— Смотрите, смотрите! Чайки прилетели!

 

Красивые белокрылые птицы с криком закружили над памятником.

 

— А почему чайки прилетают, когда мы приходим к Асе?

 

Глубоко вздохнув, Ольга Владимировна ответила на вопрос правнучки:

 

— Да потому, что наша Ася тоже Чайка.

 

Собравшиеся родственники молча смотрели на гордых, свободно парящих птиц. Первым заговорил Глеб:

 

— Время проходит, а я всё так же чувствую Асю рядом. Я даже люблю её ещё больше.

 

При встрече в школьном дворе с незнакомой девушкой Глеб по неизвестной ему причине улыбнулся почти до ушей. Высокая, стройная с копной русых волос она понравилась сразу.  Как свежий ветер в лицо. Он глядел на неё с любопытством своих юношеских лет. Новенькая. Из какого класса? Узнать не успел. Прозвенел звонок, возвестивший о начале учебного года. Для Глеба — выпускного.

 

На торжественной линейке с приветственной речью выступила директор школы. Она же представила девушку: «Ребята, у нас новая школьная вожатая. Её зовут Анастасия Александровна».

 

Хороший организатор, выносливая спортсменка заслужила особое уважение мальчишек. Активным участником всех мероприятий, проводимых Асей, стал и Глеб.

 

Не красавица, но что-то в ней пленило Глеба. Что именно, он не знал. Было в ней нечто особенное, притягательное. Он больше чувствовал, нежели понимал. Одевается неброско, но всё ладно сидит на её стройной фигуре. Тёмные брови вразлёт, словно крылья птицы, а выразительные глаза в пушистых ресницах в зависимости от освещения принимают удивительные оттенки от серого до светло-голубого. Голос ровный, спокойный. А ещё внутренняя свобода, прямота, чувство достоинства.

 

Учебный год прошёл быстро. Глеб за это время вытянулся. Стал высоким стройным парнем, смелым, решительным, оставаясь сдержанным и немногословным. Ася относилась к нему с заслуженным уважением. Постепенно к юноше пришло ощущение, которое раньше испытывать не приходилось. Предстояла разлука. Накануне отъезда Глеб пригласил девушку на прогулку.

 

Они гуляли по Херсонесскому заповеднику, подолгу говорили, молчали, снова говорили. Даже самого продолжительного дня оказалось мало, чтобы выразить всё, что накопилось в их душах. Солнце клонилось к горизонту. Краски природы менялись на глазах. Оранжевые лучи ласкали гладь моря, каменистый пляж, туманный колокол, соборный храм Святого Владимира и, что всего важнее, —  девушку. Она была прекрасна. Столько жизни кипело в её груди, где билось горячее юное сердце. Напротив билось другое сердце, любящее со всем жаром той первой любви, которую испытывают в семнадцать лет. И он решился. Тихо, хотя подслушивать было некому, кроме лёгкого ветерка да пролетавших чаек, он прошептал девушке на ушко то, что в юности дозволено только шептать. Ответ был ясен. Она благодарно улыбнулась!

 

Ася училась в Московском медицинском институте, Глеб — заочно в Одесском университете и служил в милиции. Оба терпеливо ждали окончания учёбы, чтобы соединить  судьбы.

 

О! Это был хаос всех чувств, вихрь, упоение, то состояние, которое не всякий испытал, и которое трудно описать словами. Впрочем, такие состояния и не описываются.  В словах просто нет нужды.

 

Ася любила Глеба за  отчаянность, справедливость, за бесстрашие, с каким он жил, ни перед кем не унижаясь ни ради положения, ни ради славы.

 

1986 год начался с торжеств. Асе тридцать лет. Возраст зрелости, подведения первых итогов. Она уже заведует отделением клиники. У неё сотни благодарных пациентов, любящий муж, две прекрасные дочери. В апреле Асю направили на курсы повышения квалификации, здесь и застала её «атомная эпидемия».

