Ветреным ноябрьским днем Лайонел Пенн поставил свой автомобиль MG

на свободное место на парковке похоронного бюро Майер и заглушил

мотор.

— Спасибо, что отправился со мной в Фалмут, — произнесла доктор Сара

Райерсон, которая сидела на пассажирском месте позади. — Ты знаешь,

как я ненавижу посещать такие мероприятия и всегда соглашаюсь, когда

для меня что-то есть, — сказала терапевт реанимационной с игривой

улыбкой.

— Правда? И что же?

— На Кейпе есть отличный ресторан, недалеко от…

Сара замолчала. Ее внимание привлек курящий мужчина, который стоял у

входа.

— Неужели это… Да, так оно и есть. Боже, просто не могу в это поверить!

Лайонел обернулся и посмотрел на мужчину, привлекшего внимание Сары.

— Ты его имеешь в виду? Это же Чад Реннер.

— Ты в самом деле знаешь его?

— Конечно, мы учились в одном и том же колледже, хотя он был на курс

моложе меня. Откуда ты его знаешь?

— Он работал моделью у Армани. Фотографии были повсюду: в журналах,

ТВ-рекламе, на рекламных щитах, даже на Таймс-сквер. Не поверю, что ты

этого не знал.

— Я же не в модельном бизнесе, — сказал Лайонел.

— За последние пять лет он стал звездой своего реалити-шоу.

— Правда? О чем оно?

— О том, как богатый, красивый и одинокий парень живет в Лос-

Анджелесе.

— Ты не говорила, что смотрела.

— Всего лишь несколько эпизодов, — смущенно ответила Сара, — когда

смотреть нечего.

— Ладно, я познакомлю тебя с ним.

Однако к тому времени, когда оба доктора проходили парковку, мужчина

кончил курить и вернулся в здание.

Когда Лайонел открыл дверь похоронного бюро, то удивился, что

помещение было полно пришедшими проститься. Несмотря на это, у гроба

никто не стоял. Лайонел и Сара подошли к усопшему.

— Боже, как он постарел! — раздался чей-то голос.

Сара повернулась и увидела Чада Реннера, стоящего позади ее спутника.

— Ведь это Лайонел? — спросила знаменитость, здороваясь с

однокурсником.

— Рад тебя снова видеть, Чад. Это доктор Сара Райерсон.

— Приятно познакомиться, доктор.

— Взаимно, — спокойно сказала Сара.

«Боже, он великолепен!» — подумала она и почувствовала, как пульс

участился, когда их руки соприкоснулись.

— Итак, старик Милстед отбросил ласты? — непочтительно произнесла ТВ-

звезда. — Ему, должно быть, перевалило за сотню.

— Нет, — ответил Лайонел. — Всего лишь семьдесят восемь.

— Правда? Черт, я считал, что ему было семьдесят, когда мы учились. Я

всегда помнил его стариком.

— Потому что тогда мы были слишком юны. Ведь трудно поверить, что

когда-то мы были молодыми?

Быстрый хмурый взгляд омрачил привлекательные черты Чада. Вероятно,

психиатр затронул больную тему.

Когда Лайонел и Сара направились выразить соболезнования вдове, актер

сел в дальнем конце помещения, где от скуки стал рассматривать лица

бывших студентов доктора Милстеда. Многих из них он помнил в лицо, но

не по именам. В отличие от Чада время не было к ним милосердно,

особенно к мужчинам: морщины, редкие волосы, пивные животики и

седина казались нормой, а не исключением. Никто не испытывал стыда

перед бегущим временем, даже президент курса, король студенческого

бала или капитан футбольной команды. В когда-то доморощенных

«малышках» теперь не было ничего привлекательного.

Несмотря на отсутствие желания копаться в своих воспоминаниях, он не

мог не подслушать обрывки разговоров стоящих и сидящих в его поле

зрения присутствующих. Обсуждаемое скорее походило на встречу

выпускников, а не на похороны. Бывшие студенты говорили о других

однокурсниках, с которыми не общались или не вспоминали о них в

течение многих лет. Казалось, что каждое предложение начиналось со

слов: «Интересно, что стало с…» Часто ответом была фраза: «О, разве ты

не знал? Он – или она — скончался».

