Так же бесшумно, как и выходя на балкон, я призраком просочился в просторную залу квартиры. В дальнем углу на хлипковатой тумбочке тускло мерцал допотопный телевизор с отключенным звуком. С экрана солидный очкастый сеньор, с линкольновской бородкой, неслышимо вещал какие-то мудрые речи. Напротив телевизора на выцветшей банкетке сидели братья Марчуки и тупо глядели на разглагольствующего оратора. Стасик не мигая взирал на экран своим левым, а Богдан - правым оком. Вторые же глазики погодок заплыли настолько, что превратились в узенькие смотровые щёлочки-амбразуры.

Марчуков за их неразговорчивость и угрюмые, каменные физиономии за глаза называли ирокезами из Бурштина. Но судя по их разукрашенным лицам, вчерашний набег ирокезов на стойбище желтолицых оказался не очень удачным. И слава Великому Маниту, что им удалось унести свои скальпы оттудова в целости и сохранности.

В противовес Марчукам, их предводитель, Микола Орлов, обладал повышенной скорострельностью речи и мог высказаться сразу за всех троих. Чтоб не путать с хозяином квартиры, его называли Колей Патлатым за его чересчур густые и длинные смоляные волосы. К величайшему счастью, ровенский богатырь нынче похрапывал на турецком диване, утомившись после вчерашних праведных дел. Именно под его чутким руководством гастарбайтеры и чудачествовали в китайском ресторане. И именно благодаря его блестящей стратегии, они и вернулись оттуда с роскошными синяками на своих опечаленных ликах.

Особенно повезло Роме Вариводе по кличке Кузен, из-за редчайшей «удачливости» которого и разыгрался весь этот сыр-бор. За минувший день он приобрёл сразу два фонаря, причём симметрично, под каждым своим оком. Так что он мог вполне сойти и за постоянно не высыпающегося доходягу, и за вызывающе размалёванного извращенца. На его бёдра были напялены провокационно облегающие бриджи, которые постеснялась бы одеть даже самая дерзкая модница. А Ромин пёстрый, узорчатый батник с разноцветными блёстками не просто кричал, а вопил нецензурным, благим матом. Шмотки Кузена испачкались грязью во вчерашней передряге и теперь крутились в Колиной стиральной машине. Хозяин предложил Роме временно выбрать кое-что из одёжки, принесённой португальцами бедным украинским иммигрантам. Выбор Кузена шокировал даже толерантного Мишу Лапчука.

- Ты похож не джентльмена, который приоделся у именитого японского кутюрье Кимоното Херовато, - не смог он сдержать своих неоднозначных эмоций.

Кузен стоял впритык с антикварным тройным трюмо, чуть ли не целуясь с залапанным им же зеркалом. Он скрупулёзно изучал свои вчерашние приобретения и беспрестанно тошнотворно брюзжал, компенсируя тем отключенный звук мигающего телевизора.

Ещё один из участников вчерашнего запоздалого ужина сонливо клевал носом, безвольно развалившись в потёртом кресле. Дмитрий Харитонов, статный красавец-шатен из Херсона, заполучил самый обширный и сочный фингал. Веко его пострадавшего ока нервно подёргивалось в болезненной, тревожной полудрёме. В такт посиневшему веку дёргался также и кончик его кокетливого темно-каштанового усика.

Хозяин же квартиры, Коля Кононенко, тарахтел где-то на кухне мисками и кастрюлями, переучитывая свою столовую утварь. Он поплёлся вчера в ресторан из врождённого любопытства, которое, в конечном итоге, и подпортило его благовидный «фасад».

-Рома! Сейчас же прекрати зудеть!– раздался из смежной спальни негодующий голос Михаила, не вынесшего стенаний Кузена. –Твой свербёж в три раза паршивее, чем запущенный лобковый педикулёз! И без твоего нытья голова на части раскалывается!

