ФЕДОТ - ДА НЕ ТОТ

 

Да, наслушался я за время пребывания у родственников, в деревне, разных историй... И сейчас хочу рассказать еще одну. Правда, может не слишком курьезную, но, слушая которую тоже можно улыбнуться, а моментами и задуматься...

А случилась она в деревне, соседней с той, в которой я наслаждался «идиллией тамошней жизни».

Живет там Федот-балагур и весельчак, с женой, а до этого - и с тещей, в одном доме. И с женой вроде ладил, а вот с тещей не совсем, ну не нравился он ей, и все тут, потому с ней скандалит… Ну, а после, начинает и с женой, которая под напором своей мамы тоже принималась бранить своего мужа. Тогда тот уходил из дома, хлопая громко дверью, и упивался с друзьями, а то и один, как он выражался: «в стельку»,- был сапожник, и сапожник неплохой, кроме этого он и шапки шил, да и портной хороший. И мог бы немало зарабатывать и жить безбедно, но из-за этих частых скандалов, а потом и попоек с друзьями, все у него валилось из рук, и в таком состоянии он уже был не работник... Приходя, домой, вернее сказать - приползая, он заставал дома, тихо плакавшую жену и злющую на него "надутую" тещу. Доползая до дивана, он заваливался, не раздеваясь и громко храпя, спал до самого утра, а утром, его принимались прорабатывать и пилить, и начиналось у него все с начала...

Теща постоянно ругала свою дочь за то, что та вышла за такого замуж, а ведь говорила ей, что не пара они и коль начал пить, то не исправится, а чтобы не портить жизнь смолоду, советовала бросить его. Красивая, мол, молодая еще и найти себе можно мужика, и посолидней, и побогаче, но та не хотела с ним все-таки расставаться. Может быть, и любила его по-настоящему, знала, что и он ее любит, но он просил ее, жить отдельно от ее мамы, ведь он-то не живет, же со своей, хотя она очень больна и больше нуждается в присмотре. Тогда и жизнь у них пойдет по-другому, и пить ему не надо будет, и заживут они счастливо, убеждал он жену. Но ей жаль было уходить от своей мамы, привыкла она жить рядом с ней и - слушаться ее во всем. От того и замыкался этот круг, который они с мужем никак не могли разорвать...

И вот решила теща со своими подругами проучить зятя, отучить от пьянок. Если не отучить, то добиться, того, что он, обидевшись, сам оставит бедную доченьку в покое, а там дальше, гляди и найдет она свое счастье настоящее. Уговорила она и дочь помогать ей в «кознях» своих, мол, для ее же счастья... В один из дней, когда Федот, бесполезно заливал вином свою неустроенность в жизни, теща занесла с подругами в дом, обшитый, и как положено оформленный гроб, денег не пожалела, и спрятала его пока. Приготовили еще кое-что для своего спектакля, и стали ждать Федота. Он как всегда почти приполз, но улыбался и шутил с тещей и женой, увалился в своей комнате на кровать и крепко уснул. Вот тут и началось...

Теща быстро сбегала за подругами и вместе с ними установила гроб посреди комнаты. Уложили Федота, зажгли на гробе свечи и, взяв в руки, тоже горящие свечи, уселись вокруг гроба. Дочь в траурной одежде уселась у изголовья, а теща, намазав мелом, лицо и руки, надев на себя черный балахон, натянув на голову капюшон так, чтобы Федот не узнал ее, взяла в руки косу и встала у ног зятя, лежащего в гробу. Ждать пришлось очень долго, они уже успели попить чаю с домашними пирогами, их и самих клонило ко сну. Но Федот, пошевелился, что-то пробурчав, и открыл глаза. Взглянув на тещу в облике смерти с косой, он от неожиданности вздрогнул, и перекрестился, проговорив:

- О Господи! Допился, что ли, уже?

Потом, протерев глаза, он снова взглянул на нее и спросил:

- Ты-то кто? Или у меня уже белая горячка?

- Нет, милый, я не горячка, а твоя смерть, - проговорила теща полушепотом, изменяя голос, и постучала точилом о лезвие косы.

Федот, помолчав, огляделся вокруг. Увидев, сидящих в скорбных позах со свечами в руках, и свою жену в трауре, со слезами на глазах, спросил ее:

- Ничего не понимаю, жена, что это за спектакль? Я умер, что ли?

