Николай Иванович смотрел на неприметный холмик и сильно грустил по маме. Теперь не увидит никогда её добрые глаза, не услышит мягкий голос.

– Какая страшная потеря, Коля, – всхлипнула Анастасия, глядя на потерянное выражение лица мужа.

– Да, нет моей мамы теперь. Некому будет спасать меня, как на Финской войне…

После срыва ноябрьских переговоров СССР и Финляндия активизировали свои военные приготовления.

На Карельском перешейке продолжали сосредотачиваться советские войска, на полевые приграничные аэродромы прибывала авиация. 15 ноября по приказу Ворошилова переданная в Ленинградскому Военному Округу 7-я армия заняла позиции севернее Ленинграда. Севернее, в районе Кандалакши – Кеми, формировалась 9-я армия. Её войска выдвигались к западной части Карелии.

В печати стали всё чаще появляться статьи о Финляндии только в негативном плане. Принимались жёсткие меры по наведению порядка и дисциплины в армии. 23 ноября в войска была спущена директива начальника политуправления ЛенВО дивизионного комиссара Горохова. В ней, в частности, особо подчёркивалось, что сдача в плен противнику живым является предательством, нарушением воинской присяги и изменой Родине.

Финляндия также увеличила число дивизий на Карельском перешейке – с двух-трёх до семи, начала эвакуацию населения не только из пограничных районов, но и из Хельсинки и других крупных городов. Только в октябре было эвакуировано более 150 тыс. человек. Продолжалась модернизация «линии Маннергейма».

В ноябре 1939 года СССР объявила войну Финляндии.

Молодой лейтенант Широков отдыхал со своим взводом в землянке на передовой линии на севере Карелии. До подъёма оставалось три часа. Николай Иванович взглянул на часы и снова уснул. Во сне увидел свою маму. Она стояла на заснеженном поле и настойчиво звала сына к себе. Женщина махала рукой и кричала:

– Коленька, сыночек, проснись, выйди ко мне на минуточку!

Николай отмахивался во сне, понимая, что мама не могла стоять на вражеской земле в сорокаградусный мороз и, тем более, звать его к себе. Но голос матери не переставал обращаться к сыну, умолял подойти, чтобы она смогла обнять его.

И Николай Иванович Широков не выдержал такой пытки, поддался, ещё сонный выскочил полураздетый из окопа и заполошно побежал вдоль траншеи на родной материнский зов. Он напряжённо всматривался в ближайшее голое поле, стараясь отыскать взглядом маму.

И вдруг за своей спиной услышал резкий разрыв снаряда финской гаубицы.

Лейтенант живо обернулся и увидел, как бревенчатое перекрытие его окопа разметало по сторонам словно спичечное. Первым выстрелом начавшегося обстрела финны угодили в цель. Весь взвод Николая Ивановича погиб…

– Царство ей небесное, – сказал Николай жене. – Мама очень любила меня. И я рад, что удалось собственными руками выкопать последнее пристанище, самому проводить её в загробный мир. Пусть земля будет ей пухом!

Лейтенант прибыл с молодой женой в часть на Дальнем востоке. Семью разместили в палатке на сопках недалеко от города Биробиджан, центра Еврейской автономной области. Анастасия Михайловна устроилась на работу в гарнизонную столовую. Муж целыми днями пропадал на службе. Неустроенная жизнь с коленей в палатке очень изматывала, но женщина терпела и не роптала. Все солдатские жёны были в одинаковых условиях.

Когда началась вторая мировая война, Широкого Николая Ивановича не отправили на Западный фронт. Страна ждала нападения японцев. Он остался с частью на Дальнем Востоке.

Всех гражданских лиц эвакуировали. И Анастасия, распрощавшись с мужем, оказалась на станции Петухово Курганской области. Перед эвакуацией женщина отправила письмо отцу с матерью, сообщила новое место своего назначения в тылу.

Мария Андреевна и Михаил Иванович решили из Охвата податься в тыл перед приходом немецких войск. Советские войска полностью сожгли поселок, отступая от надвигающихся немецких полчищ. И вовремя пришедшее письмо дочери определило их путь на восток. Анастасия и её родители оказались опять вместе.

