Посвящение:

Александру

Аникину

 

ПРОЛОГ. МАЛЕНЬКИЙ МИР ДВОИХ.

 

После аварии на Титанике.

 

Александру Аникину

 

Это была пустячная ссора.

 

Как можно было поругаться с Крисом из-за такой ерунды, как нелюбовь

Кристиана к искусству?

 

После крушения Титаника в доме Кристиана Хартли не было

никаких картин.

 

А ещё больше он не понимал людей, которые вешали у

себя картины с морем – настолько ему было жалко всех погибших. На

светских раутах Хартли старался проходить мимо галерей, и они не хотели

видеть картины с морем только потому что море им напоминало о трагедии

величайшего из лайнеров, его пассажиров, персонала и экипажа.

 

Роуз, краснея перед зеркалом в уборной в их роскошном доме на Ньюман-

Стрит в Нью-Йорке, в фешенебельном районе города, часто вспоминала о

том, как они зря тогда поругались. Зеркало показывало Роуз какая она

красивая в своём необычном нежно-голубом платье, которое она сшила у

портнихи на заказ, чтобы как-то выделяться из всех.

 

Тёмные волосы Роуз ниспадали с открытых плеч. И мода нового

времени ворвалась в их настроенный с Кэлом быт. Электричество в доме,

красивые люстры, портьеры. Но никаких картин. Всё было выдержано в

хоть новомодном, но строгом стиле и Кэл не держал даже изображений

картин моря. Роуз скучала без ярких красок, но со временем поняла, что

это из-за того что потонул Титаник.

 

Эти все погибшие люди, бывшие на их свадьбе с Кристианом там, на

"Титанике", постоянно встают у неё в памяти. Погибший Филипп - один из

её ухажёров тогда - тоже. Но писатель Майкл Фарнезе, по счастью, со

всею удачливостью Фарнезе, выкрутился и теперь она, как и полагается

настоящей писательнице, должна была бы влиться в его общество. Роуз

тайно надеялась на то, что у Фарнезе хватит такта не ухаживать за нею

после всего и после того, что она дала согласие Кристиану провести с ним

остаток дней своих, и он найдёт себе кого-нибудь взамен. Ну, может даже

и постарше. Роуз привыкла и к таким парам. Спасшийся, Слава Богу,

Лейстер вчера к ним заходил в гости, и рассказывал о том, что его

молодой приятель Тони нашёл свою принцессу в возрасте этак лет за 60,

над чем Лейстер угорал до чёртиков, и хорошо что он угорал - главное

был жив...

 

Но Филипп... Любила ли она когда Филиппа или только игралась с ним,

как будто с подаренный ею Кэлом на День Рождение или Рождество

очередным бриллиантом?

 

С нею был её супруг Крис, с

которым они чуть было не разминулись после крушения лайнера на

«Карпатии» и Крис едва чуть было не окликнул другую девушку. В Роуз

заговорило чувство ревности, и она окликнула жениха весьма робким, но

настойчивым голосом:

- Крис…

 

Крис обернулся и увидел девушку, завёрнутую в клетчатое одеяло, чтобы

согреться. Он подбежал к ней быстро, и стал согревать её в объятьях. Роуз

мысленно показала потенциальной сопернице язык. Вспоминая это в их

тёплом уютном доме ранним утром, когда Роуз занималась делами их

личного издательства, и написанием очередного романа про любовь, Роуз

поморщилась и почему-то подумала о судьбе той девушки, которая чуть

было не стала женой её Кэла.

 

«Наверное, она вышла замуж за какого-нибудь пожилого богача», -

подумала Роуз, и стала сочинять роман «Девушка с «Карпатии». Крису

зачин понравился. И он решил, что сразу подаст материал в издательство,

и что роман получит ещё большую популярность, чем они ожидали.

 

Про себя Кристиан порадовался тому, что Роуз его ревновала. И какого это

она пожилого богача имела ввиду? Уж не мистера ли Лейстера, который ей

давал явные сигналы на балу? Но это был не мистер Лейстер, который в

свои 78 ухаживал за 36-летней Хельгой. Это был вымысел, образ, но этот

образ заставил Кристиана ревновать, но и подал ему откровенно

интересную идею.

 

А что если?!... заставить ревновать Роуз?

Это подарит им массу новых впечатлений и даст ему бездну новых идей

для романов. Пока Роуз писала, Кристиан собрался на улицу просто

прогуляться.

- Куда ты? – Донесся из гостиной голос Роуз.

- Прогуляться! – Ответил Кэл бодрым голосом, и захватил с собой зонт,

опасаясь, что пойдёт дождь.

 

Александр Бельский, назвавшись Ирманном Лейстером на борту корабля,

встретился ему на дороге, и улыбнулся, приподняв

шляпу. Кэлеон в ответ приподнял свою. На самом деле мистер Хартли

вздумал навестить графиню Ноэль Ротес, которая с детьми и мужем жила

неподалёку от их уютного роскошного особнячка в современном стиле, и

которая сейчас занималась воспитанием двоих парнишек, которые часто

ставили её в недоумение своими проделками. Кэлеон, который в гребле

был не менее талантлив, чем Ротес, вспоминал о том, как он за ней

пытался ухаживать на «Титанике», и решил дать таким образом Роуз идею

для очередного мегапопулярного романа, который принесёт им доход.

 

Обо всём этом мечтал Крис, когда возвращался с прогулки. Роуз ждала его

-

у них должно было быть выступление в суде, который шёл под

председательством Лорда Мерси над организаторами аварии.

 

Когда Крис вернулся, Роуз многозначительно подняла бровь, и сказала:

- Дорогой, нам пора идти. Допивай свой кофе, сваренный Жоазой, и

пошли в суд. Мне тоже не охота, но нам необходимо ответить Лорду Мерси

- историю нашего спасения.

 

Кэл поправил бабочку-галстук, и отправился вместе с женой на суд.

 

СУД НАД ОРГАНИЗАТОРАМИ АВАРИИ

 

Александру Аникину

 

Александру Аникину

 

Александру Аникину

 

Когда Кристиан Хартли, Бельский, Петровская и Роуз подошли к гостинице

"Астория" - по иронии судьбы заседание проходило с том самом здании

отеля, которое принадлежало до гибели погибшему Джону Джейкобу

Астору IV, они встретили протестующую толпу. Люди любят протестовать

против всего. И Лейстер вспомнил, что и на строительство "Титаника"

были такие же явные протесты. Два мужчины и две женщины

протиснулись среди толпы, и вошли в импровизированное здание суда. В

коридорах гостиницы тоже толпились люди. Ирманн Лейстер краем уха

уловил что люди верили в то, что "Титаник" погубил айсберг - слух

пущенный явно Чарльзом Лайтойллером.

 

- Может быть - пожал плечами Александр, - надо будет спросить об этом у

Маргарет Браун.

 

- Маргарет Браун тебе наплетёт в три короба, дорогой. - Сказала

ласковым голосом Шерин, которая не взлюбила миссис Браун за что-то.

 

- Да, я, наверное, сам поверю что видел айсберг. - Ухмыльнулся Ирманн.

 

- Э... наверное, мы его пропустили. - Весело сказал Крис, и Роуз

испугалась весёлости супруга.

 

- Крис, перестань. - Шепнула молодая темноволосая женщина. - Побойся

Бога. Айсберг так айсберг. Если мистер Лайтойллер так в этом уверен, я

готова подтвердить что видела айсберг.

 

- Я тоже. - Рыжеволосая Шерин-Ольга прижалась к Ирманну-Александру,

и вцепилась в него так, что тот почёл за счастье молчать.

 

За Мадлен Астор приехали сыновья Джона, и старший, хоть и был холоден

к ней, он всё равно помог молодой женщине сесть в автомобиль. День

Мадлен провела дома у Асторов. За ней приехал её прежний жених, и

бывший одноклассник Уильям Дик, понимая, что в итоге горемычную

Мадлен забирать всё равно ему. Винсент налил Мадлен выпить, понимая,

что она лишилась дара речи – когда узнала, что Джона нет в живых.

