______ Что наша жизнь-игра? Плетение словес!

______ Затем продажа их — построчно и на вес.

______ (Семен Г., «Аллюзион»)

 

Блюдо 1

(вводный миниатюрморт с миниатюрой и романом)

 

Как известно многим литераторам, включая школьников, миниатюра — это неодушевленное существительное слово женского рода, состоящее из девяти букв. Впрочем, количество букв в этом гендерном жанре вторично. А первичен в миниатюре женский род! И сюжетное женское начало!! То есть литературный Б-г дает четкое указание — миниатюру должна творить женщина и только женщина!!! Доказательно вдумаемся в критерии: и малый размер, и законченность (соблазнительность) пропорций, и не повествующая (рассуждающая), а помалкивающая, но умело демонстрирующая то, что надо, в подходящий момент. Плюс неделимость. О стилистике же и изяществе женских форм даже стыдно напоминать. Разве что аллегорически...

Что же тогда остается мужчинам? Да роман, конечно же. Тут вам (нам — мужчинам!) и мужской род, и пятибуквенная лапидарность сестры таланта, и массивная увесистость многостраничья, и многогодовая отдаленность издания. Но если мужчине (то есть мне), авантюрно отказавшемуся от топора и взявшемуся за перо, невтерпеж ждать пару лет заслуженного гонорара славы за букеровский роман, предложим ему заполучить желанное, проявив себя в новейшем литературном жанре, — миниатюрморт!

Нерушимо мертвые признаки этого «морта»: самостоятельно придуманное и грамотно записанное произведение в форме текста, размер которого не превосходит миниатюрный. Живая черепаха миниатюрморта возлежит на трех умных сыновьях мудрого Хатхи: на небанальной идее, тонком юморе и узнаваемом (по первой же фразе) авторском субъективизме. А вот доминанта в символическом аспекте действия и четкое обозначение знакового смысла миниатюрмортисту (то есть мне), как иногда не очень изящно выражаются, по барабану.

 

Блюдо 2

(миниатюрморт с двумя сливами)

 

На вишневом столе стояла тарелка. На тарелке лежали две сливы. Обе крупные. Первая — сорта «мечта», вторая — «ренклод». Замечтавшись, Г. подошел к ним (к столу, к тарелке и к сливам) и, подобно знаменитому толстовскому мальчику, не удержавшись и совершая нравственный поступок, реализовал (съел) мечту. А затем, опять не удержавшись и увеличивая вдвое тяжесть поступка, съел все остальные. Затем он посмотрел на пустую тарелку. С нескрываемым сожалением. Он сожалел, что на тарелке изначально было только две сливы.

Как оценить поведение Г.? С одной стороны, — безнравственной — он поступил дурно. Инстинкты надобно сдерживать. И в средней школе ему об этом говорили не раз. Но с физиологической точки зрения его осуждать не следует. Ведь в сливах, согласно Википедии, немало железа, меди и кобальта. И еще следует отметить цельность и последовательность его натуры, которая не ограничилась одной сливой.

Будучи уже не мальчиком, а весьма взрослым человеком, Г. не проглотил сливовые косточки, а будучи левшой, некоторое время задумчиво содержал их в левом кулаке.

«И что же сделал Г. со сливовыми косточками, зажатыми в левом кулаке, когда некоторое время исчерпалось?» — возможно, полюбопытствует читатель.

Любопытному ответим: «Так далеко заходить во внутренний мир Г. мы не станем. Ни под каким видом!»

Давайте на этом завершим анализ и отправимся на кухню, ибо двумя сливами сыт не будешь, а обед из трех блюд, источая незаурядные запахи, уже живописно разлегся на вишневом столе.

