Было это али не было-не могу сказать. Не потому, что давно на свете живу и память уже не та. А просто я ещё тогда на свет не появилась. Но мне о том моя бабушка поведала, так что просто слушай и вникай. Ведь недаром же старики говаривали, что сказка ложь, да в ней намёк-добру молодцу урок.

 

Случилось это в те достославные времена, когда по небу ещё летал ковёр-самолёт, развозя купеческие товары по всему Тридевятому царству. По земле, перегоняя ветер, мчался в сапогах-скороходах Иван-царевич, спеша освободить свою ненаглядную Василисушку. А гусли-самогуды могли заставить пуститься в пляс даже самого Черномора. Да, много чего тогда было такого, что и ни в сказке сказать, ни пером описать.

 

В те времена в селе Кукуево, что у самого Заповедного Леса, в большом купеческом доме жила Марфа, единственная дочь купца Авдея. К несчастью, мать девушки покинула этот бренный мир ещё совсем молодой и отец взял воспитание дочери в свои крепкие работящие руки. Авдей, коть и купец, не чурался никакой работы. Мог и лес повалить, и дрова наколоть, и муку смолоть, и хлеб испечь, и подкову выковать. А ещё он славился тем, что любую хворобу словом целебным вылечивал. Это ему от прабабки-ведуньи в наследство досталось. Весь люд сельский к Авдею за помощью приходил и он никогда никому не отказывал, за что купца очень любили и приносили гостинцы для дочери. Старухи жалели вдовца, а молодухи глазки строили. Но Авдей вечно отмахивался, как от надоедливых мух. Время шло. Марфа из худосочной конопатой девчушки превратилась в стройную пышногрудую красавицу. Её чёрные, как смоль, волосы всегда были заплетены в длинные косы, а в бездонных голубых глазах утопали парни. Не раз уже к Авдею засылали они сватов, да только всё время зря. И дело тут было не в купце, а самой Марфе. С самого рождения баловал Авдей дочь свою единственную, да так, что любой её каприз исполнялся мгновенно. Порой купцу приходилось тратить немалые гроши на покупку подарков, но он никогда не скупился, считая, что Марфа должна жить как царевна. А сама купеческая дочь принимала их как должное, с каждым годом становясь всё требовательнее и своенравнее. Ей уже было мало волшебных зеркал, говорящих правду; красных сафьяновых сапожек, как у самой царевны Марьи; скатертей-самобранок, что могли полмира накормить и изумрудных серёжек, что делали чуть лопоухие уши венцом творения. Она с каждым днём требовала всё больше и больше, совсем не думая о своём старом усталом отце, который вставал ни свет ни заря, а ложился далеко заполночь. И настал день, когда Авдей, махнув рукой, сказал:

-Пора бы тебе, доченька, замуж собираться. Я уже не молод, да и силы не те, что в молодые годы были. Вырастил тебя, как мог, а теперь ты должна своим умом научиться думать. Не век же при мне жить. А муж молодой да статный будет тебя на руках носить да серебром с золотом осыпать. Посмотри, какая ты у меня красавица-любо дорого посмотреть. Да за такую и сам царь Иван бы пошёл, если бы не был ужасно старым.

Громко хмыкнув, Марфа пристально посмотрела на отца, в надежде, чт о он просто шутит. Но не увидела даже искорки в глазах, как раньше. И вдруг поняла, что отец стар и не сможет больше баловать её.

"А что, - подумала красавица, - вот возьму, да и выйду замуж. А отец пусть живёт, как может. Вот только где мне найти такого суженного, который бы и богатым был, и красивым, и не жадным. Эх, не просто нам, красавицам. Но, ничего, чай не в чаще живу".

А вслух сказала:

-Ты прав, батюшка, что-то я в девках-то засиделась. Но только мне суженный нужен такой, как в былинах да сказках. Богатырь, но не ратник, богатый, но не жадный, красивый, но чтобы не затмевал мою красоту и очень добрый, но только для меня одной.

Выслушал Авдей дочь свою, почесал затылок и сказал:

-Ну и задала же ты мне задачу. В нашем селе точно такого не отыскать. Придётся нам с тобой в Муром ехать. Там всякого добра навалом, глядишь и найдётся суженный, о котором мечтаешь. Завтра утром и оправимся. А сейчас спать ложись, чтобы быть во сто крат лучше самой царевны.

Не стала Марфа с отцом спорить, как раньше делала, а в светёлку свою пошла. Села перед зеркалом волшебным, провела рукою правой по нему и спросила:

-Ты скажи, волшебное стекло, я ль самая красивая на всём белом свете. Да смотри, только правду глаголь.

Помутнело поначалу зеркало, как задумалось. А затем в самом центре его лицо появилось:

-Я правду скажу, что прекрасна ты очень. Но только Марья красивше тебя. Она не проводит бессонные ночи, до зорьки платочек свой теребя. И ликом, и станом как лань безупречна, а голосом звонким до звёзд достаёт. А нравом своим и добра, и привечна, с кем рядом она,тому и почёт.

-Фу, глупое стекло!-воскликнула Марфа и чуть не ударила по зеркалу-Ничего ты не понимаешь в красоте! Я и только я самая-самая-самая!

По глади зеркальной вновь муть пошла и дочь купеческая просто кинула "ненужную" вещь на лавку, чуть не разбив. А потом раскрыла "Былины земли русской" и с головой ушла в чтение. Лишь заполночь сон сморил её. А как утром наступило, так Марфа в самое своё лучшее платье облачилась, заграничное. Сапожки красные сафьяновые на ножки стройные надела. Косы свои длинные алыми лентами перевезала. Нарумянила щёчки ландышем, подвела глазки сурьмой, а губки янтарём помазала-стала ещё краше. Посмотрелась в зеркало и ахнула от удовольствия. Тут в дверь постучались и вошёл Авдей. Увидев дочь, он аж подпрыгнул от удовольствия.

-Ну, Марфуша, готова ли ты,милая? Евлампий уж давно коней запряг.

-Поехали, батюшка, что медлить, - довольная собой, ответила купеческая дочь.

До Мурома было пять вёрст и Марфа в дорогу взяла "Сказки", чтобы скучно не было. Погода была ясная, а дорога чистая, так что умудрились за час доехать. А в Муроме людей видимо-невидимо и все куда-то спешат. Подъехали к постоялому двору, что в самом центре города, отпустили Евлампия коней накормить да напоить, а сами пошли комнаты занимать. Выбрали самые светлые да просторные, хоть и дорогие очень. Решили немного отдохнуть до обеда, чтобы после него отправиться на прогулку. Марфа достала свой походный сундучок и вновь обратилась к зеркалу, в надежде, что оно признает её самой-самой-самой. Но зеркальная гладь даже дымкой не подёрнулась. Положив зеркало обратно, Марфа села у окна и принялась рассматривать прохожих. Вот пробежал мальчишка лет пяти с вихром рыжих волос, пышная женщина прошла с баранками на шее, седой старик устроился на завалинке и стал играть на гармошке. Марфа уже хотела было встать, когда вдруг увидела молодого парня, похожего на свою мечту.

" Я буду не я, если он не станет моим", - решила купеческая дочь и быстро спустилась по лестнице.

Авдей, увидев её, хотел было окликнуть, да не стал. Вышла Марфа из постоялого двора и нос к носу столкнулась с тем красавцем,которого видела из окна, упав к нему в широко расставленные руки.

-Уф-ф, - только и смогла вымолвить купеческая дочь.

-Миль пардон, красавица, - улыбнувшись сказал парень, - я восхищён Вашей красотой. Куда Вы так спешите?

Марфа раскраснелась от удовольствия, глазками заморгала, губки облизала и ответила:

-Да вот, хотела совершить променад до обеда.

Парень, не убирая улыбки, спросил:

-А не соизволит ли красавица принять предложение прогуляться вместе со мной?

Марфа мило улыбнулась и кивнула в ответ. Тогда парень взял её под ручку и они вместе направились вниз по улице.

-А как зовут Вас, красавица?- спросил он вскоре.

-Марфою, - опустив глазки, ответила купеческая дочь.

-Приятно познакомиться, - сказал парень, - а я Ратибор, что значит защитник.

Марфа хотела было что-то приятное ему сказать, да только язык будто к зубам приклеился, только глядит на красавца, да глазками своими пильк, пильк, пильк. И богатырь( широкоплечий(словно коромысло проглотил), взор соколиный(будто сквозь тебя смотрит), ручищи что лапищи волчьи(того и гляди семерых обнять может, да и силища в них-за версту чувствуется. А уж ежели кулак согнёт, то берегись любой тать), ножищи как у медведя(но не косолапит)) и богат(костюм заграничный, сидит как влитой; шляпа тоже не из Руси, с широченными полями; ботинки как с картинки, востроносые и на Солнце блестят, даже перчатки и то моднющие-примоднющие), красив, но в меру(чуть курнос, конопат, лопоух(причём левое ухо торчком стоит), волосы как лён, глаза как блюдца с голубой водицей, брови лохматые), а уж добром так и веет. Как на такого да не засмотреться? Марфа и не услышала сразу, как Ратибор спросил:

-Красавица, а какого Вы, миль пардон, звания-происхождения?

-Я дочь купеческая, - зардевшись, ответила она, - мой батюшка, Авдей Фролыч, торговлю по всему Тридевятому царству ведёт, да людей от всяких хвороб словом целебным лечит.

Услышав это, Ратибор остановился и во все глаза уставился на неё. Марфе аж чуть дурно от этого не стало. Подумала, бедная, что, услышав про отца-купца, красавец не захочет больше с ней водиться, мол, не моего поля ягода.

-А не тот ли это Авдей, что дочь царя Ивана, царевну Марью, от тоски-немочи вылечил?-наконец выговорил Ратибор.

-Да, это мой батюшка, - раскрасневшись вновь, ответила Марфа.

Ратибор вдруг упал на левое колено и, взяв красавицу за правую ручку, нежно поцеловал её. Марфе ещё никто и никогда не делал этого. Да, в сказках она читала, как принцы целуют принцесс, но одно дело книга, и совсем другое жизнь. От неожиданности голова у Марфы закружилась и если бы не объятья Ратибора, то упала бы прямиком на землю.

-Что с Вами, краса моя?-воскликнул испуганно богатырь, снял перчатку и стал махать ею перед лицом девушки.

Лишь через несколько мгновений Марфа пришла в себя. Она открыла глаза и тихо прошептала:

-Я...Вас...люблю...

-Что, что?-переспросил Ратибор, наклонившись к ней.

-Я...Вас...люблю...-повторила Марфа и ещё снова раскраснелась.

-Уфф, - сказал Ратибор и помог девушке подняться, - а я-то уже испугался, думал, всё, нет больше красавицы и виновен в том я...

И вдруг замер, как вкопанный, сильно побледнев. Тут уж пришёл черёд Марфе перепугаться.

-Что с Вами?-воскликнула девушка, побледнев от страха.

-Вы...Вы...сказали...люблю...-наконец выговорил Ратибор-Ещё никто и никогда мне этого не говорил.

Марфа сильно удивилась. Как можно не влюбиться в такого красавца?! Даже слепому Ратибор бы понравился! Увидев удивление на лице девушки, богатырь покраснел как маков цвет.

-Просто даже моя матушка считает меня...некрасивым, - произнёс он, опустив глаза, - вот я и стараюсь всю свою жизнь быть незаметным, как серая мышка.

Услышав это, Марфа замахала руками и воскликнула:

-Никого не слушайте! Вы очень и очень красивы!

-Спасибо Вам, - подняв глаза, произнёс Ратибор, - Вы просто...душка.

Услышав это, Марфа вновь раскраснелась и сказала:

-Большое Вам гран мерси.

Прогуливаясь, они и не заметили, что уже давно наступило обеденное время.

-Ах, -произнесла вдруг Марфа, - мой батюшка, наверное, уже ищет меня.

-Так давайте я Вас, краса моя, провожу?-улыбнувшись, предложил Ратибор.

-Я буду просто счастлива, - ответила девушка, раскрасневшись вновь.

Когда они подошли к постоялому дворцу, то повисло неловкое молчание.

-Быть может, Вы не откажетесь отобедать со мной и моим батюшкой?-с надеждой спросила Марфа.

-С превеликим удовольствием, - ответил Ратибор, широко улыбнувшись, показав белые, как молоко, зубы.

"Красив во всём!"-пронеслось в голове у девушки.

Когда они вошли внутрь постоялого двора, то сразу же увидели купца Авдея и конюха Евлампия.

-Иди-ка ты на улицу да поищи дочь мою, - наказывал батюшка Марфы, - чует сердце моё, что беда стряслась.

Евлампий уже хотел было отправиться на поиски, да вдруг увидел дочь хозяйскую с каким-то парнем, похожим на иноземца и, обернувшись, непонимающе посмотрел на барина. Авдей, всплеснув руками, воскликнул:

-Доченька! Ты где это бродишь? Я уж испереживался весь!

Посмотрел на Ратибора, а потом на отца, Марфа, снова раскрасневшись, произнесла:

-Прости, батюшка, загулялась я и про время совсем позабыла.

Только сейчас заметив статного красавца, стоящего рядом с дочерью, Авдей, крякнув от удовольствия, сказал:

-Ну, ничего. Твоё дело молодое. Небось, проголодались, яко волки? Садитесь скорее за вон тот стол, обедать будем.

Марфа, улыбнувшись Ратибору, взяла его за локоть и потянула за собой. Богатырь на негнущихся ногах последовал за ней. Когда все расселись, Авдей подозвал полового, невысокого парнишку лет двадцати:

-Любезный, принеси-ка нам ушицы из леща да щуки, блинов с сёмгой да мёдом, баранинки с чесночком да укропом, кваску дочери да мёда нам с богатырём.

-Сию минуту, - произнёс слуга и исчез.

-Ну, богатырь, - сказал Авдей, - вижу, что ты не из наших мест будешь. Позволь спросить тебя, имя, да звание-происхождение твоё. Не обессудь, я купец и привык прямо говорить.

Наклонившись поближе, возлюбленный Марфы ответил шёпотом:

-Я Ратибор, сын короля Сигизмунда и королевы Марыси, единственный наследник трона, будущий повелитель Пресветлого королевства, что за тремя Знойными пустынями, пятью Глубокими морями и тремя Высокими горами.