Крымчанин Миша Лапчук был приверженцем ведической культуры и практиковал йогу, однако никогда не брезговал хорошенько выпить и покушать на халяву. Тем не менее товарищи неизменно прощали Мишины слабости и ласково величали его «наша Йога». Мишу сильно коробило, что при этом они ставили ударение на втором слоге, так как считал себя очень даже привлекательным парнем.

-Если Вы, достопочтимая Йога, не закроете свою варежку, то я поставлю Вас в позу «морской узел»,- прорычал в ответ раздражённый Рома. –И хрен Вы из неё когда-либо вывернитесь.

Русоволосый, светлокожий Коля Маленький и смуглый брюнет Рома Варивода ни капельки не были схожи друг с другом. Роднило их только одно - ни тот, ни другой не обладали ни мощным телосложением, ни выдающимся ростом. Однако и тот, и другой, если их сильно разозлить, могли без особого труда намылить шею всякому зарвавшемуся нахалу. Поэтому достопочтимый йог предпочёл закрыть варежку и лишь спустя минуту начал тихо напевать замысловатую мантру.

-Васёк!- окликнул меня Кузен, заметив в трюмо моё отражение. –А ну-ка взгляни на мои писяки! Мне кажется, что с ними творится что-то неладное!

Я неторопливо подошёл к страдальцу и внимательно исследовал его расписанную под хохлому мордашку.

-Послушай, Рома!– с неподдельным удивлением воскликнул я. –Ещё сегодня утром у тебя фингал под правым глазом был намного меньше чем под левым! А сейчас они практически уже сравнялись! Они что, у тебя на перегонки расплываются? А не организовать ли нам благотворительный общегородской конкурс на самый фотогеничный и внушительный бланш?

В обширной гостиной моментально воцарилось замогильное безмолвие. Николай Маленький на своей кухне тотчас прекратил греметь фарфоровой и эмалированной посудой. В смежной спальне йог пресёк меланхолический напев, будто поперхнувшись заковыристым древнеиндийским словом. А обмякший Харитонов встрепенулся словно птах и, накуксившись, воинственно расправил свои плечи. Даже дрыхнувший Микола оборвал свой иступлённый храп и угрюмо приоткрыл не попранное в потасовке око.

Я отчётливо осознал, что если не придержу мой язык, то буду незамедлительно принят в члены клуба «Фиолетовы фонарь». И церемония посвящения в рыцари этого клуба будет весьма длительной и болезненной.

Спас меня Серёга Нестеренко по кличке Таракан, пристроившийся на венском стуле у книжного шкафа.

-Ну, что ты Рома сетуешь на свои жалкие, блеклые посинения, которые сойдут у тебя уже к следующей пятнице,- степенно высказал Таракан своё веское мнение. –Согласен, что ты не заслуженно получил свои «ночнички», а по воле нелепого и злосчастного случая. Однако у меня три года назад выдалось приключеньице куда похлеще твоего пустячного недоразумения.

Дразнили Сергея Тараканом оттого, что своей худощавой комплекцией он действительно смахивал на это милое домашнее насекомое. Хотя лично мне всегда чудилось он больше походил на недоеденного супругой богомола. Но сам Сергей никогда не обижался на своё не очень благозвучное прозвище. Если бы сбрить его обвисшие усы и жиденькую шевелюру, то кличка у него стала бы попросту неприличной. Киса Воробьянинов заплакал бы от счастья, если бы узнал, как дёшево он отделался. Но стоило Сергею заговорить своим специфическим, драматическим баритоном - и собеседник тут же забывал обо всех недостатках его несуразной внешности. Если б Сергей подвязался на поприще дубляжа, то мог бы озвучивать даже самых крутых голливудских киногероев. Его приятный, но в то же время мужественный голос завораживал не только зрелых мужчин, но и очень привлекательных женщин. Однако после первой неудачной женитьбы Таракан всячески чурался прекрасного, но коварного женского пола.