 

Блюдо 3

(миниатюрморт с карбюратором)

 

______ Вот мчится байкер в город Нальчик,

______ Вот дерзко поднят средний пальчик.

______ (Семен Г., «Вот какая разнообразная жизнь»)

 

«Мембранно-игольчатый карбюратор представляет собой отдельный законченный узел и состоит из нескольких камер, разделенных мембранами, жестко связанными между собою штоком, который заканчивается иглой, запирающей седло клапана подачи топлива». Прочитав эту сладостную белиберду, Имярек закроет «Библию байкера» и выползет из теплой постели на бодрящую поверхность повседневных забот. И устремится... в г. Нальчик.

Что нам известно об этом апологете мотоциклетов? Год рождения — 1989. Место рождения — г. Баку. Или г. Ростов-на-Дону? Ведь средним школьником он с папой ходил купаться в реке Дон. Или с мамой? В теплом Апшеронском заливе, принадлежащем Каспийскому морю! В любом случае он с блеском — без троек! — окончил школу. В дальнейшем под влиянием культового фильма влюбился в сладкую парочку Харлея и Дэвидсона и окружающий их мембранно-игольчатый антураж.

Дел у Имярека в Нальчике нет никаких. А есть молодость, понуждающая к активному движению, здоровье и романтизм. Вот и «мчится байкер в город Нальчик». И там произойдет у Имярека одна романтическая встреча?

А вот и нет. Ибо в злосчастном джипе уже скрипично повернут ключ рокового зажигания, и минорное урчание двигателя оповещает всех, кто имеет уши, о неминуемом столкновении двух транспортных средств на окраине понятно какого города по неизвестно чьей вине.

Не повествуя далее, ограничимся картинкой из будущего: забинтованное тело байкера заботливо держат в профессиональных руках медсестры — сестры-близнецы Вера и Надежда. При этом они на два голоса декламируют страдальцу нижеследующее: «Камеры соединяются каналами с разными участками смесительной камеры и с топливным каналом. Характеристики таких карбюраторов определялись тарированными пружинами, на которые опирались мембраны».

А уж будет ли счастлив их любовный треугольник, одному Б-гу известно...

 

Блюдо 4

(миниатюрморт с междометиями)

 

______ Посвящается Шустерлингу, Карлу ибн Ивановичу.

 

Вчера, по обыкновению находясь в городе Икс, я, неожиданно для многих, увидел живого классика Х. Дело было на публичном мероприятии протеста, посвященного успешной попытке городских властей открыть на самой крупной площади Европы памятник Конфуцию в ленинской кепке с христианским ангелом на левом плече. Не узнать Х. в негустой толпе активистов было невозможно, ибо он был единственный, у кого во рту был монокль. На вспотевших от удивления ногах я подошел к Х. вплотную и от нахлынувшего волнения дерзко потрогал его оптику: и стеклышко, и свисавший на подбородок шнурок. Х. промолчал, не отрывая взгляд от кепки, цементирующей триединство авторского замысла.

— Смахивает на Булгаковский... — обескуражено начал я.

— Угу, — как бы согласился Х.

— Где же ваш хваленый молоток, — приободрился я.

— Гы...

Было видно, что Х. приятно удивлен тем, что кто-то помнит его молоток.

— Ну и как вам местная идейка сменить материализм и эмпириокритицизм на конфуцианство под православным кураторством?

— Б-р-р, — однозначно высказался классик.

— Вы не против быстренько обсудить со мной насущные проблемы

и тенденции развития черного юмора в литературе?

— М-м-м...

— Видите ли, Бретон...

— Ха.

— Этот отрицатель белого цвета посмел...

— Ха-ха!!

— А еще некоторые подражатели кинулись повторно спотыкаться об Гоголя, об все еще валяющегося Гоголя. Но валяющегося отнюдь не на шикарной ленинградской сцене, оснащенной софитами и бархатным занавесом, а в городской неприбранности дурно освещенной улицы, подле винного магазина!

— Эх...

— А многие молодые поэты, презрев твердые формы стихов, при удручающем отсутствии поэтической техники ударились в верлибры, освобожденные от всяких силлабо-тонических обязательств перед читателями...

— О-хо-хо...

— У прозаиков же иной уклон — абсурд.