- Умер Федот, умер ты, - поспешила ответить теща-смерть, - а жену можешь и не спрашивать, ведь она ни тебя, ни меня не слышит... Ты уже в моем мире, как вы, смертные, называете – «Ином».

- А где, моя дорогая теща? Увидеть бы ее на моем месте, будь она не ладна, так я бы на радостях, и пить бросил...

Теща от таких слов аж поперхнулась и чуть не запустила косу в зятя, но сдержалась все же, ответив:

- Она вроде пошла, с мужиками договариваться на завтра могилу для твоего бренного тела копать, а вместо тебя ей еще рано. Это ты допился... Вот, если хочешь, можешь последний раз выпить, пока на тот свет совсем не перешел. А то закопают тебя, бедолагу и пьяницу горемычного, и душа уже от тебя навсегда уйдет...

С этой выпивкой она начала переигрывать, но ей нужно было, чтобы он уснул снова и закончить этот маскарад... А он пусть думает, что приснилось ему, и поэтому предложила выпить стакан вина с подмешанным в него снотворным. И так она хотела проделывать несколько дней подряд, надеясь, что зять задумается, бросит пить и станет покладистым...

Федот снова замолчал на некоторое время, потом, ощупав себя, протянул руку к пламени свечи, резко отдернул ее назад, и сложил обе руки на груди, как это делают обычно покойнику.

В это время, мимо дома, шатаясь и спотыкаясь, держась за забор, плелся непроспавшийся с глубокого похмелья Ленька – друг и собутыльник Федота. Увидев свет в окне, он решил, зайти к другу, в надежде опохмелиться, но никак не мог отыскать калитку. Продвигаясь вдоль забора, ощупывая каждую штакетину, падая на землю и матерясь, наконец, наткнулся на калитку, вошел во двор. Упав у крыльца, он полежав некоторое время, стал взбираться по ступенькам на четвереньках. На самой верхней ступеньке уткнулся головой в лежащего пса, который уже хорошо знал Леньку – не первый же раз тот приходил к его хозяину. Пес слегка завилял хвостом и повернув морду, лизнул Леньку, тот подняв качающуюся из стороны в сторону, как у грудного ребенка голову и не различая в темноте кто перед ним, заговорил заплетающимся языком:

- О, инепонял, кто здесь? Ты шшштоли ллежжжишь, а? Че, нннепускают? Теща, да? Ну ты посмотри мммигера старая… Шшто делает? Это же надо так нннад чччеловеком изизздеваться. Эй! Ты, ссстарая мммигера, нука открой! Это чистый произвол, сссовсем стыд потеряла, ррродного зятя на улице, спать оссставила, как собаку, ннна крыльце, под дверью сссобственного дома … Ну ка открой сказал! А ты-то жена его кккуда смотришь? Ррродного мужа, такого мммужика, как собаку …Ээхх! Фффедот! Ща я, тебе помммогу, мы их зззаставим уввважать мммужж, ммужжжика в доме. Хто хозяин, в конце концов, ты, кормилец, или теща? А ну, давай подымайся, где руки? Обнимай меня за плечи, ща я, обхвачу тебя, ну-ка пррробуем…

И, он начал хватать пса за лапу, пытаясь положить ее себе на плечи, другой рукой обнимая пса, начал делать попытку подняться на ноги вместе с «другом». Псу, конечно, не понравилось грубое обращение пьяного друга хозяина, у которого к тому же воняло, очень противно изо рта. Ну, не понять ему «добрых» намерений этого человека для своего друга, а сказать не мог бедный пес, что тот перепутал … Он зарычал и, вырвав лапу из рук Леньки, отскочил в сторону, а Ленька не удержал равновесия и «считая» ступеньки скатился на землю.

- Ннну осссторожно же надо Федот, ты же меня с крыльца сссбросил. Ты думаешь, мне легко было зззабираться к тебе, по этим проклятым ступенькам, их че-то сегодня, как в городской многоэтажке… Ты новое крыльцо сделал что ли? Ступенек- то зря добавил… Ну, ладно, дай руку. Где ты? Ннну, помоги мне, Федот? Ты куда делллся-то? Ннникого ннневижу… Федот?! Поммм…Поммерещелось што ли? Или сплю я? Да вроде не сплю – больно же было по ступенькам катиться… Померещилось точно!

