Едва затих шум мотора отъезжающего такси, как из-за высокого кирпичного забора послышались детские голоса. Яна не стала ни звонить, ни стучать, а просто громко сообщила о своём визите.

— Иду-иду, — тут же отозвалась Варвара.

Едва переступив порог, Яна как-то рефлекторно окинула взглядом залитый вечерним солнцем двор. Все девчонки сидели в увитой плющом беседке, наслаждаясь долгожданной прохладой после изнурительно жаркого дня. Антонина читала что-то в электронной книге, Полина увлеченно пускала мыльные пузыри, которые так радужно блестели в лучах заходящего солнца. И тут её взгляд выловил мужчину, уходящего по дорожке к соседнему коттеджу. «Около сорока, метр семьдесят пять, седина уже пробивается в густой русой прическе, заметно прихрамывает на левую ногу» — быстро отразилось в голове. И чувство тревоги вспыхнула где-то в глубинах души, поднялось волною и молниеносно охватило Яну. Она торопливо прошла в беседку и плюхнулась на скамейку:

— Кто это был?

Тоня и Варя переглянулись, и… начали отвечать. Имели старшие дочери подруги весьма не приятную для собеседника привычку. Они отвечали короткими, лаконичными фразами, дополняя друг друга, не выражая при этом ни йоты эмоции. Такой порциональный ответ иногда просто раздражал, особенно Яну, которая всегда желала получать быструю и объёмную информацию.

— Дядя Гриша.

— Сосед.

— Мама просит иногда.

— Присмотреть за нами.

— Задерживается.

— Банкет.

Яна выхватила из сумочки веер и стала усердно обмахиваться.

— Сосед? Ульяна что, с ума сошла? Доверить детей первому встречному! Она не читает газет, не смотрит телевизор? Да сейчас развелось всяких психопатов, маньяков, — слово «педофил» она все-таки «проглотила». Но разъяренный взгляд был красноречивей любых словестных тирад.

Тоня только пожала в ответ плечами, и вновь уткнулась в гаджет. Варя демонстративно взяла с вазочки яблоко и запустила зубки в сочную мякоть. Полина вообще не прерывала занятие по выдуванию очередного рекордного по размеру мыльного пузыря.

— Так, придётся действовать самой, — Яна решительно вскочила и бросилась по дорожке, громко цокая каблучками.

Девчонки вновь переглянулись и синхронно вздохнули.

— Будет гроза.

— Вечер валидола.

Тихо, почти бесшумно, открылись ворота, и во двор въехала машина.

— Мама! — Полина бросилась по дорожке к гаражу. Старшие сёстры поспешили следом. Мама сегодня задержалась на работе, а значит, устала, да и ужин, по сложившиеся традиции, привезла с собой, из ресторана европейской кухни. Пакетов на этот раз было больше обычного.

Шумной толпой прошагали на кухню.

— Так, сначала вымойте руки, — приказала Ульяна, и устало опустилась на диванчик. Сил почти не осталось. Хотелось просто перекусить, принять душ и, укутавшись в махровый халат, залезть с ногами в большое кресло с какой-нибудь легкой, без сюжетных выкрутасов, книгой. Однако, из торопливой болтовни девчонок, она поняла, что все её желания разбиваются, как бокал из очень хрупкого, и такого дорогого, муранского стекла. Какие-то неприятности у Полины в детском саду и приезд Яны, которая возмущена присутствием около детворы незнакомого ей мужчины, с кем теперь она, наверняка, ведет неприятную, чересчур эмоциональную беседу. А скорее всего, допрос с пристрастием.

Вернулись девчонки, зашуршали пакетами, стали накрывать на стол.

— У нас сегодня пир.

— Что-то многовато.

— Ну, не обязательно же все сожрать в один присест.

— Тоня! — укоризненно сказала Ульяна. — Ты же взрослая девочка, выбирай выражения, не подавай пример младшеньким.