Почувствовав необходимость покинуть ужасную атмосферу, Чад вышел

снова.

«Нужно бросать курить, — подумал он, когда из зажигалки выскочило

пламя. — Это погубит меня».

Колючий ветер заставил его съежиться и поднять воротник. Зачем нужно

было покидать солнечную Калифорнию и приезжать в Кейп-Код в ноябре?

Хотелось ли ему на самом деле провести День благодарения с братом и

невесткой?

Закурив «Мальборо» и втягивая в себя все смертельные канцерогены, он

наблюдал, как деревья сгибались на ветру. Большинство сучков

оставались голыми, но несколько больших листьев бились о ветки. Они

следовали совету Дилана Томаса: «Не уходи смиренно в сумрак ночной

тьмы». Пока Чад наблюдал, как они отчаянно борются за жизнь, его мысли

сумрачно кружились, словно коричневые хрупкие листья, падающие к

ногам.

Главное в мыслях занимало будущее. Рейтинги постоянно падали, в сети

программ обсуждалось прекращение выпуска серий в конце сезона. Если

это случится, то поставит Чада в рискованное положение. Он был слишком

стар, чтобы вернуться в модельный бизнес, и оставалось мало надежды

найти серьезную актерскую работу.

«Со мной будет то же, что и с ними», — произнес он, думая в похоронном

бюро о бывших однокурсниках.

Единственной надеждой оставалось поднять рейтинг шоу. Но как?

Погасив сигарету, он вернулся внутрь здания, уселся на пустое место

рядом с доктором Пенном, который разговаривал с бывшими коллегами

доктора Милстеда.

— Ваша практика ограничивается лишь лечением фобий? — спросил

профессор химии бывшего студента.

— Нет, — ответил Лайонел. — Я занимаюсь и пациентами с другими

болезнями.

— Значит, ты психиатр? — спросил Чад. — Я считал, что ты собираешься

стать хирургом.

— Я передумал. В первые годы учебы я встретил человека, у которого

была боязнь собак. Теперь понимаю, что значит быть укушенным или

покалеченным, и только вид собаки заставлял пациента задыхаться от

возбуждения. Это был самый худший случай кинофобии, который я когда-

либо видел. У него возникала паника, будто по телевизору видел рекламу

«АлПО». Я сильно заинтересовался столь необычными страхами.

Посмотрите в Гугле, сколько фобий существует. Люди боятся всего, от

телефонов до цветов.

— Моей излюбленной фобией является фобофобия, — добавила Сара.

— Что это такое?

— Патологическая боязнь появления навязчивого страха.

Чад вежливо улыбнулся на попытку поднять настроение, но, так как

Лайонел высек искру, актер собирался в мыслях воспламенить эту идею.

В понедельник после четырехдневных праздников Лайонел вошел в офис с

двумя большими чашками кофе, одна для себя, другая для помощницы

Джуди Стэнфилд.

— Вы хорошо провели День благодарения? — спросил он.

— И да и нет. Да — мне понравилось проводить время с семьей и, без

обид, вне офиса. А нет, — потому что пахала на кухне, одурела от

поедания индейки и по утрам отправляться в очередь в «черную пятницу».

— Делайте как я: покупайте он-лайн, — посоветовал Лайонел.

— А вы как провели время?

— Хорошо. Мы с Сарой отправились к брату на старомодный семейный

праздник, потом ели, Сара и Эйприл смотрели рождественские фильмы, а

в это время мы с Томом внизу смотрели футбол.

— Мужчины! — воскликнула Джуди и закатила глаза. — Кстати, о

мужчинах. У вас звонок от старого друга, которого вы захотели бы взять в

качестве нового пациента.

— В календаре есть свободное время?

— Для этого пациента я найду место.

— Кто это?

— Чад Реннер.

— Вот как! Значит, вы тоже поддались чарам бывшей модели Армани. Я

виделся с ним на прошлой неделе. Интересно, почему он не сказал, что у

него есть проблема?

— Может, его что-то смутило.

— Возможно. На похоронах было много народа, да и Сара сидела рядом,

прислушиваясь к каждому произнесенному им слову.

— Я ее не виню, — заявила Джуди. — На ее месте я бы не отводила от

него глаз.