-Это произошло перед самым моим отъездом в Португалию,- после выразительной паузы начал Сергей свою головоломную историю. -Купил я участочек в восемь с половиной соток в районе Мельницы, снёс древнюю хибару, которая на нём стояла, и принялся за грандиозное строительство. Всё делал чин чинарём: фундамент, подвал, гараж, два жилых этажа, двускатная крыша с мансардой. А вот на окна, двери и отделочные работы денег уже попросту не хватило. Инфляция съедала все мои сбережения прежде, чем я успевал их накапливать. А мой ранее успешный бизнес на рынке окончательно впал в кому, так как платёжеспособных покупателей в городе практически не осталось. Да вы же и сами отлично помните, какие огромные задолженности по заработной плате были в девяносто восьмом году. По совести говоря, я и приехал в Португалию, чтоб заработать деньги на достройку моих приватных хором.

Жил я у моей сестры, а на усадьбу наведывался лишь для контроля над ходом строительства и для надзора за качеством произведённых работ. А то что творилось на не занятом под возведения дома участке, меня поначалу не очень-то и интересовало. Нечего и удивляться, что вся эта местность покрылась непролазными джунглями бурьяна, среди которого преобладала индийская конопля. Меня выловил наш участковый, капитан Храпченко, и пригрозил мне международными санкциями за возделывание марихуаны в промышленных масштабах. Пришлось поставить ему хороший магарыч, поскольку это было намного дешевле, чем нанимать людей на вырубку непроходимых дебрей.

Время от времени капитан появлялся в моём подворье и с непонятной тоской взирал на мою конопляную сельву. Невнятно мямля, он сетовал на свою горестную, опостылевшую и вредную для здоровья службу. Затем, жалостливо вглядываясь в мои глаза, он спрашивал, не найдётся ли у меня случайно хорошенький косячок. Ну, чтобы поправить расшатанные нервы и снять очередной психологический стресс. Я ему в который раз объяснял, что сельское хозяйство и переработка его продукции никогда не сочетались с моим ментальным кредо. Участковый печально вздыхал, брал предложенную ему бутылку водки и, по-старчески сгорбившись, удалялся восвояси.

Наконец, капитан от меня отстал, но мне стало весьма любопытно, что же там происходит на задворках моего родового поместья. Взял я в руки мачете, который мой отчим когда-то привёз с Кубы, и начал настойчиво прорубаться к дальней границе моих владений. Именно тогда я и возблагодарил Господа Бога, что не сбылась моя детская мечта - стать первооткрывателем затерянных городов Амазонии. И чем глубже я пробирался вовнутрь моего земельного надела, тем всё более дикая ярость вскипала в моей груди. На кой леший мне понадобилось приобретать такую грандиозную, обширную плантацию? Вполне возможно, что кому-то и нравиться ковыряться в раскисшем чернозёме и целыми днями ползать рачком между грядками хрена и сельдерея. Однако лично меня такая радужная перспектива почему-то абсолютно не прельщала. И я поклялся страшной клятвой браконьера, что вытравлю на моей земле всю флору пестицидами и напрочь заасфальтирую всю образовавшуюся пустошь.

Но когда я добрался до цели моего нелёгкого похода, то моё далеко не праздничное настроение испортилось пуще прежнего. Вдоль опушки моего ботанического заповедника какая-то сволочь вырубила девственные заросли и поставила ограждение из стальной сетки. И этот новый забор забрался в глубину моей территории как минимум на полтора метра, что было заметно по изгнившим опорам старого ограждения.

Сволочь, в личине моего соседа, как раз вкапывала последний бетонный столбик в основание новой Берлинской стены. С Петром Макаровичем, прапорщиком в отставке из бывшей группировки советских войск в Германии, я шапочно познакомился ещё при покупке участка. Похоже, он был матёрым расхитителем армейского имущества, раз купил себе участочек поболее моего и отгрохал теремочек шикарнее, чем у самого мэра города.

-Ах ты, мерзкий «кусок» дерьма, старый бездонный «сундук»!– в гневе взревел я. –Вот из-за таких ворюг и развалился блок братских государств социалистического содружества! Ты почто это, змей подколодный, позарился на мою пущу заветную!