— О!

— Вы меня не так поняли — перманентный всеобъемлющий абсурд!

— Э-ге-ге.

Как видите, разговор наш складывался замечательно. И тут я, безотчетно стремясь подтянуться к уровню собеседника, допустил грубейшую ошибку:

— В-з-з-з.

— Вот оно, значит, как?! За сим прощайте!!!

Кровь жуткого стыда прихлынула к щекам моим. И к моим же ушам тоже. Но поезд уже ушел. И Х. вместе с ним...

Печально посмотрев на удаляющееся туловище, я приметил, что в левой руке Х. держит пресловутый пролетарский молот, а в правой... Вы правильно догадались — неотъемлемый аграрный серп!

 

Блюдо 5

(миниатюрморт с числами и байтами)

 

О свойствах миниатюры написаны сотни теоретических работ. Почти все умные. Скрупулезно исследованы доминанта в символическом аспекте действия и рецессив неотъемлемого знакового смысла. Само собой, перепаханы: самостоятельность, неделимость и законченность динамичного и пропорционального литературного произведения, построенного, безусловно, на авторских образах... И только пустячок «малого размера» упущен дотошными специалистами. Вот и хорошо! Ибо найден дилетантом пятачок литературоведческой целины!! Засучив рукава, спешу ее умственно освоить.

В 2010-е годы поголовного оцифровывания не пристало теоретикам и практикам художественной миниатюры, пользоваться столь метрологически туманной характеристикой размера. Даешь число!!! Образно говоря, поверим прозу школьной арифметикой Магницкого с учетом современных компьютерных технологий.

А в основу положим не кого-нибудь, а Х. Л. Борхеса. Ведь он давно уже сформулировал, что в настоящей книге 400 страниц, а на каждой странице 40 строк. Далее классик несколько опрометчиво заявляет, что «в каждой строке около 80 букв». Конечно, умело обработав строку кувалдой кернинга и киянкой трекинга, можно добиться и такого производственного показателя. Однако личный опыт верстки, издания и последующей успешной продажи собственных книг дает все основания ограничиться экспериментально подобранным числом 50.

Теперь сделаем разумное допущение, что миниатюра, достойная похвал критики, не должна занимать более одной страницы настоящей книги. И потому перемножим 1, 40 и 50. Получим 2000. Конечно же, знаков с неизбежными пробелами. И вот теперь — пуанта. В наш компьютерный век домофонов и айфонов надлежит это старомодное произведение осовременить в приемлемое число БАЙТОВ. С этой целью извлекаем из головы — как кролика из пустого мешка — число 48 и присовокупляем его к двум ветхозаветным нулям. Все — утка испечена. Получаем 2048 или 2 килобайта. Вот каков истинный максимальный размер миниатюры!!

Математически доказать не могу, но нутром чую, что Х. Л. не стал бы против этого сильно возражать. *)

 

*) Для справки: в этом миниатюрморте 2048 знаков по счетчику Word (без заголовка, без подзаголовка, без сноски, но с «неизбежными пробелами»).

 

Блюдо 6

(миниатюрморт с беззвучно бушующими страстями)

 

Несомненно, корабли штурмуют бастионы, чтобы их разрушить. А потом корабельная шушера надеется ворваться в вожделенный город и поживиться там за счет столового серебра местных богачей, столового же вина местных бочек и красивых (и некрасивых тоже) девушек местного разлива необузданных страстей. (И как тут не вспомнить исторического Федьку, взявшего на шпагу аналогичную Катьку, в дальнейшем великую Екатерину? Вспомнили и возвращаемся к штурмующим кораблям.)

И вот эти корабли бесшумно приближаются к своей сакральной мечте, невзирая на сопротивляющуюся пальбу из всех бастионных стволов и коварство местных рифов. Между прочим, местные мéли и повсеместный шторм тоже держат кулаки за бастионы.