Винсент мог и наорать: у него душа разрывалась от потери отца. В голове

горело, и не отпускала боль. И он не знал, что делать с мачехой. Винсент

уже хотел было позвонить матери, чтобы та выгнала её из особняка, но

ему повезло. Неожиданно, позвонил бывший жених Мадлен – Уильям

Дик, который представился как её близкий друг. Ворча на тему «знаем мы

таких друзей», Винсент всё-таки впустил свою погодку – молодого

человека в дом. Уильям бросился к Мадлен. Она, казалось, его не

замечала: в голове был образ Джона. Неожиданно, Винсент заметил, что

она также продолжает держать перчатки отца, как и в тот момент, когда

она к ним пришла. Винсент прослезился: значит, всё-таки любила.

 

- Я понимаю, что Вам бы лучше пожениться сразу. – Наконец, сказал

Винсент. – Тогда этого кошмара бы не было, и отец был бы жив. Я

понимаю, что это твой ребёнок, Уильям. Забирай свою женщину, и

проваливай, чтобы мои глаза тебя впредь не видели. Но мой совет:

поженитесь Вы после 1915 года. Этот мальчик, судя по всему, это

мальчик, будет носить фамилию Астор. По завещанию Джона, если после

его смерти Мадлен выйдет замуж второй раз, все 20 миллионов, что он

оставил на воспитание сына, аннулируются. Мальчик хотя бы четыре года

должен жить в достатке. Но на миллионы больше не претендуйте. Совет

Вам да любовь.

 

Александру Аникину

 

Перепуганные молодые люди вышли из особняка. И, оказавшись на улице,

Мадлен Астор зарыдала, уткнувшись в жилетку Уильяму. Уильям привёл

её в свой дом, в который через два дня пришла первая жена Джона, мать

Винсента – Ава Астор, блистая своей редкостной красотой. Две вдовы

обнялись.

- Я буду тебе помогать. – Шепнула Ава Мадлен. – Я верю, что это сын

Джона в отличие от Винсента. На многое не претендуй, но пережить горе я

тебе чуть помогу. Если бы Джон не был таким глупым!

 

Упав на стол, Ава дала волю слезам. Уильям пошёл готовить кофе.

 

Молодой писатель Майкл Фарнезе тоже, спустившись с трапа корабля

«Карпатия» оказался окружён журналистами. Он отмахивался от них как

от мух, и когда он понял, что Кристиан растворился в толпе, словно сахар

в чае, он с облегчением вздохнул.

 

Неожиданно, Майкл увидел Роуз. Но подойти к ней не решился: Руфь,

которую вела Роуз была очень слаба.

 

И Майкл, подобно Кэлу, решил, что будет бороться за сердце

возлюбленной позже – налаживать личную жизнь, как сказал ему

Кристиан, после катастрофы вовсе не хотелось. Казалось, что всех

журналистов вокруг себя собрала Маргарет Браун.

 

Даже Кэлу досталось меньше. К Кэледону Хокли уже спешили родные. Его

сестра Бэтси, и мама.

 

Мишель Хокли была в своём репертуаре, но она была безумно счастлива,

что её сын выжил. Правда, она хладнокровно сказала сыну.

- Кэледон, как ты посмел выжить?

 

Кэледон не слышал её слов – он радостно обнимал мать.

 

- Ведь на следующий день газеты будут пестрить заголовками о том, что

Кэледон Хокли трус. Дедушка Рокфеллер будет жутко недоволен. Ох, дай

я тебя обниму! Знаешь, несмотря на то, что все признают тебя трусом, -

как же я счастлива, что ты жив!

 

Кэледон и Мишель ещё раз обнялись. На встречу молодому человеку не

шёл, а бежал его отец – Натан Хокли. Он оттолкнул мать от сына, и обнял

его.

 

- Кэледон! – Слёзы навернулись на глаза Хокли. – Кэледон, дорогой, дай я

тебя обниму! Это не сон! Ты выжил! А теперь представь мне свою

красавицу-невесту.

 

Кэледон Хокли немного смутился, как и Роуз, и, наконец, представил

невесту отцу. Роуз безусловно понравилась Мишель к радости Руфь, и они

с Мишель даже подружились.

 

Эту сцену и запечатлели журналисты. За Лейстерами приехал красивый

Ролс-ройс, который отвёз их в их особняк в Нью-Йорке, и из машины

Ирманн успел помахать Кэледону на прощание. Почему-то никто из них

словом не обмолвился со спасшимся Дафф Гордоном, на которого даже

жена смотрела осуждающе. Люси Дафф Гордон решила, что в скорости

подаст на развод.

 

Первый день в Нью-Йорке для Дэна и Нины выдался хлопотным, особенно

после того, как ими занялась Александра.

 

Немолодая женщина оказалась настолько проворной и интересной особой,

что заставила быстро забыть двоих друзей о катастрофе. Она понимала

всю тяжесть ситуации, но между тем, она сохраняла жуткое спокойствие и

даже дала побыть мужчине и женщине наедине. У Нины сильно

раскалывалась голова после ужасных звуков, которые она слышала в ту

ночь. Дэн поцеловал её в губы, и они обнялись. Ночью оба не могли долго

уснуть: они ещё ехали на «Карпатии» и слышали стоны вдов.

 

Александру Аникину

 

Мир перевернулся основательно.

 

Ни мистер Хокли, ни Ирманн Лейстер не могли предположить, что будут

выступать на суде. Им было жаль несчастных, которых постигло такое

горе, такая трагедия...

 

- Ничего б себе круиз, - бормотал про себя перепуганный всеми

событиями Лейстер, собиравшийся на процесс. Рейчел его во всём

поддерживала, став лучшей подругой и Роуз, которая только оперевшись

на женскую дружбу могла пережить подобный стресс.

 

В просторном номере отеля "Астория", куда их привезли после трагедии

Хокли и его теперешний друг Лейстер ждали судью Мерси и остальных

всех заинтересованных в этой трагедии лиц - пострадавших, тех

несчастных пострадавших, у которых оказались сломанными жизни.

 

В четыре часа дня Хокли заметил проходившую в коридоре бледную и

грустную графиню Ноэль Ротес, которая ему улыбнулась мрачной

улыбкой, но которая всё-таки помечтала о том, что с Хокли у них может

быть всё сложится, бросив мистеру Хокли многозначительный взгляд,

который тот поймал, игриво улыбаясь. На заседание суда графиня не

осталась, поскольку за ней приехала машина, и её супруг запретил

графине Ротес волноваться. Хокли, посмеиваясь, наблюдал как

роскошнейший автомобиль уезжает далеко от "Астории".

 

- Смотри, не обожгись. - Предупредил Хокли Лейстер, который тоже

подошёл к окну гостиницы, владелец которой погиб на "Титанике" - сей

печальный факт омрачал жизнь обоих - Лейстера и Хокли, и мужчины

проводили девушек в кафе, в асторовское кафе, которое сделал сам

погибший Джон Джейкоб Астор IV. Девушки не должны были участвовать

в заседании суда - Хокли об этом позаботился. Руфь благодарила Господа,

что дочка её оказалась разумной, и сумела понравиться жениху

настолько, что тот решился взять её в жёны.

Реклама:

 

Александру Аникину

 

На утро, в пятницу, 19 апреля 1912 года, в Париже, Борис Викторович

Савинков, сидевший за своим письменным столом, и редактировавший

свой роман «Конь Блед.» прочитал в лежавшей перед ним газете статью о

гибели трансатлантического лайнера «Титаник», и о начале суда. Борис

выпил крепкого чаю, и продолжил дальше, в залитой светом комнате… в

соседней комнате с ним сидела его жена Елена, и он позаботился о том,

чтобы она не читала газет. Елена ждала ребёнка, поэтому любое волнение

ей было противопоказано. Единственное, он подумал о том, что Мадлен

очень мужественная женщина…

 

Суд начался 19 апреля 19 года в пятницу с монолога сенатора Смита,

который был в серьёзном замешательстве и был очень расстроен этим

событием – крушением лайнера «Титаник». Мужчина средних лет задавал

вопросы, хоть и отрывисто, но собравшиеся в зале суда люди,

чувствовали, как дрожит его голос. Александр и Ольга сидели в самом

конце зала заседания суда, которым сейчас являлась просторная зала

гостиницы «Уилдорф Астория», которой некогда руководил погибший на

«Титанике» Джон Джейкоб Астор IV. Александр мог видеть, что Винсент

Астор сильно напряжён. Перед началом суда Винсент пошёл домой к

вдове Джона Мадлен. Его принял Уильям Дик, уже привыкший быть в

окружении Асторов. Дик открыл молодому человеку дверь, и тот вошёл

туда своей резкой походкой.

