Неестественно как-то лежит голова, Отрываю ее от подушки, На меня со стены, запыленный едва, Так задумчиво смотрит Пушкин. Я гляжу на него, я слегка удивлен, Он как будто бы все уже знает. И ему я внимаю, а может быть он Говорить так со мной желает. - Здравствуй Пушкин, великий российский поэт, Сколько лет, сколько зим. – Двести двадцать. - Ты когда появился на свой белый свет, Я еще и не думал рождаться. Ты тогда от столицы еще не устал, Еще не было дома на Мойке, В своем Болдине так неудачно застрял, Как и я на больничной койке. Два-три томика чьих-то хороших стихов Под рукой оказались всего лишь. Ни тетрадей тебе, и ни дневников – Чем теперь ты себя заневолишь? Представляю, как ты из газеты узнал О введенье для всех карантина, И стоишь ты как прадед твой Ганнибал, На груди сложив руки картинно. Вот такая у нас получается речь, Все понятно, конечно, и ясно! Ну, тогда остается тебе только лечь И смотреть в потолок безучастно. Сам себе же устроил нежданный курорт, А в Москве осталась невеста. Что, Сергеич? Халера! Возьми ее черт! – Карантин в родовом именье. Вот и я тут с утра вставать не спешу, И себя не сильно тревожу. Вот такой уж лентяй, я ведь тоже пишу, Как и ты – на кровати лежа. Может, это конечно, просто хандра От какой-то усталости вечной, Только вдруг начинаю писать до утра Вдохновенно и безупречно. И течет бесконечная слова река, И откуда она, я не знаю. Но бежит и бежит по странице рука, Не имея конечного края. И больничная койка – письменный стол, Служит верно мне, как Санчо Панса. Я впервые в себе это чувство нашел - Потрясающего романса! Так и ты в своем Болдине чудо явил, И среди этой чертовой неги Стихотворный фонтан вдохновенно забил – Был дописан бессмертный «Онегин»! Было дело в Михайловском – там «Годунов» Неплохим получился, конечно, Но такое обилие новых стихов Только здесь написал ты навечно. Вот такая случается в жизни игра, Разве что-нибудь предугадаешь? И в смертельном бою, и на шумных пирах Никогда ничего ты не знаешь. От балов и ночных возлияний аорт Не искал же ты уединенья. Вот такую, Сергеич, холеру несет Карантин в родовом именье. Ай да Пушкин, писатель прославленный мой – Мысли тянуться клином утиным. Славный случай у нас получился с тобой, Он становится хрестоматийным. Незаметное время накинуло плат, Наших взглядов коснулась полуночь… - А тебя как зовут? – Пушкин щурит свой взгляд. - А, зови меня просто Сюрич. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