Некто командует на главном корабле, размахивая костылем и крыльями наплечной птицы. Страстный! Но такой некрасивый... Укрупненный план убеждает нас, что это не Нельсон. И не Макаров. А еще этот некто беззвучно выкрикивает жуткие гадости в адрес ненавистных бастионов. Как так можно?!

Между тем время исправно вертит шестеренки часового механизма, и вот уже разнохарактерные люди беззвучно бьют торцом толстого дерева в хорошо сработанную главную дверь города. Но дверь не поддается, а сверху защитники взбадривают шушеру кипятком...

Никогда бы последние не проникли в город, если бы не извечное предательство среди людей. Познанная закономерность такова: если горожан предает женщина, то глубинная мотивация — тайная любовь к противоположному полу; если мужчина — алчность и жажда власти.

Не в лоб (через неподатливую дверь), так по лбу (через податливый потайной ход): уцелевшая часть разнохарактерных людей и их истинный предводитель — красивый, без костыля и наплечной птицы! — проникают в вожделенное и энергично реализуют там свои столовые, застольные и гендерные мечты.

Ликуют удачливые корабли, беззвучно рыдают разрушенные бастионы и некоторые — через одну! — девушки... Ну что тут скажешь, кроме банального «такова жизнь». Пожалуй, это все.

«А почему все страсти такие беззвучные?» — спросит внимательный читатель. Внимательному ответим: вчера в телевизоре звук сломался, кино смотрю сегодня, а мастер придет только завтра.

 

Блюдо 7

(миниатюрморт с альтернативой и паллиативом)

 

Выбор был невелик. Равно как и денежные ресурсы. А кушать, между прочим, хотелось…

Одна неощипанная курочка была ряба, другая — ощипанная — от фирмы «Наша ряба». Курочка ряба была сказочной, но старой, и выглядела она подозрительно. «Наша ряба» выглядела на «ять», но была сказочно дорогой. Альтернативой этим курам был недорогой недоощипанный кур. По зрелом размышлении оголодавшего, сопровождающемся глумливыми взглядами продавщицы, — только взглядами, без единого слова, поскольку покупатель всегда прав, — эта альтернатива и была куплена.

Со смешанными чувствами умеренного удовлетворения и возрастающего голода альтернатива была донесена до кухни, там же доощипана и уложена в кастрюлю со вчерашними щами.

Тут кур вполне логично, но довольно неожиданно сказал: «Ну, попал я — как кур в ощип».

А щи его в поговорочном смысле небезупречно, но тоже логично и тоже неожиданно, поправили: «Как кур во щи».

В течение двух последующих дней и тот (кур) и другие (щи) были съедены без остатка, и над литератором Немокловым Дамокловым мечом нависла суровая жизненная необходимость — очередной поход в магазин. В его голове вызревал паллиатив куриных яичек с альтернативой: как обычно, дешевых, с надколом, или сказочных золотых.

 

Блюдо 8

(миниатюрморт с широким использованием цитат)

 

— «Каждый человек живет в своем собственном субъективном мире», — закинул крючок внутренний голос, закавыченно процитировав неизвестно кого.

— И только Г. живет в не принадлежащем ему внешнем мире — чужом и объективном, — не повелся на мормышку его единственный слушатель.

— «Но что этот каждый человек знает о себе?» — цитатно провоцировал голос.

— Согласен, ничего! — не остановил его оппонент. — Ну, разве что количество костей и хромосом...

— «Как ему разобраться в своем внутреннем мире? Как понять себя?» — завел старую царскую пластинку Азеф.

— А надобно ли? «Вот в чем вопрос».

— «А жизненный опыт, который заключен в нашем внутреннем мире, — благо или балласт?»

— Тут все ясно: «Мои года — мое богатство», а опыт — «сын ошибок трудных».

— «Лучшие умы человечества бьются над этими вопросами».

— Бьются-то они, бьются, причем давненько, но ответов, которые народ мог бы прагматично положить в гороховый суп или как-то иначе пристроить к повседневной практике бытия, что-то не видать. «Лучше бы помогли материально»! — подвел итог дискуссии потенциальный путешественник.