 

- Сегодня будет суд. – Сказал Винсент Мадлен, которая подошла к

мужчинам. – Но Вы, мисс, не должны там находиться.

 

Уильям Дик не успел сказать «спасибо», как дверь за Винсентом

захлопнулась, и он уехал на заседание суда. По высочайшей просьбе

Винсента Астора в заседании суда принял участие отец Мадлен Уильям

Талмадж Форс, знавший Астора лично. Сенатор Смит с пониманием

отнёсся к пожеланию Винсента. Нину и Дэна пришла поддержать

Александра Фейрин.

 

Нина вначале не хотела идти, но Фейрин настояла на этом решении. И

втроём они пошли на заседание суда. Фейрин посоветовала Ольге надеть

чёрное платье в знак траура по погибшим, что молодая женщина и

сделала. Сама Фейрин тоже оделась в чёрное. Мужчина и две женщины

вошли в гостиницу «Астория», столкнувшись там с Винсентом, который

кивнул в знак понимания.

 

Александра, Дэн и Нина заняли свои места в просторной зале «Уилдорф-

Астории».

Заседание суда было объявлено открытым. Сенатор Смит выразил

соболезнования, и вначале была объявлена минута молчания. Потом

начался допрос. Пока допрашивали Брюса Исмея, Лайтойллер,

находившийся в зале суда, явно нервничал.

 

Сенатор Смит спросил:

- Как проходило плавание лайнера до столкновения его с айсбергом?

Брюс Исмей:

 

- Ничего абсолютно такого не происходило – это было обычное плавание.

Молодожёны, дети. Мы не предполагали, что столкнёмся с айсбергом.

 

После допроса Исмея сенатор Смит поблагодарил Исмея, и вызвал

капитана корабля «Карпатии» Артура Рострона. Рострон представился, и

поклонился. В зале пошёл заметный шёпоток: капитан «Карпатии» был

явным красавцем. Мужчина рассказал о том, что как капитан он обладает

большими полномочиями, и что решение спасти потерпевших

принадлежало именно ему. В зале раздались аплодисменты. Нина и Дэн

хлопали Рострону.

 

Во время допроса Рострона президент компании Брюс Исмей явно

нервничал: он ждал, что скажет капитан.

 

- Понимаете, никто, ни президент корабля, ни судовладелец не могут

заставить капитана принять какое-то решение. Этот мир, с момента

выхода в море принадлежит только капитану. Президент компании, если

он находится на судне, ведёт себя как обычный пассажир.

 

У Брюса Исмея отлегло на сердце. Лайтойллер, мрачно следивший за

процессом, облегчённо вздохнул: Рострон был прекрасный человек, и он

чувствовал, что этот капитан способен на многое. Мужчина краснел, когда

его хвалили, и мужественно отвечал на очень зыбкие вопросы. Когда

Рострон сел, вызвали командующего шлюпкой № 14 Гарольда Лоу.

Гарольда Лоу расспросили о чудесном спасении Майкла Фарнезе и

Кристиана Вайса. Лоу ответил так:

 

- Мы их услышали по хрипам. Они отчаянно боролись за жизнь.

 

При этом Фарнезе уже достаточно замёрз, чтобы дышать. Но мы всё равно

его подняли, также как и бизнесмена, пассажира первого класса Уильяма

Хойта. Но нам не повезло: он умер. Хойт был достаточно тучным

мужчиной. И, когда мы его подняли на шлюпку, это стоило немало усилий.

Нужно отдать должное мужеству мистера Кристиана Вайса, который помог

не только своему другу Майклу Фарнезе, но и помог нам вытолкать из

шлюпки умершего там Уильяма Хойта. Он чем-то поранился.

 

У него шла кровь изо рта из носа, возможно, был ранен кишечник, и нам

стоило огромных усилий обратно вытолкать его в воду. Он возвращался в

Нью-Йорк.

 

Вирджиния, сидевшая в зале суда, искоса посмотрела на сидевшего там

Майкла Фарнезе. Наконец, пришло слово и Дэну.

 

Он рассказал о том, что его вытолкал в шлюпку какой-то мужчина. То, что

это был Джон Джейкоб Астор IV, он об этом умолчал, поскольку ему было

жаль сына Астора – Винсента, и его мать Аву, которые сидели в Уилдорф

Астории. Он понимал, что для этих людей любое упоминание о Джоне –

как ножом по сердцу. Фарнезе тоже молчал о том, что именно он сказал

Мадлен, что Джон умер. Рослой Мадлен не было в зале суда, и Майкл

понял, что это Винсент уберёг её от шока. Когда дошла очередь до

Чарльза Герберта Лайтойллера отвечать на вопросы, молодой человек не

растерялся. Всю дорогу до «Карпатии» он думал, как помочь президенту

«Уайт Старр Лайн» Брюсу Исмею, который спасся из катастрофы. Он

покрывался потом, но в итоге придумал стройную канву ответов, чтобы

как-то защитить своего господина.

 

- Мне лично показалось, что айсберг был чёрным. – Неожиданно для всех

сказал Лайтойллер. Зал замер. – Понимаете, если айсберг был чёрным, то

вперёдсмотрящие не могли его видеть. Он, словно кошка, растворился в

темноте, потом стал белым, как и положено. Это известный мираж в

океане. Что касается Мэрдока, то, по-моему, он мог совершить ошибку. Но

в данном случае, повторюсь, даже в данном случае, Мэрдок не виновен в

случившемся. Мужчина мог просто растеряться, и с другой стороны его

могло что-то оглушить. Я лично думаю, что мы попали в сложную

ситуацию, но обстоятельства оказались роковыми.

 

Сенатор Смит:

- Не была ли предпринята сознательная попытка спасти экипаж?

- Как можно? – Ответил Лайтойллер. – С каждой шлюпкой мы отправляли

двух-трёх членов команды, это означало, что спастись могло только 60

человек.

В зале повисло недоразумение.

 

- Да будет Вам известно, господин Лайтойллер, - заявил сенатор Смит, -

что из членов команды «Титаника» спаслось 2016 человек. Что Вы на это

скажете?

 

- Извините, я не могу отвечать за все шлюпочные борты всех палуб. Я

отвечал только за один. – Выкрутился Лайтоллер. Сенатор Смит

продолжил допрос.

- Где хотели умереть некоторые пассажиры? – Грозно спросил он.

 

- Я не могу знать ничего про это. – Сказал Лайтоллер. – Как можно

говорить такие нелепости? Все возможные смерти пассажиров и членов

экипажа – горькая случайность, вызванная, возможно, шоком от

столкновения. Сенатор Смит, это заседание суда. Это не роман в

художественной форме, где подобные нелепости даже приветствуются.

Реклама:

 

На эти слова Лайтоллера готов был зааплодировать Майкл Фарнезе,

улыбнувшийся Кристиану Вайсу, который ему подмигнул. В субботу 20

апреля 1912 года, радист Гарольд Брайд вызвал волнение во всём зале: к

«Титанику», оказывается, приходило несколько сообщений о ледовой

опасности и от «Калифорниана». Вечернее заседание суда было очень

коротким. И Дэн с Ниной уже были не нужны.

 

Они молча следили за процессом дома.

Даже Фейрин не говорила своих обыкновенных глупостей.

 

ОТМОТАННАЯ КИНОЛЕНТА

 

Александру Аникину

 

Александру Аникину

 

R.M.S. Титаник, 10 апреля 1912 года

 

Александру Аникину

 

Каюта Люкс принадлежавшая Хокли, Роуз и Руфь выглядела

сногсшибательно, и могла бы обрадовать любую невесту, кроме Роуз,

которой всё казалось слишком нарочито-ярким и даже каким-то

"королевским". Когда Кэледон осматривал номер, он вспоминал как они с

Роуз познакомились. Это произошло на одном из балов в Филадельфии,

где Кэледон входил в высшие круги общества.

