История, о которой я хочу поведать, по сути, не является уникальной или сколько-нибудь поучительной. Единственное её достоинство в том, что она короткая. И, пожалуй, можно назвать её одой случайности.

Ведь иначе как случайностью не назовёшь нижеизложенное стечение обстоятельств.

Неслучайно обычный мальчик в обычной глубинке получил при рождении необычное имя Аргентин.

Неслучайно рос он мечтательным и жалостливым, но первое мы ему простим, так как сами не безгрешны, а второе запомним, потому что скоро оно пригодится.

Неслучайно любил Аргеша природу и придавал значение всякой фигне. Вот тут нам уже должно пригодиться второе качество из предыдущего предложения. Ведь именно жалостливость заставила дрогнуть нежное Аргентиново сердце при виде заблудшего щенка, так неслучайно оказавшегося на пути нашего героя, прогуливающегося в лесной чаще. Впрочем, положа руку на сердце, не думаю, что кто-либо из вас прошёл бы мимо жалобно скулящего пушистого комочка. Вот и Аргеша не прошёл.

И конечно же, совершенно не случайно щенок, которого назвали Цезарем, вырос трусливым и голосистым. Однажды, в тихий предутренний час, когда травы тяжелеют от росы, а колдцы-журавли (которыми изобиловала сельская местность, где обитал наш герой), подобно гигантским богомолам, возвышаются над туманом, в ухо Цезарю заползла мокрица. Как вы уже наверняка догадались, не случайно.

Мирно спящий пёсик от неожиданности взвился и взвыл на всю округу, да так, что курицы попадали с насестов. Естественно, пробудились соседские дворняги, сами соседи и даже петух за рекой. Не мог не проснуться и наш герой.

Истошным лаем Цезарь прервал сладкий предутренний сон Аргеши в тот самый момент, когда снилось ему нечто странное и удивительное. Как и должно быть во сне – скажете вы, и будете правы. Но молодой человек, как мы узнали выше, придавал значение всякой фигне.

Продрав глаза и успокоив пёсика, наш герой в мельчайших подробностях припомнил свой сон и призадумался: «Эвона! А ведь не случайно Цезарь разбудил меня именно в этот момент! Не иначе, для того, дабы я не забыл свой сон. Значит, это очень важно».

Надо сказать, что снились ему игривые ивы над талой водой, прогорклые звёзды вчерашних свершений, учтивый японский городовой, табуретка исполнения желаний и прочая тому подобная фигня. Но особенно запомнился Аргентину почтенный седобородый мудрец в золочёном одеянии, который поглаживал на коленях белую курицу, призывал отправиться на поиски истины и настойчиво советовал обращать внимание на мелочи. Этот совет прочно засел в голове нашего героя.

Юноша встал с кровати и обратил внимание, что ноги босые, а пол холодный. Утро встретило Аргешу прохладой, радостно повизгивающим Цезарем и белой курицей, прошмыгнувшей под крыльцо отложить своё яйцо. Это было в рифму, а значит, определённо являлось знаком, тем более, что именно такую курицу гладил приснившийся мудроликий старец.

Стоял Аргентин на крыльце, чесал свою рифму и, сам того не подозревая, одновременно находился на стезе. На стезе поиска истины.

«Истина где-то рядом, – уверенно подумал молодой человек, – и я ея найду!» Да, так и подумал «ея», а почему – сами догадайтесь.

Наскоро перекусив и собрав пожитки, искатель истины выступил в путь.

– Цезарь, ищи! – скомандовал он.

Но щенок не хотел искать. Ему хотелось играть, резвиться, лаять на ворон и носиться сломя голову вокруг хозяина. К тому же, даже если бы он и пожелал найти истину, это не привело бы ни к каким результатам, потому что он совершенно не представлял, как она пахнет.

Не так просто найти истину, как вы думаете. Или как думал Аргеша. Он и Цезарь прошли уже всю деревню, преодолели овраг и вышли к лесу, а истина всё не находилась. Зато нашлась табуретка. Это была старая, рассохшаяся, колченогая (и от того никому не нужная) вещь. Я могу рассказать, как она появилась у кромки леса, там, где начинался овраг. Могу, но не стану, потому что это к сюжету нашей истории не имеет никакого отношения.

Кстати, Аргентин очень обрадовался находке. «Не иначе, как это та самая табуретка исполнения желаний и есть!» – подумал он. И взял с собой этот убогий предмет мебели о четырёх ногах.

Несмотря на то, что ног у путников прибавилось, идти легче не стало. Скорее, наоборот. Одни четыре ноги ехали на двух, другие четыре под двумя путались. Обращать внимание на мелочи получалось плохо. Зато мелочь в виде комаров неплохо обращала на Аргентина внимание. В конечном итоге, устав пробираться с табуреткой наперевес через лесную чащу, юноша догадался-таки, что это знак, и выбрался в поле.

В поле было хорошо, насколько вообще может быть хорошо в поле. Порхали бабочки, скакали кузнечики, светило солнышко. Можно раскрасить картинку: порхали разноцветные бабочки, весело скакали кузнечики, радостно светило солнышко. И много ещё чего происходило, это если между нами. Но, на самом деле, это неправда. Потому что солнце – это гигантский раскалённый шар из водорода и гелия. Он не может радоваться. А у прямокрылых недостаточно развита неровная система, чтобы испытывать эмоции. То есть, они не могут веселиться. Но так как Аргентин этих тонкостей не знал, то ему всё казалось веселым и радостным, особенно после сумрачного леса, в котором он оказался на половине своего земного пути.

Единственное, что не показывало своих эмоций, это верёвка. Не разобрать было, радостно она свисала или грустно. А может быть, гневно. Как ни напиши, будет нелепо. Например, с неба злобно свисала верёвка. Ну нелепо же. И это странно. Почему ни у кого не вызывает удивления радость шара из водорода и гелия, но кажется нелепой злость верёвки? У меня, например, в первую очередь удивление вызвал бы вообще сам факт существования свисающей с неба верёвки, потому что небо – это воображаемая сфера, ограниченная по сторонам линией горизонта. Воображаемая! А верёвка самая настоящая.

Впрочем, герой наш не знал про воображаемость неба. А проверить реальность верёвки мог обычным органолептическим методом. Если бы дотянулся. Но это оказалось непросто. Прыгал-прыгал Аргентин – без толку. Ещё и эта табуретка дурацкая мешает! А верёвка-то дразнится – то чуть пониже опустится, то немного повыше поднимется. Аргеша выбился из сил и разозлился, аж хотел было табуреткой запустить по верёвке, да призадумался…

«Эвона, – призадумался, – так ведь это же табуретка исполнения желаний! А желание моё – дотянуться до верёвки». Он встал на табуретку и сразу дотянулся до верёвки. А табуретка развалилась.

Лезть на небо было удивительно легко. И не страшно. Пожалел только юноша, что не смог взять с собой Цезаря. Ну да ладно – решил – значит, не время ему ещё на небо. А вот и небо!

А на небе хорошо! Идёт Аргентин по небу и диву даётся. Да любой бы давался. И вдруг видит – сидит на облаке старец. Тот самый. А наяву он оказался таким неимоверно… неимоверным! Не смог наш Аргеша подобрать другого слова от изумления.

– Ну вот и конец истории! – сказал старец.