Кое-кому из глубокоуважаемых писателей не терпится совершить «путешествие во внутренний мир человека, в безбрежный океан, где человек подобен первооткрывателю в познании и понимании самого себя», но опытный Г. категорически против этого, поскольку «в этом бурном внутреннем океане ищущую душу ожидает немало» неприятных «неожиданностей». Другими словами, он наотрез отказался будить спящую в нем собаку.

Приняв это ответственное решение, Г. с успокоенным сердцем отправился обедать. В привычном внешнем мире, а конкретнее — в кухне.

 

Блюдо 9

(первоапрельский миниатюрморт [с местоимениями])

 

31.03 [1 тыс. девятьсот 17-го, — уточнила ОНА] в 23.59 [по Цельсию, — запуталась ОНА] ОНИ сидели на веранде придуманной дачи в несуществующем поселке Недоделкино [«в незабвенной беседке на берегу Сев. Лед. Океана», — тоже процитировала ОНА].

Сидели и пили. Чай. [Без заварки.] А закусывали сдобными шишками.

— Еловыми.

— Конечно. Кедровыми. (ОН был покладист.)

— Розыгрыш? — предложила ОНА.

— А то нет.

ОН улыбнулся в свои знаменитые усы, широким жестом товарища Б. смел фигуры устаревшей N-ской защиты с надоевшей шахматной доски и ловким жестом гражданина К. «поймал из» [революционного] «воздуха» потрепанную колоду. [55 листиков.] Перетасовал. [Одной рукой.] ОНА сняла (той же рукой). ОН находчиво свольтировал и раздал.

Между тем минута прошла [и наступило 32 мартеля].

Тут Цербер-счетчик [знаков с пробелами, — пояснила ОНА] заорал дурным голосом: «888 с заголовком и подзаголовком из 1500 возможных».

«У-у-у, тоска...», — подумал Он одно. А сказал другое: — Не бойся — это конкурс миниатюр шалит.

— Не повествуй, а демонстрируй. В смысле — ходи.

— Хожу. У тебя вся спина белая.

— Не вся, — сказала ОНА [спина] и придвинулась.

— И плечи тоже, — сказал ОН и незаметно для НЕЕ обнял ИХ... [ОНИ

не сопротивлялись...]

«...И взглянул на то, что показалось». Но не «за», а ПОД «спиною». Увиденное вдохновило ЕГО. И тогда ОН... «Да»! [Да — Джойс. Да — «Улисс». Да — самое последнее слово!] Поцеловал ЕЕ — свою Фантазию.

 

Блюдо 10

(миниатюрморт с художником Шишкиным И. И.)

 

На лицевой стороне небольшой по размерам почтовой открытки, изготовленной «Госиздатом» совместно с «Союзпочтой» по большой картине «Утро в сосновом лесу», изготовленной художником Шишкиным И. И., изображены четыре бурых медведя. Но о них чуть позже.

Сперва умилимся и отметим, что шедевр пропитан восхищением Природы результатами своей многолетней деятельности — растительным и животным мирами.

И поскольку Природа в первую голову озаботилась флорой, то и мы, в ту же голову, игнорируя все остальные деревья и кусты, сконцентрируемся на толстом дереве, когда-то рассекавшем прямоугольник открытки по одной из диагоналей, а ныне страдающем в виде двух обломков неравной длины.

Специалисты утверждают, что это дерево — между прочим, по обломкам ползают три мелких медведя и бездна невидимых глазу муравьев! — является сосной. Она, якобы, повалена с корнем. Однако неизвестно кем и с какой целью. Рискнем предположить, что сделано это самой Природой для удобства забав ползающих фигурантов.

Четвертый фаунный герой открытки — крупный. Обладая изрядным весом и жизненным опытом, он не лезет на обломки бывшей диагонали, а рационально стоит рядом с ними.