Из коридора послышался шум, который заставил хозяйку поморщиться и тяжело вздохнуть, наполнив лёгкие большим количеством воздуха. И как только на пороге возникла хрупкая фигура подруги, Уля выставила вперед узенькую ладошку и выдохнула:

— Так, даже не начинай. Только не сегодня. Я жутко устала, что бы выслушивать твои очередные нравоучительные лекции. Григорий – нормальный, адекватный человек, на которого можно полностью положиться.

Яна усмехнулась:

— Привет, подруга, — и критично осмотрела стол, при этом тяжело, с сожалением вздохнула. — Пиршество калорий. Прощай мечта: сбросить два.

— Ой, тебе ли, с такой конституцией, сидеть на диете, — покачала головой Ульяна.

— А на счет Григория ты права. Он по классификации – «одиночка», со своими плюсами и минусами. Дружелюбный, даже милый где-то. Но чтобы чувствовать себя нормально, ему просто необходимо много времени проводить наедине с собой. Он не любит шумные компании. Он терпеть не может болтовни о пустяках. Он не станет плечом к плечу ходить с тобой на всякие выставки, мероприятия, прогулки по набережной. Но можно быть абсолютно уверенной в одном: если он сейчас не с тобой, то уж и не с другой. Может, это влияние его уродства.

— Яна! – осадила подругу Ульяна, добавляя к укоризне густоту и вязкость.

— Простите меня великодушно, — быстро отреагировала Яна. — Врождённая хромота. Так нормально?

Ульяна лишь вяло махнула рукой, понимая всю тщетность перевоспитания давно сформировавшегося характера.

— Всё! — подала голос Антонина. — Кушать подано.

— Садитесь жрать, пожалуйста, — тихо, но чтобы всем было слышно, поддержала тему Яна, тут же вскочив с дивана, что бы не получить от подруги оплеуху. — А к такому изобилию найдется бокальчик хорошего французского вина?

— Бордо тебя устроит?

— Еще бы.

Первые минуты над столом висела тишина, нарушаемая лишь звоном тарелок и ложек.

— И что у нас произошло в садике? — Ульяна перешла к решению второй проблемы.

Полина тут же надула пухленькие губки и отложила ложку.

— Ешь, ешь, — поспешила успокоить ее Ульяна. — Я уверена, что ничего страшного и непоправимого не произошло. И ты ни в чем не виновата, надо просто разобраться.

— Не виновата, — усмехнулась Антонина, — а краснеть пришлось мне. Я сейчас.

И она быстро вышла из кухни, а Полина торопливо озвучила происшедшее:

— Мы сегодня рисовали. Ольга Ивановна сказала, что бы мы нарисовали её, я честно предупредила «тогда берегитесь, Ольга Ивановна». И она велела тогда рисовать корову.

— Видимо, разница минимальна, — прыснула Яна, едва не поперхнувшись вином.

Ульяна красноречиво глянула на нее, подтверждая догадку.

Вернулась Тоня с листом бумаги и протянула Ульяне:

— Вот, полюбуйся, мамочка, и постарайся угадать, что тут изобразила наша великая художница, что от слово «худо».

Прежде чем взглянуть на творение маленького гения, Ульяна собрала всю волю в кулак. Не дай Бог улыбнуться, тем более рассмеяться. Иначе остаток вечера придется успокаивать Полину, которая так искусно умеет изображать безутешность. Прикусив губу, она взяла рисунок.

Большая ядовито-рыжая клякса с разноцветными ответвлениями (наверное, ноги, рога и хвост) и хаотично разбросанными черными пятнами (два из которых – глаза, ибо с ресничками). Да, бедное животное.

— Ты держишь верх ногами, — тихо подсказала Поля.

— Да? — удивилась Ульяна и перевернула лист. — Ну, вот! Это же корова! — радостно сказала она.

— Ага! — язвительно буркнула Тоня и грозно глянула на сестричек

Уля протянула рисунок подруге, взглядом попросила сдерживать эмоции. Яна кивнула головой: мол, не глупая, всё понимаю.