И он снова предпринял попытку взобраться на крыльцо и войти в дом. Наконец, уже на самом верху, ему удалось встать на ноги и открыть дверь. Держась за стены, чуть ли не вприсядку, он ввалился в дом и присел на полу у порога, опершись спиной о стену.

- Фффу… Наконец-то получилось… Фффедот! Я уже здесь! Ты уже спишь, или нет? Ну, наливай, если есть! Я, че то не нашел больше ссседня…

Но разглядев, наконец, гроб с Федотом и вокруг него людей в черном с горящими свечками в руках, осекся, не договорив, и тупо уставился мутным взглядом на присутствующих, разинув рот, пытаясь что-то понять… Потом встряхнул головой.

- Опять мммерещится штоли? Да вроде нет… Ннничево ннне понимаю… Это Федота дом-то, люди?!

-Тссс…

- Чщщщ…- Зашикали и замахали руками на Леньку старушки в черном. Федота, Федота! Умер он. Видишь, в гробу лежит красавец? Молодой-то какой… Вот уж горе, так горе…

- Как у,у,умер? – Заикаясь, переспросил Ленька. – Как умер? Че мммелите-то сплетницы хреннновы, вам лишь бы языки чесать от безделья?! Я же только сейчас, на кккрыльцо помммогал зззабраться! Или наоборот он меня …. Не! Обожди. Это не ему, кажись тогда помммерещилось, а вот нннедавно, у Ивана пили с ним, точно помню…

- Вот и допился он уже, а сейчас твоя очередь…

- Ннне дай Бог, - перекрестился Ленька, - и не надо жжжелать человеку плллохое … А, а это кто, с косой, такая страшная?

- Где? Мы не видим. Это, наверное, смерть пришла за Федотом…

- Тьфу, чепуха какая-то! Как это ннне вввидите? Она же рядом с вами ссстоит, я- то ее вижу…

- Это потому-что она за тобой, уже наблюдает и, если пить не бросишь, скоро и за тобой придет. И поведет тебя следом за Федотом…

-Свят, свят, свят! Тьфу, на вас! Нет! Помммоему я, все-таки сплю… Приснится же такой ужас! Брр…

- Так выпьешь, смертный, или так на тот свет и уйдешь? - спросила с нетерпением «смерть» у Федота, подняв со стула стакан с вином, сбросив с него черную тряпку.

- Эй! Давай я, лучше выпью, ему уже не требуется, а тут голова, аж трещит…

«Смерть» повернулась к Леньке и, сделав шаг, размахнулась косой.

- Сейчас она вообще с плеч слетит, и, трещать перестанет сразу. Потерпи немного, с ним вот закончу, доберусь и до тебя …

- Нет, нет, не надо, я пошутил! Я не хочу! – Заорал Ленька и отскочил в сторону, начав потихоньку пятиться к двери. – Да, шшшто же тут творится? Или сон или, правда, или я допился?! Извиннните, я пойду лучше, мешать не буду, кажется, я не вовремя…

Федот посмотрел на тещу, потом на свою жену и спросил:

- Так ты говоришь, что я уже мертвый? А может, я еще жив?

- Нет, ты не живой, а мертвый!

- Да-а-а... - протянул Федот. - А действительно, если я живой, то почему лежу в гробу? Ну, а если уж мертвый, то почему же я хочу с…ть?

И с этими словами он поднялся из гроба и, отряхнувшись, поднял взгляд на тещу и сказал, ухмыляясь: - Вот уж не думал никогда, что у меня теща и жена имеют такой талант артистический... Ах, какой спектакль! Любой театр позавидует такой постановке. Только ты, теща дорогая, могла бы и не надевать этот наряд смерти, для меня ты и так на нее похожа... И, значит, говоришь, что я мертвый, и жена меня не слышит? Ну, хорошо, жена, - я тоже не буду тебя слышать и для тебя буду действительно «мертвый», пока ты сама не придешь ко мне и не согласишься жить отдельно от родителей. А теперь прощай...Ленька, подожди меня, вместе пойдем! И он, помахав всем рукой, направился к выходу.

