Я люблю город, в котором живу, но не могу не приезжать на родину. Подпитываюсь духом Петербурга. Так было и в тот раз – потянуло, поволокло… Всё бросила и приехала. До одури кружила по улицам и переулкам, ходила по местам своего детства, вдыхала питерский воздух, чтобы переполниться им до следующего визита. В Царском Селе не была со школьных времён. И так почему-то захотелось именно в этот раз снова прикоснуться к жизни великого поэта. «Купчинская» платформа, электричка, маршрутка – и вот я уже около лицея. Побродила рядом, но внутрь не пошла. Полюбоваться бы золотой осенью Екатерининского парка. Такая красотища! Словами не передать, это нужно увидеть собственными глазами. Однако повлекло меня во дворец, как будто что-то подталкивало, звало, такое впечатление, что мне надо быть там именно в этот день. И вот шла я в составе небольшой группы по роскошным залам Екатерининского дворца, внимательно слушала экскурсовода. И вдруг остановилась как вкопанная, уже не слышала гида, просто смотрела на солнечные панно. Конечно, знала, что восстановлена янтарная комната во всем великолепии, но вот так неожиданно увидеть её воочию…

Моя группа уже давно покинула этот зал, а я стояла, любуясь, и не могла сдвинуться с места, словно приросла. Вдруг меня накрыла странная волна, казалось, что я в каком-то коридоре с плывущими стенами. И вот уже нахожусь не в Екатерининском дворце, а в Королевском замке Кёнигсберга и очень отчетливо вижу картинку как бы со стороны. И его - директора Прусского музея Альфреда Роде.

Он стоит посреди Янтарного кабинета и не может оторвать глаз от великолепия мозаичных панно, выполненных из кусочков солнечного камня, и матового, и прозрачного. Разные оттенки зеленого, молочного, темно-желтого, коричневого, лимонного, ведь янтарь имеет свыше четырехсот оттенков - от совершенно чёрного до чисто-белого, загадочно переливаются и отражаются в зеркалах. Панно украшают удивительной красоты орнаменты в виде вензелей, композиций, цветочных гирлянд. Неповторимый самоцвет притягивает его взгляд и не отпускает. Золотые изразцы теряются в фантасмагории застывшей смолы древних деревьев. Сейчас нет солнца, но, стоит только прикрыть глаза, и видится, как солнечные блики играют в прожилках янтаря. Он вообще трепетно относится к этому камню.

Я потрясла головой, чтобы прогнать наваждение, и вновь плывущие стены странного коридора. И снова я очутилась в новом янтарном кабинете. Еще полюбовалась солнечными панно и вышла из дворца. Это мистическое событие вернуло меня к мыслям о неразгаданной тайне.

История иногда подбрасывает нам загадки, в которых хочется покопаться, если не разгадать, то хотя бы попробовать это сделать. Сопоставив известные факты, представить, как могло бы быть. Одна такая загадка будоражит меня с тех пор, как мы детьми бродили по подземельям разрушенного Королевского замка в поисках сокровищ. Я столько читала и размышляла о «тайне Янтарной комнаты», что у меня сложилось свое видение событий, связанных с её пропажей.

***

Шёл январь тысяча девятьсот сорок пятого года. Всё рушилось. Русские были уже на подступах к Кёнигсбергу. Замкнулось кольцо блокады города-крепости.

Директор Прусского музея в Королевском замке Кёнигсберга Альфред Роде считал Янтарный кабинет чуть ли не своей собственностью. Он мистически ощущал какую-то внутреннюю связь с этим чудом. В тысяча девятьсот сорок третьем году, когда янтарные панно были доставлены из Царского Села и смонтированы на третьем этаже Королевского замка, доктор Роде, не без основания считавший себя причастным к этому возрождению, заказал гравировку на серебре – своё имя: «Роде. 1943 г. Кёнигсберг». Как будто хотел этим подчеркнуть, что он навсегда связан с сокровищем. Каждый день он приходил сюда и не мог налюбоваться чудом, где переплелись природная красота камня и искусство прусских мастеров.

Ещё до войны доктор Роде был уверен, что Янтарная комната попала в Россию по ошибке, и её необходимо вернуть в Пруссию. «Янтарную комнату мы вернём, вернём на родину, в Кёнигсберг, - сказал перед войной Альфред Роде своей жене Ильзе, - в этом не может быть сомнений…»

А сейчас он должен был всё это хрупкое великолепие вместе с другими предметами искусства замуровать в ящики, чтобы по приказу гауляйтера Коха отправить сокровище морем в западную Саксонию. Только профессор решил по-своему: слишком опасно доверять Янтарный кабинет волнам, ненадёжно. Однако приказ есть приказ. Он бережно брал в руки пластины, подолгу их разглядывал, гладил янтарную поверхность и осторожно складывал.