 

Александру Аникину

 

Александру Аникину

 

Роза Дьюитт-Бьюкейтер была очень красива. Девушка своей эпохи, но

выделялась из всех своих сверстниц. Кэлу Хокли даже показалось, что

Роза гораздо красивее, чем Мадлен Астор, на которую запал его приятель

– Джон Джейкоб Астор IV, который встретившись с Мадлен после развода

с женой как-то сказал Кэледону: «женитесь, и все блага мира будут у

Ваших ног». Джон собирался сделать Мадлен предложение. Хокли стоял

на балу и смотрел на прекрасную девушку с замиранием сердца. Он сам

был очень красивым. Правильные черты лица, яркие, как смоль, иссиня-

чёрные волосы, и прекрасные карие глаза, в которых могла бы утонуть

любая невеста.

 

Роза увидела, как мистер Хокли жадно смотрит на неё, и слегка смутилась.

Роза была очень скромной девушкой, несмотря на те качества, которые ей

приписывал «высший свет» - наглость и нестандартное поведение в

обществе. Нестандартное поведение Роза любила. Например, играть в

футбол с мальчишками из простых ребят. От футбола Розу мама не смогла

оттащить никаким образом, поэтому закрывала на это глаза. Мальчишки

любили пародировать новую игру, и даже в чём-то подражали

футболистам. Роза ни в чём не отставала от них, и даже переживала,

когда ей на балу нужно было одеть новое платье, купленное за большие

деньги заботливым отцом – Карлом Дьюитт-Бьюкейтером. Карл Дьюитт-

Бьюкейтер был банкиром, и очень много работал. По работе он был

дружен с бизнесменом Натаном Ф. Хокли – отцом Кэледона. Натан Хокли

был в курсе про все проказы Розы, но даже не думал, что эта девушка

станет когда-то невестой его сына.

 

Смотря на Розу на балу, Хокли обомлел. Такая нежная, такая красивая

девушка! Розе очень шёл бело-розовый цвет, каким было её платье на

том балу. Молодая девушка стояла, слегка смутившись смотрела на

мужчину. Танцы уже начались, но ни Кэл, ни Роза не двинулись с места.

Кэл смотрел на то, как Джон Джейкоб Астор осмелился пригласить на

танец молодую Мадлен Талмадж Форс, и увёл её у жениха – Уильяма Дика.

Молодые люди отошли в сторону. Уильям Дик стоял понурым. Было видно,

что парень переживал, но не подавал виду.

- Тоскуешь по Мадлен? – Спросил Хокли. – Астор красавец, конечно. Она

будет с ним счастлива.

 

Дику словно наступили на больную пятку. Билли ненавидел Астора за то,

что тот смел так нагло ухаживать за его девушкой, потрясая дорогим

портмане в кармане и красивыми часами, которые стоили ему бешеных

денег.

- Ни один мужчина в мире не сможет столько заработать, как Астор. – С

горечью сказал Дик. – Он – первый миллионер мира.

- Или как я. – Ухмыльнулся Хокли, и осмелился подойти к ожидавшей его

Розе.

- Мистер Хокли, Астор круче. – Засмеялся Дик. – Я ставлю на Астора.

Ваши бриллианты не смогут покорить девушку.

 

И Билли в этот вечер предпочёл ретироваться, хотя злые мысли об

убийстве Астора у него роились в голове. Но молодой человек, решив не

марать руки, заказал себе брэнди в ближайшем кафе и помечтал о том,

что Мадлен к нему однажды вернётся….

Хокли, посмеявшись над Диком, пошёл к избраннице своего сердца, и

сверкнул дорогим портмоне. На всякий случай. Матушка Розы – Руфь

Дьюитт-Бьюкейтер заметила это, и вышла из залы, чтобы о чём-то

поговорить Карлом, который огорошил её тем, что подаёт на развод. Для

Руфь этот шаг мужа был неожиданностью. Карл сказал:

- Понимаешь, дорогая, я нашёл другую. Она намного моложе тебя, и чуть

старше нашей дочери. Мне хотелось бы, чтобы Роуз об этом ничего не

знала. Но я не могу. Не женщина, а огонь.

Руфь влепила Карлу пощёчину, и подписала бумаги.

- Ты для нас умер. – Заявила она Карлу. Друг Карла Ричард подошёл к

ним. Он тоже разводился со своей женой Джулией из-за молодой

избранницы. Пощёчину от Руфь получил и Ричард. Карл засмеялся.

 

- Мы вам ещё покажем. – Руфь, гордо задрав голову вышла в зал. К

мужчинам подошёл отбитый от общества женщин Джон Джейкоб Астор IV,

который тоже получил оплеуху от Руфь. Джон подошёл к Карлу, потирая

щёку.

- Что это с ней? – Не понял Астор.

- Она мстит за всех женщин мира. – Засмеялся Карл. – Сегодня я

праздную, ребята. По шампанскому?

 

В руке Карла засверкала бутылка с пьянящим, шикарнейшим напитком.

Мужчины посмеялись над Руфь, и выпили по бокалу. Злая Руфь подошла к

одиноко стоявшей Джулии на балу. Также к ним подошла жена мистера

Александра Белла, которому исполнилось 78 лет, Лайза, причиной злости

этой женщины была любовь Александра к 36-летней Фиори, к которой он

боялся подойти. Мужчина мечтал быть с Фиори близким, но не давали

обстоятельства. На этом балу Александр Белл подошёл к мистеру Астору,

который стоял с Кэледоном Хокли и его приятелями.

 

- Мы с Аннет и Норманном уезжаем в Европу. – Объявила Джулия. –

Ричард пока согласился оплатить эту поездку Аннет, но полагаю, что она

будет последней в её жизни. При первой же возможности мы вернёмся в

Штаты. Бедняжка Аннет! Она так любит Париж! Но её папа, барон с

европейскими корнями ничем не отличается от этого разгульного Джона

Астора…

Джулия перешла на шёпот, потому что мама уводила Мадлен с бала от

греха подальше. Бунт разгневанных на мужчин женщин продолжился.

Роза подошла к маменьке, чтобы о чём-то с ней поговорить. О Кэле Руфь

уже успела позабыть.

 

- Мамочка! Мне так понравился этот молодой человек! – Роза вся сияла от

счастья, и Руфь показалось, что дочь влюбилась. Джулия вздохнула от

того, что Кэл достался не Аннет.

- Дорогая подруга, - сказала она Руфь, - это Кэледон Хокли. О нём только

хорошие отзывы. Он очень обходительный, грамотный и

разбирающийся во всём мужчина. Правда он намного старше Вашей

дочери.

- Сколько ему лет? – Спросила Руфь уже с опаской.

- 33. – Ответила Джулия.

- А помоложе женихов нет? – Спросила Руфь. Роза скривила губки.

- Мама!

Руфь получала удары за удар, в то время, когда Карл вместе с Ричардом и

Астором распивали шампанское. Позже к ним присоединился Кэледон

Хокли. Он отвёл Карла в сторону и сказал, слегка краснея:

- Мне понравилась твоя дочь.

 

- Роза? – Усмехнулся Карл. – Ну попробуй. Правда она строптивая

девочка, и ты одним бриллиантом её не купишь. Она будет построптивей

Аннет.

- Ну уж нет! – Вставил другой отец, Ричард. – Я скоро выеду в Европу,

моя дочь Аннет там будет блистать на балах.

Реклама:

 

Карл отвёл Кэла в сторону. В это время мама увела Фиори с бала и они

присоединились к Мадлен Талмадж Форс и её матери. Мистер Белл отошёл

в сторону с мистером Арчибальдом Грейси, и они пили шампанское.

- Я покажу этому задаваке. Вот, что. Смани Розу в Европу, там и сделаешь

ей предложение. Я не могу повезти туда дочь. Я дал Руфь отставку. –

Сказал Карл.

- Так вот что Вы празднуете! – Понял Хокли, и громко, чтобы Астор и

Ричард слышали, сказал. – А я еду в Европу с Розой Дьюитт-Бьюкейтер,

моей невестой.

Довольный Карл просиял. Ричард не знал, что ответить на этот выпад

мистера Хокли. Джон Джейкоб Астор IV нашёлся, что ответить за двоих:

- А я еду в Европу с Мадлен Талмадж Форс, моей невестой.

Нокаут получили оба приятеля – Ричард и Карл. Джон, тем временем

сбежал к Кэледону, пока его друзья приходили в себя.

 

- Ты ведь тоже не едешь с Розой в Европу? – Боязливо спросил миллионер,

который Европу на дух не переносил из-за войн, бомб и того, что там было

небезопасно.

