Как некстати эта твоя командировка, Стёпа, – Вера аккуратной стопкой укладывает вещи мужа, уезжающего с дачи прямо в аэропорт. – И Дашка огорчится, что тебя не будет у неё на дне рождения.

– Я позвоню ей, и ты поздравишь от нас обоих. Вера, давай всё же поедем отсюда вместе, я завезу вас с Чушкой домой!

– Не, не, я останусь! Утром пойду соберу ягоды для Даши!

Упомянутый Чушка, пёс по имени Чак, внимательно следит за приготовлениями, готовясь по первой же команде занять своё законное заднее сидение.

– А Чак в это время побудет в доме, – говорит Вера псу и ободряюще треплет его по загривку, – потом мы спокойненько уедем на электричке. Да, Чушечка? – в ягоды его не берут, только – по грибы.

Набрать в подарок подруге корзинку обожаемой ею брусники Вера задумала сразу, как только обнаружила в себе чудесную способность ходить в лес без провожатых. Почти как Вероника Сергеевна! Бесстрашием пожилой соседки она всегда восхищалась и даже немного завидовала той. Сама она леса вроде бы и не боялась, но отправиться туда в одиночестве до некоторых пор было выше её сил.

И вот однажды Вероника позвала Веру с собой. На большой заново зарастающей вырубке с чёткой каймой окружающего леса, сразу у кромки, начинался черничник. Ровный свет пасмурного дня подчёркивал простую, понятную завершённость открытого пространства. Заблудиться здесь было невозможно! В тот же день Вера дала себе слово как-нибудь вернуться на приглянувшееся место, испытать себя, преодолеть…

И всё! И отпала необходимость вечно искать компанию или упрашивать Степана пойти с ней по ягоды. «Схожу-ка я сегодня на вырубку», – будничным тоном независимой ягодницы говаривает она теперь в иной погожий денёк…

 

Спустившись с железнодорожной насыпи, Вера привычно преодолевает вязкую жижу по уложенным толстым жердям, ныряет в лес. Настороженно оглядывается и ступает на хлюпающую во мху тропинку… Тонкоствольный лес и сырость вскоре сменяются крепкими, широкими берёзами, елями и твёрдой почвой под ногами. Всё явственнее становится просвет…

А вот и вырубка, её левада! Озарённые солнечным светом молоденькие деревца, редкие налитые ягоды на прозрачном безлистном черничнике, сплошной зелёный пояс со всех сторон… Вера полна жадным желанием успеть вобрать в себя всё это, пока солнце не коснётся высоких вершин и они не начнут укладывать на землю контрастные тени.

Она спешит к песчаным грядам, на которых расстилаются низкие кустики брусничника, и к мшистым низинам, где под густыми шапками нетронутых кочек прячутся обильные красно-бордовые залежи. Методичный кропотливый сбор доставляет удовольствие, приводит к состоянию умиротворения. Она это любит, не случайно её дизайнерские работы всегда отличаются тщательной отделкой мельчайших деталей…

Мысли блуждают бесцельно и, не успев ни на чём задержаться, разлетаются и исчезают, как выпущенные на волю мыльные пузыри. Но вот Вера думает о Даше, о том, что соскучилась по ней. Всё лето та проработала в детском лагере на черноморском побережье, да и по возвращении им всё никак не удаётся состыковаться. А у неё ведь там, похоже, происходит что-то такое-этакое... Обещала рассказать при встрече, намекала на какой-то сюрприз.

Сдружились они в седьмом классе, в пору тайных влюблённостей, сокровенных девичьих мечтаний. Вере всегда было легко с открытой, доброжелательной Дашкой. Только однажды… Угораздило же её тогда, во время студенческой практики, влюбиться по уши в этого Эдика, парня из исправительной колонии! За год до освобождения. Ожидая его, Даша, как сомнамбула, не видела тревоги близких, не слышала ничьих осторожных предостерегающих слов… Радость же оказалась не долгой, пронеслась, как мимолётный сон: почти сразу после своего приезда Эдуард внезапно исчез, не оставив никаких объяснений. Вот тут Даша и замкнулась. Осунулось и будто окаменело её всегда живое выразительное лицо, и всем своим поведением она не допускала ни малейших вопросов. Даже Вере в том, что Эдуард их с мамой ещё и обворовал, призналась лишь спустя полтора года… Пять лет прошло с той истории…

В округлую устойчивую корзинку со слегка загнутыми внутрь краями – заказанную специально для этого случая! – Вера собирает для Дашки самые лучшие, самые зрелые ягоды. Неподалёку копошатся в кочках пёстрые, сверкающие голубыми пёрышками сойки. Вокруг – безлюдье, тишина и широкое чистое небо… Лесная сказка, царство Природы… А вот и трон! Она садится на тёплый, серый в трещинах пень, подставляет лицо солнцу, расстёгивает куртку и оттягивает стоячий ворот футболки. Как приятно распрямиться, свести вместе лопатки, снять наконец сапог с ноги, ухнувшей, как в преисподнюю, в бездонную щель с водой… В кармане оживает телефон.

– Пора домой! – звучит короткий приказ.

