Возвращение

В Камышине, на родине Героя, поставили памятник Алексею Петровичу

Маресьеву, всемирно известному лётчику Великой Отечественной

войны. Рядом скверик разбили с красивыми клумбами и шаровидными

туями, с удобными скамеечками. Присел я, как-то, усталый на скамеечку

и задремал. И вдруг слышу, будто мне кто-то нашептывает на ухо. Я

скорее за карандаш, а блокнотик всегда со мной - и вот, что я услышал.

Возвращение всё-таки состоялось. Так началась моя третья жизнь.

Первая - человеческая с лесопилкой в Камышине, аэроклубом в

Комсомольске на Амуре, войной, кошмаром зимнего новгородского леса,

протезами ног и снова войной с черными факелами еще семи, сбитых

мной самолетов и с долгожданной Победой. Потом была работа

Секретарём Советского Комитете ветеранов войны с идеей Вечного

огня у Кремлевской стены и Всесоюзной Минутой молчания, их трудное

воплощение и каждодневные заботы о нуждах недавних фронтовиков.

Обычная жизнь советского человека с любовью, женитьбой и

рождением двух сыночков, с заботой о них в круге вечных бытовых

проблем.

Вторая- в книге Бориса Полевого « Повесть о настоящем человеке».

Свыше ста раз переиздавалась она на русском языке, печаталась на

тридцати девяти иностранных языках всего мира, выходила

многомиллионными тиражами. Хорошо написал Полевой, умеют

писатели понять и обозначить то, что в душе нашей лежит

подсознательно, лежит и, порой, управляет нами. Верно написано, но

надо было соответствовать Герою и я, кажется, соответствовал как мог

до последних дней моей человеческой жизни.

И вот эта- третья, в виде памятника на своей родине, в Камышине.

Началась она в девяностый день моего рождения. Поставили меня,

как раз на той горе, на которой когда-то сажали арбузы, и откуда так

хорошо смотрятся Камышин, Волга и синее небо, позвавшее меня в

полет. Мне даже неловко как-то стало перед земляками, ведь я много

раз всем говорил, что я – не легенда. Не послушали. Видимо, так уж

устроен человек, что ему нужно на кого-то равняться, кому-то

подражать. Ну что ж. Значит- так надо! И я буду стоять, чтобы, если

потребуется, снова взлететь на бой с врагом, хотя-бы и мысленно, в

душе русского человека. Никак не успокоятся враги Родины нашей,

враги России. И хорошо, если молодые люди, проходя мимо и взглянув

на меня, подумают: « А я настоящий? А я бы смог?»

А всё-таки здорово! Стою, овеваемый, всеми ветрами, не боясь, ни

дождя, ни града, любуюсь родным городом и заволжскими далями, а в

памяти нет-нет, да и всплывут крики в шлемофоне:

- Леша, иду на Мессера- прикрой!

- Понял, не подведу!

А дальше – реви мотор, не подводите пулемёты − и виражи, и петли в

смертельной схватке с врагом.

Потом- провал, тишина. Снова я в Камышине, на родине.

А недавно проснулся утром, и не верю глазам своим – неподалеку от

меня стоит мой Як, моя семерочка. Стоит на взлете, расправив крылья!

И снова в шлемофоне: Алексей Маресьев!

- Я!

-Пойдете ведущим! Ваш ведомый …

- Есть!

- По машинам! Сейчас, сейчас! Где мои краги, надеваю … бегу! …Ах,

ноги… Не могу поднять правую, как будто она замурована, и левая не

шевелится. Что такое!? Ведь надо же лететь! Эй, техники! Эй, ребята!

Подкатите самолет поближе, я перевалюсь в кабину боком и полечу,

полечу… без ног. Я должен, я должен лететь!

И снова-тишина.

Но теперь мы вместе, теперь мы-вдвоём! …На бульваре Маресьева.

 

… Майским утром, с тюльпанами в руках, подошли мы с внуком к

памятнику Алексею Маресьеву, возложили цветы, а внук, этот

десятилетний мыслитель, говорит мне:- А ведь хорошо, что Настоящий

Человек теперь навсегда с нами, а мы с ним. Правда, деда?- Правда,

внучок, правда,- ответил я и замолчал, охваченный непростыми

мыслями.

Константин

Евдокимов

апрель 2017 г.