Кэледон пожал плечами, но найдя неожиданно в себе союзника, он сказал

Джону тихо:

- Меня подбил Карл, отец Розы. Мне его девочка, конечно же понравилась,

и я не против жениться…

 

- Но не до такой степени. – Понял Джон Астор. – Я тоже не могу вывезти

Аву в Европу. Мне моя супруга дала отставку, приходится ехать самому.

Хокли сам оказался в неловком положении. Но, как всегда, применив

находчивость, сказал перепуганному до смерти Джону:

- Не бойся, Джонни. Мы с тобой не ударим в грязь лицом, и попробуем

предложить вместе нашим девушкам эту поездку в Европу. Я понимаю, что

Джулия в этой войне с Ричардом разрушит всё, но я всё-таки думаю, что

мы с тобой покорим Европу, Астор.

И решившие ехать миллионеры поднесли бокалы с шампанским, чтобы

сказать тост.

- За наш отъезд, ребята. – Сказал Ричард, которому тоже не улыбалось

ехать в Европу, но он мечтал помириться с Джулией, чтобы та не сбежала

к таинственному любовнику, который разрушил их брак. Он ведь так

любил Норманна!

 

Александру Аникину

 

Собственно, таким этот великий лайнер и был. Королевские тона, в

которые были окрашены каюты походили на какие-то дивные предметы

своей эпохи. Прежде всего Кэледон вышел посмотреть на роскошную

прогулочную палубу, принадлежавшую ему одному. Конечно, в 33 года

иметь возможность получить билет на этот роскошнейший лайнер своего

времени - угодить любимой женщине "писком моды" было для Кэледона,

который впервые в жизни испытал к этой девушке какое-то неземное

чувство, всем. Его каюта люкс была выдержана в стиле ампир.

Коричневый благородный цвет был перемешан с золотым, который

изредка смешивался с благородным зелёным. Зелёный ковёр покрывал

красивый пол, устланный дубовыми досками, создающий впечатление

мощности и изысканности шика. Такая же совершенно каюта-люкс с сан-

узлом, красивыми стенами и шикарными диванами была и у соседей Кэла -

Ирманну и Рейчел, которые путешествовали по Европе и решили

вернуться домой на "Титанике". Только каюта Ирманна была больше

выдержана в стиле Людовика XIII - классицизм, смешанный с рококо.

 

Это был своеобразный мини-отель с туалетной, гардеробной и огромной

гостинной. Кэледон с важностью рассматривал каждый угол своих

апартаментов.

 

- Это Ваша прогулочная палуба, сэр. - Расплылся в улыбке официант,

который подошёл к Кэледону с шампанским, оранжадом и мороженым, и

Кэл с благодарностью взял игристое белое шампанское, и встал в дверном

проёме так, чтобы на него шёл Солнечный свет.

 

- О тебе потом скажут, что ты не благодарная. – Засмеялся Кэл

раскатистым смехом, и отпил шампанского. Роуз поморщилась.

 

- Знаешь, я не люблю икру. – Девушка серьёзно посмотрела на мужчину,

и этим понравилась ему ещё больше.

 

- Наверное, тебе нравится хруст французской булки. – Посмеялся

Кэледон, и подошёл к Роуз.

 

Особенно Роуз понравились «Кувшинки» Моне. Это была её самая

любимая работа, а также балерины Пикассо.

 

Роуз особенно балет не любила, как и оперное искусство в целом, но

балет на картинах Пикассо выглядел убедительно, что девушке даже

захотелось посетить оперу.

 

- Как зовут художника? – Спросил Кэл, пытаясь поиграть с невестой.

- По-моему, Пикассо. Они бесподобны! – Ответила Роуз, даже не сказав

«спасибо» жениху за подарки.

 

- «По-моему, Пикассо». Он не будет иметь успеха. – Передразнил Роуз

Кэл, подумав, что сейчас самое время соблазнить девушку и тонко и

нежно уложить её на красивую постель их каюты. Роза что-то

почувствовала. Ей не хотелось. Она с отвращением смотрела на жениха.

Господи, неужели разница в 10 лет кажется настолько огромной!

 

- Вечером тебя ждёт сюрприз, - наклонился он к ней и поцеловал её в

шею.

 

Для Роуз это был удар ниже пояса. Никто не мог предположить, что

девушка за шутливый отзыв о художнике так возненавидит жениха, что

захочет исчезнуть, растворившись в темноте, но Роуз восприняла это

именно так. Ей казалось, что Кэледон нанёс ей обиду на всю жизнь, рану,

которую ничем не залечишь.

 

Роуз неуверенно поцеловала жениха в щёку, и, когда он ушёл, девушка

заплакала. Ей уже было всё равно, слышит мама её всхлипы или нет. Зато

их слышали соседи по люксу - Ирманн и Рейчел.

 

Александру П. Аникину

 

...Роуз бежала по палубе в своём роскошном бордово-чёрном вечернем

платье, которое ей хотелось содрать с себя, как некую змеиную,

нечеловеческую шкуру, и выбросить за борт.

 

Ну и снимала бы, чёрт возьми только платье, но Роуз тогда не понимала

что делала, и просто сбивала с ног случайных прохожих - пару

влюблённых (он был не молод, она была моложе него), которые

обернулись на неё, и, вероятно, подумали - что же с ней случилось? Роуз

казалась себе в этом платье похожей на девушку лёгкого поведения.

Почему ей не пришло в голову просто надеть другое? О, да, маме оно

казалось слишком торжественным, и она должна была непременно надеть

этот дурацкий винный цвет... цвет вина, которое любил её жених Кэл.

Цвет дорогого вина. Бордо.

 

...ссора вышла пустячной, и совершенно наигранной. Только спустя после

всей трагедии Роуз стала это понимать. Настолько ерундовой она ей

показалась после того как Кэл повёл её, наконец, под венец! Но это да,

было гораздо позже. Но сейчас она бежала, запутавшись в своём красивом

платье, сбивая прохожих с ног, выкрикивая про себя проклятья, которые

она слала всем таким угнетателям, как Кэл... омерзительные, противные

нахалы! Глупая девчонка не знала куда себя деть, залившись пунцовой

краской стыда при мысли, что ей сейчас придётся целовать своего жениха,

и она совершила побег как только Кэледон отвернулся.

 

...Руки Кэледона обвили стан Роуз, и она попросилась "переодеться" для

их первой ночи, как-то глупо, неловко попросилась, и тут Кэл сдался на

мягкость и неподражаемость голоса Роуз... неожиданно девушка

ускользнула в дверном проёме, где они только что почти - очень недавно -

ругались из-за картин, которые скупила Роуз для своей галереи. Кэл

только лишь сказал, что ему не понравился художник, их нарисовавший.

Вероятней всего, то что у них не совпали вкусы, для Роуз было хуже

адовой машины, которая делает демонов. Она показала зубы и характер.

Она убежала прочь. Немолодой, 78-летний, Ирманн Лейстер, который вёл

свою спутницу 36-летнюю Рейчел подошёл к Кэледону, и спросил его что

случилось - они видели как его невеста бежит прочь.

Реклама:

 

- О, Боже! - вырвалось у Кэледона. - Простите, я дурак. Это я ей

наговорил кучу всего нехорошего про художника, их нарисовавшего... она

расценила как выпад... глупышка...

 

Лейстер только пожал плечами, и обратился к Рейчел:

 

- Дорогая, если мне не понравится художник, которого ты любишь, ты

что убежишь также как и она?

 

Рейчел ответила:

 

- Стоит ли обращать внимания на такие пустяки?

 

Лейстер поцеловал её в губы, и они отправились в каюту. "какая -то

пустячная мелочь, наверное", - подумал Лейстер, и стал расстёгивать

рубашку, Рейчел между тем легла на постель, приготовившись исполнять

супружеский долг, которого пыталась избежать Роуз.

 

Страх перед мужчиной застил глаза девушки, и она, словно гордая и

свободная лань, бежала и бежала вперёд в неизвестном направлении.

Неизвестно почему какой-то ветер нёс Роуз к корме корабля. Хокли потом

долго соображал, как ей вообще пришло в голову там оказаться.

 

Роуз все принадлежащие ей драгоценности казались грязными,

нечистыми, она попыталась их содрать с себя, бросить в океан, чтобы они

потонули... для чего всё это... какой сюрприз ждал её с женихом?