Услышав это, Марфа чуть не взвизгнула от удовольствия. Ещё бы, ведь Судьба познакомила её не с купеческим сыном, каким-то, а с королевичем заморским. Про Пресветлое королевства девушка была наслышана. Там и нигде больше водились белогривые Единороги, слёзы которых растапливали даже камень; в реках и озёрах жили синевласые и сладкоголосые Ундины(двоюродные сёстры Русалок, дочерей Водяного); по горам бегали золоторогие Серны, из рогов которых варили приворотное зелье огромадной силы; в небесах парили вострооокие Орлы с переливающимся оперением, способные своим криком разбудить мертвецов, а в потайных пещерах жили чудные Грифоны с туловищем льва и головой орла, стерегущие несметные сокровища. Но и это ещё далеко не всё. Сам король Сигизмунд был сродни былинному Волхе Всеславьевичу(прапрадеду царя Ивана). Он мог, ударившись оземь, стать и птицей, и зверем, и гадом, и рыбой. А королева Марыся своим чудесным голосом могла не только мужа своего успокоить да войско несметное усыпить, но и самую страшную хворобу вылечить.

-Слыхивал я про отца да мать твою, богатырь, - немного поразмыслив, сказал Авдей, - достойные правители, да и люди хорошие. У таких родителей и сын должен быть смелым, справедливым и мудрым.

Услышав это, Ратибор вновь зарделся как маков цвет.

-Да и о Вас, дорогой Авдей, слухами Земля полнится, - сказал он, справившись с нахлынувшей робостью, ведь что отец, что мать держали его в ежовых рукавицах, никогда не хваля, - я очень рад познакомиться с Вами.

Понравилось купцу такое обращение.

-А зачем, позволь спросить, ты оказался в местах наших? - спросил Авдей через мгновенье.

Ратибор, оглянувшись по сторонам, чуть слышно ответил:

-Беда приключилась в Пресветлом королевстве. Пропала младшая сестра матери моей, ясноокая Чеслава, глаза которой пронзают Вечность, а волосы способны вывести заблудшего путника даже из Подземного царства. Никто не знает, куда она запропастилась. Лишь слепая кормилица Магдалена сказывала, что слышала взмахи сильных крыльев перед пропажей. И не верить ей нет смысла. А глухая ведунья Марта, живущая в Страшном лесу, нагадала, что похититель, никто иной, как Василиск, родной брат Змея Горыновича, что под Муромом в Заповедном Лесу проживает. Вот мой отец и решил послать меня на вызволение тётушки любимой.

Ведь только Чеслава с самого моего рождения была со мной и добра, и заботлива, и всегда говорила, что я наделён красотой, оценить которою сможет лишь истинно любящее сердце.

Он с чувством посмотрел на Марфу, вновь раскрасневшуюся от такого жаркого взгляда, и продолжил:

-Скажу прямо, готов жизнь свою отдать, но спасти тётушку из лап кровожадных Василиска. Люди сказывают, что он одним лишь взглядом своим всё вокруг в камень обращает. А дев да женщин похищает, дабы продлить свой век на белом свете, высасывая из них все соки жизни. И покончить с чудищем можно лишь показав всю его сущность в зеркале-как увидит себя, так сразу и окаменеет. Много богатырей жизнь свою положили, борясь с ненасытным Василиском, да только жив, злосчастный, живёхонек. Но ничего, со мной чудищу не сладко будет! Жизнь отдам, но покончу с кровожадным!

"Ну вот, - подумала Марфа, с сожалением, - воином богатырь мой оказался. А я, дура, ему в любви призналась. Да и не красив он...даже уродлив. И чего это я словно квашня стала? Наверное, съела что-то не то. Уф, как же я во время одумалась-то. Не пара он мне, не пара, и точка. Пусть себе с чудищами воюет, а я получше жениха-то найду".

А вслух сказала, умело скрыв разочарование:

-О, да Вы, Ратибор, герой. Куда только глаза дев красивых смотрят? Да за Вас любая должна с превеликим удовольствием замуж пойти.

Богатырь, зардевшись как маков цвет, произнёс:

-Вы взаправду так думаете? О, я очень польщён. Буду сражаться с Василиском с Вашим прекрасным именем на устах.

"Нужно мне это? Возомнил из себя Муромца! Да если хорошенько присмотреться, он и не богатырь вовсе, а так, Аника-воин",-пролетело в голове у Марфы, очень сожалевшей, что не может вот так просто встать и уйти к себе в комнату.

-О, мне очень приятно это слышать, - чуть ли не сквозь зубы произнесла купеческая дочь, состроив милую улыбку.

Ратибор улыбнулся в ответ, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди от нахлынувших чувств.

Посмотрев сначала на дочь, а потом и на богатыря, Авдей, взъерошив усы пятернёй, сказал:

-Доброе дело ты затеял, Ратибор. Не будь я так стар, то обязательно бы пошёл с тобой. Эх, где они годы мои молодые да удалые?

"Уф, и батюшка туда же, - недовольно подумала Марфа, - того и гляди просватает меня за этого...красавца. Нет, не хочу! Вот встану и уйду!"

-Что с тобой, дочь моя?-вдруг спросил Авдей, заметив бледность на лице девушки.

-Всё в порядке, батюшка, - чуть слышно ответила Марфа, скрыв улыбку, - просто я очень устала.

-Пойди в комнату свою да отдохни, - произнёс Авдей и Марфа, даже не взглянув на Ратибора, быстро встала и ушла.

-Ну, и мне пора, - поднявшись, сказал богатырь, почувствовав себя вдруг покинутым, - надо и за дело браться.

-Так ты что же, Ратибор, один собрался против чудища-то идти? - спросил его Авдей.

Богатырь вновь сел на лавку и задумался. Да, одному идти на Василиска да Змея Горыновича как-то негоже. Но где попутчиков-то найти? Да таких, что не ради славы и богатства, а для торжества добра и справедливости на бой пойдут. Хоть и дал король Сигизмунд сумму немалую, но не хотел Ратибор друзей себе за деньги покупать. Как-то не по-человечески это. Ведь друг-это и брат, которому можно доверить свою самую сокровенную мечту и если миг печали наступит нежданно, то и поддержку крепкого плеча получить; и советчик, что словом мудрым и утешит, и силы дивные вдохнёт; и защитник, который и спину от предательского кинжала спасёт, и жизнь свою отдаст, не задумываясь. А за деньги ничего, кроме лести получить нельзя. Да ещё и с опаской жить будешь-а вдруг попутчик купленный татем окажется.

-Правы Вы, достопочтенный Авдей, - наконец прервал своё долгое молчание Ратибор, - один в поле не воин. Но где мне найти таких людей, что во имя торжества добра на белом свете готовы любому лиходею глотку перегрызть, не требуя ни славы, ни власти и ни богатства? Я вот уже как неделю в Муроме и до сих пор никого не нашёл. Да, отец мой дал мне денег, но покупать друзей я не буду-не по-человечески это как-то.

Авдей вновь взъерошил свои усы, потом махнул рукой и сказал:

-Эх, была-не была, пойду я с тобой. Хоть и стар, но ещё не немощен. Палицу удержать смогу. А ежели меч булатный дашь, то и с ним справлюсь. В молодые годы ратником при царе Иване был. Ох, и много же битв с супостатами было. Ни в одной даже царапины не получил. Мать моя сказывала, что на свет я появился в рубашке, а значит заговорённый.

Ратибор посмотрел на него с восторгом.

-Спасибо Вам, достопочтенный Авдей, - поклонившись, произнёс богатырь, - мне сейчас каждый помощник на вес золота. Палицы не обещаю, а вот меч булатный в дар дам от сердца. Но только как Вы дочь свою одну оставите?

-Вот и договорились, - улыбнувшись, сказал купец, - я ещё с собой и Евлампия прихвачу. Храбрый парень, не раз меня из беды выручал. Втроём-то мы быстро с Василиском разберёмся. Да ещё и Змею Горыновичу на блины останется. Только вот с плеча рубить не станем, а план ратный сотворим, как и положено в воинском деле. Каждому из нас роль свою отведём, чтобы складно действовать. И глядишь даже царапин не заработаем. А дочь моя уже взрослая, сама должна заботиться о себе.

-Вы тысячу раз правы, уважаемый Авдей, - выслушав его, произнёс Ратибор, - Вам, как бывалому воину, и карты в руки.

-Так и порешим, - сказал довольный купец, - скоро ночь уже, выспимся хорошенько, чтобы сон коварно с ног не сбил. А утром милости прошу на постоялый двор. Обсудим все наши действия ратные со свежей головою, а как день настанет, в путь отправимся.

Только тут Ратибор понял, что проговорили они весь день и вечер.

-Вы правы, достопочтенный Авдей, - вновь поднявшись с лавки, произнёс богатырь, - как говориться у вас:"утро вечера мудренее". До утра.

Крепко пожав Ратибору руку, купец залпом допил мёд и сказал:

-Буду ждать тебя, как петухи пропоют. Захвати с собой оружие ратное да доспехи богатырские.

-Всё сделаю, как Вы, уважаемый Авдей, говорите, - улыбнувшись, произнёс богатырь, - завтра с петухами я буду здесь.

Проводив его до дверей, Авдей быстро поднялся наверх и постучал в комнату дочери.

-Я уже сплю, - послышалось в ответ.

-Доченька, это я, - сказал купец и вошёл в комнату.

Марфа сидела на кровати и смотрела в волшебное зеркало. Авдей недовольно покачал головой. Увидев отца, она быстро положила зеркало под подушку и спросила:

-Ты что-то, батюшка, от меня хотел?

Авдей, присев на лавку у окна, взъерошил усы и ответил:

-Доченька, решил я попутчиком Ратибора стать и в деле ратном ему помочь. Негоже богатырю одному супротив силы нечистой идти. Ты уже взрослая и сама сможешь о себе позаботиться.

Услышав это, Марфа вскочила как ужаленная:

-Батюшка! Что ты такое говоришь?! С ума что ли сошёл?! Тебе бы на печи сидеть, а не в бой идти. Ты стар и немощен! Куда тебе супротив Василиска-то?! Ты ведь и меча не поднимешь! А ежели сгинешь?! Что я делать-то буду?! Нет, не пущу!

-Цыц!-прикрикнул на неё Авдей, недовольный словами услышанными-Не яйцам курицу учить! Сказал, пойду, значит пойду! И слово моё купеческое не рушимое!

Поняв, что отец не отступит, Марфа решила давить на жалось и заплакала, причитая:

-Бедная я разнесчастная! Сиротинушкой милый батюшка оставить хочет! Горе мне горемыке!

-Всё, перестань тут сырость разводить, - махнув рукой, сказал Авдей, - завтра днём в путь выступаем.

Поняв, что ничего не изменит его решения, Марфа в сердцах крикнула:

-Ну и иди, коль решил! А про меня забудь! Не дочь я тебе больше!

Услышав это, Авдей недовольно покачал головой и вышел. А Марфа, упав лицом на подушку, громко зарыдала. Первый раз батюшка пошёл супротив её желания. Но вскоре устала плакать и заснула. И приснился ей дивный-предивный сон. Что она плыла по Морю-океану на прекрасной ладье, а рядом с ней стоял писанный красавец... Как только петухи огласили округу, Авдей поднялся и, умывшись, спустился вниз. Там, к его удивлению, уже ждал Ратибор, сидя за столом. А рядом с ним стоял половой с заспанными глазами.

-Я заказал уже квасу с мёдом, почек заячьих да блинов со сметаной, - сказал, улыбнувшись богатырь.

-Ты посиди пока, а я Евлампия пойду разбужу, пусть с нами позавтракает, - произнёс Авдей и пошёл на конюшню.

А Ратибор задумался...о Марфе:

"Всем прекрасна она. И умом прозорливым, и красотой неземной, и голосок у неё дивный. Влюбился как мальчик и готов мир к ногам положить. Но кажется мне, что она, поначалу, ласковой став, после в ледышку обратилась. В чём дело-не пойму? Да, не красавец с картинки, так и не утверждал я этого. Сама первая им назвала. Может дело в том, что я королевич иноземный и она, просто-напросто, не хочет общаться со мной? Не похоже. Когда я ей об этом рассказал, то она ещё добрее стала. Нет, не понять мне девичьих мыслей никогда".

Авдей вернулся с парнем лет тридцати.

-А вот и мы, - сказал купец, присаживаясь на лавку.

Евлампий помедлил.

-Садись, друг любезный, - пригласил его купец, - в ногах-то правды не бывает.

Позавтракав, Авдей произнёс:

-Ну что, други, обсудим наше нелёгкое дело. Идти на бой с нечистью - дело не простое. Ведь что человек простой скрыть не может(порой, мысли у него на лбу написаны), чудища, вроде Василиска да Змея Горыновича, зараз бурьяном обводят от глаз чужих. И бороться с ними надо не только удалью да силой, но и хитростью. Да и ловкость тут не помешает. Вот ты, Ратибор, крепыш, я - умудрённый сединами, а Евлампий даже сквозь игольное ушко проскочит и не крякнет. А все вместе мы великая силища. Вот возьми один прутик берёзовый, сломать его даже младенец сможет, а вот, поди-ка, разломай, если прутиков этих этак тридцать - никто не справится. Аника-воин горазд лишь Смерти хвастать, а в ратном бою он никто. А нам надо не просто вызволить Чеславу, победив чудищ, но и выиграть войну с собой. Ибо та победа сладка, которую душой чувствуешь, а не только телом. Так вот, что я хочу предложить. Ты, Ратибор, будешь нашей силой. Я - глазами и ушами. А Евлампий - руками и ногами. Сначала мы как следует разведаем, чтобы потом впросак не попасть. Затем всё хорошенько обсудим, дабы на рожон не лезть, как бараны на новые ворота.

Купец, пристально посмотрев на сотоварищей, взъерошил усы и продолжил:

-Ратибор, ты, как вижу, и в доспехах, и с палицей трёхпудовой. Добрый богатырь. Мне ты, как и обещал, меч булатный принёс. А Евлампию ничего и не надобно, кроме ловких рук да быстрых ног. Время ещё раннее и мы сможем с тобой попривыкнуть к нашему оружию, дабы в бою рука не дрогнула. А Евлампий, покамест, харчей в дорогу понакупит, чтобы голодный желудок предателем не стал. На том и порешим.

