Жаркий летний полдень. Полный штиль. От земли-травы на запасной взлётно-посадочной полосе дух одуряющий, в бескрайней синеве жаворонки заливаются, выше них «кукурузник» Ан-2 стрекочет, погоду разведывает.

На траве-мураве первые одиннадцать десантников к тренировочным прыжкам готовятся. Под строгим контролем полковника Ивана Адамыча. Иначе его, начальника медслужбы полка, вне строя сроду никто не величал, а меж собой, и подавно, все только Адамычем и звали.

Давно уже отвоевал-отслужил своё Адамыч. А начал он службу, будучи ещё школьником-подростком. Вернее, вынудили начать – в самом начале войны пригвоздили его фашисты вилами к стойке коровника, когда не давал он им кормилицу увести. В таком виде и обнаружили его партизаны, когда спасали из огня жителей подожжённой врагами белорусской деревни, выходили и определили медбратом в партизанском отряде.

Теперь же некуда было податься ему, старому и одинокому, вот и держало его командование в строю до последнего, к вящему огорчению прибывшего по распределению в полк молодого и талантливого выпускника военно-медицинской академии.

Делать Адамычу на взлётной полосе вообще-то нечего, и не по уставу даже ему там было находиться. И по возрасту, мягко говоря, не очень уже дружил он с головой. Ну, да привыкли, и не скучный он. Ободряет, советует, у каждого бойца основной с запасным парашюты и парашютные приборы щупает. Контролирует, словом.

Построились десантники в одну шеренгу с «замком» (заместителем командира взвода) во главе, загрузки ждут. Остальные бойцы и командиры невдалеке стоят-сидят-покуривают, от жары изнывают. Отпроверялся Адамыч, дела земные завершил, взор, как и все, в небесные дали устремил.

В небе от тёмного крестика самолёта отделяется белая точка пристрелочного парашюта (купол метрового диаметра, подгруженный небольшим мешочком с песком). Летит он, планирует, взглядом его все провожают, определяют по нему направление ветра. "Кукурузник" кругами на посадку пошел.

Вдруг Адамыч напрягся, тревожным взглядом прицелился куда-то в сторону радиолокационной станции на горизонте, потом опять вверх, опять на горизонт... Схватывается с места и рысью мчится туда, где средь прочего скарба "на старте" мегафон лежит.

Прежде всего (немаловажная деталь!) споро ремешок фуражки - с козырька и под подбородком надежно его затягивает, после чего берёт мегафон и подает в небо громкую уверенную команду:

- Товарищ десантник, поверните на пять градусов правее! - На лицах бойцов у кого улыбки появились, у кого морщины хмурые разгладились, у кого цвет зеленеть перестал.

Поскольку команда не выполнена, Адамыч строжает зычным голосом:

- Товарищ десантник, я вам приказываю: Повернуть на пять градусов вправо! - Шеренга колышется, но стоит, движение и среди стоящих-сидящих поодаль. - Товарищ десантник, я к вам обращаюсь! Вы меня слышите?!

С высоты и тихий шёпот внятно слышен, не то, что команды Адамыча. Одёргивает бойцов "замок", но не выдерживает и, отводя глаза, сведёнными челюстями поясняет ему тихонько:

- Иван Адамыч, пристрелочный это.

Адамыч услышал, хоть и подглуховат был, и во всю ивановскую в мегафон:

- Товарищ Пристрелочный, немедленно выполняйте мою команду!!! - Строй нарушен, кто отворачивается, кто лицо руками закрывает. Поодаль стоящие присаживаются, сидящие ложатся.

"Замок" не то, что строй, уже сам себя сдержать не может. За запаску ухватился двумя руками, сквозь слёзы ему:

- Мееешоок этоо.

Адамыч опять, было, вопить:

- Товарищ Мешок!.. - Осёкся, неправильная какая-то команда получается. И по инерции в мегафон же "замка" вопрошает:

- Какой мешок?

Упал тот на колени, из последних сил уже выдохнул сквозь рыдания:

- Сс пее-ссс-кооом. - И рухнул оземь, в конвульсиях корчась.

Воссерчать хотел Адамыч, уже и рот открыл. Но обвёл недоумённым взглядом лётное поле, повсеместно усеянное поверженными телами, пожал плечами, бросил речеусилитель в траву, плюнул в сердцах и пошёл в сторону санитарного УАЗика, который на стоянке рядом с пожарной машиной его дожидался.

Ни атомных бомб тебе, ни прочих каких вооружений не надо, чтобы войско целое быстро, задёшево и без ущерба окружающей среде положить. Разве только мегафон.