 

Боже!! Только не это!!!

 

Оторопевшая от ужаса девушка мчалась по палубе дальше, сбивая с ног

прохожих, и официантов, которые опрокидывали содержимое подносов на

людей, проходящих мимо неё. Девушка никого не замечала. Ей было

стыдно. Было чертовски стыдно и неловко, что она вообразила себя

какой-то Деянирой, которую пытался соблазнить кентавр... правда то, что

она была обручена с этим кентавром ей как-то в голову не пришло...

 

Александру П. Аникину

 

Роуз бежала, задыхаясь так, как будто это был какой-то спорт, что

проходившие по палубе люди думали, что девушка захотела побегать и

долго не бегала. Гарольд Лоу сорвался с места, кивнув Муди. Они

побежали за Роуз, и с ними был ещё один офицер. Тем временем Роуз

вытащил Джек, который, очень некстати, оказался не подалёку - парень

лежал на скамейке, и его посещали странные мысли о бренности всего

сущего. На деле он был рад, что оказался среди гигантов магнатов на

Титанике, только Джек немного не понимал, что это может ему дать - уж

настолько всё было огромным, но в тоже время сказочным и красивым.

Джек вспоминал как они с Фабрицио ворвались в этот сказочный мир

"Титаника".

 

Александру Аникину

 

Джек Доуссен ворвался в лайнер, как будто опаздывал на важную

встречу. Но аргументом было одно: он хотел вернуться домой в Америку, и

хорошо, что с ним был его лучший друг на тот момент – итальянец

Фабрицио, которого он кое-как научил говорить по-американски. Молодой

сорванец с задатками художника, так и не выучившись ни в какой школе,

ездил по свету и рисовал всё подряд. Он правда рискнул показать свои

работы в одном из художественных салонов Парижа, но хозяйка салона –

элегантная вальяжная дама лет 29, как-то манерно объяснила молодому

художнику, что он не Ренуар. И советовала посмотреть работы Моне. Джек

осмотрел соседнюю выставку, и особенно его восхитила знаменитая серия

«Кувшинки». «Какие мазки!», - подумал художник. – Как ложатся тени!».

Мужчина понял, что такого эффекта ему никогда не достичь, и, тяжело

вздохнув, покинул салон и ушёл восвояси. Он нанимался матросом на

круизных судах – тем и зарабатывал. Ну какой же моряк не мечтает быть

просто пассажиром!

- Скоро отправляется легендарный Титаник. – Как-то оповестил его какой-

то мужчина, сидевший за кружкой пива в баре.

- Я должен туда непременно попасть. – Решил для себя Джек. – Я

обязательно стану членом судовой команды корабля.

- Дудки. – Посмеялся мужчина, глядя на песочные волосы парня. – Тебя

не возьмут. Капитан Смит – это капитан богачей. Отличие Титаника от

Мавритании как раз в том и заключается, что в штат берут только хорошо

обученных офицеров, зарекомендовавших себя на других судах как

честные и опытные моряки. Тебе к Лайтойллеру не приблизиться.

Лайтойллер! У Джека загорелись глаза. Лайтойллер был для Джека богом.

Парень смолчал и ничего не ответил мужчине, сконфузившись.

- Как и мне никогда не попасть на Титаник в качестве пассажира. –

Ухмыльнулся мужик, который, по-видимому, был реалистом. Это был

знаменитый Джемс Галлей, но чем Джемс Галлей, которому в 1912 году

исполнилось 33 года, знаменит, Джек так никогда и не узнает. Джек

пожалел мужчину, и подумал, что он обязательно отправится на Титанике.

Этот лайнер мечты ему нужно было увидеть! Непременно увидеть! Джек

собрал все свои вещи, а их было немного, включая небольшое количество

заработанных им денег, и отправился в путь. По пути Джек отхватил

обедневшего итальянского дворянчика Фабрицио Де Росси, который

мечтал о том, чтобы стать миллионером в Америке. Джек не стал

отговаривать парня, чтобы ему не было грустно так же, как и ему – не

попасть в судовую команду лайнера Титаник. Галлей, так и не назвавший

своего имени, был реалистом, и действительно капитан Смит Джека

изначально не оценил. Капитан Смит – суровый морской волк, которому

было 67 лет собирался в плавание в последний раз, и собирал команду

только из серьёзных отъявленных моряков.

- Вы ещё молоды, сэр. – Протянул Смит, смотря на Джека, который

казался Смиту бродяжкой. – У Вас недостаточно опыта.

Неожиданно Джек заметил одного из самых молодых офицеров – Муди.

Муди на тот момент было всего 25 лет.

- А он. – Не терялся Джек. – А он же имеет право служить на Титанике.

- Господину Муди 25. – Сурово ответил Смит. – А Вам сколько?

- 21. – Джек понял, что ему отказали и, понурив голову, отправился с

Фабрицио в ближайший бар Саутгемптона.

- Не расстраивайся, приятель! – Фабрицио размахивал руками так, как и

положено итальянцам. - Мы всё равно поедем в Америку. Я верю в это.

Джек готов был покрутить у виска. Он заказал себе стакан пива, и как

Джемс Галлей, горевавший что не поедет на Титанике в качестве

пассажира, решил попросту напиться.

- Мы-то поедем в Америку. Но не в качестве судовой команды Титаника. –

Грустно сказал Джек.

- Вот заладил как попугай. – Возмущался Фабрицио. – Сдался ему этот

Титаник. Других кораблей полно.

- Таких как этот лайнер больше не будет. – Уверенно сказал Джек, и его

глаза потухли. Фабрицио подумал, что это потому, что Джеку отказали в

работе. И не стал его добивать ещё больше. В этот момент Свен и Олаф

затеяли игру в карты.

- Кто с нами будет играть! – Громыхнул швед Свен басом. – Ставка –

билеты лайнера Титаник.

 

Джек не верил своим ушам. Он быстро обернулся и тут же подсел к

игрокам за стол. Фабрицио не был уверен, что Джек выиграет.

Но удача к ним обернулась лицом: вскоре Джек держал новёхонькие

билеты на лайнер Титаник, и Фабрицио благодарил небеса, что им удалось

выиграть. Свен ударил в лицо Олафа, но ничего не мог поделать – по делу

чести он должен был отдать билеты Джеку, хотя, к слову сказать, он не

был это делать обязан.

 

- Не успеете! – Крикнул им хозяин бара. – Титаник отправляется через

десять минут!

И молодые мужчины побежали, боясь опоздать на лайнер. Офицер Муди,

который не узнал Джека принял на борт последних пассажиров корабля. И

за ними закрылась дверь и поднялся трап. Джек и Фабрицио, не разобрав

вещи, помчались посмотреть на ускользающий прочь Саутгемптон, вместе

со всеми крича «До свидания!» и "Прощайте, я Вас никогда не забуду!!!".

Реклама:

 

Александру П. Аникину

 

Он вытащил Роуз из беды, в которую та сама себя вогнала, и оказался

едва не пойманным за насилие, которого не совершал.

 

- Ну тогда этот парень герой! - Ухмыльнулся Грейси, и Кэледон от

безвыходного положения решился пригласить молодого человека на ужин.

Чтобы так сказать не пятнать свою честь перед полковником Грейси,

который его высмеял. Но Кэледон откровенности ради не понимал - на

черта ему нужно такое благородство, если речь шла о его собственной

семье, в которой он должен быть главным. Он, а не какой-то там

проходимец. В конце концов почему бы этому Грейси не подумать, что

Роуз вытащили вон эти офицеры?

 

- Благодарю Вас, - грустно улыбнулся Кэл Муди и Лоу, и увидел на их

лицах полуухмылку. - Тогда до завтрашнего вечера, мистер не знаю как

Вас там... надеюсь, что Вы придёте?

 

Джек был не робкого десятка, и кивнул. Но идти крайне не хотелось. Хотя

Джек даже и не подумал, что это всё ему не принадлежит - не его мир, не

его женщина, не его ужин... но в целом ему было всё равно. Почему бы и

не пофрондировать перед Кэледоном, который был богаче его и знатнее?

Тем более, что Джек даже не знал кто он такой.

