Территория Филонии была окружена высокими непроходимыми горами, и

филонцы никогда не знали войн. Старожилы говорили, будто слышали,

что в незапамятные времена забредали через перевал к ним чужеземцы.

Но потом перевал засыпало, и никто из-за гор больше не появлялся.

Всё бы было замечательно в Филонии, если бы не местное чудище

страшенное, лохматое, рогатое, с огромными когтями и жутко вонючее.

Звалось в народе чудище Крякозяврой и обитало в горных пещерах. В

основном Крякозявра спал и только раз в месяц выходил на охоту.

Отлавливал он юных девушек – пару-тройку, не больше. В глубине души

Крякозявра был добрым, он даже жалел красоток, что попадались ему в

лапы, но вот кушать ему сильно хотелось. Ничего не поделаешь – зов

природы.

О том, откуда взялся Крякозявра, в Филонии ходили легенды. Когда-то

очень давно в благословенный уголок залетела волшебница и страстью

воспылала к юноше по имени Кряко. Ради него даже хотела бросить

колдовать, готова была с ним остаться, а он ни в какую. И чего упирался?

Уродом был – потомком чужеземцев. Филонские девушки в его сторону

даже не смотрели. Жил бы да жил с волшебницей, правда, той уже за

триста лет перевалило. Подумаешь, седая, горбатая да волосатая. Себе-то

она уже внешность наколдовать не могла, зато на Кряко обиделась

сильно. Не захотел жить с волшебницей, так превращайся в чудовище

голодное. Заколдовала бедного юношу и сказала:

- Будешь теперь страшным вонючим чудищем. Тебя все возненавидят,

потому как нарушишь ты мирное существование филончан. А жизнь твоя

изменится только тогда, когда какая-нибудь девушка добровольно сделает

с тобой три-тра, - сказала и улетела. А Кряко моментально стал зарастать

шерстью, глаза его сделались красными и веки покрылись чешуёй. Глянул

на своё отражение в пруду, взвыл и убежал в горные пещеры. Там он лёг

спать, пытаясь забыться, но разбудил его дикий голод, причём не хотелось

ему ни фиников, ни бананов, ни прочей пищи, к которой он привык с

детства, - он желал девичью плоть.

Вот с той поры Крякозявра и стал отлавливать маленьких пухленьких

темноволосых филончанок, всё надеясь, что какая-то согласится ему

отдаться. Но те предпочитали быть съеденными, чем сделать три-тра с

чудовищем.

 

А в одной филонской хижине жила девушка по имени Крюко. Окружающие

называли её уродкой и обходили стороной. У Крюко не было подруг, -

девушки презирали её. Филонские юноши показывали на неё пальцем и

смеялись за спиной. Крюко подходила к пруду, гляделась в зеркальную

гладь воды и плакала. Она была на голову выше филонцев. Её кожа цвета

топлёного молока сильно отличалась от тёмной кожи соплеменников, а

прямые светлые волосы не шли ни в какое сравнение с тёмными кудрями

филонских девушек. И уж совсем не филонскими были большие голубые

глаза и прямой аккуратный носик. Она смотрела на соплеменниц и тихо

завидовала их коротким ножкам, широким попкам и аппетитным

животикам. Даже родители недолюбливали Крюко, а братья и сёстры не

хотели с ней знаться. Поговаривали, что в девушке проявились черты

чужеземца, с которым в давние времена её пра-пра сделала три-тра.

Собеседниками Крюко были цветы и деревья. Её большая семья жила

своей жизнью, а Крюко - своей. Но однажды в дом пришла беда: пропала

одна из сестер Крюко. По вони, стоявшей в округе, родители поняли, что

девушку сцапал Крякозявра. Тогда Крюко решилась и добровольно пошла

в горные пещеры, чтобы чудовище забрало её вместо сестры.

Дорогу в жилище Крякозявры девушка отыскала по запаху. Он ещё не

успел сожрать сестру, уговаривал её на три-тра. Очень удивился монстр,

увидев незваную гостью, ослабил хватку, и сестрица Крюко со всех ног

рванула из пещеры. А Крюко стояла и плакала – так ей жалко стало

Крякозявру, ведь он был таким же одиноким и непонятым, как она сама. И

даже запах, исходивший от чудища, уже не казался ей столь неприятным.

«Чем всё время быть одной, - думала девушка, - уж лучше коротать жизнь

с этим бедным существом».

А Крякозявра в гостье узнавал свои черты, когда он был ещё юношей. И в

добром сердце страшного монстра вмиг вспыхнула любовь. «Если эта

светловолосая нимфа согласится быть со мной, я, наверное, снова стану

тем Кряко, которым был когда-то, - размечтался Крякозявра. – Говорила

же старая дура-колдунья, что при добровольном три-тра моя жизнь

изменится. А девушка-то сама пришла. И, смотрю, не боится меня, носик

не морщит». Он подошёл к своей нимфе и лизнул её светлые волосы. Но

Крюко не шарахнулась, как было с остальными филончанками, а

погладила его по мохнатой шкуре и прижалась к его тёплому телу. «Меня

никто не любит, - шептала девушка. – А ты будешь меня любить?»

Крякозявра нежно прорычал в ответ, и Крюко почудилось, что сквозь этот

рык она разобрала слова: «Да, да, да. Я всегда буду любить тебя».

Девушка всё крепче прижималась к чудищу, а он обнимал её мягкой

лапой, спрятав свои страшные когти. Ласки Крюко и чудовища

продолжались всю ночь. После три-тра они уснули.

Утром Крюко обнаружила, что все её тело покрылось шерстью, на голове

выросли рожки, а на ногах – острые длинные когти. Увидев в пруду своё

отражение, она даже обрадовалась: "Вот и хорошо, быть нам с

Крякозяврой теперь вместе на всю жизнь". С этой минуты жизнь

Крякозявры действительно изменилась – у него появилась Крюкозявриха.

Он перестал утолять голод девичьей плотью, стал питаться, как все,

бананами, финиками, ананасами и прочими дарами природы, и больше не

было ужасной вони, а народ Филонии облегчённо вздохнул. Теперь все

были счастливы, и воцарилась в этой маленькой стране полнейшая

идиллия.