История, записанная мной, репортером газеты Metro, Евгением

Тихоновым 20 февраля 2005 года, во второй половине дня со слов доктора

медицинских наук, профессора, полковника медицинской службы

Захарова Ивана Сергеевича в его кабинете, на кафедре рентгенологии и

радиологии Военно-медицинской академии. Город Санкт-Петербург.

 

«Я поведаю вам весьма занимательную быль.

 

Шел 1989 год. Определенно, был май и я, только что вернувшись из

зарубежной командировки, в один из вечеров привез в подарок своей

знакомой женщине, которая была мне симпатична, сувенир. Даже не

столько ей, сколько ее пятилетней дочурке, которая наблюдалась у нас в

клинике. Это была керамическая бабочка. Словно живая. Абсолютная

копия. Натуральной величины. Удивительно тонкая ручная работа.

Бабочка поражала сходством мельчайших деталей и совершенством линий.

Мастер каким-то непостижимым образом сумел добиться иллюзии

дрожания крылышек. Это была, как я впоследствии узнал, Agrias claudina.

Яркое создание тропических лесов Южной Америки. Не самая большая

бабочка в семействе, но все равно впечатляющих размеров. Размах

крыльев составлял 15 сантиметров! Окраска подчеркивала экзотические

оттенки влажной поймы Амазонки.

 

Несмотря на внушительный размер, бабочка выглядела хрупко. Был у

неё один небольшой дефект. Мне думается, чтобы приблизиться к

естеству, он был сделан специально: одно из крылышек имело отверстие.

 

Удивительная бабочка и оказалась у меня удивительно!

 

Я - военный врач. Врач-рентгенолог. В конце восьмидесятых по

программе взаимопомощи я и мои гражданские коллеги из Елизаветинской

больницы, тогда еще города Ленинграда, работали в госпиталях

Венесуэлы. В конце нашей миссии в знак благодарности венесуэльские

друзья организовали экскурсию в Эквадор, чтобы показать волшебство

цветения гваяковых деревьев. Путь не близкий. Через Боливию, но

путешествие стоило того. На юге андской части страны в провинции Лоха,

в районе церковного района Мангаурко, граничащего с Перу кантона

Сапотильо, олицетворяя конец зимы, природа творит красочное шоу,

одевая десятки тысяч гектаров деревьев в яркое пончо. Представьте,

цветочное озеро невероятного лимонно-апельсинового цвета, налитое в

каменный амфитеатр! Впечатляющее зрелище природного спектакля на

фоне белоснежных отрогов Восточных Кордильер.

 

Налюбовавшись сочными красками гваяковых или, как их еще

называют, бакаутовых деревьев, мы спустились в деревню. Тут и

случилось небольшое приключение. Простите за детали. Захотел по малой

нужде. Думая, что без труда решу свою проблему, ни с кем не советуясь,

отстал от группы и свернул с центральной улицы в проулок, в надежде

найти укромный уголок. Действительно, вскоре нашел место, внушающее

доверие, и уж было приступил к желаемому, как раздался оглушительный

женский крик. Я неплохо владею испанским, официальным языком

Эквадора, но здесь ничего не понял. Только по интонации догадался, что

это крик о помощи. Забыв о своей потребности, бросился на голос.

Кричала пожилая индианка. Одета она была в традиционную

национальную одежду: белую блузку и синюю юбку до земли. Женщина

кричала на языке кечуа, на котором говорит большинство горных

индейских племен. Поэтому я ее и не понял. Индианка была очень

взволнована и, увидев меня, белого мужчину, перешла, глотая звуки, на

плохой испанский: «Se;or, ayuda por favor, de all;, mal hijo!». «Помогите,

пожалуйста, там плохо ребенку!», - указывая при этом рукой в сторону

покосившейся лачуги. Надо сказать, что коренное население Эквадора -

индейцы. Потомки племен: киту, каньяри и инков - тогда, в большинстве

своем, жили бедно. Многие блага цивилизации были для них не доступны.

В том числе и медицина. Поэтому, чаще всего, они прибегали к методам

народного врачевания еще доколумбовой эпохи, основанным на

применении лекарственных средств из местных растений. Как вы

понимаете, все это малоэффективно!

 

Подгоняемый индианкой, я вошел в хижину и увидел на руках

молодой женщины, видимо, матери, годовалого малыша, который

задыхался. У ребенка запал язык и он перестал дышать. Счет шел на

секунды. Любой врач знает, что в такой экстренной ситуации нужно

выполнить коникотомию. Невзирая на условия. Любыми инструментами.

Подойдут обычный кухонный нож, ножницы и что-нибудь, похожее на

трубку. К счастью, все это оказалось в индейском жилище. Решительно

забрав малыша у женщины, уложил его на сундук, стоявший рядом с

окном, решив, таким образом, проблему со светом. Острым ножом я сделал

срединное рассечение гортани малыша. Между перстневидным и

щитовидным хрящами в пределах перстнещитовидной связки. Чтобы более

не утомлять вас медицинскими терминами, скажу проще. Разрезал кожу на

горле ребенка и, раздвинув небольшой слой жировой клетчатки, добрался

до хрящей трахеи. Ножницами рассек ткань между хрящами колец. В

образовавшееся отверстие ввел трубочку, смастерив её из своей

шариковой ручки. Не самая сложная операция, за исключением того, что

это был годовалый ребенок. Поэтому здесь требовалось высокая точность.