 

- Надеюсь, что этот парень не придёт. - Ухмыльнулся Кэл, и потащил

закутанную в клетчатое одеяло Роуз обратно в каюту. Какой скандал она

учудила! Но Грейси, похоже, списал всё на молодость лет - так по

меньшей мере сказал Лейстер.

 

- Возможно, она не уютно чувствовала себя в этом платье. - Предположил

Ирманн, когда они с Кэлом прогуливались по верхней палубе под

звёздами, пока мать не отпаивала Роуз чаем, принесённым Труди, и

упрёками, что дочка так изволила себя вести на первом свидании с

женихом.

 

- Надеюсь, ты такого не учинишь на втором свидании? - Руфь

вопросительно глянула на Роуз, и та снова залилась пунцовой краской.

Целоваться?!! Этого ей явно не хотелось, и она не представляла себя в

роли... соблазнительницы.

 

- Стыдливая девушка. - Усмехнулся Лейстер.

 

- Да до каких же пор! - Всплеснул руками Кэл. Проходившая мимо пара

ухмыльнулась. -До каких же пор Роуз будет стесняться того, что она моя

невеста? Как будто быть в высшем обществе это стыдно!

 

Лейстер на мгновенье задумался.

 

- Может быть и стыдно. Если Роуз изначально была не твоего круга. -

Вдруг выдал он. Дальше Хокли предпочёл с Лейстером о Роуз не говорить,

буркнув нечто вроде:

 

- Наверное, со временем пройдёт.

 

Ирманн пожал плечами.

 

- Может, и пройдёт, - загадочно ответил он. - Может быть.

 

Александру Аникину

 

Ужин прошёл в традиционном, чинном британском стиле. Джек Доуссон

"блистал" как ему показалось, но Роуз оказалась единственной, чьим

вниманием ему удалось завладеть. На Руфь Джек произвёл весьма

удручающее впечатление.

 

- Простите, а как сейчас в третьем классе? - Как-то неосторожно спросила

Руфь, присматриваясь к Джеку как к потенциальному жениху Роуз, и

понимая, что Кэл в любом случае может отказаться от невесты.

 

- Всё замечательно, мэм, мышей и крыс почти нет! - Усмехнулся Джек, и

Руфь сделалось совсем дурно. Это сейчас она сидит в обществе Грейси,

Астора и Лейстара, а если Роуз набедокурит... и помолвка сорвётся?

 

R.M.S. Титаник, 13 апреля, 1912 года

 

Писатель Майкл Фарнезе, ехавший первым классом на Титанике,

оглядывался. Ему было невероятно скучно в этом ужасном обществе, и он

хотел бы поразвлечься, но вместо развлечений молодого писателя ожидал

чинный променад по палубам, и он мечтал о каких-то приключениях, ну

хотя бы о какой-то загадке, и хотел превратить себя в Шерлока Холмса.

 

На таких скучных круизах всегда мечтается о загадках, и о похищениях.

Не так ли? Но одни только скучные лица. И даже никому ничего не

подбросишь! Если даже и подбросишь, то будешь всю жизнь потом корить

себя в том, что этот проступок совершил ты. Нет, думал Фарнезе, уж

лучше чьими-то другими руками.

 

Почему-то Фарнезе круизы представлялись всегда такими заманчивыми - в

круизах можно сделать себе карьеру, найти девушку мечты... но ни

карьеры, ни девушки молодой человек не видел.

 

Майклу было двадцать четыре года. Он был хорош собой, с волосами

песочного цвета и карими глазами, был одет всегда с иголочки, в его

излюбленном английском "джентльменском" стиле, и у него был стильный

оранжевый галстук, который дам не покорял, но безумно нравился ему

самому как аксессуар.

 

Молодой человек сидел в ресторане ala Cart, и ждал своей судьбы,

которая не приходила и не приходила. День тянулся медленно, как в тех

затяжных романах, что он вздумал писать после возвращения из круиза.

"Ну почему со мной ничего не происходит?", - отчаянно думал Фарнезе, и

вот он увидел её.

 

Красивую девушку с золотисто-медными волосами в изысканном голубом

платье вёл жених её - Кэледон Хокли. Майкл отметил, что Хокли довольно

красив. Если его описывать - то у него были иссиня-чёрные волосы,

пронзительные чёрные глаза, и губы, от которых любая невеста была бы

без ума. Роуз поразила Майкла в самое сердце, и он теперь понял свой

смысл жизни на корабле - добиться Роуз во чтобы то ни стало.

 

Девушка показалась писателю, у которого между прочим, уже было издано

несколько книг, смыслом жизни. Фарнезе рискнул, и подсел за столик к

супругам Хокли.

 

- Добрый день, разрешите представиться, Майкл Фарнезе. - Расплылся

Майкл в яркой улыбке, которой всегда покорял если не женщин, то

публику.

 

- Добрый, добрый, - Хокли не знал как избавиться от навязчивого гостя. -

А Вы кто такой?

 

- Майкл Фарнезе, литератор. - Ответил тот весьма скромно для писателя

его круга.

 

- А что-то типа этого странного и чудаковатого дружка Астора Марка

Твена? - Ухмыльнулся Хокли. - Роуз, дорогая, как ты думаешь, может мне

заняться издательством после возвращения из круиза? Вполне

прибыльное вложение денег. Ты станешь знаменитой. Всего доброго,

мистер Фарнезе. Было приятно познакомиться, до свидания, нам с Роуз

пора идти.

 

"Опять ревнивый жених!", - мрачно про себя подумал ловелас Фарнезе и

угрюмо попрощался с Хокли и Роуз, оставшись один за столиком. До чего

ж ему везло на ревнивых мужей! Но как же она была красива! С этими

мыслями о Роуз, потрясшей его воображение, писатель принялся за

изысканный десерт, принесённый ему официантом. Полноватый слегка

человек в элегантном костюме ушёл, и Фарнезе не сумел разглядеть

молодо или старо было его лицо. А впрочем ему это было всё равно -

десерт был изумительно вкусным, и, наконец-то он встретил настолько

красивую девушку, что смог похвастаться, наконец, тем, что в круизах

произошло долгожданное событие, то о котором он мечтал - он влюбился.

Может быть, на всю жизнь.

 

Но вот если бы только не одно "но" - наличие жениха рядом.

 

Майкл подумал о завтрашнем званном ужине, но единственной незадачей

в светском обществе его круга было то, что речи обычно на подобных

вечерах говорили нефтяные магнаты, а не простые пассажиры вроде него,

поэтому Майкл останется за углом.

 

Наблюдать.

 

Чтобы потом записывать свои мысли для книг.

 

Александру Аникину

 

R.M.S. Титаник, 14 апреля, 22.00

 

...Роуз и Джек целовались в котельной, где было и без них слишком душно

и жарко. И кочегары приказали им уйти - в котельную вошли мистер

Исмей и мистер Астор. Джек был бы не против подслушать о чём они

говорят, если бы не Роуз, которая сорвалась с места и понеслась опять же

в неизвестном направлении. Бегать Роуз, похоже, очень понравилось, и

похоже, что она была счастлива.

Реклама:

 

Кэледон Хокли был вне себя, когда Роуз вернулась целой и невредимой.

Но мужчина беспокоился всё равно.

 

- Ты разве не понимаешь, что тебя могли обокрасть? - Говорил он Роуз,

которая слишком беспечно отнеслась к происходившему. Роуз была по-

настоящему пьяна, и получила за это оплеуху от жениха, вызванную

скорей чувством беспокойства за неё, чем желанием ударить.

 

- Лавджой, найти этого Джека и обезвредить. - Наконец, решился

Кэледон. - Если попробует сбежать, то пристрелите его.

 

Лавджой кивнул.

 

Джека схватили, и на него надели наручники. Роуз по-настоящему

испугалась. Ужас в глазах молодой женщины показал, что она осознала

что значит страх. Страх быть ограбленной. В молодом любовнике она

никак не могла увидеть авантюриста, который может лишить их жизни.

Она бросилась к Кэледону на шею, и с плачем проговорила:

 

- Дорогой, прости меня, пожалуйста, прости, но я так была напугана...

 

- Чем? -Не понял Кэл, и сжал Роуз в объятьях ещё сильней.

 

Между тем Джека увели прочь, туда, куда не ступала нога человеческая.

Там он и погиб, когда вода затопила маленькую каюту.

