Вчера в супермаркете, стоя в очереди в кассу, встретился взглядом со счастливым человеком, покупавшим полторашку кваса. Им оказался мужчина лет сорока в коричневом камуфляжном костюме и по-рыбацки загнутых болотных сапогах, именно «по-рыбацки», потому что голенища были загнуты только пополам и при ходьбе шумно задевали друг друга раструбами. Охотник, завернув болотники, несколько раз согнёт голенища так, чтобы они плотно охватили ногу: так можно бесшумно идти, и семена трав и прочий мусор не попадёт внутрь.

Порадовало, что человек покупает не хмельной напиток. Зачем ему искусственный стимулятор веселья, если и так хорошо, и для полного кайфа нужно только утолить жажду. Расплатившись на кассе, я вышел за рыбаком из магазина и ещё немного с удовольствием понаблюдал за ним. Он, не торопясь, открутил пробку на бутылке и, также не торопясь, я бы сказал, степенно, с наслаждением, начал пить.

Покрасневшее от загара и ветра лицо и слегка пьяные глаза говорили, что их хозяин уже возвращается с рыбалки, а не едет на неё. Непосвященным не понять, почему так счастлив этот человек. Сколько раз так и я, смертельно усталый, но донельзя довольный, возвращался домой. Проведя несколько дней на лесной реке, достигаешь состояния полного умиротворения. Приходишь к мысли о суетности происходящего, находясь рядом с вечным. Так бывает, когда идешь, занятый невеселыми размышлениями, опустив глаза в землю, и вдруг, споткнувшись, поднимаешь голову и, увидев бездонное голубое небо, застываешь от охватившего тебя восторга. Не хочется никуда спешить и только растворяться в этом состоянии покоя. Наверно нечто подобное на востоке называют «нирваной». Йоги проводят годы в изнуряющих тренировках, чтобы подняться на этот уровень. А оказывается, всё так просто и сложно одновременно. Может так и действует закон сохранения энергии, когда душевная тяжесть переходит в физическую: ты безмерно устал, а твоя душа, наконец-то, освободилась от земных оков и парит, парит невесомая?

Глядя на рыбака, я вспомнил свой первый сплав, и так захотелось еще раз проплыть по лесной реке, когда только ты и медленно струящаяся вода. А узнал и полюбил такую рыбалку я благодаря Владимиру Ивановичу, одному из лучших спиннингистов нашего края.

С этим замечательным человеком я познакомился благодаря моей жене Надежде. Как-то она рассказала, что у её коллеги муж просто «повернут на рыбалке» и как раз сейчас ищет напарника. Наслышанный о его богатых уловах, я с радостью воспользовался возможностью попасть на настоящую рыбалку и в назначенное время подъехал познакомиться с новым коллегой по увлечению на его работу. Нужно сказать, что под словосочетанием «повернутый на рыбалке» мне представлялся худосочный ботаник, близоруко щурящийся через толстые линзы огромных очков. Однако навстречу мне вышел уверенный в себе мужчина лет сорока пяти среднего роста и крепкого телосложения, хотя и полноватый, с красным обветренным лицом, как у моряка дальнего плавания.

– Владимир Иванович, – представился он, и крепкое рукопожатие дополнило его схожесть с морским волком. Прощупав меня несколькими вопросами по поводу знания спиннинговых снастей, будущий напарник удовлетворенно хмыкнул и, пристально глядя мне в глаза, коротко спросил:

– Как относишься к рыбалке сплавом?

– Не был, но хочу попробовать, – не раздумывая, отвечаю ему. И сразу интересуюсь деталями:

– На чём будем сплавляться и по какой реке? Как туда добираться и что с собой брать? Да, еще у меня нет лодки…

– Насчёт лодки не переживай, найду, – развеивает мои сомнения мой новый знакомый и начинает объяснение, заканчивая каждую фразу короткими жестами, словно рубя воздух, широкими ладонями.

– Как добираться – тоже не твоя печаль, что с собой взять – дам список, – заканчивает он короткий инструктаж.

