Ушла большая вода. Ледяной лоб над старой ветлой давно треснул, поплавился, оставив напоследок битые серые скорлупы: в этом месте зима покидает долину — лето незаметно ломает ледяную иглу. И Лалетина в берегах, густо прошитых пронзительно-жёлтыми цветами калужницы, окутанная белоснежной чарой черёмух и диких яблонь, вплывает в океан бушующей зелени!

Даже кочки, ликуя, цветут! Сказочно-стройные скирды, они топорщатся щёткой остро-зелёной осоки, цветущей магически-декоративно. Из углистых придаточных колосков пробиваются нежные белоснежные пестики, над ними, с таких же чёрных колосков покрупнее обильно свисают перламутрово-палевые нити тычинок.

Лалетина в эту пору питается не столько родниками, сколько обильными осадками. Радостная, гурлит водопадами, перекатами с пузыристыми бурунами. Со всей долины стекаются к ней шёпоты лесных духов — тянет по невидимой трубе утробный глухой гул, гипнотический, мелодичный, вдруг в котором всплывает бубнящий голос радио за стеной квартиры далёкого детства. И словно из-за стекла проникают в музыку речки птичьи трели.

А в это время у Чёртова пальца стрижиный пир — вернулись стрижи из далёкой Австралии! С пронзительным писком снуют средь хребтов, высоко над зелёными берёзами. Кто-то взмывает до ватных туч и кажется крапинкой, иные ныряют ниже, легко меняя направление полёта.

Среди неугомонной мелкоты молчаливо парит царственный коршун.

 

29.05.2018