 

Александру Аникину

 

Астор пихнул Ирманна Лейстера в шлюпку, где сидела его супруга Нелли,

а сам ушёл к Мадлен ожидать когда вызовут их по очереди. Он очень

боялся, что Мадлен в шлюпке потеряет их ребёнка. Ирманн ничего не

понял, но в тоже время не стал выходить из шлюпки, сочтя подобное

"геройство" - глупостью, поскольку спустить шлюпку с тросов, не

повредив их, и не напугав и без того напуганных людей, казалось

Ирманну глупостью. Рейчел прижалась к нему, и ожидала спуска шлюпки

на воду.

 

У Роуз началась истерика, когда спускали на воду шлюпку № 6, куда

должны были сажать Маргарет Браун, и их с Руфь. Роуз уже забыла про

Джека, в глазах её было столько страха, что Кэледону захотелось обнять

девушку, и прижать к своей груди. Но времени было мало - он ещё

должен был уговорить Роуз сесть в шлюпку. Она боялась, как и другие

девушки её класса, перепуганная событиями, свалившимися на неё за

один день. Наконец, Кэледону удалось сломить сопротивление Роуз, и

посадить в шлюпку, тем более что помогла Маргарет Браун, властным

голосом приказав Роуз сесть. Дрожавшая Роуз согласилась.

 

- А ты, Кэл? - Спросила она, глядя своими нежными изумрудными глазами

на жениха.

 

- Я сяду в другую. - Дежурно ответил Кэл, так отвечали все мужчины на

"Титанике". Кэледон помахал Роуз рукой, и та вместе с матерью осталась в

шлюпке. Руфь обрадовалась, что Роуз наконец-то образумилась.

 

- Я не собираюсь погибать, мисс Роуз. - Сказала ей Маргарет Браун

громовым голосом. Офицер, ведущий шлюпку, не понял к чему такой

бодрый дух у госпожи Браун когда все тонут. Их шлюпка, наконец, была

спущена на воду.

 

========== Паника. Титаник ==========

 

Александру Аникину

 

Александру Аникину

 

Паника становилась всё заметнее. Музыканты играли прощальные вальсы

с полюбившейся им публикой, и с жизнью. Они понимали, что обречены

уйти на дно. Но кто ещё уйдёт вместе с ними? Алекс пожелал капитану

выжить. Но, увы, этого не произошло. Несмотря на панику, они играли

весёлые вальсы, уходившие в темноту. Их всё равно никто не слышал –

крики несчастий и ужаса доносились до них. Мгновенье, и скоро потухнет

свет.

 

Красивая женщина Генриетта Стилл стояла у шлюпки и не хотела садится:

её молодой муж никак не мог убедить в том, что это необходимо.

 

- Как же я пойду в шлюпку без тебя? – Почти закричала Генриетта, и

бросилась к нему в объятья. Её муж, Дерек, стоял и смотрел на неё.

Наконец, Генри Уальд приказал Генриетте сесть, буквально вырвав её из

рук любимого. Мужчина и женщина простились навсегда.

Реклама:

₽

 

Клининг частного дома

 

Эту сцену Майкл Фаррезе наблюдал со страхом. Он не знал, что ему

делать. Они с Кристианом договорились, что посадят Вирджинию в

шлюпку, и будут пытаться искать спасения сами. Кристиан, превратившись

из соперника в друга, искал подходящую шлюпку, чтобы посадить

Вирджинию.

 

- Только нужно сначала её найти. – Майкл многозначительно посмотрел на

Кристиана. Кристиан понял, что Вирджиния куда-то исчезла в страхе. У

шлюпки № 4 Джон Джейкоб Астор IV пытался усадить Мадлен. Она

почему-то беспокоилась.

 

- Мистер Астор, садитесь, пожалуйста. – Предложил ему молодой офицер

Гаральд Лоу, узнавший миллионера. Мистер Астор посадил жену, и её

горничную Розалин, и хотел уже было садится сам. Но неожиданно какая-

то женщина, пассажирка третьего класса – Лиан Акс прорвалась к

шлюпке. Джону стало жаль её. Он помог женщине сесть в шлюпку. И, дав,

Мадлен свои перчатки, сказал:

 

- Дорогая, не переживай, я сяду в следующую. Честь имею. – Полковник

отдал честь Лоу, тот выпрямился по форме, и стал спускать шлюпку № 4.

Лиан Акс дрожала со страху.

- Нас там очень много… - виновато сказала она Мадлен. – Я просто

вырвалась из толпы…

- Джон сядет в другую. – Уверено ответила Мадлен, и слёзы навернулись у

неё на глаза. – Я его знаю. Возьмите.

Мадлен отдала Лиан свою шаль: у неё не попадал зуб на зуб от холода.

Лиан укрылась. Розалин обняла Мадлен, и женщины смотрели на Джона,

который помогал другим женщинам садится в шлюпки.

 

- Почему мест так мало? – Спросил Астор Лайтойллера. Лайтойллер пожал

плечами. Астор тогда пошёл к своему другу, Бенджамину Гуггенхайму, и

спросил его:

- В чём дело, Бэн?

 

Гуггенхайм ответил вполне весело:

- Вы, смотрю, тоже приготовились к смерти, Джон. И при параде? Так

держать. Смерть нужно встретить красиво.

Астор спросил:

- Вы даже не попытаетесь спастись?

 

Гуггенхайм ответил:

- Знаешь, Джон, я просто не представляю первые полосы газет на

следующий день после катастрофы «Титаник». Бэн Гуггенхайм выжил, и

погибло больше 1500.

- 1500? – Переспросил Астор эхом.

 

- 1500. – Сказал Бэн. – Я, если и изменял жене, то не могу её подвести.

Она, бедняжка, не выдержит того удара, что какая-то дама погибла из-за

трусости Бэна Гуггенхайма. Я не привык так подводить людей. Пойду в

нашу курительную комнату, и выкурю последнюю папиросу. Если успею.

За Бэном зашагал его молодой камердинер.

 

- Я пойду попытаюсь спасти собак. И, если получится, кого-то из третьего

класса. – Крикнул Астор вслед Бэну. Бэн одобрительно отсалютовал.

 

Дэн явно не хотел садится в шлюпку: он жалел женщин. Джон Джейкоб

буквально толкнул немолодого мужчину и помог Нине, подруге Дэна,

сесть рядом с ним. Дэн отдал Астору честь. Нина навсегда запомнила

добрые глаза миллионера, и, когда «Титаник» издал последний звук,

умирая в своей красоте и величии – Нина бросилась к Дэну в объятья и

заплакала.

 

Александру Аникину

 

- К чёрту уговоры! - Закричал мистер Мэрдок в лицо Кэлу, когда тот

подошёл к нему с купюрами банкнот. - Ваши деньги уже не спасут ни Вас

не меня!

 

Мэрдок явно нервничал.

 

- Это уже паника. - Сказал Кэледон сам себе. - Это нехорошо.

 

И, заметив маленькую девочку, почему-то вдруг Кэледон решил её спасти.

"У неё же никого нет!", - пронеслось в голове у мужчины. С девочкой

мужчине сесть почему-то разрешили, и в тот же момент оказалось, что в

шлюпке не было ни одного достойного командира. Кэледон Хокли

взобрался по тросу, и обрубил его ножом, что спасло жизни 50

пассажирам в шлюпке. Правда, для этого пришлось отпихнуть наглого

Фабрицио, который карабкался за жизнь и прорывался в шлюпку.

Реклама:

 

- Вы нас потопите, сударь. Отстаньте! - Закричал Кэл, и Фабрицио исчез в

водовороте.

 

Александру Аникину

 

Наконец, обе шлюпки подобрала "Карпатия". Роуз и Кэл встретились на

палубе первого класса, и бросились друг другу в объятья.

 

- Какое счастье что ты жива, Роуз! - Чуть было не закричал Кэледон от

счастья, сжимая девушку в объятьях, на глазах мужчины навернулись

слёзы. Сердце Руфь бешено колотилось. Она была счастлива, что дети

живы. Кэл только сожалел, что Лавджоя в общей мешанине лиц он так и

не смог разыскать....

 

Но для них с Роуз началась другая жизнь, полная любви, заботы и

счастья... в это Кэл свято верил. А над "Карпатие" небо окрашивалось в

закат. Теперь закаты казались Роуз самыми красивыми на свете, а она

себе - самой счастливой из женщин.