Дама с собачкой Стояли, прощались до позднего часа… Мерцал равнодушно фонарик баркаса, Смотрел полусонно: ему надоело – Опять кто-то плачет. Обычное дело. А сколько их было – курортных романов, Надежд, обещаний, беспечных обманов! Мужчина, целующий женщине руки, Смычок, что поднялся над скрипкой разлуки, – Так было, так будет, – луны безмятежность, Прибой и его исполинская нежность… Но двое боялись и ждали развязки, Воруя у счастья последние ласки. И были смятенье, тоска и отрада, Познание неба, предчувствие ада, Пустые мечты и печальная кода В темнеющем небе, в гудке парохода… Шпиц слушал хозяйкины вздохи и охи И думал: «Пустое! Вот если бы… блохи!» Пушистый, весёлый, носился у моря, То чаек пугая, то с крабами споря, – Пёс, чистый душою, пёс, белый, как пена, Не знавший сомнений и слова «измена». С хозяйкою милой он будет навеки: «Зачем расставаться? Эх, вы, человеки…» А люди прощались, округа дремала. Собачка смотрела и не понимала… Менуэт Это тема для кларнета: едет граф, скрипит карета, Цок и цок, – стучат копыта, начиная менуэт. Что не взял огонь заката, догорит в костре рассвета. В дни любовной непогоды ни на что надежды нет. В старом замке реверансы и галантные поклоны, Мимолётные измены, маски фавнов и наяд. Маски кружатся по зале под присмотром Аполлона, Розы кружатся по саду, «С» упала – вышел ад. Эти розы безрассудны. Боль и страсть вплывают в двери. Альт и скрипка беспощадны – всё расскажут наперёд, И принцесса так печальна, юный граф самоуверен: Просит чай и два бисквита, поцелуи сам берёт. Голос скрипки выше, выше, и на самой горькой ноте Замирает над беспечным, беспощадным цветником, И принцесса замирает, понимая, что на взлёте Хлынет кровь из горла скрипки, иссечённого смычком. Если пальцы музыканта прикоснулись к телу скрипки, Пальцы властны, звуки нежны, – им уже не прекословь. Юный граф кружит принцессу. С повелительной улыбкой Словно бабочку отпустит, а потом поймает вновь. Что ж ты плачешь за колонной? Розы шествуют по зале, На альте играет ревность, а судьба берёт кларнет. Сердце бейся – не разбейся, всё забудь, и без печали Делай па и улыбайся: это сон, тебя здесь нет. Попытка оглянуться Колеблется пламя, дрожит, угасая, Свеча затухает… Займётся ль другая? И что же запомнилось, что же осталось? Был шарик воздушный, надежда и жалость, Мишень паутины и тонкие струны Над пентаграммами пыльных петуний, Июнь первых ягод и дачного чая, Июнь, что сломался, как ветка сухая… Шатается память, ведь ей не по силам Обратный отсчёт, возвращенье к могилам, Тот запах лекарств и молчанье кукушек, Кардиограмма еловых верхушек. Слоняется память в толкучке больницы, Она не забыла угрюмые лица. Не тешься надеждой, не жалуйся другу: Несчастье – кругами, несчастье – по кругу… Так дайте мне время! Забуду о яме. Трава эту глину скрепляет корнями, Скрепляет – не может. Стою в чистом поле С душою озябшей, а глина глаголет… Но были не только несчастья, больница. Я видел другие, счастливые лица, Улыбку мальчишки на площади скучной, Взлетающий в небо шарик воздушный. Был в храме гудящем огонь нисходящий, Огонь нисходящий над жизнью пропащей. Дыхание Бога, дыханье любимой, Движение жизни неизъяснимой… | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