По распространенной гипотезе все четыре медведя состоят в родственных отношениях. Но это лишь догадка, а окончательный вердикт мог бы вынести местный лесник. Да где его сыскать?!

Кстати, неподалеку от неосмотрительно расслабившихся медведей находится сторожка в лесу, в которой интересующий нас лесник сторожит (или подстерегает?!) медведей. Эту сторожку — без лесника! — тоже нарисовал художник Шишкин И. И. Однако лицезреть ее на почтовой открытке нам не доведется, поскольку главпочтамт, а с ним и выставка, уже закрывается.

 

Блюдо 11

(миниатюрморт с классиками литературы)

 

Не так давно я привык укладываться поздно. Обычно, едва отшумят полуночные новости, глаза мои делают попытку закрыться, но мозг успевает одернуть их: «Атас!»

От 0.15 до часу с четвертью, лежа на спине, читаю, наверстывая упущенное в счастливом детстве. Читаю великих, нынче вышедших из активного употребления. Эжен Сю, Андре Жид, Марсель Пруст... Какая музыка в этих именах! Но, по совести говоря, они скучны до неприличия зевоты... Но ведь это кощунственно?! Или я не один такой? Надо пошарить на форумах... Тем не менее, изрядно мучаясь, всегда дочитываю их шедевры до конца. И горжусь этим!

С 1.15 до двух, на боку, «при веерном отключении любви к электричеству и дрожащем пламени ветхозаветной спермацетовой свечи» размышляю о прочитанном, но думы мои выбирают эгоистическое направление. Я ни секунды не воображаю себя тем, о чем говорилось в книге, — «церковью, квартетом, соперничеством Франциска I и Карла V». Ни Агасфером, ни фальшивомонетчиком.

Все помыслы вертятся вокруг Миниатюрморта. Экое наваждение! В какой-то миг Жар-птица незаурядной идеи своими крылами — или перстами, легкими как сон? — касается моего чела. Вот она, держи!! Но старческая медлительная рука никогда не успевает ухватиться за близкое перо. «Ничего, ничего, — утешаю я себя. — Не беда, непременно припомнится завтра».

Строго в 02.01 та же рука гасит свечу. Миниатюрмортист переворачивается на живот, проверяет ориентацию одеяла и удовлетворенно погружается в неизбежное. В сон... А громкое тиканье новозаветного будильника — побудка в 10.01 — ему нисколечко не мешает.

 

Блюдо 12

(миниатюрморт с фикусом и тарелкой в терракотовых тонах)

 

Прямо перед нами, на живописной картинке с региональной выставки, сейф старинной конструкции. Он имеет терракотовый цвет, ключ и хозяина — майора К., начальствующего в военкомате мелкого городка. Когда-то у сейфа был и второй ключ, но уже десять лет, как потерялся. Уже пять лет на сейфе возлежит крупная тарелка. А на ней горшок с землей местного происхождения. Эта земля питает растение фикус из семейства тутовых. Сейф ненавидит тарелку, терпит горшок, уважает растение и безответно любит Нину, которая два раза в неделю поливает указанное растение. Все это безвестный автор картинки передал нам весьма впечатляющими мазками. Вдумчиво приглядевшись, обнаружим, что эту же Нину — законную единицу штатного расписания военкомата — любит и майор К.

Донельзя банально, но по возрастным обыкновениям биологической жизни, 25-летнюю Нину не тянет к 48-летнему К., а тянет к 32-летнему врачу, между прочим, искусному фальшивомонетчику. Понимая это и не в силах изменить это (разницу в годах), холостяк К. нередко открывает сейф и оттуда достает. Сейф все видит, все понимает, сочувствует, но помочь хозяину до поры до времени не может. Но однажды в городке объявят время «Ч»...

По фантастическому стечению реальных обстоятельств фальшивомонетствующий врач, найдя второй ключ, в особо опасный момент жизни не ново спрячет себя вместе со своими маленькими шедеврами в терракотовом сейфе, а тот, решив, что настала пора совершить Поступок, разобьет ненавистную тарелку о голову бесцеремонного пришельца.