— Ой, корова. Как похоже. У нас такая же в деревне была. Звали её Вечеркой.

— Ну, прям уж, — не унималась Тоня. — Просто мутант какой-то, а не корова.

— Дайте и мне посмотреть. Я-то разбираюсь в живописи, — включилась в разговор Варвара. — Что я, зря, что ли два года ходила в художественную школу.

— Пока тебе не сказали, что нет таланта, — Тоня продолжала гнуть свою линию, демонстрируя скверное настроение. Видимо, Ольга Ивановна прилично заставила её смущаться и краснеть. Однако, Варя пропустила едкое замечание мимо ушей и сосредоточила внимание на рисунке. Широко так, от всей души, улыбнулась, а потом глянула на Полину, у которой глазки уже повлажнели и сказала:

— А знаешь что, Полька, ты скажи своей Ольге Ивановне: «Это корова. Просто картина написана в направлении неоэкспрессионизм. Как реакция на минимализм и концептуализм, которые доминируют на арт-рынке.

— Ух ты! — не смогла сдержать восхищение Яна.

— Я не запомню, — грустно прошептала Поля.

— Я сама скажу, — успокоила её Варя и гордо заявила. — Да! Могу, умею, практикую.

— Лучше бы ты английский язык практиковала, — в очередной раз осадила собеседника Тоня.

— Ох, — тяжело выдохнула Варя. — Ну, не даётся мне этот english.

— Всё, девчата, — Ульяна почувствовала, что сейчас детки могут переступить черту приличия. — Успокойтесь. Поужинали? Поговорили? Пора и честь знать. Сейчас идёте по своим комнатам и рисуете. Не спорить. Рисуете то, о чём мечтаете в данный момент. А ты, Варвара, поможешь Полине. Талант у тебя имеется, — вздохнула. — Просто ты сама не захотела его развивать.

Девчонки, хотя и с неохотой, но подчинились, шумно задвигали стульями.

— Спасибо, мамочка, всё было очень вкусно.

— И что за прихоть: заставит их рисовать? — поинтересовалась Яна, когда дети покинули кухню.

— За сегодняшний банкет я получила неприлично большую премию. Решила побаловать их подарками. Вот, сейчас она нарисуют свои желания, буду знать, в каком направлении искать. — После обильного ужина усталость возросла в геометрической прогрессии. Даже встать из-за стола не хватало сил. Яна её прекрасно понимала.

— Я уберу со стола, но прежде вызову такси.

— Может, останешься?

— Нет, — быстро и категорично ответила подруга. — Мне необходимо побыть одной и собраться с мыслями. И это получится только в своей маленькой, но уютной спальне.

Уля и не стала спорить. Просто молча наблюдала, как подруга убирает со стола, как загрузила посудомоечную машинку. При этом она что-то бубнила себе под нос, хмурив брови и прикусывая верхнюю губу. Ульяна лишь отчетливо уловила несколько предложений «Наверное, не стоит усложнять то, что так очевидно просто. Вот оно, плавает на поверхности».

— О чём это ты? — поинтересовалась она.

— Да так, нахлынуло что-то. Не обращай внимание.

— И всё же, — не унималась Уля. Любопытство взяло верх над усталостью. Иногда логические цепочки от Яны были столь непредсказуемы и оригинальные, от которых либо разбирал смех, либо накрывал шок.

— Да о счастье я, о счастье! О простом женском счастье.

Разговор пришлось прервать. В открытое настежь окно донесся шум подъезжающей машины, а следом и призывный гудок клаксона.

— Вот и такси, — Яна даже обрадовалась. — Я побежала.

— Позвони, как приедешь.

— Хорошо. А ты, давай, отдыхай. — Подруги обменялись легкими поцелуями в щечки.

Ульяна еще некоторое время сидела за столом, слушая мерное гудение посудомоечной машинки, и любовалась рубиновым цветом вина, что осталось на донышке её бокала.

Потом счастливая улыбка озарила её лицо. Она встала и пошла проведать своих дочерей.