1.

– Дядя Вася! Дядя Вася! Стойте, подождите! – через весь двор кричала Юлька пожилому мужчине из соседнего подъезда многоэтажки.

Пенсионер остановился, и стройная молоденькая женщина, махом преодолев разделявшее их расстояние, подлетела к нему и без обиняков приступила к делу:

– Дядя Вася, у вас двадцать рублей не найдётся? Очень надо!

– Ну, ты даёшь! – проворчал мужчина, но достал-таки кошелёк и медленно по-стариковски начал отсчитывать мелочь.

 

– Ой, а может, полтинник дадите? – заглядывая украдкой в святая святых обладателя кожаного вместилища денег, спросила Юлька.

– Работать надо, а не пить да дурака валять! – строго ответил ей Василий Иванович.

Но монетки уже перекочевали в карман просительницы, и она, вполне довольная собой, оставила старика в покое. Выпить ей, конечно, страсть как хотелось, но Юлька прекрасно понимала, что из этого упрямого скряги за один подход много не выманишь. Ну, ничего, курочка по зёрнышку клюёт! Тем более, день только начался, и найдётся ещё добрый человек. Рано или поздно, но найдётся – даст на опохмел души! А может просто угостит на халяву, ведь пить одному скучно и западло.

 

В свои тридцать с хвостиком Юлька много чего повидала. Замужем была, но недолго, двоих детей родила. Старшему четырнадцать исполнилось, и учился он в кадетской школе-интернате в соседнем городе, а шестилетняя Настя жила с нею здесь же, в панельной девятиэтажке. Лет пятнадцать назад родителям Юльки крупно повезло – попали они под программу сноса ветхого жилья и переехали сюда из старого полуразвалившегося барака. Здесь они поднимали детей, здесь состарились, а теперь вот пришлось им жить со своей непутёвой дочерью и внучкой, в которой оба души не чаяли.

 

Дед в своё время крепко закладывал за воротник – вместе с супругой на пару. Но голову не терял, и когда подкралась старость, сумел-таки «завязать» со спиртным. Да и бабку свою приструнил вовремя. Потому-то и задержались пожилые супруги на этом свете, в отличие от многих своих запойных сверстников. Внуков надо было воспитывать, для того и жили. Однако Юльку они, что ни говори, упустили. И теперь непутёвая дочь на любые нравоучения отвечала избитой, с детства заученной фразой:

– Спасибо вам, конечно, за совет, но это моя жизнь, и делать я буду то, что нравится мне, а не вам!

 

Возражать ей было бесполезно, и гулящая молодка продолжала кутить напропалую с такими же бесшабашными кавалерами из окрестных домов, не брезгуя ни бывшими зеками, ни женатиками. Несколько раз отец устраивал её на работу, но она, будто запойный мужик, трудилась лишь до первой получки, после которой, как правило, начинался длительный загул, запой и такие закидоны, что соседи только диву давались. Какая уж тут, к чёрту, работа?!

 

Однажды дяде Васе довелось наблюдать молодую соседку с одним из ухажёров в тихом сквере неподалёку от дома. Оба в стельку пьяные, стояли они у фонарного столба, изъясняясь более жестами, нежели с помощью внятной человеческой речи. Парень безуспешно пытался справить малую нужду, но лишь только он отрывал руки от фонаря, чтобы расстегнуть молнию в известном месте, как тут же его начинало мотать из стороны в сторону.

 

– Держи меня, – промычал он, наконец, своей верной подруге, сообразив, что без посторонней помощи ему не обойтись.

– Ничего себе, нашёл тоже рабыню Изауру! – ответила ему Юлька, но всё же помогла своему возлюбленному собутыльнику, поддержала его в трудную минуту, в упор не замечая свидетелей этой безобразной сцены, стоявших в отдалении.

Изумлённый пенсионер прошёл по аллее совсем рядом с ними, но занятые своим делом друзья-любовники не обратили на него абсолютно никакого внимания. Ведь алкогольный дурман отнимает у людей и стыд, и совесть, и даже разум, ввергая их в скотское состояние и заставляя вести себя соответствующим образом.

 

2.