Обменявшись телефонами, договариваемся о дате выезда на рыбалку. Я не подозревал, сколько нового и необычного предстоит мне пережить на этом и следующем сплаве, ради призрачной надежды побывать на «настоящей рыбалке» да еще освоить спиннинг под руководством такого мастера!

На другой день через Надежду я получил от нового наставника листок бумаги формата А4, исписанный красной пастой с двух сторон. В списке было перечислено всё, что нужно для сплава: начиная от запасных носков и заканчивая бутылкой водки для лечения всевозможных инфекций. Что поразило в этом перечне снаряжения, так это количество соли для засолки пойманной рыбы: по одному килограмму на каждый день сплава. Неужели на спиннинг в наших реках можно поймать столько?

Владимир Иванович работал главным инженером в строительной организации, и потому вопрос с доставкой к месту рыбалки и обратно решился очень просто. В назначенный день нас со всем многочисленным рыболовным скарбом должен был туда отвезти, а через три дня встретить в условленном месте его личный водитель на микроавтобусе.

Первый наш сплав должен был пройти по Большому Кундышу. Это небольшая река в соседней Марийской республике, неспешно несущая свои воды в Большую Кокшагу, одному из притоков Волги.

Еще в темноте к моему дому подъехала цельнометаллическая газелька и, быстро загрузив вещи, я отправился навстречу приключениям, которые начались гораздо раньше, чем хотелось. На границе Нижегородской и Кировской областей дороги не было! После недавних обильных дождей просёлок превратился в сплошное грязное месиво, куда соваться на нашем не полноприводном автомобиле с низкой посадкой было бессмысленно. «Всё, накрылась рыбалочка!» – пронеслось у меняв голове.

Оказывается, я рано сдался! Совсем не так думал мой неугомонный напарник. Сверившись с бумажной картой, он предложил вернуться километров на тридцать назад и сплавиться по Вае до Усты.

Здесь нужно пояснить, что столь напевные названия нашим рекам дали первые жители этих мест – удмурты. Уста произошла от слова «усто», что в переводе на русский язык означает «мастер, искусный в каком-либо деле». Марийцы же, заселившие наш край позднее, это название переиначили на свой лад, дав свое – Уста, означающее буквально то же, что и «усто». Название реки Вая также имеет удмуртские корни и произошло от удмуртского слова «вай», что значит ветка, притока. Марийцы и его переименовали на своё привычное Вая, что означает «кайма» или «оторочка».

Вая берёт своё начало в сосновых борах на самом краю Нижегородской области, на ее северо-востоке и, изрядно пропетляв более сотни километров по почти непроходимым лесам, соединяется со своей старшей сестрой Устой. Питают ее многочисленные ручьи, начинающиеся в торфяных болотах, потому вода в реке хотя и чистая, но имеет характерный тёмный оттенок. До разгула браконьерства река просто кишела рыбой. На немудреные блёсны, сделанные из обычной столовой ложки, используя почти миллиметровой толщины леску, мой дядя запросто ловил в ней метровых щук. К сожалению, сейчас времена изменились в худшую сторону, и надо серьезно поизвращаться, чтобы соблазнить на поклёвку небольшую щучку-травянку, не говоря уж о заветных «крокодилах». Осталась надежда, что в низовьях Ваи, где редко ступает нога человека, можно будет «оторваться по полной».

Наш автомобиль, вдоволь поколесив по асфальту, свернул на просёлочную дорогу и вскоре затормозил у березовой опушки. Дальше уже ехать нельзя – застрянем.

– Тут недалёко, – успокаивает напарник.

Мы выгружаем вещи, договариваемся с водителем о месте и времени встречи и, нагружённые поклажей, направляемся к речке. За пару ходок нам удается всё перетащить.

– Делай, как я! – командует Владимир Иванович и начинает распаковывать резиновую лодку.

Довольно скоро мы, накачав наши двухместные корабли и основательно загрузив, спускаем их на воду. Рекой этот ручеек назвать можно с большой натяжкой. Извиваясь по заливным лугам, часа через два он наконец-то приводит нас к Вае. Становится просторно: между берегами больше двадцати метров. Теперь можно и порыбачить: собираем спиннинги и начинаем блеснить.