Анастасия Михайловна устроилась на работу, целый день сидела за швейной машинкой, шила солдатское обмундирование. Правда её зарплаты хватало на буханку хлеба и ведро картошки. И здесь надо отдать должное практичной маме Анастасии: она могла и из топора суп сварить, и в тылу найти какой-то заработок. В окрестностях Петухово были большие соляные озера. Местное население ходило на эти природные хранилища соли, добывали и продавали её. Мария с Михаилом занялись тоже этим промыслом, чтобы помочь дочери.

Так семья просуществовала всю войну.

Широков Николай Иванович был отправлен в 1942 году на Западный фронт. Он сразу попал в штаб армии Волховского фронта и возглавил фронтовую штабную канцелярию. Приказы командования в посменном виде доставлялись в сургучных конвертах по передовым частям лично им и его офицерами.

Вражеская разведка охотилась за советскими курьерами. Ведь содержимое секретных писем стоило иногда больше, чем успехи полкового наступления. Штабным офицерам приходилось часто отбиваться от диверсантов на пути к передовой. Иногда, чтобы пакет не достался врагу, он уничтожался, и курьер после этого должен был застрелиться, чтобы не угодить в фашистский плен.

В тот день все курьеры были отправлены по частям, чтобы оповестить о начале наступления.

Николая Ивановича вызвали в штаб и протянули конверт для бригады, атакующей немцев под Лугой.

Лейтенант Широков решил сам доставить конверт. Он взял с собой сержанта. На случай, если его ранят, и он потеряет сознание, солдат поможет уничтожить пакет.

Они далеко забрались по лесу. До этого прошли пару километров по болотам (ох, эти ленинградские болота!). Разыскиваемая ими дивизия освободила порядочный кусок земли, выбила фашистов из нескольких деревень. Но, похоже, увлеклась. Она оторвалась от тылов, и сама оказалась в окружении.

В лесу воевать скверно: в тебя стреляют на расстоянии двадцати метров, а ты даже не видишь, кто и откуда.

Сосновый лес, пасмурное утро, талый снег, беспорядочная трескотня автоматов такая же трескотня от сотен разрывающихся пуль (разрывные пули имеют милую особенность рваться при ударе даже о мельчайшие веточки), резкие хлопки полуавтоматов, длинные очереди пулеметов. Весь воздух, кажется, прошит свистом пуль.

К счастью вражеские минометы бьют сзади, и Николай Иванович привычно отмечает про себя, что мины упадут позади. Они наконец добрался до командира дивизии и отдал конверт.

– Дивизия должна прорвать кольцо, – сказал подполковник курьеру Широкову. – Останешься при мне

Все поднялись по команде, но сразу залегли – лёжа, стреляли.

Николая посылают к командиру резерва: с информацией и просьбой – как можно скорее подтянуть группу.

Лейтенант углубился перебежками в лес. Здесь каждую минуту можно ожидать, что фашист всадит в спину пулю. Вот начинается полоса минометного обстрела.

На бегу Николай отмечает подходящие, т.е толстые с ямкой у корней деревья – на случай если придется укрываться от мины, пожелавшей разорваться рядом с ним. Вражеская батарея стреляет из пяти минометов. Заслышав характерное двойное «пах-пах», Николай Иванович приостанавливается и слушает. Вот, завывая, летит первая. Ага! – разрыв метрах в сорока от него, вторая падает ближе: в укрытие, скорее под дерево… Пронесло, все пять разрывов легли дальше двадцати метров. Теперь сорок секунд передышки: бежать сломя голову, чтобы уйти из зоны огня и доставить приказ. Все обходится. Через полчаса на месте. Там тоже рвутся мины и появились первые убитые и раненые. Вот идет бледный шифровальщик и несет левую руку в правой…

«У меня оторвало кисть» – стонет он.

«Да ведь он выдумал, от боли ему так кажется – подумал Николай. – На самом деле кисть на месте».

Вот все поднимаются, кричат: «Ура!». На ходу стреляют, бегут вперед по приказу майора. Николай Иванович спешит с ними с автоматом. Убитые падают молча. Раненые – по-разному. Вот тяжелораненый сапер; даже под грязью видно. как он побледнел. Пуля пробила ему грудь, но он ползёт вперёд. Николай на ходу освобождает его от ящика, привязанного за спиной. Тот ползет дальше к фельдшеру. Обстрел так силен, что бойцы опять залегают.

Лейтенант Широков кричит:

– Вперед, все равно побьёт минами всех.

Он поднимается в рост, в разных местах встают люди. Все бегут.