Долой промежуточное повествование, даешь финальную картинку?! А вот она: 53-летний подполковник К. открывает сейф, чтобы оттуда достать. Тут же 30-летняя Нина, зашедшая к мужу, чтобы полить растение. Она с обновкой — новой крупной тарелкой.

 

Солнце, которое всегда с нами

(миниатюрморт с выдающимися людьми и историческими событиями)

 

Один известный человек, — не исключено, что афористичный Черчилль, — отвлекшись на минутку от забот всемирного масштаба и выглянув в ближайшее окошко, сказал: «The sun is shining brightly». А другой человек мирового уровня, имя которого легко отыскать в Интернете, с намеком на одно рядовое историческое событие, не без поэтики дополнил: «Вам светит солнце Аустерлица». Дополнение это вызвало неудовольствие третьего нерядового человека, заявившего в категорической ямбовой форме: «Померкни, солнце Австерлица!» Не станем разбираться, кто из них прав. Ибо нас волнует вовсе не Аустерлиц (и не хорейный Ватерлоо), а Солнце, Солнце нашей Галактики! На нем и сконцентрируемся.

Уж не знаю, как там на других светилах, но на нашем Солнце есть пятна. Да, уродливые пятна, от которых наше Солнце никак не может избавиться! А еще эти сепаратистски настроенные протуберанцы, которые надобно удерживать на должном расстоянии надлежащим магнитным полем...

Но давайте будем снисходительными к нашему Солнцу. Ведь, невзирая на эти и прочие внутренние проблемы, наше Солнце имеет личное мужество ежедневно всходить на востоке, радуя глаз субъективного наблюдателя (по крайней мере, восторженного автора), и закатываться на западе, намекая тому же наблюдателю о необходимости готовиться ко сну.

Так воспоем же — всем человечеством! — гимн нашему Солнцу...

The Sun, the Sun, the Sun!

Is shining, is shining!

Brightly, brightly, brightly!

И, пользуясь подходящим случаем, пожелаем поющему человечеству:

Peace, Peace, Peace!

To everybody, to everybody!

В том расширительном смысле, чтобы не повторять типовые исторические ошибки, допущенные государственными и прочими людьми в окрестностях Аустерлица, Ватерлоо и Фермопил, а также в других регионах.

Между тем, пока мы пели и желали, наше Солнце надежно закатилось на западе. Теперь, со спокойным сердцем, отправляемся на боковую, чтобы, хорошенько отдохнув, завтра утром обратить свой восторженный взор на восток и убедиться в постоянстве нашего Солнца... Аллилуйя.

 

Блюдо 14

(миниатюрморт, сочиненный в соавторстве с великими людьми)

 

Обычно Г. живет в объективном внешнем мире. (И там же обедает: в кухне, за овальным столом из черного дерева, покрытом белоснежной скатертью.) По ходу литературной жизни внутренний голос не раз соблазнял Г. предложением бесплатно посетить иной — внутренний! — мир, но он всегда благоразумно отклонял заманчивое, опасаясь разбудить спящую в нем собаку. Но однажды внутри Г. что-то щелкнуло и изменилось, и он с весьма сомнительной целью самопознания решился таки совершить путешествие в свой субъективный внутренний мир.

В прошлом Г. имел некоторое касательство к наукам. Вот почему он неординарно решил, что научный подход к пониманию себя требует обзорного изучения глубоких мыслей выдающихся людей. Но не пассивного соглашательства с ними, а энергичной полемики, поскольку именно в споре рождается истина о внутреннем мире Г.

«Итак, наши цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи самопознаватели», — привычно полуцитатно воззвал к себе отважный путешественник.

 

Евгений Богат: «Пока человек существует, он будет себя открывать».

Путешествующий Г.: «И оттуда — из себя! — наливать другим».

 

Айрис Мердок: «Естественная тенденция человеческой души — охрана собственного «я»».