Но Ленька, увидев, что «покойник» встает из гроба и разговаривает, да еще и его зовет, выскочил на веранду, а потом на крыльцо, как ошпаренный.

- Нет, нет! Федот не подходи ко мне! Я не хочу, мне еще рано!

На крыльце споткнулся о собаку, больно ударив ее ногой, от чего та, от неожиданности взвизгнула, сама, испугавшись, и тяпнула зубами, его за ногу. Завопив на всю округу, от боли и ужаса он, полетел по ступенькам кубарем… Перевернувшись несколько раз через голову и упав на землю, вскочил на ноги, не переставая орать, кинулся прочь со двора, сразу почти отрезвев. Перемахнув через забор, зацепился рубахой за штакетину, но не оглядываясь, стал дергаться изо всех сил вперед, одновременно расстегивая пуговицы, стараясь освободиться и убежать от «того, кто держит», продолжая истерично орать, благим матом.

-Отпусти, отпусти! Я брошу пить, я буду жить, я не пойду с тобой! Ой, мамочки! Господи спаси меня, господи помоги мне! Сгинь нечистая, не трогай меня!

Рубаха разорвалась и он, вырвавшись «от тех, кто хотел забрать его, с собой», со всех ног помчался подальше от страшного места, продолжая вопить во все горло.

Добежал до оврага и споткнувшись, покатился, кувыркаясь клубком в низ, по склону, царапаясь о кусты и колючую траву. На дне оврага росли густые кусты, под которые и залег Ленька, чтобы хоть немного отдышаться и прийти в себя. Сердце колотилось – вот, вот вырвется из груди, учащенное дыхание никак не могло восстановиться, кровь в висках и ушах стучала, как метроном, настроенный на частые колебания маятника… И вдруг он услышал голос Федота…

- Ленька! Ты где делся, друг? Слышь? Ленька, ты че убежал-то? Иди сюда, пошли похмеляться, у меня припрятан пузырь! Ленька, да где ты? Ты че, испугался что ли, да вправду решил, что я умер? Это же теща-яга, спектакль устроила! Я- то живой! Ну, ты будешь пить, или нет? Ну, захочешь, приходи к Ивану, я, там буду…

Ленька, чуть сознания не лишился…

«О! Ишь ты, нечистая сила… Господи прости меня грешного, спаси и защити! Ищет… Как с собой забрать меня хочет… Ага! Так я и пошел к тебе, ушел на «тот свет», так иди себе, раз пора пришла, а я тут, пока неплохо поживу. О! похмелиться зовет?! Обойдешься и без меня «там»… Теща – спектакль … Живой он, видите ли, а в гроб лег, что по своей воле, отдохнуть?! Или вместе с тещей поиграть решил, вдруг любимым зятем стал что ли?! Пошел прочь нечистая сила! Сгинь, пропади…» После этих мыслей, перекрестившись несколько раз, немного отдышавшись и успокоившись, пока продолжал лежать под кустами, на дне оврага, прислушиваясь, к окружающим звукам. Федота, уже не было слышно, стояла ночная тишина, и лишь изредка какие-то насекомые шуршали в траве, да нудили над ухом комары. В небе вовсю светила полная, оранжево-желтая луна, похожая на большой свежеиспеченный каравай, из первого урожая пшеницы, от которого, так и хотелось отщипнуть кусочек… Ленька, почти совсем успокоился, хмельной угар «выветрился» из головы, она была чистой, но почему-то сильно болела. Уже полностью лежа на спине, он с удовольствием разглядывал звездное небо – волшебную скатерть самобранку, на которой находилась луна – каравай, кажется, в воздухе чувствовался волнующий и самый прекрасный запах свежеиспеченного хлеба.