Вечером один из постоянных пациентов Лайонела, человек, страдающий

опасением прикосновения чужих рук, отменил встречу из-за болезни. На

его место Джуди поставила Чада Реннера.

— Хорошее у тебя местечко, — заметила звезда, когда оказалась в офисе

психиатра. — Все еще занимаешься морской темой, да? Насколько я

помню по колледжу, тебе нравилось ходить в плавание.

— Я продолжаю этим заниматься. Нет ничего более приятного, чем

провести день в лодке. Но хватит обо мне. Зачем ты хотел увидеть меня?

— Надеюсь, что поможешь мне избавиться от страха постареть.

Лайонел внимательно посмотрел на человека, сидящего на другом конце

письменного стола, и ему стало интересно, говорил ли он серьезно или

шутит.

— Думаю, что все боятся состариться, — сказал он.

— Не как я. Меня одолевает лишенный здравого смысла страх постареть.

Доходит до того, что я плохо сплю ночами.

Психиатр нахмурился. Неужели телезвезда пришла к нему с надуманной

хворью в попытке добиться от него рекомендаций?

— Психотерапия может заниматься этим месяцы, даже годы. Поскольку ты

проживаешь в Лос-Анджелесе, будет гораздо практичнее найти доктора

там.

— Я посмотрел рекомендации ряда психиатров на Западном побережье,

но, очевидно, тебя считают знатоком в области лечения фобий. Теперь же

мое шоу на грани закрытия. Мы не начнем съемки до марта. Если

согласишься взять меня как пациента, я сниму поблизости комнату на этот

срок. Послушай, я не жду чуда и не хочу докучать бывшим

однокурсникам. Я просто человек, который просит помощи у доктора.

Лайонел, вопреки своему решению дать отказ, согласился лечить Чада

Реннера.

Лайонел сопровождал Сару на ежегодный рождественский вечер

работников госпиталя Пуритан Фоллз в ресторан «У Пьера». Терапевт

реанимационной чувствовала себя Золушкой. Сняв халат, она переоделась

в длинное голубое платье. Мнение всех присутствующих сводилось к тому,

что она и психиатр, одетый в строгий смокинг, представляли на танцполе

красивую пару.

Молодые люди сидели за столиком вместе с тремя другими парами, когда

подали закуску. Во время первого блюда Сара подумала, что ее встреча

оказалась крайне удачной. После того как убрали салат, три пары

отправились танцевать, оставив Сару и Лайонела наедине.

— Что-то не так? — спросила она. — Ты сам не свой весь вечер.

— Прости, — извинился он, — я думаю о работе.

— Беспокоишься о пациенте?

— Да.

— Перед которым взял обязательство?

— Ну нет. Ничего подобного. На самом деле ему вовсе не нужно лечение.

— Тогда зачем беспокоиться?

— Это Чад Реннер. Он теперь мой пациент.

— Ты шутишь? — с удивлением спросила Сара.

— Он заявляет, что страдает геронтофобией, или страхом состариться.

— Он же актер. Я бы посчитала это профессиональным заболеванием.

Почему бы ему не сделать подтяжку лица или инъекции ботокса?

— Чад убеждает себя или скорее пытается убедить меня, что у него это

ярко выраженная фобия. Он говорит о наличии большинства симптомов,

но я ему не верю. Похоже, что он играет человека, которому нужна

помощь и плохо справляется с ролью.

— Зачем ему притворяться, если нет никакой фобии?

— Сначала я подумал, что он пытался достать наркотики, но о них не

заикался, — сказал Лайонел, желая завершить разговор и выбросить из

головы Чада Реннера. — Тем не менее, я продолжу лечение, будто у него

болезнь на самом деле. Но если замечу, что его фобия лишь игра, то

брошу им заниматься, старый он друг по колледжу или нет.

Лайонел виделся со своим знаменитым пациентом дважды в неделю в

течение декабря и января. В конце первой встречи в феврале Чад задал

вопрос, который насторожил доктора.

— Я говорил с продюсером, — начал он. — Ему бы хотелось на наши

сеансы отправить съемочную группу.

— Весьма оригинально, — воскликнул Лайонел. — Боюсь, что не допущу

этого.