В следующий раз Василий Иванович повстречал Юльку в соседнем супермаркете. Она привычно волочилась за каким-то недоопохмелённым молодым мужчиной. Розоватые белки глаз, небритые пунцовые щёки красноречиво говорили о том, ради чего сей праздный субъект явился сюда с утра в час икс, когда начиналась разрешённая торговля вином и водкой.

– Дядя Вася! Дядя Вася! – радостно бросилась к пенсионеру неугомонная Юлька.

Но тот лишь отвернулся в сторону, стараясь не обращать внимания на приставучую красавицу и её мутного кавалера. С ними и так всё было ясно.

 

– Дядя Вася! Дайте пятьдесят рублей. Насте на батончик не хватает. Чеснслово! Ребёнку надо, не мне!

– Ну, ладно, уговорила, – смягчился, наконец, старик, выдержав довольно длительную паузу. – Не зверь я, куплю девчонке конфетку, но на водку у меня больше не проси, не дам!

Конечно, не этого ожидала от соседа разбитная деваха. Ну, да ладно! Приняла она из рук старика купленный им презент, а стоявший поодаль кавалер проворчал с укоризной:

– Смотри, домой донеси гостинец, не потеряй по дороге!

– Юлька метнула на него красноречиво-презрительный взгляд и тут же пристроилась к «щедрому» соседу:

– Я с вами пойду!

 

Тот промолчал, и они вдвоём вышли на улицу, оставив страждущего мужичка в супермаркете дожидаться своего счастья. Ведь должен был кто-нибудь из его знакомых собутыльников прийти сюда за водкой к часу икс!

– Я к сыну хочу съездить в соседний город. Пятьсот рублей надо, а нету! – недвусмысленно назвала красавица относительно небольшую сумму.

– Вчера пенсию давали, – возразил ей сосед. – Твои деды получили, я видел. Не дают, что ли, для внука-то?

– А-а, – запнулась Юлька, – мать дала… вчера, только я купила другое, а теперь вот и не знаю, что делать? Сынок-то ждёт!

 

Дядя Вася молча топал рядом, не до конца ещё понимая, куда она клонит. Вошли в подъезд. Красавица жила двумя этажами выше, но почему-то вышла из лифта вслед за пенсионером.

– У вас дома никого нет? – улыбнувшись, спросила она почти шёпотом, вкрадчиво и выжидательно.

И только тут до Василия Ивановича, наконец, дошло, за какие услуги она хотела слупить с него пять сотен.

– Ах ты, стерва… – после короткой, но многозначительной паузы сказал он, наконец, с возмущением. – Вон что удумала! Я ведь тебе в деды гожусь! Ты ведь дитём за гостинцами к моей бабке бегала, а теперь… Забыла что-ли? И как только додумалась? И как язык твой поганый повернулся такое сказать?..

Но последних слов Юлька уже не слышала. Она легким аллюром промахнула два этажа, и дверь её квартиры захлопнулась несколько громче, нежели обычно.

 

3.

А спустя неделю бабы на лавочке у подъезда обсуждали сенсационную новость: шестилетнюю Настёну, Юлькину дочку забрали из семьи в детский дом – якобы за то, что у семейства образовался многомесячный долг по коммунальным платежам.

– А я вам говорю: мэр города взял это дело под личный контроль, – распиналась перед соседями бойкая молодая женщина. – Приказал из списка должников за коммуналку выбрать семьи с несовершеннолетними, потом по очереди всех родителей вызывали на комиссию, предупреждали, уговаривали, а кто не понял, не заплатил долги, у тех деток и отобрали. Такой вот новый порядок. А что, мы за них платить должны? Фиг вам! Пусть теперь думают!

 

– Да не имеют права! Беспредел это, беззаконие! – возмутилась пожилая дама интеллигентной внешности.

– Ювенальная юстиция называется, как на западе, – парировала шустрая соседка. – Там тоже вот так, чуть что – ребёнка увозят, а потом иди, доказывай, что ты не верблюд!