Никто не стал оспаривать слова Авдея, признав его предводителем. Евлампий, получив от купца деньги, оправился за запасами. Ратибор, выйдя во двор, стал подкидывать палицу да вращать ею. А Авдей, вспомнив годы молодые, то рубанёт мечом наотмаш, то молнию им в воздухе прочертит, то, громко крякнув, подпрыгнет и соединит всё воедино. Мало ли что в бою пригодиться. Когда настало время обеденное, купец пригласил сотоварищей к столу:

-Надо нам подкрепиться получше, ибо никто не ведает, когда сможем вновь сделать это. А после и в путь-дорогу отправимся.

Вскоре на столе щи с говядиной появились, блины с сёмгой, квас да баранина с чесноком да укропом. Плотно перекусив, Авдей первым поднялся с лавки и сказал:

-Ну что же, други, пора и в путь нам выдвигаться.

Увидев, что Ратибор медлит, он сразу же понял причину этого, но ничего не промолвил, итак на душе было плохо из-за дочки своенравной. Когда сотоварищи уже выходили с постоялого двора, к ним подбежал мальчонка лет семи и тихо сказал:

- Марфа Авдеевна просила передать наилучшие пожелания и скорейшей победы над чудищами. А сама подойти не может - голова разболелась.

-И на том спасибо дочери моей, - произнёс Авдей, - вот тебе пятак, малец. Иди, купи себе леденцов.

Но мальчик и не думал уходить:

- Возьмите меня с собой. Я ужасть как хочу мир повидать да на чудищ посмотреть. Вот увидите, пригожусь вам.

Авдей с улыбкой на него посмотрел и спросил:

-А мамка да папки твои отпустят?

Малец хмыкнул и ответил:

- Сирота я. Родители от голода да холода лет пять назад поумирали. А меня хозяин здешний приютил. По гроб ему благодарен буду. Я самостоятельный. Могу и поесть сготовить, и постирать что, и в дозор сходить. Я же маленький да худенький, меня из-за дерева-то не всякий увидит. Возьмите, пригожусь.

Авдей посмотрел на сотоварищей и произнёс:

- Уговорил, пострелёнок. Но чур, не хныкать, коль холодно да голодно будет. Станешь костровым и кашеваром нашим. А возникнет надобность, то и дозорным востроглазым.

Выйдя из дома, купец обернулся и посмотрел на окна Марфы, но никого там не увидел.

-Эх, - вздохнул он и первым вступил на дорогу.

Когда сотоварищи скрылись за поворотом, Марфа, отойдя от окна, заплакала. Она специально отошла, когда Авдей обернулся. Да, ей было очень обидно, что батюшка вот так просто взял да бросил её, горемычную, одну-одинёшеньку. Ладно бы ради дел торговых, а тут вдруг вызвался помогать какому-то иноземцу. Ребячество да и только.

"Вот возьму и умру, пусть потом батюшка оплакивает да корит себя, - подумала девушка, - уйду в самой красе своей".

Вдруг прямо за окном послышались взмахи сильных крыльев и через мгновение Марфа увидела ужасное чудище о трёх головах. Громко закричав, девушка лишилась чувств. Кто-то плеснул воды ей на лицо и она очнулась. Прямо перед ней стоял сам Змей Горынович, только ростом чуть выше её. От неожиданности девушка чуть снова не лишилась чувств. Да, она прекрасно была наслышана о Горыновиче, но одно дело слухи и совсем другое видеть его перед глазами.

-Ну, вот и хорошо, - произнесла правая голова, - а мы-то уж испугались.

-А чего это ты, красна девица, чувств лишилась? - спросила левая-Нас испугалась что ли?

-Да что вы на неё набросились, окаянные, - сказала средняя голова, - не видите что ли, она, вот-вот, снова потеряет рассудок. Не обращай на них внимание, Марфа Авдеевна.

-А...а откуда Вы знаете, кто я? - спросила девушка, чувствуя себя чуть лучше.

- А разве секрет это? - произнесла правая голова.

-Да о батюшке твоём слухами Земля полнится, - вторила ей левая.

- Знавали мы купца Авдея, когда он ещё ратником при царе Иване был, - пояснила средняя голова.

-Батюшка мой против Вас воевал?-полностью придя в себя, спросила Марфа.

Три головы Змея Горыновича переглянулись и средняя ответила:

-Нет, что ты. Это лишь в сказках мы рычим да всё сжигаем огнём. На самом же деле, нам больше цветочки да ягодки по вкусы. Мы Бабе-Яге за лесом заповедным смотреть помогаем.

-Но...Ратибор говорил, что Ваш брат Василиск похитил его тётушку Чеславу и унёс к Вам, - немного задумавшись, произнесла купеческая дочь.

Все головы Змея Горыновича вдруг фыркнули от недовольства.

- Да враки всё это, - сказала средняя, - Василиск, хоть и брат нам, но мы с ним вот уже как триста лет не ладим.

-Но...батюшка мой с Ратибором уже в пути, намереваясь с Вами в бой вступить, - произнесла Марфа.

- Так именно поэтому мы сюда и прилетели, - оскалившись в улыбке, сказала средняя голова, - да видно опоздали. Ну, что же, полетим тогда догонять. Может, что передать надо?

- Нет, спасибо, - ответила купеческая дочь, - я всё, что надо, уже сказала.

-Ну, нам пора. Прощевай, Марфа Авдеевна, - сказала средняя голова и Змей Горынович вылетел в окно, вновь приняв свой обычный вид.

"И не такой уж он и страшный, - подумала купеческая дочь, глядя ему вслед, - интересно, а детишки у него есть? Наверное, тоже трёхголовые. Уф, это же прекрасно, когда у тебя не одна голова".

Отойдя от окна, Марфа достала из-под подушки волшебное зеркало и спросила его:

- О, волшебное стекло, ты ответь мне, только правду. Любит ли меня богатырь мой?

На зеркальной поверхности появилась молния и послышался голос:

- Королевич Ратибор день и ночь в любви клянётся, позабыв покой и сон.

Довольная услышанным, купеческая дочь спросила:

- А батюшка?

-Сердце родителя бьётся лишь рядом с дитяткой милой его, - ответило волшебное зеркало и подёрнулось дымкой.

"Как хорошо, - подумала Марфа, - все меня вокруг любят и обожают".

 

Тем временем коварный Василиск тщетно пытался испить жизненные соки ясноокой Чеславы.

-Что, надеешься на спасение? - произнесло чудище, оскалившись - Зря. Никто никогда не сможет победить меня.

- Не зарекайся, - молвила в ответ Чеслава, - на каждое зло найдётся добро.

Василиск фыркнул и вновь стал пытаться сотворить своё чёрное дело, уставившись своими ужасными зелёными глазищами в прекрасные чёрные глаза тётушки Ратибора. Но ясноокая Чеслава лишь улыбалась в ответ.

-Скажи, в чём твоя тайна? - допытывался в который раз Василиск, покрываясь ядовитой слизью от гнева.

Но Чеслава ничего не говорила в ответ, сохраняя чудодейственные силы.

-Ну, ничего, - злорадно прошептало чудище, - посидишь в тёмном подземелье и сговорчивей будешь.

 

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. В то время, как зловредный Василиск бросил ясноокую Чеславу в тёмное подземелье, Евлампий, только-только, запряг коней и вместе с сотоварищами поспешил в родное Кукуево. Ибо село стояло аккурат с Заповедным Лесом. На полпути зарядил дождь, но никто на него даже и внимания не обратил. Да и не холодный он был, лето же. Когда до Кукуево было уже рукой подать, послышались взмахи сильных крыльев.

-Змей Горынович!-воскликнул Ратибор,подняв голову, и взял в руки палицу, намереваясь пустить её в ход.

-Да погоди ты, богатырь, - остановил его Авдей, дождавшись пока старый приятель не приземлится рядом с повозкой.

-Уфф, - с тяжёлым вздохом произнесла правая голова Горыновича, - думали не успеем.

-Как с Марфой повидались, так сразу же вслед за вами полетели, не пообедав даже, - вторила ей левая.

-Неужто ты, друг Авдей, мог поверить россказням?-вопросила средняя голова.

Купец, расплывшись в улыбке, соскочил с повозки и, широко расставив руки, попытался обнять необъятного Змея, отчего тот даже слезу пустил.

-Да нет, брат, - сказал Авдей, улыбнувшись, - не верил, не верю и верить не стану.

-Но...но ведь Вы говорили, что и Горыновичу на блины достанется, - недоумевающе произнёс Ратибор, удивлённый очень.

Все головы Змея вопросительно посмотрели сначала на богатыря, а после на купца.

-Так это я так, разговора ради, - ответил Авдей, - на самом-то деле мы с этим трёхглавым забиякой друзья старинные. Когда я ещё при царе Иване ратником был познакомились. Помнишь, Горынович, сечу под Киевом?

-Да-а, - протянула правая голова, - тяжело нам тогда пришлось. Думали, всё, хана. Окружили нелюди, Кощеем посланные, что вознамерился царём на Руси стать. Ни шагнуть, ни прыгнуть, ни взлететь.

-Дело говоришь, - вторила ей левая, - даже сейчас, как вспомним, дрожь по телу всему растекается. Даже с жизнью тогда прощаться стали. Во как.

-Но вдруг богатырь появился и как начал раскидывать нелюдей налево, направо, да в землю по макушку кулаком вбивать, - произнесла средняя голова, - мы тогда так обрадовались, что готовы были расцеловать спасителя. Вот именно с тех самых пор мы и дружим с Авдеюшкой. То я к нему в гости прилечу, то он ко мне в чащу зайдёт. Такие дела.

-Но...глухая ведунья Марта ясно сказала:"Чеславу украл Василиск и утащил к брату своему, Змею Горыновичу", - никак не унимался Ратибор.

-Да ладно тебе, богатырь, - положив руку ему на плечо, сказал Авдей, - ну не мог мой друг оказаться вдруг. Я прав, трёхглавый?

Все головы Горыновича одновременно кивнули.

-Да мы об этом же и Марфе сказывали, - произнесла правая, - хоть и братья, но вот уже как триста лет не знаемся с друг дружкой.

-Ну не любим мы его, окаянного, - вторила ей левая голова, - Василиск кровожадный и беспощадный. Повадился девок да баб похищать, жизненные соки из них высасывать. Говорили мы ему, прекрати разбойничать. Но он ни в какую. Мол, отступись.

-Вот и перестали общаться, - произнесла средняя, - ни разу с тех пор не виделись.

-Слышал, Ратибор?-спросил Авдей.

Богатырь, почесав затылок, ответил:

-Тяжело поверить, но верю. Значит, глухая Марта ошиблась.

-Вот то-то же, - улыбнувшись, сказал купец и дал знак Евлампию трогаться.

Змей Горынович, с лёгкостью голубя взмыв в небо, полетел следом. Авдей, посмотрев на мальчугана, спросил:

-А как звать-то тебя?

-Фролкой кличут, - ответил малец.

-А по батюшке?-вновь спросил купец.

-Козьмич, - ответил Фролка, - а ты Авдей Фролыч.

-Откуда про меня знаешь?-спросил, улыбнувшись, купец.

-Степан сказал, половой с постоялого двора, - ответил Фролка и тоже улыбнулся.

-А остальных ты тоже знаешь?-спросил Авдей.

-Богатыря Ратибором звать, конюха-Евлампием,- весело ответил мальчуган.

-А про меня, как всегда, забыли, - послышалось сверху.

Фролка поднял голову и сказал:

-А Вас, Змей Горынович, я сразу узнал. Но думал, что Вы чудище лютое.

-Ох уж нам эти россказни, - негодующе произнесла правая голова трёхглавого попутчика.

-Житья от них нет, - вторила ей левая.

-И когда только люди поймут, что не всё, что говорится, правда, - сказала средняя.

Тем временем повозка въехала в Кукуево. Авдей первым слез и тотчас же вошёл в дом. Евлампий распряг лошадей и отвёл их на конюшню. А Ратибор с Фролкою остались на улице. Змей Горынович опустился на землю и, сломав берёзовый прутик, начал им ковыряться в зубах. Прошло несколько мгновений и появился Авдей в богатырских доспехах.

-Узнаём старого вояку, - оскалившись в улыбке, - сказала правая голова Змея Горыновича.

-Эх, где мои двадцать лет, - крякнув, произнёс купец, пошевелив руками и ногами,-до сих пор впору.

-Дядька Авдей, - спросил Фролка, - а для меня кольчужки не найдётся?

Услышав это, все рассмеялись.

-Ты и так хорош, - переведя дух, ответил купец.

Фролка насупился, но увидев улыбку Авдея, махнул рукой. Купец посмотрел на Солнце и сказал:

-Время не ждёт. Пора нам в лес заповедный отправляться.

Никто не стал с ним спорить. Авдей, положив меч булатный в свои старые ножны, присвистнул по-молодецки и первым ступил на еле видную петляющую тропинку, ведущую от самого его дома до Заповедного Леса. Ратибор, Евлампий и Фролка последовали за ним.

-Дружище, - подняв голову, произнёс купец, - ты лети-ка вперёд да разведай что да как.

-Хорошо, - крикнул сверху Змей Горынович и скрылся в облаках.

 

Устав сидеть перед окном, Марфа достала из-под подушки зеркало волшебное и попросила его:

- Покажи-ка мне, стекло, как там батюшка мой.

По зеркальной глади прошлась светлая дымка и купеческая дочь увидела отца своего.

-Смотри-ка, - сказала она, - живёхонек и даже обо мне, горемыке, не вспоминает. А этот, горе-богатырь, ничего, жаль, что воин. Мальчонку я знаю, только что он в компании вояк делает? Ой, а где Горынович?

Устав смотреть, Марфа положила зеркало под подушку и легла, решив немного поспать и даже и не заметила, как уснула.

"Прекрасный рыцарь на белогривом коне долетел до окна высокой башни, где жила красавица, и поцеловал её в алые губки..."- видела купеческая дочь прекрасный сон, веря, что он про неё.

