Тишину рыбалки нарушил тяжёлый, граничащий с отчаяньем, вздох моего деда.

— Дед, ты чего? — я не на шутку встревожился.

Старик не страдал унынием. И дни, когда у него было плохое настроение, внушали определённую тревогу.

— Да я тут мысленно перебрал жизнь свою, и вдруг осознал, что по-настоящему счастлив-то и не был.

— То есть? — не понял я.

— Нет, нельзя, конечно, сказать, что вся моя жизнь – это сплошная чёрная полоса. Были времена, когда чувство радости буквально раздирало меня изнутри.

— Вот, — подбодрил я старого человека.

— Но сейчас-то я понял, что это было обманчивое чувство. Неправильное. Мнимое счастье.

— Обоснуй.

— Вот смотри: несчастье бывает двух видов. Первое – мои собственные ошибки, неудачи, потери. С этим всё предельно ясно и понятно. Они были. Они чернили.

— А второе? — я даже не знал, что можно ожидать от его рассуждений.

— Удачи друзей, знакомых, коллег. Они вызывают зависть, досаду и чувство собственного неудовлетворения. Да, это грех, но мне скрывать уже нет резона. На пороге вечности. Вот их несчастья и становились мне в радость. Глупое чувство. — Он снова тяжело вздохнул.

— А как же твои собственные успехи? Победы. Удачи. Разве не было их? Разве они не приносили тебе истинного счастья?

— Я ни с кем не делился этими мгновениями счастья. И потому, оно не может быть истинным. Эгоисты не способны вкушать благодать. Вот и получается, что по большому счёту, истинного счастья я так и не познал.