Необходимо было учитывать и глубину введения в гортань и то, что ниже

дуги перстневидного хряща близко находится щитовидная железа,

ранение которой сопровождается сильным кровотечением, что в данной

ситуации было смерти подобно. Любое неаккуратное движение и все

закончилось бы плачевно. Хочу отметить, что женщины не вмешивались.

Пожилая и молодая индианки стояли в стороне и молча, доверительно

наблюдали за моими действиями, что очень способствовало успеху

операции. Не отвлекало. Не нужно было тратить драгоценное время на

объяснения.

 

Вскоре меня хватились и каким-то образом отыскали. Перед моей

импровизированной операционной собрался весь наш коллектив.

Эквадорские товарищи, наши экскурсоводы, вникнув в положение и чтобы

не ударить в грязь лицом перед русскими гостями, быстро организовали

местную «Скорую помощь». По-другому, я вас уверяю, никакая помощь к

бедным индейцам, бог знает куда, ни за что бы не поехала. Для ребенка

все сложилось благополучно. Девочка, а это была девочка, явно родилась

в рубашке!

 

Прощаясь, молодая индианка подарила мне эту бабочку. Думаю, что

для нее это стоило целого состояния! За такую, искусно выполненную

копию живого существа можно было получить очень приличные деньги на

тамошнем туристическом рынке. Я сделал попытку отказаться, но молодая

женщина настояла, сказав напоследок, что это не просто бабочка, а

исцеляющий любой недуг древний тотем племени кофан.

 

Теперь самое интересное!

 

В самом начале своего повествования я обмолвился, что подарил

бабочку девочке, которая наблюдалась у нас в клинике. К большому

сожалению, Люба, так звали девочку, была безнадежно больна. У нее

было редкое генетическое заболевание. Болезнь Баттена. Смертельная и

неизлечимая. Пациенты редко доживают до 12-ти лет. У Любы болезнь на

тот момент еще сильно не проявлялась, и она была обычным

жизнерадостным маленьким человечком. Ее мама Александра - женщина с

большими карими и печальными глазами - делала все, чтобы дочка не

чувствовала себя одинокой. Окружала ее заботой и вниманием, но

возможности Александры были невелики. Насколько я помню, это была

мать-одиночка. Даже отчество дочери она дала от своего имени -

Александровна.

 

Любе очень понравилась бабочка, и она не отпускала ее ни на минуту!

Играла с ней, смотрела мультики, ела… Укладываясь спать, помещала

бабочку рядом с кроваткой. Когда я ее навещал, рассказывала мне

забавные вещи: бабочка оживает по ночам, летает, кружится по комнате и

периодически садится на нее. То на лоб, то на носик! Говорила, что когда

вырастет, обязательно станет художником и будет рисовать цветы и

бабочек. Это было очень тяжело слушать, прекрасно сознавая, что у

ребенка нет будущего.

 

Спустя какое-то время, моя знакомая забрала дочку и пропала.

Оборвала все связи. Поговаривали, что она уехала из страны.

Эмигрировала. Я пытался наводить справки, но тщетно. Развалилось

государство, наступили лихие девяностые. Прошедшие события

окончательно выветрились из головы. Через много лет случилось нечто,

что заставило меня вспомнить эту историю!

 

Год назад, в конце мая 2004 года, я консультировал в одной из клиник

Северной столицы, Мариинской больнице, что на Литейном. Участвуя в

обходе, я c местными врачами зашел в одну из общих женских палат

стационара хирургического отделения. Все было обычно. Мы переходили

от одной больной к другой, спрашивая, что беспокоит, выслушивая их

жалобы и пожелания, как вдруг меня дернуло током! Я не поверил своим

глазам! На тумбочке, у изголовья одной из кроватей, стояла... Agrias

claudina! Переливаясь всеми цветами радуги, бабочка играла в лучах

весеннего солнца, проникающих сквозь верхнюю не закрашенную

половинку окна, выглядела хрупко и... одно из крыльев имело отверстие!

 

Боясь взглянуть на хозяйку этого чуда, волнуясь, попросил историю

болезни пациентки.

 

«Фамилия: К…;

Имя: Любовь;

Отчество: Александровна;

Возраст: 20 лет;

День/Месяц/Год рождения: ……….1984 года;

Пол: женский;

Профессия: студентка Санкт-Петербургской Академии художеств;

Клинический диагноз: острый флегмонозный аппендицит…»

 

Полное совпадение! Академия художеств! Помните, хотела стать

художником? И всего лишь «обычный» острый флегмонозный

аппендицит?! Я, безмерно удивленный, решился взглянуть на девушку. На

меня большими карими и немного печальными глазами, застенчиво

улыбаясь, смотрела молодая Александра!

 

В лучшем случае, Люба должна была умереть лет десять назад....

Не правда ли, в это трудно поверить?»

 

Здесь доктор замолчал и откинулся в кресле, чуть прикрыв веки. Я

выключил диктофон. На ум пришло некогда прочитанное: «Чудо не

противоречит законам природы, а только нашим о них представлениям». И

решил поверить.