Наблюдаю за товарищем и, пытаясь копировать его движения, методично обстреливаю блесной все заводи. Хотя рыбачить я и начал с пяти лет, но ловил в основном на поплавочную удочку, поэтому в спиннинговой ловле полный профан. Радуюсь прекрасной возможности получить «мастер-класс» от великого спиннингиста. Однако и у него и, конечно же, у меня сегодня НЕ КЛЮЁТ! Кроме того, вскоре в Ваю впадает мощный ручей, несущий такую грязь после проливных дождей, что даже слабые теперь надежды на клев тают безвозвратно, как утренний туман.

– Ну и засада! – возмущается напарник, – я привык по десять килограммов рыбы в день ловить, а тут ни потычки!

«Вот свистит, вот свистит!» – думаю про него, но так как мы еще мало знакомы, поэтому дипломатично не озвучиваю свои сомнения в его рыболовных способностях. Обращаю внимание на снасти товарища – его удилище или, как говорят спиннингисты, палку, выпустила одна известная корейская фирма, хорошие блесны и недешевые, явно, не китайские, воблеры, качественная леска, а вот катушка обычная, невская! Почему при засилье в магазинах всевозможных «мясорубок» опытный спиннингист использует такой анахронизм?

– Знаешь, Вов, – звучит его ответ, – когда блесна зацепляется за корягу, я привык катушкой подтягивать себя с лодкой к месту зацепа. А груз, как видишь, получается приличный. Так вот ни одна «мясорубка» не выдерживает такой нагрузки – ротор рассыпается в «хлам», а невской ни черта не делается!

Плывём по красивейшим местам, где из-за бездорожья люди бывают очень редко, и потому природа здесь практически не тронута человеком. По берегам не встретишь безобразных порубок, чернеющих кострищ. Глаза отдыхают, наблюдая смену пейзажа. Вот задумчивая прохлада омута с дородной березой на берегу, развесившей пряди своих ветвей над тёмной водой, сменяется стремительным перекатом.

Смотришь на струящуюся воду, и на душе становится чисто и спокойно, словно под напором воды смывается всё наносное, остается только настоящее.

В моём былом представлении рыбалка сплавом – это просто прогулка: течение неспешно несет твою лодку, а ты, не торопясь, забрасываешь налево и направо блесну. Однако реальность оказалась совсем не такой. В силу своей низкой осадки бескилевая резиновая лодка сильно парусит на ветру, и временами приходится отчаянно грести веслами, чтобы продвигаться вперёд, даже течение не помогает. Кстати о течении, ловить спиннингом и одновременно управлять лодкой с непривычки оказалось сложным занятием: ты крутишь катушку, а в это время твой кораблик так и норовит заплыть куда-нибудь под кусты, а схватишь весла – так блесна надёжно зацепится за корягу на дне. К тому же наставник ввиду рыбалки на узких лесных речках использовал короткие весла, поэтому основная нагрузка при гребке приходилась на предплечья и кисти рук.

Происшедшее далее напрочь выводит меня из приятной задумчивости, еще раз подтвердив избитое изречение: с природой шутки плохи!

Товарищ, проплывая под нерукотворным мостом – громадной осиной, своим падением соединившей два берега, – пригнулся и, как атлант, оттолкнулся обеими руками от ее ствола, желая придать лодке ускорение. За ним послышался смачный шлепок. Оказывается, на дереве пригрелась огромная гадюка, и напарник ловко стряхнул её в воду! Просто чудо, что змеюка не упала ему прямо в лодку!

– Ни хрена себе! – восклицает несостоявшийся змеелов.

Потрясенный, я только молча качаю головой, провожая взглядом стремительно скользящую по водной глади к берегу полутораметровую гадину.

– Если бы она в лодку упала, я бы, не раздумывая, в реку выскочил! – продолжает, постепенно приходя в себя, напарник.

Я читал, что укусы местных гадюк не смертельны, но проверять, так ли это на самом деле, не хочется. А ползучих тварей здесь порядком! Совсем не хочется высаживаться на песчаные берега, где змеи разных размеров и расцветок, от пепельно-серой до угольно черной, выползли погреться на солнышке. Некоторые из них, вспугнутые нашим появлением, бросаются в речку. Причём обратил внимание на то, что если ужик плывёт, высоко подняв голову, словно показывая свои жёлтые пятна, дескать, смотрите все: я не ядовитый, а вот гадюка стелется по воде, практически не отрывая голову, словно и тут желает спрятаться. Вокруг много болот: неудивительно, что эта ползучая нечисть водится здесь в изобилии. Но чтоб вот так упасть почти на голову!...