Вдруг в дверь громко постучались, разбудив Марфу.

-Такой дивный сон прервали, - негодующе сказала девушка и открыл её.

На пороге стояла невысокая старушка в платье в горошек с передником, по которому прыгали белки, и улыбалась, показывая железные зубы. Марфа внимательно на неё посмотрела. Горбатый нос с бородавкой на кончике, венчик седых волос, глаза словно блюдца, морщины по всему лицу.

-Вы...Баба-Яга?-наконец спросила купеческая дочь.

Гостья вновь улыбнулась.

-Она самая и есть, - ответила старушка.

-Ой, как чудесно!-воскликнула Марфа, захлопав в ладоши-Утром Змей Горынович прилетал, а теперь и Вы пришли! Я так рада!

-Значит, трёхголовый меня опередил, - себе под нос сказала Баба-Яга, но купеческая дочь услышала это и сразу же насторожилась.

Поняв это, колдунья недобро зыркнула на неё и, вдруг став выше ростом, нависла сверху, словно грозовая туча.

-Немочь лютую призываю. Грусть трескучую насылаю. Пусть день будет новый старого хуже. Пусть слёзы сберутся в горькие лужи. Пусть зеркало все уродства покажет. Пусть правду оно никогда не расскажет.

Марфе вдруг стало так тоскливо, аж страшно сделалось. Она упала лицом на подушку и горько зарыдала. Баба-Яга, довольно крякнув, плюнула на пол и через мгновение исчезла в чёрном дыму.

 

Попав в тёмное и сырое подземелье, ясноокая Чеслава ничуть не испугалась. Когда глаза привыкли к вечной тьме, тётушка Ратибора внимательно огляделась по сторонам и вскоре увидела множество дев и баб, сидящих, как и она сама, за чугунными решётками. Со всех сторон раздавался стон и плач.

"Бедные, -подумала Чеслава, - сколько их здесь? Неужели никто ещё не пытался помочь?"

 

Василиск, приняв облик Авдея, взял в руки посох и направился в Муром, всей своей чёрной сущностью возжелав Марфу.

 

-Эх, хорошо то как, - очутившись в Заповедном Лесу, сказал Фролка, - будь моя воля, то поселился бы здесь в тишине да довольстве.

-Не всё так, как кажется, - произнёс Авдей, остановившись, - в тихом омуте черти водятся. Для одного Заповедный Лес приветен. Ходи повсюду и никто тебе не тронет. Для других - полон тайн и опасностей. Так зайдёшь в лес и не выйдешь никогда. То ли Леший околпачит, то ли Кикиморы изведут. Так что смотри по сторонам, малец, да прислушивайся к каждому шороху.

Фролка, кивнув головой, сделал шаг вперёд и вдруг какая-то сила неведомая подняла его высоко, к самым верхушкам сосен.

-Эх, непутёвый, - крякнув, сказал Авдей и посмотрел на мальца, тщетно пытавшегося вырваться, - тут нам без Горыновича не справиться.

-А давайте я попробую залезть и освободить его, - предложил Евлампий.

-Ну, что же, попробуй, - с большим сомнением ответил Авдей.

Конюх с проворством белки взобрался к самой верхушке сосны и потянулся к Фролке, но как бы он ни старался высвободить мальца, сила неведомая того никак не отпускала.

-Видя это, купец почесал затылок и молвил:

-Чую, не обошлось тут без колдовства. Эх, и почему я бабку свою плохо слушал. Ведь колдуньей была заправской, в самом Лукоморье мастерству училась.

И подняв голову крикнул Евлампию:

-Слезай. Без помощи чародейской не сладить.

Вдруг поднялся ветер, зашептав с листвой, и кто-то невидимый злорадно прошептал:

-Что, в силки мои заветные ваш малец угодил? Поделом ему. Нечего в лес шастать кому ни попадя.

Авдей оглянулся по сторонам и никого не увидел.

-Никак сам Леший объявился? - спросил сам себя купец.

Шишка вдруг оторвалась от сосновой лапы и прямиком угодила ему в лоб. Авдей почесал ушибленное место и погрозил кулаком.

-Думаешь, напугал? - послышалось из ниоткуда - Не таких в бараний рог скручивал.

-Дух лесной, - произнёс Авдей с укором, - и не надоело тебе головы людям морочить? Другой бы с почтением к гостям относился, а ты...эх.

-Ладно, - послышалось вновь и перед путниками появился невысокий старик в мешковине и лаптях, весь обросший волосами, с длинным носом и подслеповатыми глазами, - угадаете три загадки, отпущу мальца. Ежели нет - вовек ему у меня жить. Хитростям всем свои научу да после себя оставлю. Ну, готовы?

-Говори, коли так, - ответил купец.

-Итак, - начал Леший, - кто утром на четырёх, днём на двух, а ночью на трёх.

-Эка невидаль, - сказал Евлампий, - это же человек. Младенцем он по полу ползает, как подрастёт - на двух ногах ходит, а старости с палочкой.

-Угадал, -нехотя произнёс Леший, - вот вторая загадка. Что сначала землёй порождается, потом бурлить начинает, а после снова в землю уходит?

-Это река, - не задумываясь, ответил Ратибор, -сначала ручьём из-под земли бьёт, потом широко разливается, становясь глубокой, а после высыхает, вновь под землю уходя.

-Что-то загадки я какие-то простенькие понапридумывал,- закряхтев, сказал Леший, - ну да ладно. Вот вам и третья, последняя. У кого своего дома нет, но дети всегда в тепле да сытости живут?

-Ой, уморил, - засмеявшись, произнёс Евлампий, - это же кукушка. Дома своего не имея, она птенцов своих другим подкидывает.

-Угадал, - с обидой сказал Леший и что-то зашептал.

Тут же сила неведомая опустила Фролку обратно на землю.

-Ладно, - сказал Леший, - мне некогда тут с вами лясы точить. Работы невпроворот.

Тут же вновь поднялся ветер и дух лесной исчез вместе с ним, как будто его и не бывало.

-Вот видишь, Фролка, как важно каждый шаг свой с умом делать, - нравоучительно произнёс купец.

Малец кивнул головой и улыбнулся.

-А как мы логово Василиска-то найдём? - вдруг спросил Ратибор.

Авдей задумался и вскоре ответил:

-Будем на Горыновича уповать. Ему сверху-то всё видно.

Как будто услыхав его, трёхглавый появился над ними.

-Уфф, - сказала правая голова, - мы так устали. Весь лес вдоль и поперёк облетели.

-Надо бы отдохнуть, а то неровён час от усталости упадём, - вторила ей левая.

-Логово-то братца своего нашёл?-спросил Авдей.

-С превеликим трудом, - ответила средняя голова Горыновича, - так, гад, запрятал его, что с первого раза и не заметишь. По смраду только и нашёл. Там, в версте от озера, где Водяной да Русалки живут, в чаще дремучей, меж елей есть тайный проход, что в подземное логово Василиска ведёт. Но пройти туда не всякий сможет. Сила тёмная да кровожадная охраняет владения братца.

-Хорошо, - сказал купец, - показывай.

Горынович вновь взлетел под самые небеса, а путники отправились вслед за ним.

 

Марфа никак не могла остановиться, а всё плакала да плакала. Уже и подушка насквозь слезами пропиталась. Но стоило купеческой дочери только приподняться да глаза вытереть шёлковым платочком, как ей вдруг так горько становилась, что она снова горька реветь начинала. Даже когда в дверь постучались, девушка не услышала. Но только стоило кому-то до её руки дотронулся, как она тотчас встрепенулась и увидела своего батюшку.

-Что ж ты доченька плачешь? - ласково спросил купец.

Марфа и хотела бы про всё рассказать, да только слёзы говорить мешали.

-Плохо дело, - тяжело вздохнул отец, - тут явно колдовство какое. Дай-ка я попробую излечить тебя.

Услышав это, купеческая дочь вдруг сразу плакать перестала.

-Батюшка, так ведь ты сам мне говорил, что ничему у своей бабки колдуньи так и не научился, - сказала девушка и во все глаза уставилась на Авдея.

Поняв, что глупость сморозил, Василиск скинул с себя личину купца и прошипел:

-С со мной пойдёшь, красавица.

Увидев чудище, Марфа даже не испугалась, чем вызвала удивление у братца Горыновича. Ведь обычно при его появлении все кричат и сил лишаются.

-Как, тебе совсем не страшно? - спросил Василиск.

-А что тебя бояться-то, изверг, - спокойно ответила девушка, - ну, зелёный как лягушка, ну, весь в какой-то дурнопахнущей слизи, ну...

-Так ведь от одного моего взгляда всё вокруг каменеет! - перебил её Василиск и тут же осёкся, вспомнив про Чеславу.

Тётушка Ратибора, глядя в бездонные злые глаза его, даже не шелохнулась. Приведя Василиска в неописуемой бешенство. Силу жизненную из дев да баб от высасывал, не глядя в глаза, а лишь прикоснувшись к темени их. Зачем ему камень? Толку-то от него никакого. И вдруг опять неудача. Простая девка, а такая же, как и Чеслава. Заскрипев зубами своими, схватил Василиск Марфу, против воли её, и плюнув перед собой на пол, растаял в воздухе.

 

-Милые, - сказала ясноокая Чеслава, - я помогу вам.

Она вдруг запела дивным голосом, который тут же заворожил плачущих.

 

Баба-Яга, оказавшись у себя в избушке на курьих ножках, залпом выпила тины болотной и, не жуя совсем, проглотила целого кролика.

-Уфф, - вытерев пот со лба, сказала самой себе колдунья, - и устала же я. Пятьсот лет подряд не сижу на месте, а всё кручусь верчусь, словно юла. И лес сбереги от охотников да лесорубов, и зверью помоги от холода и голода, и дождь вызови для деревьев да трав с цветами, и...Всем нужна Баба-Яга, но нужны ли мне все? Чай от тоски на Луну не вою,волку подобно. Воду мне Водной из озера носит, ягоды с грибами Леший собирает, живую и мёртвую воду да травы с кореньями всякими Кикимора добывает, а кот Баюн сон сказками своими навевает. Живу себе в чаще непроходимой, вдали от человечьего духа, от которого чихать начинаю. Терпеть не могу взрослых, вечно они свой нос длинный в дела мои суют, чего-то выведывая. А дети просто выводят меня из себя своим смехом дурацким да плачем уши раздирающим. Я ела, ем и буду есть людишек, кем бы они ни были и сколько бы мне злата с серебром на откуп не предлагали. Лучше зайчишку пожалею, но не их, злодеев.

Потянувшись, старушка залезла на печку и уже собралась немного поспать, как вдруг дверь распахнулась и в избушку вошёл, гостем непрошеным, Василиск, держа в лапах бездыханную красавицу. Баба-Яга с укоризною на него посмотрела и, крякнув, слезла.

-Чего припёрся-то, лиходей? - спросила она.

-Помоги мне, карга старая, - недружелюбно ответил Василиск, - девку спрятать надо, да так, чтобы ни одна душа найти не смогла.

Баба-Яга, хоть и нечисть, но грубости не сносила никому.

-Поди-ка прочь, невежа! - гаркнула она на Василиска, да так, что он даже подпрыгнул.

-Да ладно, не серчай так, - примирительно промурлыкало чудище, - я же к тебе всем своим чёрным сердцем. Спрячь девку получше - подарю изумруд, судьбу меняющий, что сам Али-баба из пещеры разбойников добыл.

Услышав про подарок, Баба-Яга тут же сменила гнев на милость.

-Ладно, лиходей, - сказала колдунья, - оставляй девку.

Василиск, оскалившись в улыбке, положил Марфу на лавку и молвил:

-Никто не должен знать про неё. Поняла?

-Да не дура вроде, - вновь обидевшись.

Но Василиск уже исчез, будто и не было его вовсе. Баба-Яга подошла к Марфе и, узнав её, фыркнула:

-И зачем только эта своенравная избалованная девка понадобилась лиходею? Я вот возьму и сожру её, а Василиску скажу, что спрятала.

И тут купеческая дочь пришла в себя. Увидев над собой Бабу-Ягу, она громко закричала. Колдунья, закрыв руками уши, проворчала:

-Ишь, раскричалась она! Что, думаешь вот так моих зубов железных избежать?

Услышав это, девушка встревоженно спросила:

-А Вы что, съесть меня собираетесь?

Колдунья, уставившись на неё, ответила:

-А зачем ты мне ещё нужна? Не в куклы же с тобой играть.

-Но...но...я не вкусная...- тихо сказала Марфа, жалея, что не может, подобно улитке, в раковину спрятаться.

-Ничего, укроп да чеснок аппетитной сделают, - произнесла Баба-Яга, - а если ещё и тиной болотной полить да жаб тушёных положить - пальчик оближешь.

Марфа вдруг громко заревела, зовя батюшку своего.

-Всё, перестань сейчас же! - прикрикнула на неё колдунья, облизнувшись - Я соль не очень люблю!

Увидев это, купеческая дочь вдруг вскочила с лавки, схватила чугунную тяжёлую сковороду и, размахнувшись со всех своих сил, ударила ею Бабу-Ягу по голове. Злодейка ахнула и повалилась на пол. А Марфа со всех ног бросилась прочь.

 

Взошла Луна, осветив всё вокруг своим призрачным светом. Сотоварищи, ведомые Горыновичем, шли к логову Василиска.

-Долго ещё? - вдруг спросил Фролка, валясь с ног от усталости.

-Да нет, - ответила правая голова, - чуть-чуть совсем осталось.

-Во-он меж теми елями высокими, - вторила ей левая.

-Устал поди? - произнесла средняя - Ну, ничего, отдохнёшь скоро.

Вскоре стало потруднее идти, ибо ноги то и дело спотыкались о коряги всякие.

-А вот и вход потайной, - оскалившись в улыбке, сказала правая голова Горыновича и все увидели еле заметную тропку.

Авдей махнул рукой и произнёс:

-Поздно уже. Надо бы на ночлег остановиться. Евлампий, пойди за водой. Ратибор, наломай сучьев для костра. Фролка, во-он из той ивы сделай удочку да рыбы по-быстрому налови. А я покамест покумекаю.