– О, привет! Ты угадал, я ещё на вырубке. Фотку получил?.. Стёп, ты не представляешь, какая здесь сегодня благодать!.. Корзинка? Почти полная! Вот Дашка-то возрадуется! Чунечка? Спит без задних ног на диване, я уверена…

Солнце касается леса в положенный срок. Ещё несколько мгновений – и рядом станет темно, как будто выключат яркую лампу. Она не любит этот момент и тотчас начинает собираться домой, хотя и уходит почти всегда с сожалением, со смутным ощущением, что чего-то ей немного не хватило…

 

Затемно Вера с Чаком выходят из электрички и вливаются в городской круговорот. Вместе с толпой они плавно перетекают с высокой платформы к длинному наземному переходу; в едином потоке перед грозным строем осаженных железных коней перемещаются на другую сторону широкого проспекта. Троллейбусы, автобусы, маршрутки вереницей подкатывают к остановке. Шуршанье шин, скрежет тормозов, людской говор и прочие звуки растворяются в шуме большого города…

И Вера решает пройтись пешком по боковым зелёным улицам. Первые числа сентября всё не отпускают летнее тепло. А невидимый художник, предвестник многоцветья, уже мазнул по ясеням и липам золотистой краской, она сияет в свете фонарей. Прохожие попадаются редко, и на обычно оживлённой дубовой аллее тоже малолюдно.

Прогулки с Чаком на большие расстояния ей не в диковину. Игры, повторение уроков послушания и всевозможные трюки приносят радость обоим… Подброшенного в приют щенка неизвестных кровей Вера и Степан взяли к себе полуторамесячным. Воспитанием любимого питомца занимается, в основном, Вера, и у неё это хорошо получается, несмотря на то что в клубе своенравный Чак считается проблемным. Выручают явные способности и проснувшийся живой интерес к дрессировке. Раньше Вера не могла бы даже представить себя просиживающей целое воскресенье на семинаре по собачьей психологии! Теперь она добивается того, что двухлетний красавец овчаристо-лаечного вида ловит её команды на лету! Ну, почти на лету. Иногда всё-таки верх берёт ретивое…

До дома остаётся совсем немного, когда возникают зловещие силуэты бродячих собак. Она боится таких встреч и всегда специально обходит соседнюю улицу, где за синим забором заброшенной стройки живут бездомные псы всяких мастей. Иногда к Вере с Чаком приближаются один-два, но сейчас…

Собак десять, не меньше. Они безмолвно движутся лёгкой рысцой, растянувшись лентой по ширине перебегаемой улицы. Вера оглядывается – никого, кроме молодого человека, мимо которого они только что проходили. Он всё ещё занимается колесом у своей машины. Его присутствие чуть-чуть успокаивает, но ненадолго, струящийся по спине противный холодок никуда не девается. Хочется поскорее скрыться, однако Вера не прибавляет шаг, чтобы не привлечь к себе внимания… Вдруг три пса отделяются от общей массы. Приближаются… Вера напрягается, на мгновение опускает корзинку и быстро шарит в кармане – перцового баллончика нет! Чак лает, и троица несётся к ним, как подстёгнутая, а за ней разворачивается вся стая! Сердце бешено колотится, во рту пересыхает… Прямо на них летит свора собак! За несколько метров псы притормаживают и начинают яростно облаивать. Вера жмётся к столбу, стремясь защитить спину, и во всю мочь кричит: «Фу! А ну, пошли отсюда вон! Нельзя! Убью!..» – без разбора всё, что приходит в голову… Парень всё ещё у машины. Но что же он – как истукан?! Ведь близко же, рукой подать, мог бы хоть что-нибудь сделать! Крикнуть, бросить камень, палку! Так нет! Он выпрямляется; взглянув на них, садится в машину и… уезжает! Козёл!.. Перед Верой – клыкастые пасти, ощетиненные спины, сзади – верещащая мелюзга… С трудом удерживаемый Чак рвётся в бой… Не прекращая крика и не выпуская из поля зрения собак, она нагибается, делает вид, будто достаёт что-то с земли… Срабатывает! Это или что-то другое, но словно по команде, псы враз смолкают, опускают морды и убираются восвояси…

Веру трясёт. Она снимает рюкзак, усаживает около него Чака и, собрав часть просыпавшейся брусники, опускается рядом. Чак тычется в лицо, тоненько поскуливает и быстро лижет ей щёки, лоб, нос, всё подряд. Вера обхватывает родную шерстистую шею и, уткнувшись в горячее пёсье ухо, разражается слезами.

 

Даша просила прийти пораньше, до прихода гостей. Вручая подруге неполную корзинку, Вера шутит:

– Остальное съели собаки! Фигурально. Вчера, представляешь, чуть не напали бездомные, стая от синего забора, думаю. Окружили нас с Чаком! В общем, потом расскажу…

– Ужас какой! Но с тобой ничего не случилось? А Чак как?

В это время из соседней комнаты, покручивая на пальце брелок, выходит тот самый парень, молчаливый свидетель её встречи с собаками! Как под воздействием гипноза, Вера застывает на месте и не слышит, о чём говорит Даша.