-Я беру только своё!- завизжал в ответ проходимец чужих девственных лесов. - Я лично проверил с рулеткой мой план и выяснил, что дед Прохор, продавший тебе участок, сдвинул межу на двадцать три сантиметра и четыре миллиметра в мой огород!

-Двадцать три сантиметра!– в бешенстве возопил я. –Да ты же, бесчестный и подлый захватчик, оттяпал два метра моих легитимных угодий! А это почти что целая сотка плодородной целинной земельки! Сейчас я сбегаю в дом за моей фирменной английской кувалдой и разнесу в пух и прах твой неприступный Атлантический вал!

Но тут из-за разросшегося куста сирени грозно выплывает дражайшая половины бывшего старшего прапорщика, Мария Феофановна. Руки в боки, глаза в потолоки. Ну, на счёт «половины» и «боков» я выразился чисто фигурально. Боки у супруги Макаровича попросту не наблюдались, так как выглядела она, как трёхдверный славянский шкаф. К тому же она была на голову выше своего супруга, и понадобилось бы минимум три старших прапорщика, чтоб уравновесить одну бабу Машу на чашах весов Фемиды.

-Если ты, заморыш, хоть пальчиком дотронешься до нашего заборчика, то будешь иметь дело лично со мной,- зазвучали стальные нотки в голосе чемпионки Украины по японской борьбе сумо.

Спорить со «слабым полом» - не в моих правилах. Тем более, что с Марией Феофановной мы проходили по разным весовым категориям.

-Я буду жаловаться в бюро технической инвентаризации!– уже не таким зычным голосом протрубил я. –Я пойду в райисполком, в горисполком, в мэрию! Да я до самого нашего президента доберусь!

И сдуру попёрся назад напролом, сквозь заросли дурманящего бурьяна.

-А ты хотя бы нужника, не нагадив в штаны, добраться успеешь?– донеслась мне вдогонку насмешка горы сала.

Ломая, круша и сминая упругие стебли конопли, я быстро и напористо продвигался к моему недостроенному обиталищу. И праведное возмущение, и бурное негодование неистово клокотали в моем израненном страшной обидою сердце. И мне было глубоко начхать, что нечто странное и подозрительное хрустело под моими рифлеными подошвами. В какой-то момент я ненароком наступил моим правым ботинком на что-то весьма и весьма необычное. И вдруг, ни с того ни с сего - бабах! Мне внезапно померещилось, что затаившийся в пуще невидимка со всего размаху двинул меня кулаком прямо в правое око. Звёзды первой величины посыпались из моего подбитого глаза, подобно искрам испод мощного сварочного электрода. А сила неожиданного удара была таковой, что с лёгкостью отшвырнула моё тело на несколько метров в обратную сторону.

-Неужто баба Мария забежала вперёд и встретила меня из засады коварнейшим хуком?– пронеслась в голове идиотская мысль.

Я выхватил из-за пояса отцовский мачете и уже более осторожно двинулся навстречу незримой опасности. Теперь уже мой левый башмак наступил подошвой на нечто необъяснимое. И на этот раз что-то в левое око моё - как хлобыстнет! Хотя я и устоял на ногах, но ощущение было далеко не из самых приятных. На какое-то время я застыл в полнейшем оцепенении, а потом уже медленно-медленно растворил мои сильно саднящие веки. Перед самым моим левым глазом торчал продолговатый деревянный предмет с закруглённым концом, напоминающий чем-то искусственный фаллос. Опустив мой затуманенный взор вниз, я убедился, что лакированный фаллос довольно-таки длинный. Ухватившись за эту мечту нимфоманки обеими руками, я поволок её к моему недоделанному особняку. Однако работа бурлака оказалось вовсе не таким уж приятным и лёгким занятием. И пока я добрался до кромки бурьянистого чернолесья, то свисавший язык мой почти что касался земли. Едкий и обильный пот крупными градинами катился с моего изнурённого тяжким трудом лика.