Когда все разошлись, купец прошёл по тропке до самого конца и чуть ли не лбом ударился о высоченную да широченную дверь, стоявшую посреди небольшой полянки.

-Э-хе-хе, - сказал он и достал из кармана ключ заветный, все замки открывающий.

 

От песни волшебной девы с бабами разом плакать перестали.

-Кто ты? - донеслось со всех сторон.

-Я Чеслава, сестра королевы Марыси, правительницы Пресветлого королевства, - ответила кудесница.

-Ты...поможешь нам выбраться отсюда? - вновь послышалось в подземелье.

-Да, - произнесла ясноокая Чеслава, - но для этого я сама должна высвободиться.

Со всех сторон послышались вздохи сожаления. Чеслава же подошла к прутьям железным и попыталась расшатать их, но тщетно. Задумавшись ненадолго, тётушка Ратибора хлопнула трижды в ладоши и свистнула четырежды. Тотчас же подземелье осветилось ярким светом и перед изумлёнными затворниками предстала Летучая Мышь с острыми как бритва, коготками и всёперегрызающими длинными зубами.

-Ну-ка, Мартинушка, помоги мне, - попросила Чеслава.

Летучая Мышь пискнула в ответ и тотчас же принялась грызть прутья. Прошло несколько мгновений и тётушка Ратибора стала свободной как ветер.

 

Хотел Авдей уже ключ вставить, да только никак найти не мог дверной замок. Всё осмотрел пристально сверху до низу четырежды. Да только зря время драгоценное потерял. Там, где замок находился у всех дверей, его как не бывало. Вконец выматавшись, купец присел на пенёк и призадумался.

-Что за невидаль? - спросил он сам себя вскоре, почесав затылок.

После встал с пенька и хотел было назад воротиться, да не успел.

-Кто ты и зачем здесь? - вдруг спросил кто-то грозно.

Обернулся Авдей и увидел невысокого старичка с большущими ручищами да бездонными глазищами, державшего огромную дубину. Сам-то с ноготок, а норова с мешок.

-Не серчай, старче, - улыбнувшись, ответил купец, - я с добром пришёл. Авдеем величают.

-Ходят тут всякие, - никак не унимался страж дверей, - нечего тебе тут околачиваться. Неровён час, украдёшь что, а мне потом отдувайся. Иди-ка ты отседова, по добру да по здорову. А то как дам дубиной по голове твоей неразумной и дурь-то вся из тебя повылазит.

Но купец был не из пугливой сотни. Он прикоснулся к мечу булатному и произнёс:

-Не пугай-пужанный. Я тоже не лаптем щи хлебаю. Одним махом тебе голову отрубить могу. Давай-ка миром всё закончим. Ты мне слово заветное скажешь, что дверь эту чудную открывает. А я тебе поклон до самой земли.

Посмотрел на него старик, покачал седой лохматой головой и ответил:

-Не знаю я никакого слова заветного. Да и знал бы если, то тебе бы вовек не сказал его. Уходи туда, откуда пришёл.

Вздохнул тяжко купец, вынул меч булатный из ножен, размахнулся и хотел было уже голову снести недоброму стражу, да только сила неведомая не дала случиться этому. Старик-то колдуном оказался. Рыкнул по-звериному громко, положил дубину свою на землю и что-то быстро-быстро зашептал на неведомом купцу языке. Не прошло и мгновенья, как Авдей упал на карачки и юлой завертелся. А колдун продолжал шептать своё заклинание злобное. Лицо купца вдруг вытянулось и в волчью морду обратилось, руки с ногами лапами стали, хвост вырос и всё тело шерстью густой покрылось.

-Век тебе Волкодлаком быть да кровь невинных пить! - воскликнул старик - Будешь знать, как свой нос длинный в чужие дела совать!

Затем плюнул на землю и, взяв дубину, исчез, как будто и не было вовсе.

 

Бежала Марфа со всех ног, дороги домой не ведая. А лес-то никак её отпускать не хотел. То корягу под ноги бросит, то ветками за платье зацепится, то угуканьем совы напугает. Устала купеческая дочь очень, присела на пенёк и горько заплакала, обвиняя батюшку да Ратибора во всех бедах своих.

-Что ж ты плачешь, девонька, надрываешься, - вдруг сказал кто-то ласково, - сил моих нет совсем смотреть на это. На-ка тебе платочек шёлковый.

Подняла голову Марфа и тут же увидела маленького, с шишку сосновую, старичка и от удивления плакать перестала.

-Кто Вы? - спросила она.

-Шишковичем меня кличут, - улыбнувшись, ответил старичок, - я елям да соснам шишки помогаю порождать. Вот, домой возвращался, а тут ты горько плачешь. Ну сердце-то моё и защемило.

Он пристально посмотрел на девушку и, ударив себя руками по коленкам, спросил:

-А не дочка ли ты Авдеева, что в Кукуево живёт?

Марфа уже и не удивилась вовсе, давно привыкнув к тому, что батюшку её все вокруг знают.

-Да, это я, - ответила она, улыбнувшись.

-А здесь что делаешь, одна одинёшенька? - вновь спросил Шишкович.

Тут Марфа обо всём ему и поведала.

-Да-а, - протянул старичок, - не сладко тебе пришлось, девица. Знаю я этого лиходея, совсем от него спасу не стало. Ну да ничего, вырвалась же. Пойдём ко мне в избушку, чаем с малиной попотчую, а после и домой дорогу укажу.

Марфа улыбнулась и согласилась. Уж очень ей было любопытно на дом Шишковича поглядеть.

 

Увидев, что пленница освободилась, девы с бабами наперебой молить стали её о спасении. Ясноокая Чеслава, подходя к каждой решётке, всякий раз просила Мартину поспособствовать и Летучая Мышь всегда помогала. Вскоре все пленницы свободными стали, горячо благодаря освободительниц своих.

-Родные, - сказала Чеслава, когда они замолчали, - беритесь за волосы мои покрепче и я выведу вас на свет божий.

Девы да бабы гуськом встали и выполнили слова спасительницы.

 

Думая, что купеческая дочь надёжно припрятана Бабой-Ягой(хоть и, положа руку на сердце, он совсем терпеть не мог колдунью), Василиск, приняв облик обыкновенного мужичка(каких по всей Руси-матушке великое множество), спокойным шагом возвращался к себе в логово. Луна едва освещала еле заметную тропинку.

"Эх, - подумал лиходей, - хорошо-то как. Тишина. Ни тебе проклятущих птиц, вечно надоедающих своим бессмысленным щебетанием. По мне так лучше волчьего воя и нет ничего. Ни тебе людишек, от которых совсем никакого толку. Только девы с бабами и годятся. У них жизненных соков поболе чем у мужиков. Вот бы ещё ветер не приносил проклятущий аромат цветов и трав. Терпеть ненавижу! От этого у меня и кашель сильный, и глаза слезятся. Эх, и устал же я ногами-то топать. Другое дело сапоги-скороходы. Одел и мигом полсвета обежал. Да жаль, совсем порвались, окаянные".

Когда до логова уже было рукой подать, перед Василиском, совершенно неожиданно, появился огромный Волк с оскаленной пастью. Лиходей уставился на него, думая, что он, вот-вот, каменным станет. Но...Волк лишь мигнул и, грозно зарычав, прыгнул на чудище, пытаясь своими острыми зубами разорвать ему горло. От ужаса Василиск взвыл и тотчас же покрылся ядовитой слизью, думая, что зверь отравится. Но Волк никак не отступал. От его укусов у лиходея уже в глазах темно стало.

"Нет, - пронеслось в голове Василиска, теряющего последние силы, - это не совсем обычный Волк".

И тут из-под земли появился старичок, что обратил Авдея в Волкодлака. Увидев своего хозяина, истекающего кровью, он трижды свистнул и дважды ударил в ладоши. Тотчас же Оборотень замер, как вкопанный. Старичок улыбнулся и большим пальцем руки прикоснулся к Волку, сказав:

-Ты теперь будешь хозяина моего любить всем сердцем и до конца жизни своей никчемной служить ему.

Василиск, воя от боли, попытался подняться, да не смог.

-Тебе, хозяин, отдохнуть бы надобно хорошенько, а-то совсем силы потеряешь, - сказал страж и, взяв лиходея на руки, понёс его в логово.

А Волкодлак, словно на привязи, поспешил следом.

 

Тем временем Ратибор, Евлампий и Фролка поджидали купца у костра. Уха получилась справная, а Горынович принёс зайцев да куропаток.

-Эх, - вздохнула правая голова, - хорошо-то как.

-Ветерок лицо обдувает, травами да цветами пахнет, -

вторила ей левая.

-Вот бы так лежать на травке всю жизнь и горя не ведать, - произнесла средняя голова Горыновича.

-И куда это Авдей Фролыч запропастился? - тяжко взодхнув, спросил Евлампий.

-Да, давненько его уж нет с нами, - вторил ему Ратибор.

-А вдруг... - хотел было сказать Фролка, но не успел.

Поднялся сильный ветер и перед сотоварищами возник Леший.

-Что, сидите?! - воскликнул он громко - А купца-то вашего страж Василиска в Волкодлака проклятущего обернул! Теперь, горемыка, по гроб жизни служить лиходею будет!

 

Когда Марфа и Шишкович дошли до домика лесного кудесника, купеческая дочь очень сильно удивилась. Ещё бы, ведь она-то думала, что её новый знакомец в дупле, ну или в кадушке какой живёт. А тут домище, поболе батюшикиного будет.

"Вот это да!"-подумала Марфа.

-Что, думала, в дупле живу? - как будто подслушав девушку, улыбнувшись, спросил Шишкович, приглашая гостью в дом.

-А зачем Вам такой домище? - вопросом на вопрос ответила купеческая дочь.

-Так ведь я гостям завсегда рад, - ответил Шишкович, - да и зверьё ко мне разное приходит.

-И Вы здесь совсем один? - вновь спросила Марфа.

-Так привык уже за четыреста лет-то, - с улыбкой ответил Шишкович, - да и кто за такого пойдёт-то красавца.

-Да что Вы, - махнула рукой девушка,- за Вас любая пойдёт с радостью.

-А ты, милая? - спросил лесовик.

-Я? - переспросила Марфа.

-Ладно, не отвечай, - произнёс Шишкович.

Девушка сильно покраснела.

-Ну что, чай давай пить, - предложил, улыбнувшись, лесовик.

-С превеликим удовольствием, - ответила Марфа, не глядя на знакомца.

 

-Это что ещё такое?! - воскликнул страж логова, спустившись в подземелье и никого там не заставший.

 

Выведя пленниц из тёмного подземелья на свет божий, ясноокая Чеслава, достав златой гребень, сказала:

-Теперь вы словно ветер свободны. Идите по домам своим, родню обрадовав. Да смотрите, больше извергу не попадайтесь.

Девы с бабами стали наперебой благодарить избавительницу, то и дело пытаясь руки поцеловать. Но ясноокая Чеслава лишь улыбалась, расчёсывая свои льняные волосы. Она сделала своё дело.

 

Сказав это, Леший исчез так же внезапно, как и объявился. Лишь ветер, что принёс его, ещё немного пошептался с листвой.

-Как в Волкодлака?! - воскликнула правая голова Змея Горыновича.

-Ну и дела! - вторила ей левая.

-Никак, нелюдь этот, страж логова, снова расстарался? - громко спросила средняя голова.

Две остальные кивнули в ответ.

-А кто это ещё?-спросил Евлампий.

-Да есть тут, в лесу заповедном, изверг один, - ответила правая голова Горыновича, - никого к логову Василиска не подпускает. Сам небольшой, да дюже сильный; уткой по земле ходит на ногах кривых; глаза хитрющие-прихитрющие, как зыркнет ими, так любой шёлковым становится, а ручищами своими дуб самый необъятный обхватить может. Но страшен он колдовством своим, снять которое лишь сам может.

-Видать, - продолжила левая, - Авдей наш решил в одиночку в логово проникнуть. И чего нас-то не дождался? Да на стража этого и напоролся. А изверг взял да и обратил его в Волкодлака проклятущего.

-Теперь быть купцу горемычному кровопийцей вечно, - сказала средняя голова, опустив глаза.

Над поляной повисла гнетущая тишина. Каждый переваривал услышанное.

-Неужели нет ничего супротив колдуна этого? - спросил Евлампий.

Головы Горыновича переглянулись и правая, кивнув, ответила:

-Сказывают, раз в сто лет в самой чаще Заповедного Леса расцветает цветок волшебный. Аромата его даже мухи вездесущие пугаются. В полнолуние исходит он соком ядовитым, всё живое убивающим. Даже одна капля уничтожит стража логова. По-другому никак. Сегодня, как раз, время цветения Сон-травы.

-Но цветок денно и нощно стережёт Баба-яга, - продолжила левая, -любого тотчас же поймает и сожрёт.

-Но есть и супротив неё средство, - оскалившись в улыбке, сказала средняя голова, - страсть как любит бабуся хмель да сказки.

-Решено, - твёрдо сказал Ратибор, - я иду за цветком. А вы оставайтесь у костра и следите, что он не потух.

-А можно я с тобой пойду? - спросил Фролка.

"Лишняя пара ловких рук да быстрых ног не помешает", - подумал богатырь и согласился.

Когда они ушли, Змей Горынович, зевнув всеми головами, лёг на траву и вскоре его храп богатырский сотрясал деревья. Евлампий никак не мог заснуть из-за этого.

"Пойду-ка сон нагуляю, - подумал он, - но далеко от костра отходить не стану. Вдруг он потухнет? Да и прохладная ночка-то. Волки могут нагрянуть".

Горынович что-то промурлыкал во сне. перевернувшись на другой бок. Прямо над головой пролетела сова, громко угукнув. Повсюду слышались какие-то пугающие шорохи, заставляя Евлампия останавливаться и прислушиваться. Вдруг, словно из-под земли, перед ним возник мужичок-с-ноготок.

-Здравствуй, парень, - поклонившись до земли, поздоровался он.

-И тебе здравствовать, - ответил Евлампий.

-Меня Шишковичем кличут, - произнёс незнакомец, - я помогаю шишкам на свет появиться.

-Очень приятно, - сказал конюх, - а я Евлампий.