Когда солнце основательно скрывается за макушками деревьев, напарник предлагает выбраться на берег и готовить ночлег. Устраиваемся на высоком берегу, в сосновом бору. Здесь нет подлеска, и лёгкий ветерок, свободно гуляя меж медных стволов высоченных сосен, как метлой, вымел надоедливое комарье. Переворачиваем вверх дном лодки, даём им просохнуть, и получается великолепное ложе – мягкая и тёплая кровать.

Набираем сушняк, и Владимир Иванович разжигает костер. Весело потрескивая, пламя жадно набрасывается на сухие сосновые веточки. Мы достаем котелки: у меня – это обычный алюминиевый из магазина, а у товарища – пара самодельных, сделанных из металлических банок из-под консервов литра на полтора каждый, покрытых толстым слоем копоти снаружи.

– Удобная вещь, кстати, – хвалится бывалый рыбак, – тонкие, потому быстро нагреваются и мало весят, да еще и места мало занимают – их можно один в один воткнуть.

– Давай и в твоем котелке чай вскипятим, – предлагает он, – а то только в моем одном кипятка нам на двоих не хватит.

Владимир Иванович устраивает все три котелка над огнем, положив в один из них кусок свиного сала с хороший кулак. Мы чистим картошку и лук и ведём неспешный разговор о завтрашней рыбалке. Вот вода закипела, и товарищ осторожно снимает «чайные» котелки, щедро сыпанув в каждый заварки, оставляет их в стороне настаиваться.

Вода в суповом котелке кипит ключом, переливаясь через край в огонь.

– Ничего страшного, пусть всякая дрянь выкипит, – поясняет напарник.

Подождав еще немного, он добавляет в кипящий бульон мелко порезанный лук, а чуть позже – картошку, а еще немного погодя высыпает туда пару пакетиков супа быстрого приготовления. Над костром поплыл сногсшибательный запах. Хочется скорей взять ложку и наконец-то вкусить заветного супчика. В нетерпении сглатываю слюну.

– Ну, вроде готово, – наконец- то заключает кашевар, осторожно отхлебнув горячего варева.

Поверьте мне на слово, суп получился обалденный! Мне повезло не раз еще отведать его во время дальнейших наших рыбалок. После супа мы долго пьем крепкий чай с дымком. Разомлев, зачарованно смотрим на огонь.

Необъяснима магия живого огня. Восхищение им пришло от первобытных людей, для которых он был и защитой от холода и зверей, и горячей едой – жизнью, одним словом. Не случайно у кочевых людей оскорбление очага – плевок в пламя – наказывалось смертью.

Темнота обступила со всех сторон. Стало совсем тихо. Только река журчит ниже на перекате. Рядом в омуте громко плеснула крупная рыба.

– Язь играет, – поясняет Владимир Иванович, – здесь его порядком хватает. Но наши снасти грубоваты для него, да щас на блесну он вряд ли и возьмет.

Усталость берет свое, и глаза слипаются.

– Ну, Вов, давай спать, вижу, уж головой киваешь, еще со сна в костер упадешь, – усмехается товарищ. Он берёт спальный мешок и полностью расстегивает молнию на нём, получается обычное одеяло. На мой вопрос: «Зачем расстегивать мешок, почему бы просто не залезть в него?» Звучит элементарный по простоте ответ: «Я в него не пролажу!».

Перед сном по примеру напарника надеваю на голову накомарник, и, как оказалось, не зря.

На рассвете просыпаюcь от комариного гула. Зависнув надо мной, облако кровососов, яростно негодуя, никак не может понять: вот же еда, но через проклятую сетку никак до неё не добраться!