Кто-то палкой бьет Николая Ивановича по левой лопатке. От падает и на всякий случай (если в него стрелял снайпер) дёргает ногами, как убитый. Затем лезет под шинель рукой: ага, кровь; двигает рукой – совсем не больно. Лейтенант лежит, постепенно раздеваясь. Мимо пробегает чей-то командир. Вдруг он падает, катается по земле и стонет.

Николай его не знает. По всем признакам он ранен в живот. Вот, наконец, показывается, судя по сумке с крестом, молодой фельдшер-женщина.

– Доктор, доктор, перевяжите его сначала! – кричит Широков, – а потом меня.

Машенька, как слышал звали её солдаты, склоняется над его воющим соседом. У него всего-навсего пробита мякоть бедра, что не лишает его возможности даже ходить! А он ревёт, как роженица.

Пока Машенька заматывала Николая – прорвали кольцо окружения. Все устремляются в прорыв. Николай Иванович с ними – рана небольшая, вскользь прошла пуля. Вот и окопы врага. Вокруг валяются убитые немцы, распотрошенные мешки, ящики с патронами, какие-то свитера, белье, оружие. Николай проходит мимо палаток. Около них роется в брошенном барахле боец – ищет электрический фонарь. На ходу лейтенант Широков хватает горсть мокрых галет из кучи у палатки (он не ел целые сутки). Длинными цепочками солдаты тянутся по лесу. Все возбуждены, многие ранены…

Контуженный майор нёс в руках трофеи: немецкий автомат (их захватили десятка полтора) и какой-то косарь – не-то секач. Почему-то он вручил его лейтенанту-курьеру. Николай зажимает косарь раненой рукой (она подвешена на ремне) и машинально понёс дальше. Опомнившись, отбросил в сторону.

Что было дальше – трудно вспоминать ему. Он и небольшая часть солдат потеряла направление. Они оказались на берегу речушки у маленькой ложбинки. Все, включая Николая, залегли и лежали в ней три часа. Ночь, т.е. ночь по времени, а по свету – ленинградские сумерки. Руки и ноги уже окоченели и ничего не чувствовали. Сонливость и безразличие ко всему. Иногда фрицы пытались атаковать их. Две-три очереди, и они откатывались. Где-то совсем близко, должны быть свои. Но – где они? Один за другим умирали раненые товарищи. Можно застрелиться всем, но какая-то ниточка надежды осталась до последней минуты. В открытую враги боялись брать заплутавшую группу солдат. Следовательно, красноармейцы могли ждать до утра и пробиваться дальше. Вот только что делать с тяжелоранеными?

Развязка наступила неожиданно. Один из разведчиков группы, высланный лейтенантом Широковым, прополз метров двести и наткнулся на свой дозор. Фашисты отошли окончательно.

Николай Иванович Широков считал, что родился в третий раз.

Он получил орден «Красная звезда» за эти бои.

После лечения в тылу, Николая Ивановича Широкова направили на Карельский фронт.

Карельский фронт образован 1 сентября 1941 г. на северном крыле советско-германского фронта на основании директивы Ставки ВГК от 23 августа 1941 г. путем разделения Северного фронта на два фронта- Ленинградский и Карельский. В состав фронта вошли 7-я и 14-я армии, отдельные соединения и части, сражавшиеся с первых дней войны в Заполярье и Карелии от Баренцева моря до Ладожского озера. Фронту был оперативно подчинен Северный флот.

Тактика ведения боёв здесь отличалась от остальных фронтов, где успех полностью зависел от планов генералов. На Карельких рубежах командовали лейтенанты. От храбрости и стратегии небольших групп выигрывали полки и дивизии. Из их побед складывались успехи армий. Среди скал и узких перешейков укрывались небольшие отряды. Они и выходили первыми на позиции врага.

Стабилизация фронта отнюдь не означала тихую, безмятежную жизнь. Как на Карельском фронте, так и на участке 7-й отдельной армии между Онежским и Ладожским озерами, на Карельском перешейке, где обороняли город на Неве войска Ленинградского фронта, шли постоянные бои местного значения, державшие противника в непрерывном напряжении, не позволявшие ему снимать отсюда силы для использования на главных направлениях.

Неспокойное Баренцево море денно и нощно бороздили корабли Северного флота, проводя транспорты союзников, обеспечивая оборону северных рубежей страны с моря и авиацией с воздуха, на Ладожском и Онежском озерах успешно действовали озерные военные флотилии.