-Знаю, - улыбнувшись, молвил Шишкович, - мне о тебе Марфа поведала. Ты, случайно, отца её, Авдея Фролыча, не видывал? А то она очень за него волнуется.

-Нет больше хозяина моего, - опустив глаза, ответил Евлампий, - обратил его в Волкодлака проклятущего страж логова Василиска.

Услышав это, лесной кудесник всплеснул руками:

-Вот беда-то. Несчастный он разнесчастный. Век теперь лиходею кровожадному служить будет.

Он замолчал на мгновенье и, ударив рукой по голове, спросил:

-А про цветок, что Сон-травой зовётся, тебе известно?

-Да, - ответил конюх, о нём Горынови поведал. Вот Ратибор с Фролкою и отправились за ним, дабы стража логова победить.

-Хорошее дело, - улыбнувшись, произнёс Шишкович, - пойдём-ка ко мне, чаем с мёдом душистым да пряниками сладкими попотчую.

-Нет, не могу я, - помотав головой, сказал Евлампий, - надо за костром приглядывать, чтоб не погас. Да и Горыновича оставлять не хочется.

-Ну тогда пошёл я, - молвил лесной кудесник, - Марфа, наверное, уж заждалась меня.

Сказал и растаял в воздухе.

"Ну, чудеса",- подумал конюх, собираясь вернуться к костру.

Но вдруг опять поднялся ветер и появился Леший.

-Ну что, спасать Авдея собираетесь? - спросил он.

-Так Ратибор с Фролкою давно уж за Сон-травой пошли, - ответил конюх.

-А ты что здесь делаешь? - не унимался дух лесной-Давно бы уже делом занялся.

-Так я...-начал было Евлампий.

-Что ты? Бездельник да и только! - воскликнул Леший.

Увидев спящего Горыновича, он подскочил к нему и со всей силы пнул в бок. Змей подскочил, взвыв от боли.

-Ты чего это? - спросила правая голова, сонно жмурясь.

-Совсем обалдел, что ли? - вторила ей левая.

-Сонного бить негоже! - воскликнула средняя голова.

-А почему ты лежишь здесь, когда другие делом заняты? - закричал лесной дух.

-Да я...- начал было несчастный, потирая бок.

-Что ты? - никак не унимался Леший - Лежебока и лентяй! Иди-ка да спасай друга своего!

Горынович посмотрел на Евлампия, ища поддержки. Но конюх лишь растерянно озирался по сторонам.

-Нет от вас никакого толку! - продолжал кричать лесной дух - Другие бы давно на помощь друга побежали! А эти...э-эх! Глаза бы мои на вас не глядели!

Плюнул в сердцах под ноги себе и исчез, как ни бывало.

-Ну и ворчун этот Леший, - сказал негодующе Евлампий.

-Да-а, - поддакнула правая голова Горыновича.

-Спасу нет просто, - вторила ей левая.

-Сколько себя знаем, - произнесла средняя голова, - Леший всегда такой. Как что не по евонному, такой крик поднимет, что аж уши закладывает. Никто с ним водиться не хочет. И Леший ещё злее стал из-за этого. Даже Баба-Яга его сторонится, хотя и собирает он для неё грибы да ягоды.

- Ужас, да и только, - сказал конюх.

Вдруг из кустов малины послышался какой-то подозрительный шорох. Горынович насторожился и сказал тихо:

-Евлампий, возьми-ка во-он ту ветку берёзу толстую. Дубиной твоей будет.

Конюх не стал спорить. Вдруг кусты раздвинулись и к костру вышел сам Михал Михалыч Топтыгин, староста Заповедного Леса.

-И чего это вы тут ночью делаете? - грозно прорычал он.

Но увидев Горыновича, кивнул ему головой, улыбнувшись.

-Здрав будь, Змеюшка, - уже помягче сказал Топтыгин.

-И тебе не хворать, - оскалившись в улыбке, ответила правая голова Горыновича.

-Что здесь в пору ночную делаете? - спросил Михал Михалыч.

-Сотоварищей своих дожидаемся, - ответила левая голова.

-Они за Сон-травой направились, - произнесла средняя.

-Никак стража логова Василиска побороть хотите? - всплеснув лапами, спросил Топтыгин.

-Оно самое, - ответила правая голова Горыновича.

-Жуть как надоел изверг этот, - вторила ей левая.

-Избавим лес наш заповедный от него, дабы жить краше стало, - произнесла средняя голова.

-Хорошее дело, - сказал Михал Михалыч, - сам страдаю от пакостей изверга этого. Ни малины тебе поесть спокойно, ни по лесу погулять. Всё ему не по душе. Как поборете его, тотчас ко мне, мёдом угощу липовым.

-А ты бы и помочь мог, - сказала ему правая голова Горыновича.

-Лишняя пара глаз острых не помешает, - вторила ей левая.

-Вместо-то оно побыстрее будет, - сказала средняя голова.

-Да нет, не могу я, - махнув рукой, ответил Топтыгин, - стар да и как без старосты лес-то жить будет.

И снова скрылся в малиннике.

-Да уж, - промолвила правая голова Змея.

-Трус окаянный, - вторила ей левая.

-А ведь таким могучим казался, - произнесла средняя голова.

 

Тем временем Ратибор и Фролка пришли на небольшую полянку, прямо перед избушкой на курьих ножках.

 

-Хозяин! - громко воскликнул страж логова - Пленницы исчезли!

Василиск, превозмогая боль, вскочил на ноги.

-Как исчезли?! - закричал он.

 

Вернувшись домой, Шишкович застал Марфу уже крепко спавшей. Он накрыл гостью одеялом и, присев рядом, стал любоваться красотой её неземной, вздыхая время от времени. Дюже сильно нравилась ему купеческая дочь.

"Я готов вот так хоть всю жизнь провести, - подумал вдруг лесной кудесник, - лишь бы она на меня с любовью хотя бы один единственный раз посмотрела. Э-эх, и почему мне так по жизни-то не везёт! Была красавица Русалка. Всем сердцем меня любила. А я? Мол, не пара мы с тобой, не пара. Обиделась и ушла. Потом с девой одной деревенской цельный час в прятки играл. Устал ужасть как. Думал, что она меня, дурака, полюбить сможет. Ведь в прятки-то играть не отказалась. Ан нет. Мол, ты коротышка и я с тобой водиться не желаю. У меня итак женихов пруд-пруди. Махнула в сердцах рукой и в деревню побежала. А теперь вот Марфа появилась и я всей душой своей ранимой к ней прикипеть успел уже. Ну и пусть не полюбит. Больно, конечно же, сердцу-то, но как-нибудь да переживу. И за то спасибо, что вот так просто любоваться ей могу".

Вдруг Марфа широко открыла свои бездонные глаза и уставилась, не мигая, на Шишковича.

-Тише, тише, - прошептал лесной кудесник, нежно проведя рукой по волосам девушки, - всё хорошо.

Девушка тут же закрыла глаза и вновь погрузилась в сладкие грёзы. Шишкович, улыбнувшись, ушёл в себя:

"Эх, и хороша же она! Щёчки румяные от ландыша, глазки сурьмой подведены, губки от янтаря словно яхонты блестят. Диво, а не дева!"

Купеческая дочь, переворачиваясь на другой бок, смахнула одеяло на пол. Шишкович поднял его и накрыв гостью, продолжил думку свою думать:

"Да, не моего-то поля ягода. Красивая как луна, что путь заблудшим указывает. И впрямь от Марфы свет какой-то исходит неземной. Даже в жар кидает. Недаром же батюшка ведуном да знахарем на весь свет прослыл. Может и в ней есть что волшебное? Умная как Сова. Небось, самые трудные загадки мигом отгадывает. Во-он лоб какой большой, от великого ума верно. Не хотел бы я супротив неё в поединке разумов выступить. Работящая, наверное, яко пчела. Видать, у Авдея в доме чистота царит повсюду. Или слуги прибираются? Негоже красавице такой ручки свои золотые пачкать. И готовит, как пить дать, славно. Ой, об еде вспомнил и тут же желудок заурчал. Надо бы перекусить по-скорому, а потом и спать ложиться. Утром рано шишками займусь".

Он снова засмотрелся на Марфу, отмечая каждый изгиб тела гостьи. Купеческая дочь что-то быстро пролепетала сквозь сон. Шишкович, наклонившись прямо к ушам её, проворковал голубем и девушка, широко зевнув, вновь ушла в мир грёз.

"Но есть у Марфы и недостатки, - погрузился снова в мысли Шишкович, - мне про-то Горынович сказывал, друг лучший Авдея Фролыча. Когда-то, ратником ещё, купец жизнь Змею спас. Своенравная, избалованная и к дорогим подаркам привыкшая. Как-никак, дочь единственная Авдея. Он ради неё в лепёшку готов разбиться. Но я всё равно шибко полюбил девицу красную, пусть и без взаимности".

С трудом отойдя от кровати, Шишкович достал из печи щи и, взяв ложку большую, принялся их быстро поедать. А вдоволь насытившись, вернулся к Марфе и тихо сказал:

-Давай, милая, поспи, сил наберись. А я рядом побуду.

 

Дождавшись, когда пленницы бывшие по всем сторонам света разойдутся, ясноокая Чеслава убрала гребень свой и, вытянув перед собой правую руку, заливисто свистнула.

 

Она этому ещё в детстве раннем от поварёнка Якоба научилась. Мальчик часто свистом голубей подзывал и крошками хлебными кормил. Друзьями они были, ни разлей вода. Где Якоб, там и Чеслава. Славная парочка, гусь да гагарочка. Уйдут ранним утром в чисто поле и только вечером поздним назад вернутся. Чего там они всё это время делали никому неведомо было. Марыся, всем сердцем своим любя младшую сестрёнку, постоянно спасала её от материнского гнева. А надо сказать, что вдовствующая королева Стефания отличалась очень скверным характером. Чуть что не по ней, такой крик поднимала, аж уши глохли. Но, несмотря на это, Чеслава сильно полюбила Якоба своим детским сердечком. Да и мальчик сам души в девочке не чаял. Жениться на ней даже как-то пообещал. Но служанке Марте, что за столом Чеславе да Марысе прислуживала, это не нравилось очень. Ещё бы! Ведь она не была такой красивой, как королевские дочери. И от этого так сильно злилась, что даже говорить порой долго не могла. Все красивые мальчики вокруг сестёр вились, как пчёлы у мёда. А на Марту даже и внимания никто не обращал. Девочка отомстить жутко хотела, да только как не знала. Уж очень ей Якоб самой по сердцу был. Она даже один раз, якобы случайно, его рукой задела. Но мальчик будто и не заметил этого. Сильно тогда Марта разозлилась и обо всём матери девочек, королеве Стефании, взяла да и рассказала. Да не правду чистую, а полную околесицу. Мол, Якоб этот хулиган ужасный. Бедную Чеславу то за косу дёрнет, то ножку ей подставит, доводя до слёз горьких. И Марысе, мол, тоже доставалось от разбойника этого. Осерчала сильно правительница и на следующее же утро пропал куда-то поварёнок, словно под землю провалился. Марта торжествовала. Да только зря. На следующий день она, подавая обед, разбила самое любимое королевское блюдо.

-Вон отсюда! - закричала громко королева Стефания и завистливую служанку тут же прогнали.

И поделом ей. А Чеслава на весь следующий день одна в чисто поле ушла, до самой поздней ночи проплакав.

 

"И где ты теперь, Якоб?" - пронеслось в мудрой голове ясноокой Чеславы.

Тут вдруг на её руку села Мартина, опустившись с ветки берёзы.

-Хорошая девочка, - улыбнувшись, сказала Чеслава, - почесав зверька за ушком, - поохотилась, наверное, на славу. Пора и честь знать.

Летучая Мышь, довольная лаской, что-то быстро-быстро защебетала. Тётушка Ратибора замерла, внимательно прислушавшись. А Мартина всё никак уняться не могла.

-Что ты говоришь, милая? - произнесла ясноокая Чеслава, - Ратибора, племянника любимого моего, видела? Где? Что говоришь? В чаще самой у избушки Бабы-Яги? С мальчонкой вместе? И что только он там позабыл?

 

Попытавшись подняться, колдунья громко вскрикнула от боли и опустилась назад на пол.

"Ну и Марфа! - подумала Баба-Яга - Взяла меня, разнесчастную старушку, да по голове тяжеленной сковородой ударила! Век не забуду!"

И вдруг носом своим звериным русский душ почуяла.

-Никак, гости ко мне пожаловали? - облизнувшись, спросила она саму себя и тут же вскочила на ноги, как будто боли и не было вовсе.

А Ратибор с Фролкою тем временем Сон-траву во все глаза искали, да найти никак не могли. И не мудрено. Баба-Яга цветок этот туманом волшебным окружила. Вот глаза сотоварищей и затуманились.

-Э-эх, - тяжко вздохнув, сказал Ратибор, - вовек нам с тобой Сон-траву не сыскать будет. Зазря только Авдей Фролыч пропадёт.

Фролка вдруг моргнул и сразу же увидел цветок. Туман, что Баба-Яга наслала, изъян один имел немаловажный. Стоило только смотрящему пристально моргнуть, как Сон-трава тут же видимой глазу станет.

-Вот он! - воскликнул малец громко.

Ратибор уже хотел было сорвать Сон-траву, да не успел сделать этого. Дверь избушки настежь распахнулась и оттуда выскочила Баба-Яга.

-Ишь, чего удумали! - закричала колдунья - Цветок мой любимый выкрасть решили?!

 

-Как никого нет? - уже потише спросил Василиск у стража логова.

-Пусто, - трясясь от страха, ответил старичок, боясь смотреть хозяину в глаза.

-Это ты во всём виноват! - вновь закричал Василиск -Сейчас же бери Волкодлака своего и в погоню за беглянками отправляйся!

Старичок громко свистнул и тут же перед ним появился несчастный Авдей, запрятанный в тело кровожадного упыря.

 

Шишкович вскоре и сам заснул, сидя на лавке подле кровати. Умаялся он за день то. И не мудрено. Встал ни свет ни заря да в лес пошёл. Что-то в этом году нето было. Никак шишки появляться не хотели. Шишкович уж все свои знания волшебные применил, но тщетно.