Когда упаковка экспонатов закончилась, и в Орденском зале замка громоздились ящики, часть их Альфред Роде распорядился отправить на транспортный корабль «Вильгельм Густлов», выполняя приказ гауляйтера. А ведь никто не проверял, что было в тех ящиках… И потом, услышав сообщение о катастрофе (транспорт был потоплен русской подлодкой), профессор ухмыльнулся: он-то точно знал, что там не было его сокровища.

А в апреле, перед самым штурмом Кёнигсберга, семьдесят ящиков весом девять центнеров были вывезены из Королевского замка и укрыты в одном из бункеров. Эти бункеры предназначались для гитлеровской диверсионно-террористической организации «Вервольф». Диверсанты готовились к длительному сопротивлению – для них был построен не один десяток мощных подземных сооружений на территории Восточной Пруссии и в самом Кёнигсберге. Целенаправленный взрыв близстоящего дома закрыл вход в место захоронения Янтарного кабинета. Среди всеобщей неразберихи в превращённом в развалины городе только Альфред Роде по одному ему известным приметам мог отыскать это место.

Немцы в спешном порядке покидали разрушенный город: кто шёл пешком, кто ехал в повозке или на велосипеде, женщины везли детские коляски, а рядом ползли колонны танковых частей, — вся эта пугающая вереница двигалась в три-четыре ряда по направлению к морю, в Пилау. Ильзе Роде удивлялась, почему они не пытаются уйти вместе со всеми, ведь любимого города - жемчужины Европы, в котором витал дух Иммануила Канта, после массированных бомбардировок больше не существовало. Однако бывший директор Прусского музея был непреклонен.

- Меня русские не тронут, я никогда не был нацистом, я известный искусствовед, у меня мирная профессия, - убеждал он жену, а сам думал: «Не отдам, никому не отдам своё янтарное чудо ни немцам, ни русским. Это принадлежит мне. Все они погубят такую красоту. Только я знаю, как надо обращаться с этим великолепием, как сохранить его. Только я в курсе, где оно находится. И без Янтарного кабинета я отсюда никуда не уеду».

После взятия Кёнигсберга в разрушенный город прибыл русский профессор Брюсов на поиски вывезенных фашистами из России произведений искусства. В Орденском зале, где еще недавно лежали ящики с бесценными панно Янтарного кабинета, он увидел только медные подвески от Царскосельских дверей, обгорелую резную лепку да железные пластинки с винтами, которыми части панно были прикреплены к стенам ящиков. На основании этого был вынесен вердикт об утрате Янтарной комнаты. Доктор Роде подтвердил, что упакованные панно сгорели в Орденском зале в результате английской бомбардировки. И, странным образом, русская контрразведка от него отстала. Или это было лишь видимостью?

Осенью тысяча девятьсот сорок пятого года профессор получил радостное известие: оказалось, жив его сын. Альфред Роде торжествовал: он сумел обмануть и русских, и немцев. Пройдёт несколько лет - все уляжется, начнётся другая жизнь, непримиримые государства больше не будут воевать, и тогда они вместе с сыном вывезут шедевр Прусского искусства в Германию в какой-нибудь маленький невзрачный домик. Он обязательно найдёт способ, как это сделать. И тогда, легко прикасаясь к волшебному камню, только его семья будет наслаждаться этим магическим чудом.

Бывший директор Прусского музея изобразительных искусств и хранитель Кёнигсбергского янтарного собрания Альфред Роде не предполагал, что жить ему и его жене оставалось несколько часов.

По одной версии они умерли от голода ночью, по другой – скончались от тифа в больнице. Однако не верится в эти версии. И позже загадочным образом гибли люди, которые пытались приблизиться к тайне.

***

Когда я прохожу мимо того места, где в детстве бродила по развалинам Королевского замка, часто думаю о докторе Роде – неужели он ни с кем не поделился своей тайной? И никто никогда не найдёт это сокровище? Но ведь один пожилой человек не мог спрятать громоздкие ящики, значит, были свидетели. Почему они молчали? Или не молчали? И кто-то нашёл клад, а теперь наслаждается в одиночестве шедевром? Вопросы, вопросы… Но всё чаще мне в голову приходит мысль, что это не супруги Роде умерли той ночью. Мистификация. А хранитель Янтарного кабинета нашёл способ вывезти своё сокровище и любовался им до настоящей смерти, каждый день заряжаясь великолепием, сотворённым когда-то из смолы реликтовых деревьев. И, возможно, где-нибудь в маленьком саксонском селении в невзрачном домике живёт чудо из солнечного камня, радуя глаз наследников доктора Роде.

С этими мыслями я окунулась в золотую осень Екатерининского парка. Не покидало ощущение, что в этот день действительно побывала в Королевском замке, который видела лишь в развалинах или на старых фотографиях. И смотрела на янтарный кабинет глазами доктора Роде. Это здорово, что снова радует глаз янтарная комната. Но где же всё-таки та, которая была создана мастером Андреасом Шлютером для прусского короля Фридриха I и подарена им Петру Первому? Версий много, но тайна так и не разгадана. Как-то странно переплелись события в двух главных городах моей жизни. И это причудливое переплетение не даёт мне покоя по сей день.