(Почеркушки)

Дом был старый. И чувствовал себя по возрасту. Просыпаясь по утрам, кашлял сажей в печную трубу, раздраженно скрипел дверьми, натужно пыхтел форточной рамой, выпихивая её подагрический сустав в уличную свежесть.

- Не ворчи, не ворчи,- приструнивала его Катерина Андреевна, вытирая слезящиеся оконные глаза. – Бухтишь ни свет ни заря. Думаешь, у меня спину не ломит? Сейчас почаёвничаю и печку тебе подбелю, да кусты в палисаднике подрежу, а то зарос, как Домовой. Хорошо бы ступеньку починить на крыльце, но не справиться мне. Будем Лёшку ждать.

- Дождешься твоего Лёшку. Последний раз на Рождество приезжал, а нынче апрель на дворе, - проворчал дом.

- Не трынди, - отмахнулась, Андреевна, - занят он, работы полно. А ступенька-то, будто зуб гнилой на самом видном месте. Нехорошо.

И задумалась, механически разглаживая на столе ветхое полотенчико, которым протирала окна.

- А у Егорыча до последнего все зубы целые были, белые как у молодого. Привиделся он мне нынче. Не пойму, то ли приснился, то ли впрямь приходил. Под утро, вроде и не спала уже, гляжу, заходит. Встал у кровати в ногах и смотрит ласково так.

- Что ты, Митенька, соскучился,- спрашиваю его,- или случилось что?

- А он молчит. Постоял еще немного и вышел. Может, за мной приходил? И то, правда, пора, да и тоскую по нему ужас как.

Меленькие слезинки покатись по дорожкам морщин к подбородку Екатерины Андреевны.

- Меня ругает, а сама рассупонилась. Дел полно, она слезы льет. Кто обещал печку подновить?- напустился дом.

- И то верно. Чего это я?

Старушка наскоро попила чаю. Споро и умело развела известь, подбелила печь.

- Ишь, красавец, как я тебя принарядила,- сказала она, любуясь работой. – Пойду постригу теперь, пока не умаялась.

Ушла в кладовку и долго громыхала там в поисках садовых ножниц.

- Насилу нашла, с осени не доставала. Уж думала, домовик заныкал.

Присела у стола, вроде отдышаться, а сама спросила осторожно:

- Думаешь, Митя за мной приходил?

- Вот заладила,- напустился дом,- одно да потому, одно да потому. Бабьи разговоры…

Андреевна не дослушав, поспешила на улицу.

- … приходил, не приходил. Что уж теперь…

- Всё ворчишь,- упрекнул домовой, свешивая ноги с печи. – Останемся мы с тобой скоро вдвоём, осиротеем, только друг с дружкой и препираться. Хозяин-то, верно, за ней нынче приходил.

- Тьфу-ты, раздраженно скрипнул дом просевшей половицей,- и этот туда же! Ну, приходил. Что теперь поделаешь.

- Да, уйдет Андреевна, будем куковать в одиночку. Когда никогда Лешка с ребятишками приедет. А то еще, мымра его, подначит дом снести и участок продать. Участки здесь сейчас огромных деньжищ стоят. И пойду я бомжевать, а ты на свалку или на дрова.

- Что ж за день нынче такой – все скулят да жалуются. Шел бы ты… ножницы Катерине отнес, забыла, вон, на скамейке.

- И то верно, уж зовет: «Домовик – домовик, поиграй да отдай». Растеряха! Чуть что, домовик. Мне нынче в обед – сто лет исполнится, нашла игруна.

Домовой спрыгнул на пол, прихватил ножницы и проскользнул в палисадник.

- Куда, через стену, дверей нет?- прикрикнул дом.

- Так быстрее,- успел напоследок отговориться домовик.

- Ножницы-то, царапаются. Сто лет характер не меняется. А мне-то, мне, стало быть, тоже сто. Юбилей у нас нынче. Пять поколений Скворцовых вырастили. Разлетелись все. Вот и Катерину пришла пора провожать. Ох, и я туда же. Совсем…

Додумать он не успел. Вернулась Екатерина Андреевна, следом домовой с ножницами, на этот раз через дверь.

- Притомилась я нынче,- вздохнула хозяйка, спина болит, мочи нет.

- А ты баньку истопи, - посоветовал дом,- пар всю ломоту выгонит.

- Да сил уж нет на баньку.

- Соседку позови. Вдвоем топить сподручней и парится веселей.

- А и позову. Не всё тебя, барина, обихаживать, надо и о себе подумать.

К вечеру распаренные, порозовевшие подружки, гоняли чаи.

- Хорошо, - выдохнула соседка.

- И хороши, - подхватила Андреевна. – Просто невесты. И фата и платье белое.

Она поправила хлопчатый платочек, расправила рюши на ночной сорочке.

- Женихов только не видать, - засмеялась подруга.

- А мне нынче Егорыч приснился. В белой рубахе, точно жених, поделилась Катерина.

-А мой и не снится. Видно, нашел себе там молодуху.

- Ты всё ревнуешь. Тебя он дожидается. Никто ему никогда кроме тебя не нужен был.

Подружки еще посплетничали о прошлой жизни и разошлись. Андреевна убрала со стола, не забыв оставить ужин домовому – стакан молока да ватрушку.

В спальне скользнула сухим, легким телом под ватное одеяло, устроилась в податливой перине, закрыла глаза и сразу попала в объятия ласкового, удивительно хорошего, сна.

Снилось ей, как она в белой банной рубахе, ступая босыми ногами по мягкой, теплой дорожной пыли, идет вслед за Митей. Он тоже почему-то в исподнем. Катерина всё силится спросить, куда ж мы раздетые идем, но муж только улыбается, да манит рукой.

- А и Бог с ним, - думает Катя, - главное, Митенька теперь со мной.

На рассвете дом толкнул домового в бок:

- Спишь, старый хрыч. Вставай, зови соседку.

- Как! Уже? Что ж будет-то теперь, что будет!- запричитал домовой.

- Время покажет. Иди уже.