А когда же я наконец выдернул этот дрын из густой конопли, то с удивлением обнаружил, что это вовсе не фаллос, а буковый черенок больших огородных грабель. Сами же кованые грабли были изготовлены из высококачественной нержавеющей стали.

В этот момент я почувствовал себя стопроцентным дебилом и круглым дураком. Ведь только полнейший кретин мог дважды подряд наступить на одни и те же самые лежащие на земле грабли. Я чуть было с величайшей досады не забросил их заново в конопляные заросли, однако вовремя спохватился. Такое высококлассный сельскохозяйственный инвентарь я мог бы с выгодой продать кому-либо из чокнутых на земледелии соседей.

Мне понадобилось срочно сбегать в гараж, чтоб поставить в уголочек убийственные грабли и заглянуть в висевшее на стене зеркальце. Вид у меня был, как у восставшего из могилы мертвеца из самых высокопробных голливудских киноужастиков.

Когда я немного отошёл от шока и выбрался во двор, то узрел встревоженных соседей, скучившихся у моих свежевыкрашенных ворот. По-видимому, из всех привлекла достаточно-таки громозвучная перебранка между мной и скандальной семейкой бессовестных оккупантов. Вздох изумления с оттенком неподдельного ужаса пролетел над сгрудившейся перед моим теремом толпою.

-И кто же это тебя так добряче изувечил,- участливо спросила заслуженная пенсионерка, проживающая в маленьком аккуратном домике через улицу.

-Грабли ударили,- потупив голову, признался я.

-А я, на Вашем месте, снял бы в судмедэкспертизе побои,- дружески посоветовал адвокат Лифчевич, соорудивший себе особнячок через улицу по диагонали. –А потом бы подал в суд на этих совершенно утративших стыд и совесть Граблей. И если Вы не станете возражать, то я безвозмездно стану Вашим юридическим поверенным в этом Богоугодном деле.

Несмотря на основательно заплывшие глазницы, мои очи едва не выпали из орбит.

-Подать в суд на грабли?

-Давно пора поставить на место этих зажравшихся расхитителей!– услышал я писклявый голосочек дантиста Равинского. Его коттедж находился на параллельной улице по соседству с участком прапорщика. –Он и у меня отхватил более полуметра территория, ссылаясь на свой сфальсифицированный план. А когда же я начал протестовать, Мария Феофановна пообещала свернуть мне шею.

-Судя по размерам кровоподтёков, Петр Макарович нанёс Вам удар в левый глаз, а его супруга – в правый,- удовлетворённо потирал руками Лифшевич. –Так что на скамью подсудимых они усядутся вместе.

Вот только тогда я и узнал, что фамилия моих сварливых и загребущих соседей - Грабля. Однако судиться с Граблями у меня уже не было времени, так как на утро второго дня я убывал в Португалию. Недолго думая, я напялил чёрный траурный костюм, прикрыл глазёнки огромными дымчатыми очками и отправился через три квартала в домишко, где по слухам обитала семейка наркошей. Ходила упорная молва, что в этом неухоженном зданьице гнездился притон опустившихся личностей. Эти выродки злоупотребляли самопальной анашой, а также героином собственноручного изготовления.

Без страха и сомнения я отворил калитку, и пересёк заваленный мусором двор. Затем я без стука ввалился в прихожую и небрежным пинком распахнул перекошенную дверь гостиной. В большой задымленной комнате, за грязным квадратным столом, сидели шестеро переростков достаточно юного возраста. Судя по их молодым, но довольно-таки пропитым ликам, они совсем недавно перешли от вульгарного алкоголя на более эффективную дурь. В гуще этих сопляков я приметил сутулого, лысоватого увальня, в котором без труда разгадал атамана тутошних маргиналов. Затуманенный, тусклый взор, сероватая дряблая кожа и мешки под глазами выдавали в нём бывалого навигатора в океане наркотических грёз и иллюзий. Он с тупой неприязнью уставился на меня даже не в состоянии сообразить, что же делает такой галантный и ухоженный джентльмен в этом вертепном заведении.