Большие и неудобные для человека пространства как бы поглощали здесь людей и технику. Привычные оперативные понятия о плотности насыщения фронта войсками, исчисляемой, как известно, количеством километров на одну дивизию и числом танков, орудий и минометов на километр фронта, на этом театре выражались формулой, где первая цифра нередко переваливала за сотню, а количество орудий и танков на километр исчислялось однозначными цифрами. Так, на 1600 км фронта в самое лучшее время приходилось всего 22 расчетные дивизии (более 73 км на одну дивизию).

Многочисленные безлюдные участки местности контролировались только отдельными отрядами и патрулями.

Танкам здесь негде было развернуться, и применялись они мало, за исключением некоторых направлений, где местность позволяла ограниченно использовать их, и то после сложного технического и инженерного обеспечения.

Усиленная разведка давала возможность установить слабые места в обороне противника и нанести ему чувствительные удары. 20 марта командир стрелкового полка, находившейся на кандалакшском направлении, установил, что перед ним появилось до батальона немцев, которые успели создать лишь снежные окопы. Командир полка принял решение разгромить противника, пока тот не успел закрепиться. В тот же день полк, в котором лейтенант Широков командовал взводом, нанес короткий стремительный удар по немецкому батальону, окружил его и разгромил полностью.

С 7 октября по 29 октября 1944 г. во взаимодействии с Северным флотом провели Петсамо-Киркенесскую стратегическую операцию.

В ходе операций, проведенных войсками фронта в 1944 г, были освобождены Заполярье и Карелия и восстановлена государственная граница с Норвегией и Финляндией.

Расформирован фронт 15 ноября 1944 г. на основании директивы Генерального штаба от 7 ноября 1944 г. Его войска вошли в состав других фронтов. Полевое управление фронта было переброшено на Дальний Восток, где на его базе в 1945 г. создано полевое управление Приморской группы советских войск на Дальнем Востоке, переименованной затем в 1-й Дальневосточный фронт.

Среди них оказался капитан Широков Николай Иванович. Военная судьба забросила его снова на Восток. Ему доверили первый отдел штаба Приморской группы войск.

8 августа 1945 СНК СССР официально присоединился к Потсдамской декларации США, Великобритании и Китая и объявил войну Японии. К этому времени Япония была уже обескровлена, и её способность продолжать войну была минимальной.

Советские войска, пользуясь количественным и качественным превосходством войск, перешли в решительное наступление в Северо-Восточном Китае и быстро смяли японскую оборону.

В то же время развернулась борьба между китайскими националистами и коммунистами за политическое влияние. 10 августа главком войск КПК Чжу Дэ отдал приказ о переходе коммунистических войск в наступление против японцев на всём фронте, а 11 августа Чан Кайши отдал аналогичный приказ о переходе в наступление всех китайских войск, но особо оговаривалось, что в этом не должны принимать участие коммунистические 4-я и 8-я армии. Несмотря на это, коммунисты перешли в наступление. Как коммунисты, так и националисты заботились теперь в первую очередь об установлении своей власти в стране после победы над стремительно проигрывающей союзникам Японией. При этом СССР негласно поддерживал в первую очередь коммунистов, а США – националистов.

Вступление в войну СССР и атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки ускорили окончательный разгром и поражение Японии.

14 августа, когда стало ясно, что Квантунская армия потерпела сокрушительное поражение, японский император заявил о капитуляции Японии.

Вторая мировая война закончилась и на Востоке.

Капитан Широков отмечен за войну двумя медалями «За отвагу», «За оборону Заполярья», «За победу над Германией», «За победу над Японией», «За освобождение Манчжурии», орденами: «Красная Звезда», «Отечественной войны» первой и второй степенями.

Капитан получил отпуск летом 1946 года. Он прибыл в посёлок Охват. Сюда уже вернулась его жена Анастасия со своими родителями из эвакуации.

От когда-то процветающего посёлка ничего не осталось. Несколько домов, землянки и остовы печей. Люди возвращались домой и спешили устроиться под крышей до приближающейся зимы. Самым доступным жилищем стали землянки, где худо-бедно можно укрыться от непогоды. Потом начать строить бревенчатые дома для семей.

Капитану Широкову предложили в сельсовете крохотную избушку на окраине посёлка, где жили и работали когда-то смолокуры. Это было лучше, чем бывшая солдатская землянка, в которой поселились Михаил Иванович, Мария Андреевна и Анастасия Михайловна.