Г.: «В естественных границах собственного тела».

 

Карл Юнг: «Идущий к самому себе рискует встретиться с самим собой».

Г.: «Но этот риск — благородное дело».

 

Герман Гессе: «Не существует иной реальности, кроме той, которая в нас самих».

Г.: «Хотел на днях сыграть партийку в бисер, но в реальности самого себя не нашел соперника».

 

Франсуа Мориак: «Даже когда мы уверены, что ненавидим себя, мы не перестаем себя любить».

Г.: «И когда мы уверены, что любим себя, мы не перестаем себя любить. Обобщая, мы любим себя всегда».

 

Олег Рой: «Какая разница, что о нас говорят? Какая разница, что происходит вокруг? Ведь значение имеет только то, что происходит внутри нас. Только это действительно важно и только это определяет нашу судьбу».

Г.: «На днях Интернет сошел с ума. Беззастенчиво врет, что жена какого-то Олега ему изменяет... с орангутангом».

 

Стефан Цвейг: «Кто однажды обрел самого себя, тот уже ничего на этом свете утратить не может. И кто однажды понял человека в себе, тот понимает всех людей».

Г.: «Однажды ночью, случайно проснувшись, я обрел себя и, кажется, понял человека в себе. Начал проверять, понимаю ли теперь ВСЕХ людей, но снова заснул».

 

На этом научный подход исчерпал себя, а Г., благополучно завершив нелегкое путешествие, вернулся в привычный мир. И вовремя: его обед, источая незаурядные запахи, уже разлегся на овальном столе из черного дерева, покрытом белоснежной скатертью.

 

Блюдо 15

(миниатюрморт с удавшейся шуткой)

 

Однажды Семен Борисович Г. (бывший Сенька) пришел на вечер воспоминаний «Наши детские игры». Там он терпеливо переждал всякие «классики», «ручейки» и «квачей» всех видов. И «третьего лишнего» переждал. И «корову», и «хали-хало»... К радости Г., никто не вспомнил главного. И вот ему предоставили слово. Оратор вышел на середину зала.

— Из всех незабвенных игр, в которые я на протяжении многих счастливых лет детства играл в своем проходном дворе и во многих других чужих дворах, безусловно, наилучшей является игра «фигурные ножички», — красноречиво начал Г.

Тут он достал из кармана охотничий нож внушительных размеров. Нажал кнопку, и с тревожащим душу звуком выскочило жуткое лезвие изощренной формы. Аудитория, охватывающая Г. кольцом, чуть-чуть взволновалась. И как бы даже чуть-чуть отодвинулась.

— Эта игра не требует ума, — живописно продолжил Г. — Чтобы победить, достаточно обладать высокой техникой метания ножичка при разных положениях пальцев («рюмочки», «вилочки»), а также метания с ладошки, с локотка, с коленки, с плечика, через плечо и еще с десяток «фигур», которые уже подзабыл. Однако хорошо помню, что нож бросали во влажный утрамбованный песок. А проигравший должен был вытащить зубами из этого песка спичку, глубоко забитую в этот песок игровым ножичком. Естественно, не разгребая песок ни руками, ни ногами, ни вспомогательными предметами. Естественно, когда проигравший доставал-таки спичку зубами, его рот был полон песка... Ха-ха!

Г. еще несколько минут упоенно расхваливал любимую игру, а под конец своих воспоминаний он решился применить к коллегам (по навсегда сбежавшему от них детству) заготовленную дома шутку.

— А сейчас я ПОКАЖУ, как это выглядит на практике.

Он взял нож за острие и сделал вид, что сейчас резко метнет его в кафельный пол. Шутка удалась на славу, ибо в первых рядах послышался ропот возражений, а в последних рядах публика встала, чтобы лучше увидеть результат.

Однако метать нож Г. не стал, а честно признался, что пошутил и что ножичек у него поддельный — лезвие из пластмассы. Передние ряды остались очень довольны, а задние — не знаю.