Я спокойненько подошёл к столу, непринуждённо уселся на никем не занятый стул, раскрепощено забросил ногу на ногу и безмятежно закурил извлеченную из моего золотого портсигара сигарету.

-Ну и освещеньице же у вас, пацаны! Точь-в-точь как в общественном привокзальном туалете,- ухмыльнулся я и, брезгливо потянув носом, поинтересовался. – А что это за вонючую дрянь вы здесь всей оравой шмалите?

Мне ответило гробовое безмолвие, и только широко растворённые рты присутствующих свидетельствовали об их глубочайшем потрясении. В течение пяти минут мой слух улавливал лишь тиканье дореволюционных ходиков на потрескавшейся и обшарпанной стенке гостиной. Наконец, дверца настенных часов отворилась, из них выскочила облезлая птичка и каркающим голосочком принялась отсчитывать израсходованное мной зазря время. На седьмом куке она поперхнулась, эпилептически дёрнулась и неожиданно обмерла.

Один из прыщавых юнцов с трудом сглотнул слюну, надрывно кашлянул и с характерно заедающим эстонским говором молвил:

-Ба-альшой па-ахан пришёл.

Выдержав многозначительную паузу, я решительно перешёл к делу:

- Моя малая резиденция строиться за три квартала отсюда, на том самом участке, где когда-то стояла лачуга дедушки Прохора. Имя и фамилия в моей ксиве вам ничего не скажут, так как они вовсе не мои, а лоха ушастого, давненько уже в Бозе почившего. Можете звать меня Серж Тарантул, как величали меня братки на магаданских курортах. За моим строящимся коттеджем скрывается экспериментальная плантация отборной конопли, которая как раз недурственно вызрела. Однако неотложные дела вынуждают меня отправиться в долгосрочную коммерческую поездку. Налаживание прочных, взаимовыгодных торговых связей с партнёрами и поставщиками из Латинской Америки может занять пару годков. Так что заниматься урожаем с моего ботанического садика мне попросту сейчас некогда. Я навёл соответствующие справки и выяснил, что вы - люди надёжные и не из разряда болтливых. Поэтому и предлагаю вам самостоятельно воспользоваться дарами моего плодоносного конопляного заказника.

Лица младых наркоманов расплылись в широких улыбках, а мерклые глазки сверкнули неестественным блеском. Впрочем, их нелицеприятный горбатый вожак не выразил особого восторга от моего крайне заманчивого предложение.

-Премного благодарствуем, сударь,- апатично отреагировал он. –Но в данном случае нам нечем расплатиться за милостиво предложенную вами свежую зелень.

-Можете принять это в качестве гуманитарной помощи от вашего старшего товарища,- с властной снисходительностью провозгласил я. -В знак нашего будущего плодотворного сотрудничества. Только попрошу вас полностью очистить мою фазенду от соломки, чтоб не осталось и следа от какой-либо противозаконной деятельности. И ещё хотелось бы, чтобы ваши сельскохозяйственные работы не привлекали широкого общественного внимания.

-И Вы абсолютно ничего не требуете за Ваш ганджубас?– недоверчиво вытаращился на меня предводитель местных наркобесов.

-Нет, совершенно ничего, - великодушно отмахнулся я рукой и, вдруг, как бы случайно, припомнил: - Ну, разве что малюсенькую услугу, лично для меня. Мой сосед, с тыльной стороны поместья, соорудил заборчик, который весьма неприятно напоминает мне высоковольтное ограждение зоны сверхстрогого режима. Я разрешаю вам демонтировать эту пакостную металлоконструкцию и сдать её на металлолом. Впрочем, можете продать её какому-нибудь хозяйственному фермеру. И лучше сделайте это под покровом темноты, чтоб это оказалось для моего соседа приятной неожиданностью.

-А-а в чём смы-ысл?– подал простуженный голос обладатель эстонского диалекта. Похоже, он был не из тех энтузиастов, которых прельщала ударная работа.