– Ну, дожили! Пришла к нам цивилизация! – вступила в разговор ещё одна досужая сплетница. – Я слышала, что в лихие девяностые бандиты продавали детдомовских детей за границу, якобы на усыновление, а там их разбирали на органы. Вот и сейчас тоже могут…

 

Женщины долго чесали бы ещё языки, но тут в дверях подъезда показалась Юлька. Как обычно, была она слегка навеселе, но будто бы не в своей тарелке. И похоже на то, что плакала:

– Увезли мою доченьку, – с ходу стала она жалобить соседок. – Тётка какая-то приезжала, двое полицейских. Дали ребёнку гостинцев, посадили в машину и... А мне сказали, чтобы я на работу устраивалась да с долгами рассчиталась. Без этого – никак. Ой, беда, беда! Не вернут мою сиротинушку. Родительских прав грозились лишить, тогда и старшенький уже не мой будет! Нет, не отдам!..

 

– А ты делай, что говорят. И главное – пить бросай! – строго заметила молчавшая до сих пор самая «правильная» из всей компании бабка. – Завяжи узлом свою запойную глотку, работай, и будет тебе счастье. А там, глядишь, и мужика хорошего найдёшь. Умного, не забулдыгу. В общем, думай, красавица!

Юлька по привычке стала рассказывать женщинам, что это её жизнь, что она сама себе хозяйка, но сбилась на полуслове и убежала со слезами на глазах, только бы не слышать набивших оскомину нравоучений. А спустя несколько минут из подъезда вышла её мать.

– Вона, умотала твоя непутёвая, – встретили пожилую женщину соседки, – за самогоном, видать, подалась. Откуда только деньге берёт? А ты, Петровна, с ней построже. Да и дед твой пущай своё веское слово скажет! Что молчит-то?

 

– Ой, не слушает она никого. Не знаю, что и делать? – вздохнула пенсионерка. – Если возьмут на работу, то деньги буду у неё отбирать до копейки! Пусть как хочет, но нам с дедом без внучки – не жизнь. Только не отдают её нам, опекунство на стариков нельзя оформить, потому как годы наши не те: помрём скоро, на ноги девчонку не успеем поставить.

 

4.

Прошло несколько месяцев, и Василий Иванович однажды случайно встретил Юльку во дворе:

– Ну, как там дела, как твоя Настёна? – спросил он спокойно, без тени былого возмущения.

– Ой, Дядя Вася! – вздохнула на удивление трезвая молодка. – В летнем лагере она, за город их увезли, весь интернат там. Здесь я хотя бы мельком её видела, а теперь…

– Обещают вернуть в семью? Да ты хоть работаешь или нет?

– Работаю, дворником устроилась. Третий месяц пошёл. Вот долги отдадим, бумаги собирать буду – справка с места работы нужна, от участкового характеристика, ну, и чтобы не меньше, чем полгода на одном месте стаж был. Ещё три месяца осталось.

 

– Вот и хорошо, вот и славно, – похвалил Юльку старик. – Жизнь, она любого заставит быть человеком. Если конечно внутри стержень заложен правильный. Я ведь тебя с малых лет помню. Был он у тебя когда-то этот стержень, только покривился немного. А вот выровнять его – никто не властен, только ты сама. Это твоя жизнь, правильно ты говоришь. И прожить её надо так, чтобы люди тебе улыбались при встрече, а не плевали вослед. Дети у тебя растут, Настя твоя – добрая девчонка, правильная. С кого ей пример брать, если не с матери? Ты уж постарайся, не сорвись. Мы все за тебя болеем.

 

Юлька хотела ответить, хотела улыбнуться, но только махнула рукой и отправилась по своим делам, скрывая от деда Василия не вовремя навернувшуюся непрошеную слезу. Зато первого сентября она вся светилась счастьем, когда вместе с Настёной – обе нарядные и весёлые – возвращались вдвоём из школы.

– В первый раз, в первый класс?! – приветливо улыбнулась первокласснице соседка на лавочке у подъезда.

– Молодцы, – поддакнула вторая.

– Вот вам и ювенальная юстиция, – слегка подлила масла в огонь третья.

– Ой, да не нужны нам эти западные штучки, – тут же откликнулась вечная её оппонентка. – Мы их всё равно благополучно переварим и переделаем на свой лад! На нашей почве ихние семена не приживаются!

 

Мне тоже очень хочется верить, что в Юлькином семействе всё окончательно наладится, всё будет хорошо. И никогда больше не вернётся в эту семью тот алкогольный кошмар, с которым они хоть и с большим трудом, но всё-таки сумели справиться. А случившееся пусть будет им хорошим уроком. И не только им.