"Ничего, - решил лесной кудесник, - не буду руки опускать. Время нужно соснам да елям дать. Глядишь, они шишки-то и породят,иначе род свой продолжить не смогут".

Вернувшись домой, Зайца с лапой ушибленной накормил, Белке, мальчишками из рогатки раненной, голову перевязал да обед себе приготовил. А после в лес опять вернулся, решив проведать Лисят малых, без мамы и папы оставшихся. Да на обратном пути Марфу и повстречал. Увидев красавицу, вдруг тут же понял, что пропал. Хоть и стар был очень, а сердце имел юное.

"Вот бы мне такую красавицу да в жёны! - мигом пронеслось в голове лесного кудесника - Я бы тотчас же самым счастливым на свете стал!"

И решил девушку к себе в гости пригласить да чаем напоить. Вдруг она от растает и женой его согласится стать. Уж он тогда расстарается для неё.

 

Ратибор, увидев грозную старуху, вдруг смеяться громко начал. Баба-Яга аж оторопела. А Фролка, спрятавшийся за широкую спину сотоварища, мигом выскочил и тоже смеяться принялся. От этого колдунья чуть рассудка последнего не лишилась. Где это видано, чтобы смертные так над ней потешались?!

-Чего кричишь-то, бабуля? - спросил богатырь, весь взмокший от смеха -Обидел тебя что ли кто?

Баба-Яга и рада бы что-то ответить, да никак не может. Словно кто-то ей рот смолой заклеил.

-С тобой всё хорошо, бабуля? - спросил богатырь и подошёл к ведьме.

Баба-Яга вдруг упала на колени и громко закричала.

-Ой,несчастная я разнесчастная! Никто-то меня не любит, не жалеет! Живу одна оденёшенька! Мочи нет терпеть больше судьбу мою лютую!

Фролка хорошо наслышан был о коварстве колдуньи.

-Не слушай её, - шепнул он Ратибору,на цыпочках подойдя к нему, - она врёт всё. Запутать пытается, чтобы потом околдовать, зажарить и сожрать, даже белых косточек не оставив.

Но богатырь отмахнулся от него.

-Бабуля, перестань так сильно убиваться, - ласково молвил он, опустившись к колдунье, - всё плохое улетучится, вот увидишь. И заживёшь ты припеваючи.

Баба-Яга, вытерев рукой набежавшие слёзы, сказала:

-Никто ещё ни разу не пожалел меня. Все только и знают, как кричать на меня, ведьмой проклятущей да змеёй подколодной называя. А кто-то и со свету сжить грозится, мечом булатным да палицей пудовой прямо перед носом тряся. Обидно, жуть! Да, я ем гостей своих, порчу навожу, с пути истинного сбиваю, Кощею Бессметному помогаю дев красивых похищать. Но я же, всё-таки, женщина, а значит и слова доброго достойна. Но все меня коварной нечистью считают. Даже Леший, которого, признаюсь лишь тебе, просто обожаю. Да, ворчун ужасный. Чуть что не так, такой ор поднимает, аж уши на день закладывает. Да, порядок дюже во всём любит. Будто я неряха. Каждый день в избушке прибираюсь. Да, не любит поганки и мухоморы. Ну и что с этого? Я ведь тоже, его ради, от них отказаться могу. Но он, к несчастью, к Кикиморе неравнодушен. И что он в ней нашёл, горемыка? Нос длинный, глаза как бусинки, ноги кривые, руки короткие, волосы всегда растрёпанные да тиной болотной ужасно пахнет. Кикимора она Кикимора и есть! Но Леший всегда с ней очень любезен, подарки каждый день дарит. Видно, жениться решил. А на меня лишь шипит, словно змея. Да, грибы с ягодами приносит, но разве это любовь? Устала я от жизни такой.

Она на мгновение замолчала и продолжила, улыбнувшись:

-А ты, мил человек, взял да и пожалел меня, сердце моё зловредное да завистливое мягким сделав. Низкий поклон тебе за это. Пойдём в избушку. Накормлю от пуза тебя да мальчишку. А там и Сон-траву прямо в руки дам. Мне и самой, признаюсь, этот слуга Василиска давно уж поперёк горла, словно кость, стоит. Возомнил, понимаешь, себя самым могучим колдуном на всём свете белом и требует всеобщего ему поклонения. Скольких он жизни лишил да в чудищ всяких обратил. Весь лес заповедный стонет от его проделок. Сама бы уж давно избавилась от изверга, да только нет ничего, что может стража логова изничтожить, кроме Сон-травы. Не из мира нашего он явился. Сказывают, родина его там, где зорька ясная рождается. Зачем изверг к нам приплёлся, никому неведомо. Силой ужасной обладает да в магии не простак. Правда, когда я с ним впервые увиделась, от него лишь крепостью и веяло. Когда-то этот лиходей меня попросил денно и нощно охранять цветок, пообещав за это горы богатств всяких. И я, дура старая, взяла да и согласилась. И не богатств только ради. Уж очень он тогда хорош был, лет триста назад. Думала, раз Леший по Кикиморе своей сохнет, то я смогу со стражем логова свою жизнь устроить. Но изверг этот таким негодяем оказался! Целыми днями у меня от пуза наедался. Уж я самое вкусное всегда готовила. Пока ел, рядом сидела и пылинки с него сдувала. Как-то попросил всему, что сама знаю, научить, опыта ради. Ну я взяла да и согласилась, дура влюблённая. А ведь мне тогда не сто лет было. Могла бы сразу на чистую воду вывести, да только любовь разум затмила. Словно девка малая умом стала. Всему, что сама знаю, обучила лиходея, ничего себе не потребовав. Думала всё, моим теперь станет. И вдруг сразу ненужной стала.

-Теперь я самый всесильный на всём свете белом! - воскликнул изверг этот и, глянув на меня своими наглыми глазищами, крикнул - Дура набитая! Как же ты мне противна, мочи нет!

Я аж застыла как вкопанная. А он, гад, схватил тарелочку с яблочком волшебную и поминай как звали. Лишь к ночи отошла я. Решила, подумав хорошенько, со свету окаянного сжить. Даже пару раз ему дорогу переходила. Да только зря. Сила его колдовская стала огромной благодаря мне недалёкой.

-Ещё раз на пути встанешь, пожалеешь что на свет родилась! -крикнул лиходей мне - А ежели цветок мой кому отдашь, в такое чудище обращу, что свет белый не мил станет!

Ну я, дура пугливая, и остепенилась. Сон-траву стала как сыч охранять, мечтая об избавителе. Да мне и Василиск дюже противен. Хоть и сама не ангел, но от дел его волосы дыбом стоят. Всё, заболтала я тебя, а ведь утро уже настало. Пойдём в избушку.

Ратибор, улыбнувшись, пошёл вслед за колдуньей. А Фролка, трижды перекрестившись и четырежды сплюнув через левое плечо, поплёлся за ним.

 

-Беда, говоришь, Ратибору грозит ужасная? - спросила ясноокая Чеслава, продолжая слушать щебетание Мартины.

Летучая Мышь ещё долго не умолкала, рассказывая хозяйке про всё, что видела.

 

-Уф, и прохладно же с утречка, - молвила правая голова Змея Горыновича, - так ведь и простыть можно.

-Да-а, - протянула левая.

-Интересно, - произнесла средняя голова, - как там Ратибор с Фролкой?

Евлампий так и не смог заснуть ночью. И дело было не только в храме трёхголового сотоварища. Он и сам себе боялся признаться, что всем сердцем Марфу любит. Да, она дочь хозяйская, ну и что с того? Разве у любви есть границы? Нет! А значит и он может вполне любить её, хоть и без взаимности правда. Ничего,время есть ещё. Будто прочитав его сокровенные мысли, правая голова Горыновича спросила:

-Марфа как тебе?

Евлампий аж оторопел.

-Красавица, - наконец ответил конюх, - кому-то повезёт сильно.

-А сам-то небось ночами не спишь от любви? - спросила левая голова.

Евлампий весь покраснел яко маков цвет и промолчал.

Да-а, - протянула средняя голова Горыновича, - а ведь я сам, признаюсь, как только её увидел, понял тут же, что пропал.

Евлампий даже приревновал сотоварища. Хотел было что-то сказать, да вдруг прямо перед носом появилась из неоткуда огромная Летучая Мышь.

 

Марфа, увидев ужасный сон, вскочила как ужаленная и громко закричала, разбудив Шишковича:

-Нет! Не надо! Отстаньте от меня, изверги!

Лесной кудесник, потирая заспанные глаза, сказал тихо:

-Успокойся, красавица, это всего лишь кошмар.

 

Евлампий, поначалу очень даже испугавшись, стал обеими руками отмахиваться от непрошеной гостьи, словно та была надоедливой мухой. Видя это, все три головы Горыновича просто тряслись от смеха.

-Мартина, перестань, прошу тебя, - вдруг послышался звонкий, как ручеёк, голос и на поляну вышла красивая стройная женщина с бездонными голубыми глазами, что, казалось, способны видеть насквозь, и длинными льняными волосами, заплетёнными в косы. Парящие лебеди на её платье были как живые. А на ножках стройных красовались яхонтовые туфельки с бантиками на носах. Евлампий и Горынович аж остолбенели от такого дива. Незнакомка поклонилась им до самой земли и произнесла:

-Мир вам. Я Чеслава, тётушка Ратибора, младшая сестра королевы Марыси, правительницы Пресветлого королевства.

Она расплела косы и достав гребень стала расчёсывать волосы. Евлампий и Горынович тоже поклонились ей до самой земли.

-Наслышаны, наслышаны мы о тебе, ясноокая дева, - произнесла правая голова.

-Ратибор часто с добром про тётушку свою любимую вспоминает, - вторила ей левая.

-Очень приятно познакомиться, - молвила средняя голова, - а мы, с твоего позволения, Змей Горынович, ляпший друг купца Авдея Фролыча, батюшки прекрасной Марфы.

-А я...- начал было конюх.

-Знаю, знаю,-улыбнулась Чеслава, - ты Евлампий. Мне о вас двоих Мартина моя подробно рассказала.

-Племянник твой пошёл добывать Сон-траву, что способна одного злыдня со свету сжить, - сказала правая голова Змея Горыновича, - купца-то нашего этот лиходей в Волкодлака обернул навечно.

-Мы хотели с тоже пойти, да он не взял, Фролка малый увязался, - вторила ей левая.

-Мол, за костром следить надобно, - молвила средняя голова, - но чует сердце, беда с ними приключилась.

-Я поэтому-то и пришла к вам, - сказала ясноокая Чеслава, - сама-то не очень лес ваш знаю заповедный.

-Мы хоть сейчас готовы на помощь Ратибору и Фролке отправиться, - за обоих сказал Евлампий и все три головы Горыновича кивнули.

-Вот и хорошо, - улыбнулась Чеслава, - показывайте путь.

Змей Горынович взмыл в небо, а Евлампий, перекрестясь, тут же нашёл еле заметную тропку и вступил на неё. Чеслава пошла следом, не переставая расчёсывать волосы.

 

Усадив гостей дорогих на лавку, Баба-Яга накрыла богатый стол. Тут были и перепела, и баранина, и кролики с куропатками, и пироги всякие разные, и щи с борщом да мёд с квасом.

-Кушайте, мои милые, - предложила колдунья, - небось, оголодали в походе-то.

-Спасибо тебе, хозяюшка, - поблагодарил старушку Ратибор, - только не время сейчас пировать. Друг наш ляпший, Авдей Фролыч, в большой беде. Его страж логова проклятущий навечно в Волкодлака обратил.

Услышав это, Баба-Яга хитро улыбнулась:

-Скажу по секрету, злыдень этот, конечно же, великий колдун, но...

Она наклонилась поближе к гостям и шёпотом продолжила:

-Я, когда его оборотному заклинанию обучала, от любви своей совсем голову потеряла и позабыла сказать как надолго оставить обличье-то. И теперь все чудища лиходея через год прежними становятся. Он когда об этом узнал, ко мне прибежал и стал требовать, чтобы я всё рассказала. Но ничегошеньки не добился. Сослалась я на память свою девичью. Злыдень аж пятнами от злости пошёл. Мол, скажи хоть одной душе про это, со свету сживу. Так что купец ваш через годик прежним станет.

-Но мы не можем так долго ждать, - сказал Ратибор, встав с лавки.

-Я ещё не обо всём поведала, - улыбнувшись, молвила колдунья, - как только Сон-трава коснётся тела лиходея, тотчас же Авдей облик себе вернёт. Так что кушайте, гости дорогие.

Ратибор сел обратно и принялся поедать вкусности, нахваливая хозяйку. Фролка не отставал от богатыря, сильно проголодавшись. А как насытились они, то Баба-Яга Ратибору самолично цветок заветный и отдала в руки.

-Поспеши, - сказала старушка, - сорванный-то он силу свою великую к вечеру потерять может.

Ратибор поблагодарил колдунью и вместе с Фролкой поспешил к сотоварищам.

 

Несчастный Авдей, взяв след Чеславы, оскалился и бросился вперёд. Страж логова еле-еле поспевал за ним.

-Да тихо ты, окаянный! - прикрикнул злыдень, вытерев пот со лба.

Но Волкодлак нёсся как угорелый.

-Вот она! - крикнул страж логова, увидев ясноокую Чеславу - Рви её на мелкие части!

Но Змей Горынович стеной стал на пути Волкодлака. Оборотень попытался сбить его с ног, но только ещё никто не мог сдвинуть гиганта с места.

-Тише ты, Авдеюшка дорогой, - сказала правая голова.

-Это же мы, друг твой ситный, - вторила ей левая.

-Где же Ратибор с Фролкою? - спросила средняя голова, смотря по сторонам.

-Уйди с дороги, трёхголовый! - крикнул страж логова - А нето живо со свету сживу!

-Ты не очень-то разоряйся, дядя! - оскалившись, сказала правая голова Горыновича.

-Как вот возьмём тебя да на ладошку-то и поставим, другой как муху прихлопнув! - вторила ей левая.

-А вот и Ратибор с Фролкою! - обрадованно сказала средняя.

Увидев незнакомого старика, богатырь хотел было спросить, кто он. Но лиходей, зверем заревев, набросился на него, пытаясь с ног сбить.