-Этот скользкий слизень, Пётр Макарович, утверждает, что он прапорщик ВДВ в отставке, - сымпровизировал я на ходу. –Мои люди выяснили, что он и в действительности - бывший старший прапор на пенсии. Да вот только не ВДВ, а охраны казённого заведения, где содержатся так называемые антисоциальные элементы.

По мгновенно посуровевшим и помрачневшим лицам наркоманов я уразумел, что попал в самую точку.

-Какая падла!– перекосила рожу вожака гримаса непритворной брезгливости. –Ну, он у нас, пёс шелудивый, теперь здорово попрыгает и поскачет! По рукам!

Взаимовыгодное соглашение было тут же ратифицировано, и я со спокойной совестью укатил в Португалию.

-Ха! Ну, ты, Серёга, и простофиля!– от всей души развеселился Микола Патлатый. -Нашёл на кого положиться! Да они тут же позабыли о своём обещании, едва только ты скрылся с их замыленных наркотой глаз!

-О результатах моего визита к наркоманам мне сообщила в письмах моя сестра Тамара,- невозмутимо продолжал вещать Таракан-Тарантул. – На второй день после моего отъезда весь бурьян с моего участка исчез вместе с забором старшего прапорщика. Вызванная Граблей милиция, от которой разило жутким перегаром, пообещала разоблачить нахальных преступников. Но стажи порядка сразу же позабыли о своём обещании, едва только прапорщик скрылся с их замыленных алкоголем глаз.

Через два месяца прапорщик воздвиг ещё более монументальное ограждение, чем-то напоминающее Великую Китайскую Стену. Но в ночь после завершения всех заградительных работ какая-то невидимая бригада куда-то вывезла эту оборонную конструкцию подчистую! Похоже, это основательно подорвало финансовые ресурсы моего соседа, так как следующий заборчик он соорудил из самой дешёвой оцинкованной проволоки. Однако на сей раз Макарович приобрел две немецкие овчарки, которые патрулировали границы его частного землевладения. Но через три недели и это ограждение куда-то пропало сообща с так и ни разу не тявкнувшими овчарками.

Это событие не только истощило кошелёк воителя, но и надломило боевой дух семейки зарвавшихся грабителей. К началу весны - уже на старой меже - появился невзрачный штакетник высотой не более восьмидесяти сантиметров. Но и он в начале лета выгорел буквально дотла. Какой-то злостный пироман поджёг заборчик с северного края при сильном продольном ветре.

На следующий день в газете появилось объявление: «Продается двухэтажный дом с участком в 8,7 соток в районе Мельницы. Недорого». Грабля безропотно уступил свой терем за полцены какому-то иммигранту из Приднестровской Молдавской республики и тихонечко съехал в только ему ведомом направлении.

 

Таракан закончил своё повествование, с нескрываемым наслаждением поглядывая на своих безмолвно недоумевающих слушателей. Лишь только Микола Патлатый пренебрежительно фыркнул и скептически покачал головою с растрёпанным конским хвостом. Однако на братьев Марчуков рассказ самозваного херсонского Тарантула, несомненно, произвёл неизгладимое впечатление.

Наконец Станислав чахоточно кашлянул и с невероятным трудом из себя выдавил:

-Но как же ты, с такими лихтарями, проскочил таможню? (Прим. Лихтар – фонарь. Укр. яз.)

-Я, разумеется, предвидел, что мои украшения под глазами могут до некоторой степени осложнить пересечение польской, а в особенности немецкой границы,- самодовольно оскалился Серёга. –И тут мне совершенно добровольно подсобил мой юридический поверенный Михаил Иосифович Лифчевич. Он обеспечил меня такими чудодейственными документами, которые оказались куда сильнее магического заклинания «Сим-сим откройся!» Мне, по правде говоря, сначала в это не очень-то и верилось, и я предпринял иные меры предосторожности. Моя сестра работала в косметическом салоне и искусно наложила на мои фонари маскировочный макияж. Кроме того, она снабдила меня всеми необходимыми материалами, чтобы по мере необходимости его обновлять. Польско-украинскую границу я пересёк легко, без каких-либо проблем.