– Как же поместимся мы все в ней? – испугалась Анастасия, когда подошли к небольшому домику. С улицы ей показалось, что там разместиться сможет только один-два человека.

– Ничего, – утешил её отец. – Голова влезет, ноги и прочие места втиснутся тоже. А потом отстроим хоромы для себя не хуже, чем до войны. Главное, что живы остались в такой страшной бойне.

– Всё верно, дорогой Михаил Иванович, – поддержал его зять. – На время сгодится и эта хижина на курьих ножках. Лишь бы вы с Марией Андреевной оказались с крышей над головой.

– А вы, где жить станете? – засмеялась Мария.

– С вами недельку, а потом отправимся по месту моей службы, дорогие родители моей жены, в славный восточный город Уссурийск.

Когда зашли в домик, то он оказался не такой уж и маленький. Семья повеселела, стала строить планы, где что поставить, чтобы не наступить на голову кому.

Так в благоустройстве домика пролетела незаметно неделя. Молодые люди собрались в дорогу.

– Да не плачьте вы так, мама, не на фронт ведь едем мы, – успокаивала дочь мать.

– И то верно – поддержал жену Николай Иванович. – Там обустроимся и вас вызовем к себе на жительство.

– О нас не переживайте, – сказал Михаил Иванович. – Мы сами с усами, здесь будем трудиться, проживём, как все. Вы налаживайте свою жизнь на чужбине. Вам же с дитём жить придётся, больше потребуется места.

Анастасия тепло улыбнулась словам отца. Она с мужем планировали детей.

Уссури́йск – большое малорусское село. Главная и самая старая улица – Никольская.

Вдоль всей улицы, по обеим сторонам, вытянулись белые мазанки, местами крытые соломой.

Среди русского населения, не считая казаков, малороссы настолько преобладают, что сельских жителей городской, так называемый интеллигентный, называет не иначе, как «хохлами».

Воинская часть находилась на окраине города.

Молодой семье выделили небольшую квартиру в гарнизонном доме. Рядом стоял магазин «Военторг» с продуктовым и хозяйственным отделами.

После скитания по съёмным углам в войну и скромного домика в Охвате квартира показалась Анастасии шикарной и благоустроенной. Холодная и горячая вода была всегда под рукой.

Анастасия Михайловна подрабатывала в воинской швейной мастерской, ушивала обмундирование для солдат.

Николай Иванович трудился при штабе, заведовал отделом кадров.

Всё хорошо было у молодой семьи. Они мечтали о детях.

В 1947 году у них родилась дочь Валя. Маленькое существо изменило уклад жизни счастливых родителей. Теперь девочку нужно было одевать, покупать игрушки, водить гулять.

Анастасия не работала и занималась ребёнком. Девочка выглядела богатырём, радовала родителей проказами.

Через четыре года появилась на свет вторая дочь Нина. Забот прибавилось, но они были не в тягость молодым любящим людям.

Николай Иванович получил направление на курсы повышения квалификации. Нине исполнилось два годика. Валя была уже взрослая в свои шесть лет. Она в вагоне на пути в Прибалтику приглядывала за сестрёнкой, не давала той далеко уходить из купе. Семья ехала в латвийский город, где главе семейства предстояло учиться шесть месяцев в советской части ПВО, расположенной рядом с городом Приекуле. В переводе с литовского это значило «мешок счастья»

Их поселили в двух комнатах в воинском общежитии. Общая кухня на десяток семей, прачечная и пять душевых комнат. Условия похуже, чем раньше, но были довольно сносные.

– Всё для вас, родные мои. Добро пожаловать в Мешок счастья. Я военный, вы подчиненные мои, служим и живём безропотно и весело! – сказал Николай Иванович, когда дежурный офицер, передавший им ключи, вышел из общежития.

– Почему-то ты подозрительно красноречив, товарищ капитан, – сказала Анастасия. – В чем здесь фишка бытия для нас?

– А том, дорогая соседка и коллега по службе мужьям – рассмеялась рядом молодая женщина, разглядывающая новых жильцов. – Я потом объясню специфику службы в Советской Социалистической Латвии. Меня зовут Женя, давайте знакомиться.

Женщина протянула руку Николаю, затем Анастасии.

– Так в чём секрет? – спросила женщину Анастасия Михайловна, когда пожала руку Евгении.