— Почему?

— Психотерапия держится на полном доверии пациента и врача. Поэтому

наши занятия проводится в строжайшем секрете.

— Я все знаю о праве на частную жизнь, — заверил пациент, — и подпишу

освобождение от ответственности.

На лице Лайонела показалась досада, когда он наконец-то понял

намерение актера лечиться.

— Ведь это связано с твоим реалити-шоу? — требовательным голосом

спросил Лайонел.

— Признаюсь, что частичную роль моего прихода сыграл падающий

рейтинг, но я на самом деле боюсь постареть.

— Я прикажу миссис Стэнфилд отменить все назначенные сеансы, —

сообщил он, смотря на морской пейзаж на стене.

— Значит, ты больше не будешь меня лечить?

— С тобой все в порядке! — воскликнул Лайонел.

Психиатр закрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов и постарался

успокоиться.

— Многим людям нужна моя помощь. Я больше не могу тратить время на

выслушивание твоей лжи.

— Хорошо, — произнес Чад с самодовольной улыбкой. — У меня есть еще

материал на два месяца, которым и воспользуюсь.

Он сунул руку в карман и вынул диктофон.

— Ты записывал наши встречи?

— Мой адвокат заверил, что право разглашения отношений между

доктором и пациентом остается за мной, а не за тобой. Если решу придать

огласке наши сеансы, то это мое исключительное право. Увидимся как-

нибудь, док. О, и мой привет Саре Райерсон. Если бы не отъезд в Лос-

Анджелес, я бы попросил ее о встрече.

Как и подозревал Чад, рассказав в своем шоу о страдании геронтофобией,

рейтинги пошли вверх. У Сары и Лайонела появилось смешанное чувство

по поводу того, как он использовал в эфире фрагменты записанных

сеансов. Первый был очень расстроен, а позднее благодарен за то, что его

имя нигде не произносилось.

— Я готова поспорить, что если бы они упомянули тебя, то пришлось бы

заплатить.

— Они экономят свои денежки, — сказал Лайонел, разжигая в гостиной

камин. — Ничего не хочу иметь общего ни с Реннером, ни с реалити-шоу.

— Уверен? Ты можешь стать знаменитым, — пошутила Сара.

— Нет уж, спасибо, предпочитаю оставаться в тени. Если хочешь

встретиться с телезвездой, то придется подождать, когда Чад вернется в

город.

— Если тебе все равно, то буду придерживаться борьбы, описанной в

«Старике и море», — произнесла она и уткнулась носом в красивого

психиатра, когда разгоревшееся пламя стало наполнять комнату теплом.

Когда Чада вызвали в кабинет продюсера, звезда ждала хороших

новостей. Благодаря обнародованию фобии, рейтинги стремительно

поползли вверх. Он был полностью уверен, что на обычной встрече будет

сообщение о продолжении шоу еще на один год. Когда секретарь

направила его в переговорную и он увидел присутствие сценаристов шоу,

то это застало его врасплох.

— Что случилось? — спросил он.

— Я думаю, что надо было всем встретиться и обсудить концовку сериала,

— ответил продюсер шоу Роб Ламби.

— Вы имеете в виду завершение сезона?

— Нет. ТВ-сеть не возобновила шоу. Я думал, что уже знаешь это.

— Но теперь, когда рейтинги поднимаются…

— Боюсь, это временно. Они так же и упадут.

— Не понимаю как. У меня еще больше поклонников в Фейсбуке и

Твиттере, чем раньше, не говоря о лавине писем от фанатов.

— Сеть не интересует соцмедиа. Она заботится о том, чтобы поддержать

спонсоров.

— Послушайте, я придумал ситуацию с фобией, и она удалась. Дайте мне

попробовать еще что-то. Я уверен, что появится еще одна идея, которая

повлияет на рейтинг.

— ТВ-реалити непостоянный бизнес. Считай, что тебе повезло: у тебя

были хорошие пять лет. Однажды зрители насмотрелись сериалов «Новые

Готти», «Фоган знает лучше», «Семейные ценности Джимми Симпсона»,

«Семейка Осборнов» и другие. И где они? Не все долговечны, как

«Семейство Кардашьян».