Однако на немецкой границе меня ненавязчиво попросили снять тёмные очки и через переводчика полюбопытствовали, что же там такое под моими заплывшими очами. На это я страдальчески ответил, что это последствия моей тяжёлой, хронической болезни и предъявил соответствующие разъясняющие бумаги. Там значилось, что у меня острая почечная недостаточность и к тому же болезнь Аддисона в придачу. Посему я направлялся на лечение в бальнеологическую лечебницу в Пломбер-ле-Бене и на предоперационную консультацию к восходящему светилу нефрологии доктору Пьеру Моно. Виза у меня соответственно была французской. Направление было переведено на немецкий и французский язык, и заверено нотариально.

И произошло чудо! Наш автобус без всяческих проволочек и дальнейшего досмотра тут же пропустили через немецкую границу. То ли таможенников так впечатлила подпись главного нефролога Херсонской области Фиксмана Фридриха Львовича, то ли - моё до невозможности мученическое и болезненное обличье. Но на встревоженных ликах всех служащих немецкой таможни отразилось ужасающее подозрение, что я могу и не дотянуть до пересечения вожделенной французской границы.

-И во сколько же тебе обошлись направление, переводы и нотариальные заверения?– неожиданно встрепенулся, казалось, вздремнувший Дмитрий.

-А нисколько,- вяло махнул рукой внешне невозмутимый Сергей. –Особняки доктора Фиксмана и известного протезиста Раввинского соседствовали соответственно с правой и с левой стороны от участка Граблей. И оба медика были чрезвычайно недовольны территориальными притязаниями своего агрессивного соседа. Вот я и пообещал им, через Лифчевича, что по возвращению домой сразу же избавлю их от возомнившего себя Цезарем прапорщика. Но я даже представить себе не мог, что благодаря моему актёрскому перевоплощению это произойдёт намного-намного быстрее.

-А ты не боишься, что по возвращению в Херсон наркоманы раскусят твою игру и тебе основательно не поздоровится?– предостерёг актёра-аматера выглянувший из спальни Миша Лапчук.

-Не-а!– беспечно отреагировал на такую мрачную перспективу неустрашимый Тарантул. –Сестра недавно написала, что Саню Косаря (атамана торчков) вместе с тремя сотоварищами укокошило током. Они, не изучив толком инструкцию по технике безопасности, попытались разбирать на металлолом трансформаторную подстанцию. Трое же его собратьев ещё раньше навечно ушли в нирвану из-за передозировки самопального героина. Остальные братаны-ширяльщики, вообще бесследно запропастились невесть куда. Наследники Косаря задёшево продали пользующийся дурной славой дом и прилегающий к нему земельный участок. Так что теперь там строится скромный, но уютный трёхэтажный теремок местного депутата от правящей пар...

-Слушай, Серёга!– прервал сказателя, пришедший из кухни Коля Маленький, (Он, прищурившись, внимательно присматривался к дряблым мешкам «наркодельца» под глазами). –А у тебя и взаправду проблемы с почками?

-Да разве я пил бы с вами вчера «Масиейру», если б меня беспокоили почки?– резонно отмёл предположение друга Сергей.

И тут все присутствующие заговорили разом, пытаясь высказать свои суждения об истории Таракана. Однако мне уже изрядно наскучило слушать дебаты моих словоохотливых и неугомонных товарищей. Я тихонечко вышмыгнул на опоясывающий дом балкон и тревожно вперился в дальний конец улицы. Мне нужен был глоток свежего воздуха, чтобы осмыслить витиеватую повесть моего земляка. Да, что ни иммигрант, то своя неповторимая и исковерканная жизнью судьба. А сколько ещё подобных невероятных историй мне суждено услышать из уст моих товарищей-гастарбайтеров!

 

Ссылка на полный вариант