– Вот когда муж отправится на службу, сядем у меня за чаем. Я и расскажу во всех подробностях особенности здешней жизни. А пока скажу, что в город одной ни ногой. Только группами или в сопровождении мужчины. Верно, товарищ капитан? – Евгения вопросительно повернулась к Николаю.

– Как-то так. Вы устраивайтесь, а я к командиру части, доложить о прибытии на место, – козырнул Николай Иванович и вышел на улицу.

В исторических анналах Приекуле впервые упомянуто в 1483 году, когда здешние земли были отданы во владение барона Корфа. Дворец Корфов дожил до наших дней, и сейчас в нём расположена школа. Сохранились и построенные в 1699 году Шведские ворота, изображение которых используется на гербе города с того самого момента, как Приекуле получило права города. Шведские ворота Приекуле признаны национальным памятником архитектуры.

Основное развитие города пришлось на открытие в 1871 году железнодорожной ветки Лиепая – Вильнюс. Во время Второй мировой войны город стал ареной кровопролитных боёв, из четырёхсот пятидесяти домов нетронутыми оказались не более сорока. Сразу же после войны здесь расположился районный центр. В городе расположено одно из крупнейших воинских захоронений на территории бывшего СССР, в нём захоронено около двадцати трёх тысяч воинов Красной армии.

А фишкой нахождения здесь русскоязычного населения стала явная нелюбовь к ним местного латвийского народа. Особенно негативно вели себя аборигены к советским военным.

Особенно остро почувствовал это капитан Широков, когда после курсов, его оставили для продолжение службы в военкомате города Приекуле.

Литовцы ненавидели это советское учреждение. Ведь их детей отправляли оттуда на службу в армию на пять лет во флот, на три года в сухопутные войска.

Николай Иванович стал военкомом этого неспокойного края.

К нему цепочкой потянулись посетители. Одни приносили справки о болезни их детей. Другие недвусмысленно предлагали взятки за отсрочку от службы. За это предлагали и деньги, и натуральный продукт: мясо, масло или любая мануфактура.

Николай Иванович Широков не брал взятки, а призывников со справками проверял в медсанбате. Вскоре прошёл слух по городу о неподкупном и принципиальном военкоме.

На него посыпались жалобы. Литовцы мечтали, что капитана убрали со службы, надеясь на более лояльную к ним замену.

Служба приносила стресс и изматывала мужчину. Но он выполнял свой долг. Анастасия воспитывала детей и в город не стремилась без дела.

Однажды капитан с помощником отправились на военкоматском мотоцикле с коляской в соседнее село, чтобы проверить адрес призывника. Он почему-то два раза не явился на призывную комиссию.

На дороге через лес каким-то чудом Николай углядел натянутую проволоку на уровне шеи. Ему удалось на скорости отвернуть в сторону. Мотоцикл укатился в придорожный кустарник и застрял в нём. Водитель с пассажиром перелетели через преграду и ударились сильно о землю.

Дело по факту аварии передали в особый отдел части. А Николай Иванович угодил на следующий день в медсанбат. У него открылось кровотечение горлом.

– Стресс делает свое дело, – сказал военный врач ему. – И от удара у вас обострилась застарелая болезнь лёгких, полученная, судя по документам, на Севере в войну. Вам бы полечиться на морском курорте где-нибудь.

Но капитан лишь махнул рукой безнадёжно. Мол, демобилизация завершена в 1947 году, его оставили в армии, какой курорт в наше неспокойное время! Его подлечили, и он вышел на работу снова.

В 1957 году по решению медицинской комиссии капитана Широкова уволили в запас по здоровью. Ему выплатили по этому поводу положенные отпускные оклады за каждый год службы.

Семья прибыла осенью в посёлок Охват. Все поселились в домике родителей Анастасии.

Валя пошла в пятый класс школы. Нина стала учиться во втором классе. Семилетнюю школу недавно построили. К этому времени многие жители уже построили собственные дома. Посёлок был отстроен заново. На Камчатке слышался каждый день перестук топоров. Там давали участки и люди возводили дома. Жизнь бурлила вовсю.

В 1959 году появилась в семье на свет дочь Люда.

Николай присмотрел в 1961 году хороший дом в деревне Холм. На жилища был большой спрос после войны.

Николай Иванович посадил на раму дочь Нину и отправился оформлять покупку к хозяину дома. Он оставил девочку на улице и уединился с продавцом в доме.

Нина прождала полчаса и очень заволновалась, когда из дома стали доноситься разговор на повышенных тонах.