-Это страж логова! - крикнула правая голова Горыновича.

Услышав это, богатырь тотчас же достал из-за пазухи Сон-траву и, взмахнув цветком, прыснул на злыдня волшебным соком. Страж логова схватился за голову и закричал:

-Предала всё-таки ведьма старая!

Прошло всего лишь мгновение и от злыдня даже лужи не осталось. Тотчас же Волкодлак громко завыл. Его волчья морда вновь лицом человеческим стала, а лапы - ногами и руками. Шерсть исчезла и перед сотоварищами возник прежний Авдей.

 

Василиск, еле живой от боли, прождав до вечера, решил самолично на поиски беглянок отправиться.

 

Услышав ласковый голос Шишковича, Марфа снова в сон погрузилась. А лесной кудесник стал ей песню колыбельную петь, что ещё мать его знала.

 

-Так ему! - оскалившись в улыбке, воскликнула правая голова Змея Горыновича -Другим неповадно будет!

-А славно мы его победили! - вторила ей левая - Смело на пути ка-ак встали! Дурень! Думал нас так легко с места сдвинуть!

-А Ратибор-то молодец! - произнесла средняя голова - Не побоялся стража логова! Настоящий богатырь! И нас защитил, и тётушку свою спас! Да за такого героя и я бы замуж пошёл, будь девушкой!

Услышав это, сын короля Сигизмунда и королевы Марыси покраснел словно маков цвет. Но, вспомнив про Марфу тут же погрустнел.

"Эх, - подумал он, - не станет она моей женой никогда".

Как будто бы услышав его мысли, Авдей, положив Ратибору руку на плечо, сказал:

-Не горюй, богатырь. На твой век девушек хватит.

-А Марфа-то красива словно пава, - задумчиво сказала правая голова Горыновича, вновь обратив сына короля Сигизмунда и королевы Марыси в грусть, - повезёт же тому, кого женой она станет. Да, своенравная и дюже избалованная, но сердце-то доброе, а душа светлая. Мы правы, Авдеюшка?

Купец, взъерошив усы, ответил с улыбкой:

-Так оно и есть. Да, избаловал я её. Как-никак, дочь моя единственная. Любой на месте моём так же бы поступал. Да, своенравная. Характером-то она не в наш род. Я покладистый, Окулина моя дюже доброй была. Видать, прапрапрабабка вселилась. Та ещё особа была. Но ведь искренними чувствами даже и камень расколоть можно.

-Прав ты, купец, - вставила своё слово ясноокая Чеслава, - добрыми делами можно и душу исцелить, и веру воскресить, и надежду новую дать. А злом ничего, кроме бед, не сотворишь. Коли зависть лютая в сердце живёт да себялюбие проклятущее, то не видать никогда света Рая. Лёд растопить можно, камень на кусочки разбить, а зло оно как сорняк - рвёшь, рвёшь его, а оно всё равно всходы новые даёт. Да и всегда обратно возвращается.

Евлампий и Фролка, сидя на траве, внимательно слушали этот разговор. А Ратибор, хоть и рядом был, но, в то же время, далеко унёсся в мыслях своих:

"Да, Марфа Авдеевна прекрасна. Но ведь свет-то клином на ней не сошёлся...Нет, что это я?! Люблю, люблю, люблю больше жизни! Скажет в омут с головою - прыгну не раздумывая. Ничего для неё не пожалею!"

Вдруг поднялся ветер и появился Леший.

-Ну, что, друзья ситные, - как всегда ворчливо сказал лесной дух, - спасти всё-таки купца-то умудрились? Торжествуете? А Василиск-то по вашу душу отправился! Злой, как чёрт!

-Спасибо тебе, дедушка, за весть, - поклонившись до земли, сказала яноокая Чеслава.

Леший, пристально на неё посмотрев, тут же про Кикимору свою ненаглядную и позабыл.

"Хороша девица! - подумал он - Такая мне и нужна!"

-Злыдень-то подранен Авдеем вашим сильно, - продолжил лесной дух, улыбнувшись, - так что сладить с ним легко будет. Помните, стоит ему только себя увидеть, как он тут же в камень обратится.

Леший, снова взглянув на Чеславу, растворился в воздухе, пообещав себе обязательно посвататься к красавице.

-Значит, Василиска я всё же подранил, - улыбнувшись, сказал Авдей, - что же, это нам на руку.

-Негоже раненого зверя обижать, - негодующе сказала ясноокая Чеслава.

-Что ты, красавица, - произнёс купец, - разве злыдень этот достоин жалости?

-Любая тварь заслуживает доброты, - ответила тётушка Ратибора.

И тут вдруг послышалось звериное рычание и перед ними из-за кусов малины появился Михал Михалыч Топтыгин.

-Вы что, против Василиска войной идёте?! Не дам свершится злу этому! - закричал лесной староста.

-Ты чего взъелся-то, Михалыч?! - вопросила правая голова Горыновича - Никак в слуги к злыдню записался?!

-Совсем с дуба рухнул! - вторила ей левая За лиходея вступаться вздумал!

-Сам злыднем будешь, коли за злыдня заступишься! - воскликнула средняя голова.

Тут вдруг Топтыгин закрыл лапами морду и заплакал.

-Ты чего, Михалыч? - спросил Евлампий.

Вытерев глаза, Топтыгин ответил:

-Василиск грозил детушек моих извести, если я против него пойду.

-Вот изверг-то! - воскликнула Чеслава.

-Во-во, - сказал Авдей, - а ты его жалеешь.

Тётушка Ратибора посмотрела на него с укором и отвернулась.

"Дурак старый! - подумал купец -Кто меня за язык-то тянул! Сам же, как только увидел красавицу, тут же и пропал! А сейчас она меня врагом считать станет! У-у, так бы и дал себе по голове! Язык мой враг мой!"

Тут вдруг послышался страшный вой и на поляну опустилась ступа с Бабою-Ягой.

-Привет, богатырь, - весело сказала колдунья Ратибору.

-Здравствуй, бабуля, - ответил тот, улыбнувшись.

-Слышала я, что победили вы изверга и вернули купцу вашему прежнее обличье? - спросила, вылезя из ступы, Баба-Яга.

-Так и есть, бабуля, - ответил Ратибор, - вручив ей букет ромашек.

Колдунья чуть ли не до небес подпрыгнула от радости.

-Никто никогда мне ещё цветов не дарил, - улыбнувшись, сказала она.

Змей Горынович, Чеслава, Авдей и Евлампий во все глаза смотрели на это, не веря увиденному. Как?! Она же нечисть! Людей пожирает! И вдруг...доброй стала!

Вдруг снова ветер появился и возник Леший с большим букетом роз. И где он только их раздобыть умудрился? Баба-Яга, увидев возлюбленного, чуть чувств не лишилась. А Леший, подойдя к ясноокой Чеславе, упал на левое колено и, протянув цветы, сказал:

-О, дива, стань женой моею.

Тётушка Ратибора оторопела. А Баба-Яга от обиды готова была надавать звонких пощёчин любимому.

-Мне, конечно же, осень и очень приятно, - наконец ответила Чеслава, - но стать женой твоей, дедушка, не могу. Я вообще никогда ни за кого замуж не пойду. Зачем мне это? Свобода намного дороже.

Получив отказ, Леший чуть не волком не взвыл от обиды. Но тут Баба-Яга, собравшись с духом, сказала:

-Я тебя вот уже как триста лет люблю.

Леший пристально на неё посмотрел.

"А ведь бабка-то ещё ничего, - подумал он, - хоть и ведьма. Готовит-пальчики оближешь! Сказок страсть знает! В избушке порядок всегда! И чего это я раньше-то на неё не смотрел?"

-Согласен! - с улыбкой сказал лесной дух, протягивая розы.

Баба-Яга разом красной как маков цвет стала.

-Я самая счастливая на всём белом свете! - воскликнула она, падая в объятья возлюбленного.

-Не верьте ведьме этой проклятущей! - вдруг крикнул кто-то.

Все обернулись и увидели Марфу, стоящую рядом с мужичком-с-ноготок.

-Она меня извести дважды хотела, - продолжила девушка, -но я её по голове огромной сковородой ударила и убежала.

Баба-Яга сразу погрустнела.

-Девушка, - вступился за неё Леший, - что было, то быльём давно уж поросло. Теперича она навеки вечные зареклась зло коварное творить.

Колдунья, услышав это, кивнула головой.

-А я ей всё равно не верю! - не унималась Марфа.

Увидев Ратибора, она вдруг замолчала.

"Как он красив! - подумала купеческая дочь -И чего это я против него думу думала?"

-А-а, вот вы и попались! - вдруг донеслось сзади и на поляну выбежал разъярённый Василиск -Теперь никто не спасёт вас от моего наказания!

-Не смотрите ему в глаза! - хором закричали Леший и Баба-Яга.

-Зеркало, зеркало! - вторила им правая голова Горыновича.

-Увидит себя и камнем станет! - кричала левая.

-И поделом злыдню будет! - сказала средняя голова.

Марфа, не задумываясь, достала своё волшебное зеркало и выставила его перед собой как щит.

-Ай, молодец, доченька! - похвалил её Авдей.

-Ну и рожа! - сказало с отвращением волшебное зеркало - Ты мыться-то хоть раз пробовал?

Василиск, увидев своё отражение, громко закричал:

-Чудовище!

И через мгновение окаменел. Фролка подскочил и легонько его толкнул. Камень и раскололся на мелкие кусочки.

-Вот и пришёл конец злыдню! - воскликнула, оскалившись в улыбке, правая голова.

-Слава Марфе смелой! - вторила ей левая.

-Молодец, дочь купеческая! - сказала средняя голова.

-Я люблю Вас, Марфа Авдеевна, - вдруг упав на левое колено, произнёс Ратибор, - прошу,будьте женой моею.

-Не день, а сватовство одно, - сказала правая голова Горыновича.

-Соглашайся, Марфуша, - вторила ей левая.

-Уф, и погуляем же мы на свадебке! - сказала средняя голова.

Купеческая дочь покраснела яко маков цвет и ответила:

-Я согласна!

Шишкович, услышав это, погрустнел.

"Эх, не везёт так не везёт, - подумал он, - видать, век одному мне коротать".

-Не переживай, - сказала правая голова Горыновича, как будто бы услышав мысли лесного кудесника.

-Не такой уж ты и древний, как кажешься, - вторила ей левая.

-Кикимора мне по секрету сказала, что питает к теебе тёплые чувства, - произнесла средняя голова.

Услышав это, Леший лишь сильнее полюбил Бабу-Ягу. А Шишкович дюже обрадовался.

-Ну, что же, пора и честь знать, - сказала ясноокая Чеслава, почесав Мартину за ушком, - дело сделано.

Все с ней и согласились.

-Приглашаем на нашу свадьбу, - произнёс Ратибор.

-Обязательно придём! - ответили Баба-Яга и Леший.

-Мёду липового принесу, - сказал Топтыгин.

-Смолы да орешков кедровых наберу, - молвил Шишкович.

-Куропаток и кроликов поймаю, - произнёс Горынович.

-Ну, нам пора, - сказал Авдей.

Баба-Яга, Леший, Горынович и Топтыгин ещё долго стояли и махали им вслед. А Шишкович платочком шёлковым слёзы смахивал.

 

Через неделю Марфа стала счастливой женою Ратибора. На свадьбе гуляли все их сотоварищи, мёд рекой лился, а столы от кушаний разных ломились. Королева Марыся и король Сигизмунд наглядеться не могли на свою невестку. Они подарили молодым тарелочку с яблочком волшебным, чтобы всегда на связи с ними быть и детишек пожелали. Авдей ни на минуту не оставлял ясноокую Чеславу.

"А купец-то красив", - пронеслось в голове у тётушки Ратибора.

Она подарила молодым Гусли-самогуды, чтобы радость всегда была. А Авдей - кошель бездонный, сколько не бери из него денег, меньше их не станет. Змей Горынович, принеся дичи, захмелев сильно, пел всеми своими головами, вызвав весёлый смех. Леший ухаживал за Бабой-Ягой. Колдунья была вне себя от счастья. Они подарили варенья да соленья всякие. Шишкович сидел рядом с Кикиморой и улыбка не сходила с его доброго лица. Молодым от них Палочка Ивовая досталась, что любого зверя лютого усмирить могла. Евлампий и Фролка пели частушки и плясали как скоморохи. А Топтыгин, как и обещал, мёду липового принёс. Увидев, как отплясывают Евлампий и Фролка, тут же к ним присоединился, весело смеясь. Даже царь Иван и царевна Марья почёт указали. В подарок молодым Слёзы Берёзы приподнесли, что любое зло видимым делают. В общем свадьба удалась на славу!

 

А ещё через месяц ясноокая Чеслава стала женой Авдея, решив порвать с одиночеством навек. Сам царь Иван, хоть и стар был, лихо вприсядку отплясывал. А дочь его, Марья, гостям чудеса всякие показывала. То пойдёт в пляс и из рукавов своих вино выплеснув, озеро создаст. Диво-дивное! То снова в пляс пустится и кости из рукавов выбросит - лебеди тотчас появятся. Чудо-чудное! Царь Иван, вдоволь наплясавшись, приподнёс молодым скатерть-самобранку. А царевна Марья -

ларец заветный с каменьями, что будущее глаголят. Король Сигизмунд и королева Марыся подарили молодым Кольцо мудрости. А Марфа-краса да Ратибор-богатырь приподнесли Чашу Неупиваемую. Баба-Яга и Леший вручили грибов с ягодами да отваров всяких целебных.Топтыгин -мёда липового да малины сладкой. Кикимора с Шишковичем принесли смолы, орехов и воды живой да мёртвой.Змей Горынович принёс дичи и, снова захмелев сильно, распевал песни, смеша гостей и совершенно не обижаясь на них. Фролка, Евлампий и Михал Михалыч скоморошничали. Все остались довольны!

 

Верь мечтам своим, внучек, и они обязательно исполнятся. Будь добрым ко всем и добро тебе сторицей вернётся. Зависть и лесть гони поганой метлой, ибо они есть проклятущее зло. Будь вежливым и благородным. Пусть жизнь твоя рекой льётся, принося только счастье.

 

Тут и сказочки конец, а кто слушал-молодец)))