Стены пещеры были отшлифованы давно ушедшей подземной рекой. Вдоль них

тянулись натечные колонны и волокнистые кристаллы, в глубине белели

останки пещерного льва, по полу носились лохматые сколопендры, а с потолка

свисали рукокрылые вампиры.

Удивительная блуждающая блёстка вспыхивала то на острых ноготках

сталактитовых пальцев, то в глиняных тычинках, то в глазу одной из летучих

лисиц.

Она мерцала, пульсировала, потом таяла, а спустя какое-то время вновь

поблёскивала в самых неожиданных местах.

 

Нелепая троица стояла посередине, спиной к спине. У каждого был свой,

случайно оказавшийся под рукой, источник света - мобильник, зажигалка,

свеча. Они растерянно озирались по сторонам, изредка бросая взгляды друг на

друга.

Тишину нарушил блондин с капризно изогнутым ртом и серьгой в ухе.

Брезгливо поёжившись, и срываясь на фальцет, он воскликнул:

- Чёрт побери, что это такое?! Я отказываюсь играть в дешёвом безвкусном

павильоне! Червяки под ногами, корявый скелет какого-то динозавра – фу, и

ещё раз – фу!

Непрерывно снимая селфи, он хмурился, улыбался, недоумевал и подмигивал,

старательно изображая весь спектр подвластных ему эмоций. И верещал о том,

что не позволит себя унижать даже самому именитому режиссёру, что знает

себе цену, и что жалкое бутафорное подземелье – совсем не то, что нужно для

зрелищной приключенческой мелодрамы.

- Хватит дурака валять, - он свысока глянул на двух других. – Подайте абсент,

включите софиты и... где здесь выход?

- Выхода нет, - спокойно пробасил лысый владелец зажигалки. – Как и входа.

Я, как всегда, невинно наблюдал за женской половиной полевой бани. Но в

этот раз что-то пошло не так и я странным образом очутился здесь. Что ж, буду

рыть подкоп. Нужно выбираться отсюда.

 

- Под-что-под-коп? Чем рыть?! Ч-чёрт! У меня встреча со стилистом, потом –

созвон с Бертоном, ланч с Моникой и съёмка рекламы брокколи!

- Сапёрная лопатка всегда при мне.

- Да пошёл ты со своей лопатой... в баню. А я только стащил портфолио

своего конкурента и тотчас свалился в эту дыру, – блондин развязной

походкой направился к львиному скелету, но прокатившийся по пещере

утробный рык, вмиг вернул его обратно.

 

Блуждающая блёстка сверкнула на серьге, коснулась лысины, заискрила в

пламени свечи. Державший её, высокий мрачный брюнет вмешался в разговор:

- Ситуация патовая. Я лишь припугнул выдуманным пророчеством одну

чересчур независимую особу, и в результате - оказался тут. Как опытному

медиуму, мне придётся прибегнуть к помощи духов, - он закатил глаза и стал

раскачиваться из стороны в сторону.

- Не, ну это просто сумасшедший дом! - блондин захохотал и сделал селфи с

медиумом.

- Грунт очень твёрдый, - лысый смахнул пот со лба.

- О, дух древней пещеры, явись, помоги выбраться из ловушки. Преклоняюсь,

возвеличиваю, призыва-а-ю! – медиум поднял свечу и его чуб, встав дыбом,

потянулся к пламени.

Запахло палёным, свеча погасла, телефон прощально пикнул. В кромешной

тьме, сквозь глухое шарканье лопаты, откуда-то издалека доносились звуки

обычной земной жизни: капель неисправного крана, гул пылесоса и пение в

душевой кабине, кошачьи вопли, жужжание майских жуков, прыжки резинового

мячика по кафелю... и вдруг лопата звякнула.

- Смотрите – кувшин, - лысый щёлкнул зажигалкой. - В нём какие-то кости,

птичий череп, гвоздь.

- Ужж-пшш-брахш-пыхх-чшш, - зашипел брюнет на непонятном языке.

- Господи! Каюсь во всех грехах, клянусь порвать с Джеком, жениться, вывести

непотребное тату с задницы и треть гонораров пожизненно перечислять в

хоспис.

 

Медиум с мертвенно бледным лицом замер на мгновение, а потом заговорил

низким загробным голосом:

- Ощущаю гармонию и блаженство, присутствие светлой сущности и благих

мыслей. Нам ниспослана жертвенная чаша с цыплёнком – слабым, не

способным постоять за себя. Проклятье наложено на тридцать трёх грешников,

причинивших боль и страдания другим людям. Их имена начертаны на глиняном

сосуде, обожжены огнём и преданы забвению: Конрад – продавший дочь в

рабство, Йонис - изменивший метрику чужого ребёнка, Полли – задушившая

собственную мать, Риз – пустившая поезд под откос, Барни – торгующий

чужими секретами, Лори – давшая в суде лживые показания, Холланд –

укравший право на счастье у брата-близнеца...

 

- Господи, что всё это значит?! Прекратите! Я больше не могу - боюсь услышать

своё имя. Стоп камера! Я изменюсь, исправлюсь, стану другим. Я умею печь

ватрушки, стричь собак, устраивать детские праздники, - блондин закрыл лицо

руками и зарыдал по-настоящему.

- Буду копать дальше.

- О, дух древней пещеры! Благодарю тебя и отпускаю. Каждый вернётся к себе,

но уже не будет прежним, - медиум тряхнул головой и погладил опалённую

щетину на месте своего чуба, –Совершивший ошибку однажды, может не

допускать их впредь. Совершающий же ошибки одну за другой, рано или

поздно превратится в подобие жертвенного цыплёнка, погребённого и забытого

в старом глиняном кувшине.

 

Блуждающая блёстка вспыхнула на острие сапёрной лопаты, прожгла

крошечную лазейку в толще стены и та сдалась, стала раздвигаться - сначала

по чуть-чуть, потом всё шире и шире. Пещерный лев обрёл свой истинный вид

и, утробно рыкнув, тоже стал массивными лапами разгребать подкоп. А колония

летучих лисиц стремительно ринулась за мерцающей блёсткой, оставляя за

собой спасительный туннель до самого-самого верха.

 

* * *

Город, окутанный ночной темнотой, спал и только краешек луны и четыре

приоткрытых окна в высотном доме горели ночными маяками.

У одного из них стоял лысый мужчина и, щелкая зажигалкой, думал о том, что

полжизни провёл в казармах и гарнизонах, и что сейчас как никогда ему

хочется наблюдать любимую женщину не тайком в полевой бане, а у себя дома

– в окружении желанных детей, цветущей герани и пары больших

породистых собак.

 

На подоконнике второго окна сидел популярный актёр с крашеными белыми

волосами и серьгой в ухе. Его сосредоточенное хмурое лицо подсвечивал экран

мобильного телефона, из которого он беспощадно удалял ненужные контакты.

 

В третьем мерцали свечи. Знаток оккультизма и спиритических сеансов

полулежал в кресле. Он искренне тревожился о том, не слишком ли довлеет над

своими доверчивыми посетителями, и не берёт ли на себя больше, чем

положено простому смертному.

 

А у самого верхнего окошка девочка-подросток фантазировала и рисовала. В её

альбоме оживали лохматые сколопендры и натечные колонны, летучие лисицы

и необыкновенной красоты пещерный лев. Карандаши юной художницы были

не просто яркими - они рассыпали удивительные блуждающие блёстки и на

чудесные рисунки, и на её длинные пушистые волосы, и вдоль полосы лунного

света, льющегося в детскую комнату... и ещё в самых неожиданных местах...