— Что ж, я просто так не сдамся. Что-нибудь придумаю.

— Пока ты будешь этим заниматься, поговорим о финале сериала. Если уж

уходить, то уходить с музыкой.

Хотя Чад оставался в комнате все время переговоров, он ничего не внес

нового в обсуждение. Как обычно, у продюсера отсутствовало видение

будущего, а сценаристы не имели ни малейшего представления. Через

два бесполезных часа Ламби объявил о закрытии встречи.

— У тебя осталось еще шесть эпизодов, — сообщил он актеру в качестве

мудрого наставления. — Довольствуйся этим и придумай что-то еще.

— Например? Вряд ли я заменю Даниэля Крейга как следующего Джеймса

Бонда, да и уже стар, чтобы вернуться в модельный бизнес.

— На рекламе всегда можно заработать.

Оказавшись за рулем своего Порше 911 Тарга-4, он почувствовал волну

разочарования.

— Реклама! — произнес он, когда слово вызвало неприятный привкус во

рту. — Это то же самое, что мой агент предложил участвовать в «Танцах со

звездами».

Едва двигатель спортивного автомобиля завелся, стерео заиграло песню

«Когда мне шестьдесят четыре» из альбома Битлз «Сержант Пеппер». Он

вспомнил, что Пол Маккартни написал ее в шестнадцатилетнем возрасте.

Теперь ему было семьдесят пять.

Борясь со стремительным натиском жалости к себе, Чад направился по

скоростной дороге Санта Моника, которая вывела его на Тихоокеанское

шоссе и далее к дому в Малибу.

«Возможно, я на самом деле страдаю геронтофобией, — подумал он,

маневрируя в потоке машин. — Мысль состариться удручает меня. Не

представляю, что шестьдесят четыре меньше семидесяти пяти!»

Чад погрузился в глубокие мысли, когда послышались следующие три

мелодии. Он решил использовать Интернет и обратиться напрямую к своим

фанатам. Может, подобная кампания убедит сеть возобновить шоу. А в

пролом подобное помогало? Он сомневался в этом.

«Нужно что-то делать!»

В этот момент он услышал, как в стерео послышалась песня «День в

жизни». Голос Леннона и слова вызвали в сознании актера быстрое

воображение: четыре битла шествуют по Эбби-род, как бы представляя

похоронную процессию, где покойным был Пол; номерной знак 281F на

Фольксвагене Битл; Пол в черном костюме с белой розой в петлице, в то

время как другие парни из группы с красными розами. Эти и другие

воображаемые образы, а также отдельные строки из песен группы

являлись ключами к смерти Пола Маккартни, погибшего в автокатастрофе.

«Может, мне выдумать свою смерть, — с черным юмором подумал он. —

Это повысит рейтинги. Старый трюк, что-то вроде умереть молодым и

оставить за собой красивый труп».

К тому времени, когда он вывел Порше на дорожку своего пляжного

домика, чувство юмора пропало, и он убедился, что нашел способ спасти

шоу.

— Давай поговорим начистоту, — сказал Ламби, когда Чад подкинул свою

идею. — Ты хочешь спланировать самоубийство и похороны в прямом

эфире. Что станешь делать в финале? Выстрелишь в голову? Повесишься

на потолке?

— На самом деле я не собираюсь убивать себя. Это просто идея для шоу.

Вот и все. То же, что и сценарий для придуманной геронтофобии.

Продюсер застучал по письменному столу, раздумывая над абсурдным

предложением.

— Самоубийство всегда было запретной темой, — сказал он. —

Впечатлительные зрители, особенно молодежь, могут последовать

примеру. Мы не хотим светиться перед законом.

— Так вот в чем отказ. А другие реалити-шоу в прошлом нарушали табу? С

многодетными семьями, с людьми весом более шестисот фунтов, с

мужчинами, у которых больше одной жены, карликами, или, как

правильно сегодня говорят, «с людьми маленького роста»? Моя идея

уникальна в своем роде, — сказал Чад, пытаясь склонить продюсера. — У

тебя будет репутация бунтаря.

Ламби перестал стучать по столу.

— Дай-ка я подкину эту идею в юридический отдел сети, а затем сообщу

тебе.