Изумительное действие оказывает на организм чистейший воздух соснового бора. Проспав всего несколько часов после напряженного дня, когда пришлось встать еще до зари и от души поработать веслами, чувствуешь себя бодрым и хорошо отдохнувшим. Позавтракав остатками вчерашнего супа и залив в термосы обжигающий чай, готовим лодки.

По скрывшейся под водой веточке, воткнутой накануне у самого берега напарником, видно, что уровень в реке за ночь поднялся еще сантиметров на двадцать.

– Хреново это, – грустно комментирует старший, – клевать сегодня точно не будет.

Под такой нерадостный прогноз продолжаем сплав. Прополоскав безрезультатно весь набор своих блёсен в мутной ваинской воде, решаю прекратить это бесперспективное занятие и просто сплавляться, любуясь природой.

Солнце уже поднялось над соснами, но еще не успело разогнать утреннюю прохладу. Кажется, вековые деревья еще спят, укрывшись клочьями тумана. Звонкую тишину нарушает лишь противный гул бесчисленных полчищ комаров, полноправных хозяев здешних мест. Товарищ плывет впереди метрах в пятидесяти. Вдруг из боковой старицы между нами вклинивается кряковая утка с тремя утятами. Видимо, крякуха, не заметив моего напарника, выплыла с выводком и оказалась между нами. Я своей лодкой невольно перекрыл им путь назад. Вначале утки плыли между нашими лодками, из-за узости реки не решаясь проскочить между мной и берегом.

– Да не бойтесь вы – не обижу, – негромко говорю я им, желая успокоить. Однако, испугавшись моего голоса, кряквы как бы вжимаются в воду, но не меняют курса. Они, как маленькие кораблики, бесшумно скользят по воде. Я наблюдаю за ними: мне интересно, что же предпримет мать для спасения своих детей.

Проходит несколько минут. Вдруг утка, громко закрякав, перелетает через меня и садится сзади метрах в двадцати за лодкой. Утята тревожно закрутили головами и продолжают плыть передо мной, сохраняя выбранную дистанцию. Сзади послышалось тревожное кряканье, скорее напоминающее властную команду. Один утенок, словно маленькая подводная лодка, бесшумно исчез под водой и вскоре появился за мной, встретившись с матерью.

Утка повторяет сигнал, и второй утенок тем же путем воссоединяется с семьей. Мать этого беспокойного семейства зовет последнего. Он только что-то обиженно пропищал и продолжает плыть передо мной.

– Ну, ныряй же, несмышленыш! Видишь, мама волнуется, – приободряю я его.

Встревоженная старка более настойчиво и строго, повторяет команду. И опять утенок виновато пищит и не ныряет. Утка неистовствует! Она начинает громко крякать, словно кричит на неслуха, и на это раз он не может ослушаться!

Но оказывается, малыш не умеет нырять. И что же он делает дальше? Так обычно поступает маленький ребенок, который, боясь темноты, с громким криком пробегает через темную комнату. Нечто подобное совершает и этот маленький путешественник. Он бешено замолотил маленькими крылышками и, не переставая пищать, быстро побежал-поплыл по воде на меня. Проскочив совсем рядом с моей лодкой, он встретился со строгой матерью. Утка удовлетворенно крякнула, и выводок поплыл по своим делам.

Я расхохотался, радуясь за утиное семейство, и взявшись за весла начал быстрее грести, чтобы догнать товарища.

Тот не прекращает методично блеснить слева и справа перед собой, и его упорство, наконец, вознаграждается: на его серебристую колебалку позарился-таки двухсотграммовый юркий голавлик.

Дальше, вниз по течению, впадающие ручейки превращают и без того мутную воду реки просто в болотную жижу. Рыбалка становится бессмысленной. Поэтому мы принимаем решение завершить сплав досрочно, благо, здесь действует сотовая связь. У автомобильного моста через Ваю назначаем место встречи с нашим транспортом.

В ожидании машины, моем, просушиваем лодки и укладываем их в мешки. Как раз успеваем управиться.

– Ну что, Вов, – обращается ко мне напарник, – в следующий раз сплавимся по речке Чёрной? Не побоишься: будет не как щас, очень трудно?

– Нет, не побоюсь! – не колеблясь, сразу же соглашаюсь, уже познав всю прелесть такой рыбалки.