«Дааа… А ведь хорошо-то как, быть живым и здоровым! И трезвым-то оказывается быть, совсем неплохо – все помнишь ясно и замечаешь то, что раньше не замечал, - это небо, эти звезды подмигивающие мне, такую огромную красавицу-луну и эту тишину… Как же я мог не замечать окружающую меня красоту! Собственно, как бы я что-то замечал хорошее, если почти каждый день ходил-то не разбирая, не видя дороги, почти ползая после пьянок, а просыпаясь – одна мысль – похмелиться… А жизнь, то, так прекрасна, мы же неразумные, ее меняем на эту горькую отраву, которая дает какие-то приятные ощущения, только на короткое время, а за эти ощущения отравляет нас, требуя все большего употребления ее, проклятой, делая нашу жизнь горькой и невыносимой, которую мы, потом уже и не способны ценить… Вот, как я, к примеру, раньше и сегодня, до этого случая… Но, все-таки, что же это было? На самом деле Федот умер и я, все видел, как есть? Но причем здесь смерть с косой и покойник, встающий из гроба? Скорее всего, просто допился до «белой горячки», и начинает, «съезжать крыша», а ведь я, такой молодой – жить, да жить… Дааа … Пока не поздно, надо ехать в город, и лечиться, или совсем пропаду, лечиться, ведь, никогда не поздно и начать новую жизнь, главное твердо решить и захотеть этого…

Так размышляя о случившимся и о своей жизни, незаметно для себя, Ленька уснул. Проснулся неожиданно, вдруг, от какого-то шуршания у его головы, вздрогнув, вскочил на четвереньки, но увидев в лунном свете ежа, от испуга, свернувшегося в клубок, успокоился. Проведя по колючкам пальцем, Ленька улыбнулся, и глубоко вздохнул. «Тоже прячешься, что ли от кого, или наоборот охотишься на кого?» Сколько времени проспал, Ленька не знал, но еще было темно, хотя луна уже находилась над противоположным склоном оврага.

«Ну, что же? Пора выбираться из этой ямы…» При этом слове он невольно вздрогнул и поправил себя: «отсюда выбираться, да идти домой, а завтра, как и решил, или высплюсь, да утром послезавтра поеду в городскую больницу, на лечение. Иначе…» Выбравшись из оврага, огляделся по сторонам, закурил, жадно затягиваясь дымом и с шумом выдыхая, зашагал домой. Пройдя несколько шагов, вдруг услышал вдалеке голоса, Федота и еще кого-то:

-Да, сам не знаю, куда он подевался. И дома нет. Надо поискать его …

Ленька встал как вкопанный и даже сигарету выронил изо рта, спина и руки покрылись холодным потом.

«Господи! Он, меня продолжает искать, да уже не один, с ней наверное… Как хочет, с собой забрать, но я же еще жив? Скорей бы рассвело, может они белого света испугаются, да исчезнут… Ничего не понимаю, такие были чистые, хорошие мысли, тишина, красота и вдруг опять этот проклятый, и его голос… А может я, все-таки сплю, и вижу сон страшный, да проснуться не могу, а вдруг так и не смогу проснуться? Или это страшная действительность? А может… Да, скорее всего – приступ «белой горячки»? Точно! Надо, прямо сейчас бежать к фельдшеру, он вызовет скорую помощь и пусть меня, срочно везут в больницу, пока «крыша вместе с чердаком не съехала»…».

И он рванул бегом, не оглядываясь к дому фельдшера, который стоял почти на краю поселка. Добежав до калитки, хотел войти в нее, но из будки выскочила с лаем собака. Тогда он оббежал с другой стороны и перелез через забор. Хорошо собака, была на цепи… Подошел к окну и постучал. Никто не отозвался. Он постучал сильнее, кто-то в доме забурчал и зажег свет. Потом свет загорелся на веранде и послышался недовольный голос фельдшера:

- Ну, кто там, в такое время, что случилось?

- Димыч! Это я, Ленька!

- Ленька, мать твою… Чего ты шарахаешься по ночам? Честным людям, спать не даешь? Знаешь сколько время?

- Нет, не знаю! Я знаю сейчас одно-ты срочно нужен!

- Кому?

- Мне! Нужно вызвать «скорую», причем срочно! Человек совсем пропадает!

- Не понял, кому скорую? Кто пропадает? – переспросил фельдшер-Димыч, выходя на крыльцо.

- Мне Димыч! Мне скорую! Я пропадаю!

- Ну, ёкарный бабай, Ленька, да ты совсем охренел, мать твою! Я тебя сейчас вдоль хребта коромыслом, такую скорую помощь окажу, сразу от всех болезней вылечишься! Совсем уже совесть пропил, алкоголик несчастный! Ты, что уже гонишь от пьянки что ли?