– Вера! – Даша повторяет свой призыв. – Я хочу вас познакомить, пока все не собрались. Вера! Это Олег, мы с ним решили пожениться. Знакомься! – она подталкивает подругу к своему жениху и весело смеётся.

Тот «тип у машины», как она называла его в телефонном разговоре со Степаном, – Дашкин жених?! Эта невероятная новость бьёт как обухом по голове! Сделав над собой усилие, она протягивает руку:

– Очень приятно.

– Олег, ты только послушай! Вчера на Веру с Чаком…

– Даша! – обрывает Вера резко. – Я не хочу сейчас об этом вспоминать! Не надо!

– Вера, что такое?

– Да ничего, ничего, не очень хорошо себя чувствую… Всё, прошло! Не беспокойся!

Может ли он в причёсанной, подкрашенной кареглазой девушке в нарядном платье признать вчерашнюю насмерть перепуганную «собачницу»? Она считает, что вряд ли – её знакомые по собачьему выгулу, да и она тоже, нередко попадают в смешные ситуации, не узнавая друг друга в «цивильном» платье.

Он непринуждённо себя ведёт, удачно шутит, у него приятный голос и обаятельная улыбка. Одним словом, хорош! Но Вера помнит то холодное, если не сказать – преступное, равнодушие… Даша успела ей сообщить, что Олег компьютерщик, работал в том же лагере, что и она. Вместе они, как говорится, хорошо смотрятся. Дашка за лето очень похорошела. Тёмные вьющиеся волосы красивыми полукольцами лежат на плечах – вот что значит морской воздух! Голубые глаза на загорелом лице выглядят посветлевшими, какими-то русалочьими, таинственными. И – счастливыми.

Как она могла бы сейчас радоваться за подругу… Ещё вчера днём всё было лучезарно, нынче свет внезапно превратился в темень… как на её вырубке. Там она попросту уходит домой… А здесь… Вере хочется немедленно рассказать Даше, как наплевательски отнёсся Олег к происходившему рядом, как пальцем не пошевелил, чтобы помочь, фактически – бросил человека в опасности! Но она боится вот так с ходу вихрем негодования ворваться в Дашкино радужное настроение... Боится навредить… Значит, воды в рот набрать? Не будет ли от этого ещё больше вреда? И чиста ли будет совесть перед подругой? А что, если тот момент был как раз моментом истины? Вера теряется, она полна сомнений. Уверена только в одном: о том, что Олег и есть тот тип у машины, Степану знать не надо, пока. Он такого не простит…

– Вера! – около неё стоит Даша. – Ну, ты чего сегодня такая? У тебя всё в порядке? Идём пить чай! Олег выдвигает для неё стул, поднимает оброненную салфетку… Приглашает танцевать. Ни слова, ни жеста, ни хотя бы озадаченного взгляда – ничего, говорящего о том, что он её узнал... Похоже, и впрямь не узнаёт…

Среди гостей есть приятель Даши и Олега по черноморскому лагерю, вместе они рассказывают забавные истории о тамошних приключениях, перебивают, дополняют друг друга интересными подробностями. Вера тоже могла бы рассказать одну «забавную» историю, не будь здесь её героя. Его присутствие ей вообще мешает. Она пока не знает, как вести себя с ним, ещё слишком близко, живо вчерашнее. Неприязнь, смятение сковывают, не дают ей с открытым сердцем участвовать в общем празднике, как, к примеру, путешественник с засевшей в ступне занозой не может всей душой наслаждаться красотами природы…

 

Через несколько дней Вера со Степаном и Чаком прогуливаются по дубовой аллее. Осень не успела устлать землю шуршащим ковром, набросать под ноги коричневых плодов – лишь лёгким намёком на угасание чуть-чуть высветлила фигурные листья пока ещё густой кроны.

И как отрадно бывает в это время в лесу! Вера уже намечает поход на вырубку за поздними опятами, а все вместе, втроём, они собираются в дальний лес, за три оврага, по грибы для соленья.

Этим вечером супруги возвращаются от Даши, устроившей совместный ужин для знакомства Олега со Степаном.

– Хороший парень, я рад за Дашку… – делится впечатлениями Степан.

Вера довольна, что сдержалась и не открылась мужу. Хоть камень за пазухой и тяготит, она всё же принимает твёрдое решение ничего не говорить и Даше. Во всяком случае, пока… А вот с Олегом в ближайшие же дни непременно объяснится! Пусть он знает, что в тот злополучный вечер девушкой с собакой была она. Пусть знает, как она относится к той ситуации, что о нём думает. Пусть знает… Но больше всего на свете она сейчас хочет, чтобы оказалось, что там, у машины, был кто-то другой, например, брат-близнец, двойник или, наконец, чтобы Олег привёл какие-то убедительнейшие доводы, оправдания… Растопил бы, развеял, разрушил напрочь преграду, на которую она всё время натыкается, когда хочет от души расхохотаться над его шуткой или когда на сердце теплеет при виде Дашкиных счастливых глаз… А как всё получится на самом деле…

– Поживём – увидим, – произносит Вера вслух.