 

В канун майских праздников на Чернобыльской АЭС произошёл взрыв. Эта весть тогда ещё не казалась страшной. Истинное положение умалчивалось. Паники быть не должно! Позже, гораздо позже мир узнает о великих жертвах и страданиях, о ликвидаторах, заражённой местности, о лучевой болезни.

 

Ася слегла спустя пять лет. С болью спрашивала себя: почему? И понимала  — радиация. В памяти вставали картины того жаркого, тревожного лета восемьдесят шестого года, когда она, выполняя врачебный долг, помогала людям из заражённой зоны. Поучительная пословица: «привычка медлить — времени палач» погнала её в поликлинику. Результаты анализов насторожили, но в душе ещё теплилась надежда. В сопровождении мужа Ася едет в столицу и проходит  полное обследование.

 

Обескураженный вид жены не понравился Глебу. Его охватило чувство тревоги.

 

— Ну, что?

 

— Всё. Жизнь кончилась, — медленно озвучила Анастасия приговор врачей.

 

Сердце Глеба пронзила острая боль возможной утраты. Вопросы рвались наружу, но он не стал расспрашивать жену. Понимал: надо найти нужные слова. И он нашёл их!

 

— Нет, Асенька! Жизнь ещё не кончилась. — Глеб сжал руки жены в своих ладонях и, глядя ей в глаза, продолжил уверенным голосом:  — Я часто хожу на задержания преступников. Моя жизнь всегда под прицелом. Будем считать, что теперь и твоя — под прицелом. Но это не конец! Нет!  Милая моя, любимая! Не будем думать о плохом. Будем просто жить! Жить! До конца!

 

Оптимистический взгляд на жизнь, физические упражнения, прогулки. Жить! Просто жить!

 

Руки мужа давали Асе тепло, без которого ей было бы невмоготу. Нежный любящий взгляд и такие нужные правильные слова придали  силы. Она улыбнулась чуть-чуть, мягко-мягко.

 

— Спасибо, милый. Будем жить! До конца!

 

Как врач Анастасия знала размеры и значение своей болезни и приняла жизнь такой, какова она есть. Работать по специальности уже не могла, получила инвалидность, но не желала сдаваться и переключила свою жизнь на новое русло, изучая философские работы о современном этапе развития человечества.

 

В житейской сумятице перестроечных годов при храмах стали создаваться Воскресные школы. Это была выстраданная потребность тех, в ком теплился огонёк надежды на духовное возрождение общества путём познания глубокого философского смысла для определения места человека в этом мире. Изучив историю религии, познав смысл бытия, идеалы нравственности и красоты, Анастасия стала проводить занятия в Воскресной школе при Владимирском соборе, чтобы люди поверили в свои силы и возможности.

 

С большим усердием ежедневно Анастасия выполняет сложные упражнения. Ольга Владимировна молча наблюдает за страданиями дочери и однажды решается спросить:

 

— Тебе трудно это делать? Больно?

 

— Трудно и больно, но, если я не буду делать упражнения, не смогу ходить. — И, чтобы успокоить мать, добавляет как чеховская Чайка: «Я верую и мне не так больно, и когда я думаю о своём призвании, то не боюсь жизни».

 

Анастасия смотрела на своё занятие как на дело высокой цели, а состояние здоровья ухудшалось. Сил становилось всё меньше и меньше. Ушла Ася в светлый пасхальный день. Ярко светило солнце, раздавался звон колоколов, разливалась по земле благодать.

 

Глеб был удручён. Почему жизнь обрывается, казалось бы, в самый неподходящий момент? Не жестоко ли это? Люди привяжутся друг к другу, а потом... Крах. Внезапная пустота. Везде. Во всём. Как жить дальше?

 

Только с годами незаметно для себя Глеб понял, что смерть не может уничтожить человека. События из земного плана переносятся в иное измерение — в вечность. Холод небытия отступает, если человек оставил на земле много душевного тепла. Всё, чем жила Ася, осталось после неё. Жизнь продолжается в детях, внуках. Снова  будет светить солнце, снова будут парить в небе белокрылые чайки.