- Гоню Димыч! Гоню, правда! Мне нужно срочно в больницу, ты прав, допился я! Уже «белая горячка», «крыша едет»! Димыч, гоню…

- Я и вижу…

- Ну правда, Димыч! Надо скорую, вызови срочно, умоляю тебя, пока не случилась беда страшная! Пока «чердак» совсем «не съехал», «белая» у меня!

- Да, что ты выдумываешь? Наверное, опохмелиться сильно хочешь, а достать, нигде не получилось…

Разве я, когда-нибудь просил у тебя, если даже не было выпить? Мне, правда, очень плохо, срочно в больницу меня надо…

- Ладно, рассказывай, что стряслось?

- Голова болит очень…

- Заметно… Дальше, что?

- Зашел к Федоту, а в доме гроб стоит - и он в гробу, старушки в черном со свечами, а рядом смерть стоит с косой, страшная такая…

- Да, что за чепуху ты мелешь? Дальше, что?

- Дальше еще пострашнее будет. Представляешь: Федот заговорил…

- Чего?

- Федот-покойник, заговорил, и вдруг встает из гроба и ко мне… Еле вырвался, за рубаху уцепились вдвоем, или кто-то из них, а вначале за ногу так хватанули, думал оторвут, а рубаха, вот, видишь разорвана…

- Ууу, как запущено-то уже… Ну, и, что убежал?

- Убежал… В овраге спрятался, а он долго потом ходил, искал меня и все звал к себе, даже опохмелиться предлагал, лишь бы я к нему пришел… Дурака нашел… Щас! Только я, пока, не могу понять, где же здесь правда, а где гоню… Теперь ты понимаешь Димыч, что со мной не все нормально?

- Теперь понимаю, ты прав, не нормально и тебе лечиться надо, причем срочно. Заходи в дом, сейчас укольчик сделаю, успокоишься немного, а я, попробую дозвониться и вызвать скорую помощь. А ты, молодец, что догадался сразу ко мне прийти, полечишься, и все будет в норме. Только пить уже пора давно бросать, до добра пьянство не доводит никого и никогда, сам видишь, что с тобой, а могло быть и хуже… Понял?

- Понял, Димыч! Сегодня понял, теперь точно брошу, пусть только помогут врачи, полечат…

- Через какое-то время приехали врачи - два дюжих мужика и женщина под стать им. Выслушав фельдшера, потом Леньку, сделали ему какой-то укол, помогли сесть в машину и увезли, в городскую специальную больницу…

А в доме Федота, так никто и не уснул до утра,- мать с дочерью, уже ругались между собой…

Следом за уходившем Федотом выбежала, рыдая, жена…

- Вернись, слышишь? Я же люблю тебя! Ну, хоть скажи, куда ты идешь? Не уходи...

- Дочка! - прикрикнула на нее мать. - Постыдись! Не подавай виду, что он нужен тебе. Куда он денется, вечером приползет снова пьяный...

- Да замолчите вы, мама, наконец-то! Не лезьте в мою жизнь... На свою посмотрите!

- Ну и пусть катится! И лучше найдется... Чем с таким мужем жизнь себе портить и мучиться, так лучше одной век жить...

- Вот вы, мама, и живите одна, как и жили раньше, а я не хочу! Я люблю его и никто другой мне не нужен, а теперь могу из-за вас потерять его...

- Дочка! Да как ты со мной разговариваешь? Да не потеряла ли ты стыд совсем...

- Хватит, я сказала - хватит! Федот, подожди, не уходи, давай поговорим, ты мне нужен...

- Нужен говоришь? Ты мне тоже нужна, но сюда я больше ни шагу, - ответил Федот и открыл дверь. Потом, ухмыльнувшись, сказал:

- Я Федот, да уже не тот...

И тихо прикрыв за собой дверь, вышел из дома. Немного пройдя по дороге, он свернул к своему закадычному другу, чтобы не столько, опохмелиться, сколько, успокоиться, но, подойдя, к его дому, постоял немного и пошел прочь в другую сторону, сторону своей матери. Да, он направился в свой дом, где родился и вырос, и где его всегда в любом виде ждала и всегда была ему рада родная мать... А куда же еще? Мать, выслушав его, ничего не стала советовать, лишь сказала:

- Я, сынок, скажу только одно. Живи дома, сколько надо и сколько захочешь. Один пока, или с женой... А советы давать не буду, кроме одного: слушай свое сердце и как оно тебе подсказывает, так и поступай, а я, для своего ребенка желаю только счастья. Но все решать тебе...