На этот раз на красивом лице Чада появилась улыбка, когда тот вышел из

кабинета продюсера и сел за руль Порше. Выехав на автостраду, он даже

стал подпевать Полу Маккартни.

«Я все еще буду нужен тебе? Я все еще буду нужен тебе, когда мне

шестьдесят четыре?»

Когда он попал на Тихоокеанское шоссе, раздался звонок сотового. Ламби

сообщил, что сеть дала согласие на его предложение.

Лайонел вошел в Грин-Мэн-Паб и отыскал взглядом Сару Райерсон,

которая сидела за столиком и разговаривала с хозяйкой заведения

Шеннон Девлин.

— Простите за опоздание, — извинился он и сел напротив беседующих.

— Ты не опоздал, просто я пришла рано.

— Я только что рассказывала Саре, что слышала что-то в новостях о

вашем друге.

— О ком?

— Чаде Реннере.

— Мы вместе учились, но я никогда не считал его другом, — сказал

Лайонел с суровым видом, — особенно после выходки, которую он

выкинул, заявив, что имеющаяся у него геронтофобия поднимет рейтинги

шоу.

— Ты слышал, что произошло на этот раз? — спросила Шеннон.

Оба доктора покачали головой.

— Удивляюсь, он поднял шумиху в СМИ. Кажется, ему захотелось умереть

молодым и оставить после себя красивый труп.

— Это известный сюжет из старого фильма, — заметил Лайонел. — Он не

первый, кто к нему обращается.

— Но он на самом деле имеет это в виду, планирует собственную смерть и

похороны в телешоу.

— Клянусь, что люди будут смотреть что-нибудь еще, — высказалась Сара.

— Очевидно, многие воспримут это серьезно, — заметила Шеннон. —

Родители возмущаются, боятся, что их дети-подростки тоже захотят

распрощаться с жизнью. Есть люди правых политических взглядов и

религиозные группы, которые требуют снятия шоу с эфира.

— Вся эта шумиха только увеличивает рейтинги, чего и добивается Чад, —

предположил Лайонел. — По-моему, он не склонен к суициду: слишком

любит себя.

Психиатр оказался прав. Чем больше была полемика, тем больше людей

настраивалось посмотреть шоу. Вскоре оно оказалось номером один в

эфире, даже обогнав «Игру престолов» Эйч-би-оу. Какие бы личные

мотивы у сети или спонсоров по поводу самоубийства ни возникали,

поспорить с успехом было невозможно. Телевидение согласилось

продолжить программу еще на один год.

После того как отсняли последнюю серию сезона, которая заканчивалась

тем, что Чада отправили в психушку и поместили под надзор, чтобы

предотвратить самоубийство, актер снова решил отправиться на восток и

провести День благодарения с братом и невесткой в округе Барнстейбл.

Он был так переполнен радостью за сложившуюся судьбу, что его даже не

раздражала холодная погода.

— Недавно я получил предложение в качестве приглашенной звезды в

«Закон и порядок» и сериал «Морская полиция», — с гордостью сообщил

он родственникам, когда сели за праздничную индейку. — Я бы мог

принять участие в части программы «Субботним вечером в прямом эфире».

Агент сообщил о проявленном интересе видеть меня звездой в

художественном фильме.

— А ты боялся, что тебе придется сниматься в рекламных роликах, — с

шуткой напомнил ему брат.

Его жена, школьный психолог, не разделила юмора супруга.

— Ходят разговоры о том, чтобы начать программу по предотвращению

самоубийств в старшей школе, — сообщила она своему знаменитому

деверю. — Было бы полезней, если бы молодые люди узнали о твоем

желании покончить с собой как о театральном действии.

— Я оговорю это со своим продюсером и сообщу, — Чад соврал и не

намеревался участвовать в подобном проекте.

После Дня благодарения брат с невесткой направились в торговый центр

за подарками к празднику. Чад проснулся поздно и позавтракал. Допивая

вторую чашку кофе, он вспомнил похороны доктора Милстеда: неужели

это было год назад? Казалось, что прошла вечность после того, как он

стоял у похоронного бюро, курил сигарету и старался избегать встречи со

своими стареющими однокурсниками. Ему не хотелось ехать на это

мероприятия, именно невестка заставила его сделать это.

