подумают? Скажут - чесоточная какая-то едет!

И вновь, до крови сдирая кожу, продолжала своё интимное занятие.

 

- Господи, сколько раз зарекалась тебя не слушать! – в пятидесятый раз повторяла Татьяна.

Я тихонько помалкивала.

- А помнишь, - продолжала сестра, - как ты меня пчёлами лечила? Помнишь? Сказала, что яд пчелиный – от всех напастей! А ещё сказала, что это - проверенный бабушкин метод.

 

Я опустила глаза долу.

- Чего молчишь? А я напомню! Ты мне на больную поясницу трёх пчёлок подсадила. И всё бы хорошо, только у меня после твоего лечения не только поясница, но и ноги отнялись. Месяц ходила, как парализованная!

- Тань, ты это… Того… Пройдёт, Тань! Главное ведь – здоровье!

Спустя дня три, сестра позвонила из города и сообщила радостную весть: впервые она спала, как младенец!

А ещё Татьяна обещала приехать на День моего рождения.

Надеюсь, что здоровая. Иначе… Иначе придётся вспомнить какой-нибудь забытый, но проверенный, на все случаи жизни, бабушкин метод.