- Спасибо, мам... - ответил Федот и, улыбнувшись, обнял ее. - Прости меня, но может, нальешь полстаканчика чего-нибудь покрепче, для успокоения...

- Сынок... Разве это поможет? И разве ты с водкой будешь счастлив? Или ты уже алкоголиком стал и не можешь не пить и не похмеляться, потому и с женой не ужился?

- Да что ты, ма, такое говоришь? Если честно, то я больше притворялся, чем пил и был пьяным. А пил-то не так и много... Я, честное слово, полстаканчика и спать лягу. А завтра, поеду деньги заколачивать, не пропащий я человек, и не пропаду, а она пусть подумает, что ей надо и чего хочет...

- Эх, сынок, сынок... Ну, наливай, знаешь, где стоит. А куда поедешь-то?

- Да в район соседний, а может где в нашем пристроюсь, скорее подальше отсюда... Пока хотя бы.

- А если жена придет?

- Скажешь - на заработках...

- А где?

- Ты будешь знать, я сообщу тебе, а ей можешь ничего пока не говорить. Если я ей действительно нужен, как она мне говорила, и если любит, то найдет... Ну ладно, мать, пойду, высплюсь, а то встать пораньше надо и кое-что по хозяйству сделать, пока дома буду находиться...

И он, выпив самогоночки и закусив, удалился в свою комнату спать.

Через неделю он уехал в соседний район.

А жена Федота, все-таки послушав свою гордую маму, целый месяц ждала его, и надеялась, что он приползёт, как выражалась её мать. И всё же терпение кончилось, и, обдумав всё, боясь потерять мужа, собрала свои нехитрые пожитки и отправилась на поиски Федота. Перед этим, забежав к его матери...

Конечно же, она нашла его...Они вскоре приехали вместе в свой район, поселились в пустующем колхозном доме, провели ремонт, и стали жить отдельно от своих матерей. Зато теперь без скандалов, упрёков и пьянок, тихо, мирно и счастливо ...

Матерей же они не забывали, и посещали их часто, и помогали им одинаково, а вот матери между собой ещё долго не знались. Особенно не могла примириться с «проигрышем» её мама. И всё же они помирились, а причиной тому стали появившиеся внуки...

Леньке же в больнице, лечиться пришлось не только от запоя, но и залечивать укус собачий на ноге, сломанное ребро, вывихи на руках и множество ушибов и ран, боли от которых он, по настоящему почувствовал, уже на больничной койке… После лечения, уехал сразу в другой район, подальше от собутыльников, где жила его жена с ребенком у своей матери. После долгих заверений и клятв, жена простила Леньку и приняла, поверив в последний раз. Да и теща его оказалась доброй женщиной и умной…

Его счастью и радости не было предела, ведь он, воссоединился со своей семьей родной, по которой, что ни говори, сильно соскучился. И здоров он был, чувствовал себя прекрасно и ему теперь, было ради чего жить, беречь и любить жизнь…

Правду о той ночи, Ленька не знал долго, пока жена не рассказала ему, съездив в его бывший дом, забрать вещи и кое-что из обстановки. Узнав, сама, все, что произошло от Федота, с которым случайно встретилась и от фельдшера…

И дома, они, всей семьей долго смеялись, над тем, что рассказала она… И потом, смех в их доме раздавался, очень часто, но уже, не из-за случившегося, а иной раз, из-за малого пустяка - просто они были счастливы…

 

Вот так закончилась эта история...

Понимаю, кто-то скажет, что уже слышал подобные где-то, так это естественно. Ведь их не держат в секрете, рассказывают друг другу. Кто-то скажет, что они из анекдотов, и с этим утверждением можно согласиться, ведь они анекдотичны, можно подумать и так...

Но все, же мне их рассказали серьёзные люди, уверяя, что это происходило, в самом деле, не с ними, так с их знакомыми. Я же: за, что купил, за то и продаю...