«Я рад, что послушал ее, — признался он. — Если бы не поехал в тот день,

то не столкнулся бы с Лайонелом Пенном».

В голове он нарисовал образ психиатра, тот образ, который вызывал

смешанные чувства. С одной стороны, он благодарил человека за

подкинутую идею спасти обреченную карьеру. С другой стороны, он

злился на доктора за то, что тот отказал в съемке проводимых сеансов.

«Тогда он избавился от меня!» — подумал он и позволил гневу победить

чувство благодарности.

Предвкушая непреодолимое желание втайне торжествовать над своим

последним успехом, Чад взял арендованную машину, направился к мосту

Сагамор и далее в Пуритан Фоллз. Прибыв в привлекательное своей

необычностью место, он проехал мимо офиса психиатра, но никаких

машин на парковке не обнаружил. Далее он продолжил путь к дому

Лайонела и проехал мимо MG, который стоял у книжного магазина «Перо и

шпага». В следующем квартале нашлось место для парковки, и он быстро

занял его. Как только звезда зашагала по Эссекс-стрит, он услышал, как

его позвал чей-то голос. Он обернулся и увидел, как навстречу бежал

подросток.

— Поверить не могу, что это вы! — воскликнула девочка. — Я смотрела

все эпизоды вашего шоу, у меня даже есть первые четыре сезона на DVD.

Хотя у него не было времени выслушивать восторженные возгласы

подростка, он не стал отмахиваться от фанатки. Если хочешь остаться на

телевидении, поклонников нужно как можно больше.

— Отлично, но я спешу. Тебе нужен автограф или сделать со мной селфи?

Сфотографировавшись на мобильный телефон, девочка выразила

сочувствие по поводу будущего шанса на успех.

— Не верю, чтобы власти не разрешили вам совершить самоубийство. В

конце концов, это ваша жизнь, и вам решать расстаться с ней или нет.

— Может, в следующем сезоне я совершу самоубийство, так что

продолжай смотреть шоу.

Он повернул голову в сторону магазина «Перо и шпага» в то самое время,

когда выходил Лайонел.

— Доктор Пенн, — позвал он.

— Это тот самый человек, который отправил вас в психушку? — спросила

девочка.

— Нет, он какое-то время был моим психиатром и бросил лечение, когда

узнал, что я записывал наши сеансы на диктофон.

— Бедняга! Неужели вам никто не помог?

— Полагаю, что на свете нет больше добрых самаритян.

— Черт с ним, с доктором! — выкрикнула девочка. — Я вам помогу.

Подросток со всей удивительной силой для столь молодой и маленькой

особы вытолкнула Чада на проезжую часть, где в это время по Эссекс-

стрит двигался грузовик.

Доктор Сара Райерсон находилась на дежурстве, когда скорая по связи

сообщила, что скоро доставит пешехода в критическом состоянии. Однако

она не ожидала увидеть доктора Пенна с бригадой скорой помощи.

— Это Чад Реннер, — сказал он. — Юная фанатка столкнула его под

грузовик.

После быстрого осмотра врач заключила, что актеру нужна срочная

операция. Пока собиралась бригада хирургов, Сара начала готовить

пациента.

— А где девочка? — спросил Лайонел, который находился рядом.

— Полиция задержала ее для допроса. Полагаю, что они займутся ее

психическим состоянием.

Чад, который то терял сознание, то приходил в себя, внезапно схватил

руку доктора Райерсон.

— Сара, — прошептал он со стоном. — Вы должны спасти меня. Прошу

вас! Я не хочу умирать.

Несмотря на все усилия хирургов спасти его, ТВ-звезда реалити-шоу

скончалась от обширных ран. Сара тяжело восприняла его смерть.

— Так горько, что ему пришлось умереть, — плакала она и вытирала

платком слезы, когда они с Лайонелом покидали похоронное бюро, где

проходило прощание. У него все было в жизни!

— Не думаю, что с тобой согласятся фанаты, — сказал психиатр. — Я

думаю, они поверят, что он получил, что хотел. Он умер относительно

молодым и оставил после себя красивый труп. Кроме того, единственным

средством лечения геронтофобии является смерть в молодом возрасте.