Вскоре выскочил очень рассерженный отец. Он моча посадил на велосипед дочь. И они оправились домой.

Николай Иванович не стал покупать дом, потому что хозяин отказался отдавать его за договоренную суммы, стал сильно поднимать цену.

Николай через неделю приобрел ещё больший дом в деревне Мариница.

Много радости принёс он семье.

Дом ставили всей семьёй при помощи соседей. Девочки ходили с мамой за мхом в лес. Мужчины возле возведенного под стропила дома строгали дранку на крышу.

В августе торжественно въехали в новый дом. После крохотного домика жизнь казалась в нём просто чудом.

На Новый год поставили в зале шикарную ёлочку, украсили, как никогда красиво. Очень весело встретили зимний праздник всей счастливой семьёй.

В конце феврале 1962 года у Николая Ивановича вновь открылась болезнь лёгких. Анастасия увезла мужа на лечение в областной город Тверь (тогда город Калинин).

Врачи решили срочно сделать операцию, чтобы остановить кровотечение.

Анастасия Михайловна вернулась домой к детям двадцать седьмого и сообщила родным, что операция прошла успешно.

Первого марта пришла телеграмма из больницы, что Широков Николай Иванович умер двадцать восьмого марта.

Капитана Широкого похоронили со всеми воинскими почестями. Его провожали в последний путь все жители посёлка. Охватская школа построила учеников вдоль дороги скорбного кортежа. Впереди несли на подушечках награды офицера. На лафете везли с почестями гроб с прахом. Позади шли родственники с детьми и соседи.

Широкову Николаю Ивановичу не пришлось пожить в новом доме. Но он успел его построить на своём веку. Ему не удалось поставить дочерей на ноги, но он всё делал при жизни, чтобы они были счастливы…

Но семья осталась без основного кормильца. Государство начислило восемьдесят рублей пенсии детям.

Михаил Иванович Лебедев остался без содержания. Документы на руках по работе для начисления пенсии оказались оформлены с серьёзными ошибками. Война не позволила исправить их в архивах. Которые просто сгорели в людской бойне. Ему отказали в праве на пенсион, несмотря на обращения во все инстанции.

Мария Андреевна оказалась не в лучшем положении. Ей не дали пенсию.

Семья из шести человек вынуждена была жить на восемьдесят рублей в месяц. Подсобное хозяйство помогло не умереть им от голода. В то время, когда корабли бороздили океаны, космические аппараты летали вокруг земли, государственные капиталы отдавались на построения социализма в других странах, по всей стране влачили существование миллионы простых тружеников и бедствовали дети неизвестных героев, приведших победой в войне к процветанию эту страну…

Можно лишь догадываться, как жила семья, чтобы дети выросли и получили образование.

Старшая дочь Николая и Анастасии – Валя окончила восьмилетку, выучилась на медицинскую сестру в Вышнем Волочке. Она спешила помочь своей семье материально. Валентина Николаевна работала в селе Голенищево фельдшером, помогла деньгами своей сестре Нине получить высшее образование в Ленинграде.

Валентина не отправилась покорять, как тогда водилось, крупные города и столицу. Она трудилась на селе, помогала простому народу побороть болезни. Валентине пришлось в лютый мороз однажды везти на лошади роженицу. И в дороге принимать роды. Ей было самой двадцать лет тогда.

Она работала фельдшером потом в деревни Луги. Потом вернулась в посёлок Охват, трудилась до пенсии медиком. Валентина вырастила двоих дочерей и дала им высшее образование.

Нина окончила в Ленинграде институт холодильной промышленности, трудилась до пенсии в шахтёрском городе, воспитала дочь и дала ей высшее образование. Вся семья живет сейчас в Санкт-Петербурге.

Самая младшая в семье Николая и Анастасии – Люба – получила высшее образование, воспитала троих сыновей, живет в Санкт-Петербурге.

На сегодня у троих дочерей капитана Широкова и его жены Анастасии семеро внуков и внучек. И это, похоже, не предел в их славной жизни.

На Охватском кладбище покоятся: Широков Николай Иванович с 1962 года, Лебедев Михаил Иванович с 1966 года, Мария Андреевна Лебедева с 1970 года, Анастасия Михайловна Широкова с 1984 года. Всем им не стыдно за своё продолжение рода.

 

Имена и фамилии изменены автором по просьбе родственников героев рассказа.

 

.

.